Художники

Глава 2. Хаз был резок особенно, когда я подходила к нему с просьбой. Это он до сих пор считал, что я по нему тащусь. Он и предположить не мог, насколько учившиеся здесь итальянцы горячее. — А ты не мог бы подбрасывать меня чуть подальше? — Этим я не распоряжаюсь! Подальше? — В парк хотя бы. Я так давно там не гуляла. — Выходные тебе на что? — Ну так я их трачу на долги по универу. — Все не бросишь. — Мне это не очень нравится. Он фыркнул — в последнее время он начал меня этим откровенно бесить — и ушел договариваться с директором. Ну, а кто этими перемещениями распоряжается? — А кого ты видишь, когда спишь? — вдруг спросила Линда у меня за обедом. Она в первый раз заговорила со мной о персонажах. — Тебе кто-то приснился из своих? — поэтому в первую очередь спросила я. — Да! — она улыбнулась и покраснела. Ясненько. — Это же всего лишь сон! — Персонаж — это часть души, — сказала я, держа ложку перед губами. — Это как самой с собой заниматься, — я засунула ложку в рот, проглотила суп, — этим… — И что? Это сон, — Линда фыркнула — получилось очень похоже на Хаза. — Никто и не узнает. И я знаю, что пойдет в книгу, а что нет. — Твоя воля. — Он был таким классным! — Избавь от подробностей. Линда недовольно отвернулась. На уроке техники нам вдалбливали ненужную информацию. — Насыщение прозаического произведения деталями — это очень важно для объема картины, — не спеша похрипывал старик Тихарь. — Я не говорю про объем произведения. Форматы жанров, я надеюсь, все помнят. А сюжет — он невозможен без подробностей. Кому нужна прямая линия? Всем нужны резаные, наполненные фактами, детальками, всем тем, что делает сюжет великолепным. — Как будто он тут гуру, — пробурчал слева Кивин. Тихарь был не настолько одарен слухом, так что Кивину сошло с рук. — Копаешься в этих деталях, и сохнешь. — Это да, — я думала о том, что любая профессия претит, когда начинаешь в ней погрязать. Пока что только научно. Как люди делают свою мечту делом всей жизни? Меня убивали подробности. Убивали весь пыл, превращая его в пустой пшик. Из-за этого тексты получались скользкими и простыми, и последнее мне тоже совершенно не нравилось. Как при подробностях у меня получалась простота? Не знаю. Но получалась. Когда я зашла ополоснуть лицо, приметила капающий звук из открытой кабинки. Я никогда не видела уборщицу, интересно, а кто туалеты чинит? Лицо в зеркале показалось мне сухим и каким-то выцветшим. У меня герои и то живее. Вот что значит ночи без сна, за придумыванием. Я умылась, выпрямилась и вскрикнула — Господи! Мне показалось — черт! Ой, не черт. Но показалось… Было страшно. Что-то темное, с красным глазом, в капюшоне. Дарт Вейдер, блин. Теперь и чудится. В кабинке булькнула вода. Надо поспать сегодня. Хаз бы договорился. Я вышла из туалета, когда в него как раз намеревался зайти мальчишка. — Эй, ты чего? — он посмотрел на меня как на сумасшедшую, но я не поленилась указать ему на знак. — Хотя если пожелаешь, — я пожала плечами, потому что парень мои слова проигнорировал. Небось из картинщиков. Они временами странные. Я вернулась в аудиторию. — Чувствую, сегодня нам придется написать эссе, — уныло забурчал Кивин, и я пожала плечами. Эссе так эссе. Ничего нового. А вот Кивин ненавидел этот жанр. — Про всякие заклепки. Какая разница, какого цвета у моего персонажа заклепка, — он наклонился к парте, чтобы Тихарь дай бог не обрел слух. Учитель как раз медленно проходил мимо нашего места. — Таким образом, ружье, которое вы вешаете в первом акте, выстреливает в третьем. Оно должно выстрелить. Даже холостым. Даже если просто кому-то почудится. Савельева, вы куда? — Мне в туалет! Я неслась сломя голову. Пыталась не сшибить никого, кто б по дороге оказался. Боже мой, это немыслимо! У нас в туалете мой персонаж. Он выискивал что-то в раковине, а когда я влетела, подцепил кольцо на цепочке и застегнул ее на шее. Цепочка. Это точно, на шее! И с кольцом. Я это сегодня во сне видела. — Ты что здесь делаешь! — Господи, зачем я это спрашиваю. Я что-то сделала — мой персонаж, он здесь. Я и такое могу? — Ты кто? — он отшатнулся. — Что делаешь тут? — Какая тебе разница? — нахмурился. — Ты мой