Амбар

Все обитатели города любили Капитана. В Литхэйле высоко ценилось умение угодить Капитану. В городе всем заправляла любовь к Капитану. Литхэйловцы работали с утра до ночи ради господина Капитана. Ему ведь требовалось так много всего. Кэриш ненавидел Брисковы пироги, но еще больше он ненавидел Капитана, который занимал все мысли пекаря Бриска. Строго говоря, мысли пекаря всегда были заняты Капитаном и пирогами. Никогда Кэришем, а ведь Кэриш единственный сын пекаря Бриска. Теперь Бриск состарился и уже не мог печь хлеб. Отныне он только и делал, что жаловался на боль в ногах и спине. Сын почтительно слушал и вежливо отвечал. Кэриш знал, каким козлом ни был бы отец, он его вырастил, как сумел. Так что, Кэриш всегда внимал родителю с почтением, но помнил при этом, что Капитан для Бриска важнее, чем родной сын. Обиду на отца за то, что тот больше всего любил свои пироги и Капитана, Кэриш не забывал. Сам Кэриш никого не любил, лишь когда-то, очень давно в детстве, в сердце Кэриша жила любовь. Он любил Священную рощу. Роща оживляла пустынный ландшафт на окраине Литхэйла. Некоторые литхэйловцы ходили туда молиться. Как ни странно, вовсе не Капитану, а лесному божеству. Попадая в Священную рощу, Кэриш находился в обособленном, таинственном, золотисто-зеленом мире. Ажурная листва, аромат цветов и прохлада леса окружали мальчика со всех сторон, а вверху ярко-голубые кусочки неба, солнце и звонкие птичьи голоса. Все вместе это действовало магически на маленького Кэриша, ему казалось — Священная роща — волшебное царство фей. И даже больше, только здесь можно было поговорить с феями на их волшебном языке, и они его понимали. Ребенком Кэриш успел побывать в роще всего пару раз, и он часто просил отца вновь отвести его туда. Но пекарю вечно было недосуг, с утра до вечера он пек свои пироги и не спешил исполнять просьбы сына. — Ты же видишь, я занят. Я должен печь хлеб. — А вечером? Мы пойдем в рощу вечером? — с надеждой вопрошал Кэриш. — Нет. Я слишком устану, чтоб куда-то идти. Ты ничего не понимаешь, тебе бы только играть, — отвечал отец недовольным голосом. Спустя много лет Священная роща осталась в памяти повзрослевшего Кэриша чем-то эфемерным и не существующим, похожим на красивый детский сон. *** Со двора доносились бойкие голоса соседей, Кэриш выглянул в окно. Возле дома стояли супруги Охельсы и разговаривали с его стариком. Трехлетний сынок Охельсов устроил беготню вокруг колодца. — Малыш уже большой. Скоро мы отведем его в Крепость. Он — наш подарок Капитану, — сообщил папаша Охельс с гордым видом. Кэриш посмотрел на будущий дар Капитану. Толстый крупный мальчишка с красными оттопыренными щеками, и в довершение ко всему, как не раз слыхал Кэриш от соседей, ребенок имел дефект: три яичка вместо двух. Но, очевидно, родителей это нисколько не волновало. Их сын — красавчик и точка! Красив достаточно, чтобы осчастливить нашего дорогого Капитана. Все обитатели города любили Капитана. В Литхэйле высоко ценилось умение угодить Капитану. В городе всем заправляла любовь к Капитану. Литхэйловцы работали с утра до ночи ради господина Капитана. Ведь ему требовалось так много всего. С пирогами, чечевицей, беконом, фруктами и ягодами все было ясно. Но вот что касается мальца Охельсов, тут понимание Кэриша стопорилось. Что станет делать Капитан с этим толстым бегучим мальчишкой, который и говорить толком не научился? Однако Кэриш не стал дискутировать с Охельсами и мусолить тему даров подобающих Капитану. Подобными разговорами он был сыт по горло. Молча смотрел парень на семейку соседей и думал: совсем ополоумели! Почему все они так стремятся угодить Капитану, почему пресмыкаются перед ним? Странная любовь литхэйловцев не укладывалась в сознании. Они раболепствовали перед Капитаном, хотя никто из них никогда даже не видел его. За все время, что существовал Литхэйл, Капитан ни разу не потрудился явиться перед