Забытые сказания

- Здесь сиди, - делать было нечего, Карнистир принес ребенка в свою комнату. Все трое старших братьев, всё еще называвшие его «мелким», единогласно решили, что для того, чтобы присмотреть до вечернего смешения Света за этой крохотной светловолосой ерундовиной, он уже вполне взрослый. К тому же обещали, что эта ерундовина — вполне послушная. «Не то что ты и Тьелко», - заявил Майтимо. Ручонки, обнимавшие его за шею, расцепились; Артафиндэ поерзал на ковре, устраиваясь; сопя, выдернул из-под себя свои локоны и уставился на «воспитателя» небесно-чистым взглядом: - А что мне делать? Морифинвэ в голову ничего не приходило, и он критически оглядывал вверенное ему существо. Наконец, в голову пришла светлая мысль об игрушках, совсем недавно постепенно переселившихся из его комнаты в ящик в подполе. На всякий случай подперев свою дверь креслом, притащенным с террасы, чтобы из комнаты ничто не уползло, Карнистир отправился в подпол и вполне удачно вытащил ящик, не обрушив себе ничего на голову. Из гостиной уже неслись голоса и даже звучание подстраиваемых друг к другу инструментов, но ему там появляться было заказано. Сынок Арафинвэ на удивление вел себя пристойно, занимаясь всего лишь тем, что заплетал в косичку кисти гардины, и с интересом отвлекся на высыпанные на ковер игрушки. Все они в большинстве своем появились еще во времена детства Майтимо, делал их Феанор, и потому они были поистине неубиваемыми. Даже Тьелко удалось сломать всего парочку в свое время. - А ты со мной поиграешь? - Нет, - отрезал Морьо. - Сиди тихо и играй. У меня своих дел хватает. Эльфенок явно огорчился, но все же предложил: - Давай хотя бы дом построим. - Нам нельзя сегодня на улицу, знаешь же. - Так мы здесь построим. Морьо слегка заколебался. Когда Майтимо или Макалаурэ видели у него в комнате «домик» из занавесей и подушек, всегда велели разобрать и положить все на место. Но сейчас им не до того... - Ладно, может, потом и построим. Поиграй пока, мне заниматься надо. Только сиди тихо, я думать буду. Финдарато понятливо кивнул, и Карнистир, с сомнением поглядев на него, со вздохом полез за своими записями. Разумеется, по доброй воле он этим заниматься бы не стал, но сейчас, когда его и так обрекли на несколько часов заточения, этим было самое время заняться. Эти задания отца были самыми сложными. С заданными расчетами Морьо справился уже два дня назад, а вот сочинения на заданную тему ему не давались. К первому своему «взрослому» сочинению он подошел очень обстоятельно: половину отпущенного на выполнение времени носился по Тириону, разговаривал с удивленными взрослыми, обмерял маяк, выслушивал даже похвалы в свой адрес и напутствия стать великим архитектором. Потом писал два дня. А оказалось, что он всё неправильно понял, и писать нужно было о красоте архитектуры и своих ощущениях. «Ну какие тут могут быть ощущения? - тоскливо думал Морьо. Отец, конечно, похвалил за проделанную работу, но теперь всё равно пришлось переделывать. - Ну, красиво... функционально...» Два смешения Света назад Макалаурэ заметил, что «мелкий» не только мрачный, но и грустный — заметить это мог только он, и только он и мог вытянуть причину грусти. Помогать себе упорный Карнистир не позволил, но два предложенных для самообразования небольших рукописных томика с балладами взял, изучил и выписал себе все многочисленные встречавшиеся эпитеты. Сейчас нужно было это как-то перенести на бумагу и приплести к своим ощущениям от архитектуры Тириона. Еще с утра в доме творилось что-то невероятное. Как ни странно, Морьо не разбудил Майтимо и не потащил