персонаж! — Что? Я услышала шаги и побежала закрывать дверь. — Уходи!.. Постой, как ты попал сюда? — Ты сумасшедшая. — Ты что-то видел? Как я это придумала? — Ты не в своем уме, — он оглядел туалет. Наверное, в сотый раз, раз меня долго не было. — Ну и грязно тут. — Тут чисто! Ты в мужском не был, — и я в первый раз подумала, что хорошо, что он ошибся дверью — у меня бы не было желания забежать в мужской. Он вдруг оглядел меня. — Мда. — Вот спасибо, — мой голос звякнул сталью. Еще бы мой персонаж мне что-то говорил… Хотя его я не очень помню. Вроде не представляла никого так. Лицо не совсем такое, тело крепкое, притом худой. Хотя да, черные волосы… Может, фантазия и воплощение работают между собой иначе? Но вот кулон я точно помню. — Это что-то от царя? У тебя кулон, — он жутко прищурился. — Значит, угадала. Ну и что мы воруем? — Ты ничего не знаешь, девка! — Ты мне не угрожай… ой! Он впечатал меня в стенку, заткнул с силой рот. У меня заболели зубы. А запястья он перехватил, и тоже сжал, больно. — Откуда знаешь? — прошипел он. Глаза — как ярость. Я замычала, но он сдавил мне рот. Придурок! Ну точно мой персонаж. Тупоголовый. Но через секунду он мне рот открыл. — Придумала, — попыталась поднять к губам ладонь, но он не дал, и зубы как и прежде болели. Он посмотрел, подняв бровь, как на идиотку. — Что ты придумала? — Что кольцо, царя. Что его украли. Ты украл, видимо! — Я не крал. — Крал! Тогда зачем… — Я не крал! — мне язык снова сдавило. Да когда же они, Господи, на шум-то придут! В дверь постучались. — Мне срочно! Хватит там шалить! Дома подробности придумаешь! Я поблагодарила бога за такую писклявую девочку. Парень отошел на два шага и с ужасом уставился на дверь. — Эй! — Уходи! — шепнула я ему. — Куда? — К себе возвращайся! В мир свой! Мой! — Я ни в какой мир не возвращаюсь! — Глупый что ли? Ну тупо-ой! Он огрызнулся. — Понятия не имею, что я здесь делаю! Но в свой мир я возвращаться не знаю как! — Заснула что ли?! — заревела пискляшка. Мне стало страшно. — Иди туда! — Куда! — Туда! — я захлопнула кабинку. — Ноги убери! И не высовывайся! На пару секунд все стало тихо. — Ненормальная! — взревела толстуха — какая ж она оказалась толстая — и проскочила к первому толчку. Захлопнула дверь. Послышались звуки. — Закрой дверь! — заорала она, и я, прижимая нос, выметнулась наружу. Как бы она там не засиживалась. Спустя двадцать минут девушка вышла в хорошем настроении. Парня я нашла полуживого. Вывела его наружу. Пофиг, что увидят. — Как ты себя чувствуешь? — Не спрашивай, — промямлил он. — Недалеко есть лестница… Я приметила теперь внимательней, что он был в коротком плаще, а сам весь в черном, и плащ черный. Руки в перчатках до ладоней, пальцы пустые. Еще у него была классная заклепка на ремне, в форме пасти волка. Худой. Высокий. Да я прям гениальна! Когда мы спустились на первый этаж, на нас уже поглядывали. — Дыши, — сказала я на улице. Он наклонился, судорожно глотая воздух. — Почему не на уроке? — Расковский испугал меня своей внезапностью. — Извините! Совсем не до того было. — Оправдание… — был сказан мат. — А ты что? — А это мой брат, — я коснулась ребер парня для поддержки, но кажется, только усугубила ситуацию. — Он… пролетом. — Что значит пролетом?! — вставил учитель кулаки в бока. — Недавно! — округлила я глаза. — Совсем недавно. — Еще одного придурка? — Что ж вы выражаетесь? — посетовала я. Меня опять обругали. — Работать! — гаркнул Грег и ушел куда-то не туда, не к нашей аудитории. А «работать» у него значило пахать, пока он где-то проветривается. Я нагнулась к незнакомцу. — Ты как? — Во что ты меня впутала? — он немного дрожал, но дышал уже. Я закусила губу. — Ну, ты творец. — Какой творец? — Миры создаешь. Теперь. На время. — Сама выпутывайся, — он выпрямился, отер губы. — Так где я? — В Доме творцов. — Что это? — Создатели миров. Мы вас пишем. Он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Снова. — Мне все равно, что ты там щебечешь. Но чтобы к вечеру я был обратно. У себя. Тьфу, верни, как все было! Если это ты затащила меня. — Я никого не затаскивала, — промямлила я. — Мне надо быть там к вечеру, — сказал он тише и сжал кольцо на шее в ладони.