людьми. Всегда безвылазно сидел в своей Крепости. *** Среди жителей Литхэйла Кэриш считался белой вороной, поскольку у него еще не появилось свое Призвание. — Твое время еще придет. Когда почувствуешь свое Призвание, все изменится. Будешь работать, как все, на радость нашему Капитану. Такими речами «успокаивал» сына старый пекарь Бриск. Но Кэриш на самом деле совсем не переживал из-за своей особенности. Он никогда не ощущал Призвания и надеялся никогда в жизни его не ощутить. Не такой Кэриш дурак, чтоб гнуть спину на какого-то мифического Капитана. Он поступит иначе, по-умному. Войдет в Крепость, найдет того, кто в ней прячется и тогда… тогда… Кэриш еще не придумал, что он тогда устроит, как отомстит, но это не сильно его заботило. Главное — он сделает первый шаг на пути разоблачения окаянной Капитанской сущности, а там видно будет. Его протест дозрел до ненависти, а ненависть привела к жажде деятельности. Ему до смерти захотелось учинить что-нибудь противоправное, кощунственное, например, плюнуть прямо в ненавистную Капитанскую рожу… Всю свою злость Кэриш приберег для Капитана, но он не хотел касаться своей ненавистью литхэйловцев. Сын пекаря понимал — горожане обмануты, оболванены. Целью Кэриша был только Капитан. Но, разумеется, сначала ему нужно было проникнуть в Крепость, а уже затем добраться до Капитана и дать волю своему гневу. Кэриш не боялся, он подготовил себя к худшему. Если даже за Крепостными стенами его поджидает смерть, все чего он пожелал бы напоследок, — окончить свои земные дела без малейшей пользы для Капитана. И вот настал тот самый день. После похорон старика Бриска, Кэриш стал свободен, как вольная птица. В тот же вечер, не дожидаясь утра, он отправился в Крепость. Кэриш свернул с главной дороги налево, похрустел высохшей растительностью на небольшой клумбе и очутился в парке с деревьями. Позади тонкого заслона из хилых деревьев виднелась высокая стена Крепости. Продираясь сквозь парк, парень и не заметил, когда аллея перешла в прекрасные владения господина Капитана. У ног Кэриша зияло прямоугольное отверстие. Вниз вело некое подобие лестницы в виде поставленных друг на друга ящиков. Яма имела продолжение под одну из Крепостных стен. Через эту яму горожане отправляли в Крепость ящики с подарками для Капитана. Перепрыгивая с ящика на ящик, парень спустился на дно ямы. Обнаружил там широкий проход, ведущий вглубь, и зашагал дальше. Все глубже удалялся Кэриш от входного отверстия, и стены Крепости смыкались вокруг него, отсекая от Литхэйла, его нищеты и глупости. Заметив справа боковое ответвление, парень решил, что не стоит идти все время по главному проходу. Он подтянулся на руках, забрался на край проема и проник в узкий коридор. Пройдя немного по нему, Кэриш вышел на лестничный пролет. Он вертел головой и таращился по сторонам. Все здесь было удивительно. Крепость ошеломила своей огромностью сына пекаря, знакомого лишь с теснотой деревянной хижины. Металл тут был загадочным образом вделан в камень, а высота помещений сродни той высоте снаружи, что простиралась между небом и землей. Казалось, лестницы и проходы Крепости бесчисленны. Было чистой случайностью, что Кэриш в конце концов обнаружил ту дверь. Когда он в очередной раз поднялся по ступеням и очутился в следующем пролете, его взгляд споткнулся о надпись: «Амбар». Кэриш приоткрыл тяжелую железную дверь и ступил внутрь. Полумрак в амбаре наполнялся сложной смесью запахов. Тут приятно пахло специями, мятой, земляникой и еще чем-то съестным. А еще здесь было прохладно и свежо. Как в Священной роще, — подумалось Кэришу, и от этой мысли на сердце потеплело. Он осмотрел помещение. Амбар был весь заполнен ящиками, бочками, тюками. Кэриша окружали различные предметы, аккуратно сложенные в штабеля. Какую прорву людей можно накормить, имея такой богатый амбар с продуктами! Неужели Капитан в одиночку пользуется этим добром? Не