сначала умываться, а потом — завтракать. Разбудил его голос мамы — из другого крыла дома. Она возмущенно говорила что-то вроде: «Ты понаделаешь, Феанаро, а мне носи? Ну уж нет!» Скандал явно продолжался все утро, хотя голоса отца, в отличие от прошлых раз, было почти не слышно. Морьо нехотя вылез из кровати, начал одеваться, и тут к нему в комнату заявились все трое старших братцев. Он поначалу напрягся, присмирел, не зная, что именно обнаружили — случайно немного обожженную в результате эксперимента скатерть или миску на чердаке для иногда приходящего в дом котенка, но все оказалось куда лучше. Нельо ласково потрепал его по голове, быстро нашел ему чистую и не очень мятую тунику, Кано заплел волосы — у него это получалось аккуратнее всех, а Тьелко не подначивал и не отсвечивал. Тогда же Морьо и посвятили в то, что случилось. Отец и лорд Нолофинвэ недавно поругались. Не то чтобы это было редкостью, но в этот раз все получилось очень нехорошо. То ли король Финвэ стал свидетелем ссоры, то ли узнал об этом от кого-то — но высказал обоим сыновьям все, что о них думает, и сказал, что ближайшее время даже видеть их не хочет. Оба расстроились, как понял Морьо, и бросились к своему третьему брату — лорду Арафинвэ, но даже у того не получилось успокоить короля. «И сегодня они все трое поедут молить его о милости, - рассказывал Майтимо. - Понимаешь? Это надолго». Мама, когда вышла, была недовольной и задумчивой, да и выглядела не как обычно — Карнистир чуть ли не впервые увидел маму мало того что в расшитом платье, да еще и в венце, и на руках были браслеты с камнями. Потом в дом приехали лорд Нолофинвэ с женой, которые тоже выглядели так, будто собрались на торжественный прием. Леди Анайрэ была недовольна, постоянно чем-то попрекала своего сына, который от нее старался держаться подальше, но ей никто не возражал — да и даже Морьо уже понимал, что у них совсем скоро в семье будет еще один. Потом приехал лорд Арафинвэ, и тоже с супругой. И отец, и лорд Нолофинвэ тут же начали ему что-то объяснять, давать указания, и он выглядел несчастным. Леди Эарвен чуть ли не со слезами на глазах передала старшему сыну Феанаро свое крохотное золотоволосое сокровище, и он ее заверил, что за Финдарато в их доме присмотрят и что он будет в полном порядке. Сразу после отъезда всех трех супружеских пар началось нечто невообразимое. Финдарато сразу сплавили Карнистиру, как и было уговорено. Нельо взамен обещал, что еще неделю не будет будить, а также обещал молчать о скатерти, о которой ему уже было известно. Кано обещал проверить сочинение, как только оно будет дописано — а это для Морьо пришлось бы сейчас очень кстати. Тьелко, которому предложить было особенно нечего, предложил насовсем отдать свой старый лук, который ему был уже не по росту и на который Морьо давно заглядывался. Сразу же после отъезда родителей Майтимо и Финдекано еще несколько минут пересмеивались и переговаривались во дворе, звеня упряжью лошадей, а потом уехали. Макалаурэ, который еще вчера известил кого-то о том, что дома никого не будет, уже принимал гостей — по крайней мере, двое пришли почти сразу. Один, судя по внешности, из Валимара, другой, судя по выговору — из Альквалондэ, и оба тащили с собой что-то, что явно напоминало музыкальные инструменты. В гостиную, где они засели, входить было строго запрещено, и Карнистир обреченно унес врученного ему Финдарато к себе. Тьелкормо какое-то время еще грохотал за стенкой, у себя в комнате, а потом громко хлопнула входная дверь, и он тоже явно сбежал... «Динь», - раздалось с пола. - «Динь», - на чуть более высокой