Око за око

Саурон, улыбаясь, шел по коридору. День начинался удачно: его орки вернулись с добычей. Не самой ценной, но, все же полезной. Эльф лежал на темных плитах каменного пола, холодный и бледный. Его длинные волосы рассыпались вокруг головы водопадами бледного серебра, а голубые глаза смотрели невидящим взглядом в высокий потолок. Губы пленника шевелились, словно в молчаливой молитве о спасении или быстрой смерти. На фоне холодного камня его сливочно-белая кожа казалась почти что прозрачной, и о том, что эльф еще жив, говорили только его подрагивающие губы. «Он не прекращает своей песни даже во сне, — подумал Саурон. — Как он красив! Мне придется испортить его красоту, но все же… я бы хотел и дальше видеть его столь совершенным, как в данный момент». Впервые за долгие годы, Темный Лорд ощутил нерешительность, и это его позабавило. Саурон предал своей руке форму когтистой лапы и провел одним из когтей вдоль груди эльфа, обведя сосок и оставив вокруг него ярко красный круг. Пленник с криком проснулся, прижав руку к груди. «Кто ты? Что тебе от меня нужно?» Ужас на его лице очень понравился Саурону, и он представил себе, как вонзает когти в живот, разрезая кожу и лежащие под ней мышцы, в то время как эльф заходится криком отчаяния и мучительного ужаса. Но он удержался от того, чтобы проткнуть эту гладкую, безупречную кожу. «Спи», — сказал Саурон и провел рукой, не имеющей когтей, перед глазами эльфа. Он придержал тело пленника, чтобы его голова не ударилась о камень, и аккуратно опустил его на пол. Когти исчезли, опять превратившись в обычную кисть, и Саурон провел пальцем по красиво очерченным розовым губам, немного раздвинул их, обнажая белые зубы. И не устоял перед соблазном. Лишь один поцелуй, всего лишь небольшая прихоть. Приподняв голову заснувшего эльфа, Саурон прижался ртом к розовым губам пленника. На вкус они оказались столь сладкими, что Темный Лорд ощутил тяжесть на сердце, вспомнив о тех днях, когда он был молод, и все было залито светом. Его выбором стала ночь, но он обитал в темноте отнюдь не всегда. И то, что эта давно забытая память все еще могла ожить и оказать на него какое-либо влияние, явилось сюрпризом. Быстро оторвавшись от таких соблазнительно сладких губ, Саурон сплюнул и вытер рот, словно пытаясь стереть все воспоминания о светлых и более невинных временах. «Будь ты проклят! — сердито сказал он спящему эльфу. А затем присел, начал снова его рассматривать. — Ты послужишь моим целям. Отныне я буду смотреть твоими глазами, а ты продолжишь вести ту же жизнь, что и раньше». Саурон положил руку на лоб эльфа. «Засыпай глубже». Это действие не было продиктовано милосердием как таковым. Несмотря на то, что Саурона ничто не обрадовало бы сильнее, чем исполненный боли крик эльфа, которому он вырывал глаз, это не согласовывалось с его целями. Пленник был нужен ему несломленным и имеющим возможность вернуться к прежним занятиям. Когда его пальцы впились в собственную глазницу, Саурон ощутил мимолетную тошноту, а затем, когда он вытащил оттуда собственный глаз, острую, режущую боль. Саурон заменил его глазом эльфа и, после нескольких мигательных движений, тот зафиксировался, и зрение восстановилось. Все шло по плану. Темный Лорд осторожно поместил собственный глаз в темную дыру на лице эльфа, вытеснив им небольшую лужицу скопившейся крови и заставив ее перехлестнуть через край глазницы и стечь вниз, на волосы. Саурон улыбнулся, поправив дико вывернутое веко. «Ну вот, — сказал он, когда глаз оказался смотрящим на него. — Я буду видеть, то, что видишь ты». Сказав это, Саурон провел над глазом ладонью, и, зажмурившись, сосредоточился на глазном яблоке, которое он поместил на лицо эльфа. И увидел себя самого, смотрящего сверху вниз. Он снова улыбнулся: это сработало. Этот эльф практически всю свою жизнь путешествовал из королевства в королевство, и не задерживался на одном месте больше, чем на год. Если его исчезновение будет достаточно кратким, никто не обратит на это внимания. Через несколько дней, когда настало время отпустить пленника, Саурон выехал с орочьим сопровождением, желая обеспечить безопасность того, кто теперь нес его глаз. Он стал его окном в другие королевства, и должен был день за днем поставлять Саурону достоверные сведения о том, что там происходит. Ни один другой соглядатай не смог бы обеспечить возможностей, которые дал этот способ. Хитрость Саурона могла выдать только одна вещь, но он надеялся, что никто не обратит на это внимания. Они оставили эльфа на границе Имладриса. Когда его конь медленно пошел по лесной тропинке, эльф очнулся и удивился тому, какой большой отрезок пути он уже ухитрился проехать. Перед тем, как отправиться своей дорогой, Саурон понаблюдал за ним издалека, а потом махнул рукой и весь отряд, включая его самого, растворился в воздухе. Это был славный денек. Саурон сидел на троне, в то время как его подданные сжимались от страха, ожидая его приказаний и готовые выполнить все его прихоти. Но он не проявлял никакого интереса к происходящему и игнорировал их всех. Прикрыв веки, Саурон сосредоточился на своем глазе, в настоящее время являющемся частью чужого лица. Элронд разговаривал с эльфом, который только что прибыл в последний домашний приют. «Добро пожаловать, Линдир. Я счастлив увидеть тебя здесь, — сказал Элронд. Он смотрел на лицо своего гостя и выглядел озадаченным. — Как странно. Я знаю тебя много лет, и никогда раньше не замечал, что один из твоих голубых глаз темнее другого»...