успел Кэриш об этом подумать, как из-за груды ящиков кто-то удивленно выдохнул: — Новенький?!! И несколько позже, тот же голос: — Эй, скорее все идите сюда! Пространство амбара откликнулось овацией, заливистым свистом и веселым воем. Потом кучка полуголых людей, колеблющейся тенью отделилась от дальних рядов с коробками и стала приближаться к новенькому. Их было семеро. Молодые ребята, ненамного старше Кэриша. Все одинаково бледные, будто отродясь не видели солнца, все в одинаковых светлых и коротких штанах. Окружив Кэриша кольцом, они медленно оглядели его с ног до головы. Пристальный интерес в их взглядах смутил парня. Изумленное бездействие длилось еще мгновение, а потом они набросились на него всем скопом. Они схватили Кэриша и потащили, удерживая за руки и ноги. Голова Кэриша свисала почти до пола, мимо проносились ряды ящиков и бочек, в глазах рябило от их изобилия. Кэриш удивился, как быстро эти парни смогли идти с его весом. Внезапно они остановились. Перед лицом их жертвы промелькнул огромный и плоский, как блюдо, чан со сметаной. Что это именно сметана, новенькому стало понятно позже. В полной тишине, но слаженно, парни окунули Кэриша в чан. Их молчаливость с лихвой возмещалась их способностью действовать. Множество рук рванули одновременно за ворот рубахи Кэриша и за пояс его штанов, одежда затрещала, развалилась на куски. Когда его колени стукнулись о дно чана, Кэриш кинулся вперед, насколько позволял край емкости, изо всех сил лягнул ногой назад. Вроде попал, но его ногу сразу поймали, и кто-то прижался сзади так плотно, словно чужое тело срослось с Кэришем. Кэриш тужился в попытке освободиться от захвата чьих-то рук. Тщетно дергая конечностями, он вертел головой, чтобы не пускать пузыри в сметану, а в это время кто-то возился за его спиной. Что-то твердое и гладкое скользило между бедер и ягодиц Кэриша так быстро, что невольно наводило на мысль о механическом петушке в часах. Все смешалось: сметана, тела, шепот, сопенье, чавкающие звуки, запах кислого молока. Кожу на запястьях и лодыжках Кэриша саднило, но, переполнявшее его смятение, притупляло боль. Вдруг до Кэриша донеслось чье-то рассерженное требование: — Прекратите это сейчас же! Вы слышите?! После этого стало совсем тихо, и его больше никто не удерживал. Кэриш, оскальзываясь, выбрался из чана и, шатаясь, двинулся на голос. Доковыляв до двери, он провалился в темноту. Когда открыл глаза и осмотрелся, понял, что лежит на кровати, а прямо перед собой увидел худого человека с белой головой и такой же белой бородой. Очевидно, он и был тем, кто явился в амбар и остановил бесчинство в сметане. — Вы Капитан? — Нет. Мое имя Гилай. — Капитан… Могу я увидеть Капитана? — Его здесь нет, но я покажу тебе его кабинет, если захочешь. — А эти, в амбаре?.. — Амбарные мальчики? — весело спросил Гилай и, встретив взгляд Кэриша, продолжил: — Как-то раз заявились сюда все вместе из Литхэйла. Тоже искали Капитана. — Но зачем они это делают? Гилай тихо рассмеялся: — Ты про сметану? Они думают — это весело. Кэриш призадумался на миг. Он не назвал бы купание в сметане веселым. Впрочем, в этом не было и ничего печального. Это было… странно. — Не стоит на них злиться. Они неплохие ребята, просто скучают. — Я не сержусь… Не ждал, что во владениях Капитана есть что-то хорошее. — Отчего же? — Я думал, что он самая большая задница… — В глазах Кэриша вдруг защипало от жгучих слез, он зажмурился и попытался отвернуться от Гилая. — Ну, ну… Что это ты? Не надо так… — Старик ласково заглянул в лицо парня и потянул его за руку, побуждая подняться. Подталкивая Кэриша в сторону двери к ванной комнате, он приговаривал: — Смоем с тебя сметану, почувствуешь себя человеком. Потом прогуляемся по Крепости, я тебе все покажу. Будешь у меня почетным гостем. Сюда редко кто-то приходит. После купания Кэриша, Гилай устроил экскурсию по Крепости. Остановившись возле одной из открытых дверей, он изрек: — Когда-то это была комната Капитана. Кэриш не забыл тщательно обшарить помещение взглядом, прежде чем войти в него. Довольно большая и светлая комната. Пустые стеллажи вдоль стен сверкали серебристой каемкой. С потолка у самой большой стены, свободной от стеллажей, свисала вертикальная связка тонких трубок. Возле стены стоял стол, лоснившийся блеском неокрашенного металла. На столешнице возвышались оранжевые колышки и зеленели бугорки. Кэриш подошел к столу, потрогал один из бугорков, он оказался гладким и мягким. Парень обернулся к Гилаю: — Что это? — Не знаю, но могу предположить... Крепость это устройство, в свое время имевшее назначение переносить, собранные в Литхэйле продукты, в другое место. Куда-то очень далеко. Крепость управлялась отсюда, из этой комнаты. Вот для чего был нужен Капитан. Он сидел за этим столом… — Гилай скорчил гримасу, повернулся и пошел прочь из комнаты. Кэришу ничего не оставалось, как последовать за ним. Он помог старику собрать, выпавшие из ящиков продукты, которые затем они отнесли в комнату Гилая. Они сделали несколько вылазок, а когда шли по лестнице, вдруг что-то громко ухнуло наверху. Кэриш вздрогнул и огляделся с испугом. Заметив это, Гилай сказал: — Не бойся. Они никогда не выходят из амбара. Кэриш пожал плечами: — Я не боюсь, просто все тут так странно… Позднее, воскрешая в памяти тот случай в амбаре, Кэриш решил для себя, что не стоит относить произошедшее к чему-то неординарному. Он не забыл о том, как, направляясь в крепость, готовился к смерти. И тупая боль от синяков и ссадин, что оставили на его теле амбарные мальчики, ничто по сравнению с отчаяньем, пропитавшим его душу насквозь. Все это побудило его сказать себе, что парни не причинили ему никакого особого вреда, а испуг и перепачканное сметаной тело не в счет. Живя в крепости, Кэриш начал познавать зажиточность. В Литхэйле, в хижине пекаря он питался одним хлебом, а из одежды носил обноски, что давали соседи. Теперь же Кэриш имел в достатке такие деликатесы как кукуруза, изюм, орехи или грибы. Да все, что угодно. Здесь имелось многое. Самыми лучшими продуктами снабжали Капитанскую Крепость жители Литхэйла. А насчет одежды можно было не беспокоиться. Она стала не важна, поскольку никто его здесь не видел, кроме Гилая. Старик встречался Кэришу очень редко, так что можно было хоть голым тут ходить. Чтобы Кэриш ни говорил себе, как бы себя не успокаивал, ноги сами собой вели его прочь от амбарной двери, когда ему случалось забрести в ту сторону. Однажды, поймав себя на том, что он крадется мимо этой двери на цыпочках, Кэриш устыдился. Одна беда при такой жизни — дни проходят однообразно. Все его существование сводилось к добыванию продуктов и брожению вверх-вниз по лестницам Крепости. Разговоры с Гилаем, всегда одни и те же, давно прискучили Кэришу, и он начал избегать своего пожилого соседа. Все это время где-то в уголке его сознания таилась мысль об интригующем амбаре. Нельзя сказать, что он горел желанием вновь искупаться в сметане и испытать все, что за этим может последовать, но скука мало-помалу расшатывала его устои. Уходило время, и приходила тоска. Ему уже не казалось, что остаться в Крепости практически одному, это наилучший выбор. Все чаще в голове появлялось навязчивое: АМБАР, АМБАР, АМБАР. Он непрестанно повторял себе, что этому никогда не бывать. Но в самом дальнем, темном уголке сознания постоянно жила мысль о том, что, быть может, это все-таки когда-нибудь произойдет. Неужели ему больше ничего не оставалось? Он мог бы возвратиться в Литхэйл и, притворившись, что нашел свое Призвание, жить как все. Но городишко уже стерся из его памяти, он был таким обычным, таким старомодным и глупым. Большие зеленые буквы горели над дверным проемом, как символ его поражения: «Амбар». Кэриш приблизился и, еще не осознав до конца, что делает, толкнул железную дверь.