ноте. - «Динь, динь, динь... Дзззынь». Морьо невольно отвлекся. Финдарато, который пообещал, что не будет мешать, испуганно сжался, прижимая к себе маленькую лиру — любимую игрушку Макалаурэ в детстве. - Я больше не буду, - пролепетал он. - Я не хотел... Карнистир откинулся на не слишком удобном стуле. Он не злился — все равно ничего толком не получалось. Вот как понять, можно ли применить эпитет «обворожительная» по отношению к описываемой им сейчас системе зеркал на маяке, которая ловит и преломляет Свет Древ? Кано говорил, конечно, что «мелкий» многое из баллад не поймет, но Морьо читал и не понимал, чего он должен был не понять. Ну, там было многое о любви, конечно... чего тут не понять. Сам видел, какой у отца глупый вид бывает, и как он матери за ужином позволяет волосы ему лохматить. Что тут непонятного-то. Но все же, когда он выписывал все эти эпитеты, надо было хоть рядом выписать, к чему это относится... а то вдруг таким словом только деву называют, от которой дураком становишься? А систему зеркал, даже если она тебе нравится куда больше, чем дочка Отаньяро Фириэльдэ, так назвать нельзя? И вообще, ну ее, эту Фириэльдэ, ничего она не понимает, да и маленькая еще. Слушает, конечно, все делает, как он скажет, но уж слишком непонятная. То так ему волосы заплетет, то эдак, то вообще венок из трав сделает, а отказаться-то неудобно. - Ладно, пойдем дом строить, - мрачно отозвался Карантир. - Все равно не получается. - Не получается? - Артафиндэ нахмурился, поднялся с пола и подошел. - Давай я тебе помогу! Отец и мама меня учили, я все умею. - Да что ты здесь поймешь, - Карнистир даже ухмыльнулся и протянул ребенку только что переписанную «утвержденную» часть сочинения. - Давай, смотри. Хоть что-то понимаешь? Финдарато уселся, напряженно сдвинув светлые бровки, вчитался, явно произнося для себя что-то по слогам, и удивленно спросил: - А ты про красоту Тириона пишешь? - Ну... да. Через полчаса сочинение было закончено. Маленький сынок Арафинвэ, ерзавший на коленках кузена и водивший пальцем по списку эпитетов, явно немного устал. Обрадованный Карнистир вовремя вспомнил, что Нельо строго-настрого велел ему ребенка покормить, и тайно прокрался на кухню, стараясь ступать неслышно. Из гостиной доносились голоса уже как минимум пятерых, звон кубков, бутылок, веселые возгласы и звон струн, но ему удалось остаться незамеченным. Пообедали они вместе, тем самым вкусным, что Морьо счел нужным принести. Это «самое вкусное» явно пришлось по нраву и Финдарато, которому от родителей никогда еще не доставалось одновременно столько всего того, что любят дети. «А может, и не так плохо иметь младшего брата, - подумал Карнистир полчаса спустя. - Интересно, почему Кано и Нельо уже твердо уверены, что у нас в семье еще кто-то будет? Вот бы брат. С девчонками-то неинтересно». О том, что после обеда ребенка нужно уложить спать, Морьо тоже помнил и, не слушая возражения светловолосого мелкого, уложил его на свою кровать, прикрыл. Тот спать не хотел, возился, сражаясь с длиннющими незаплетенными локонами, которые ему мешали, но заплести не давался. - Лежи тихо, тебе спать надо. Вот и спи. - Не хочу я спать, - жалобно возражал будущий отважный предводитель нолдор и покоритель Хэлкараксэ. - Хочешь, я сказал. - Вот и мама говорит, что я хочу, а я не хочу... - Ладно, - Карнистир припомнил, как мама как-то, смеясь, рассказывала о том, как укладывала всех сыновей спать. - Я тебе расскажу историю. Настоящую, не придуманную какую... - Давай, - заинтересованный эльфенок послушно пристроил голову на подушке, зная, что так рассказчик будет сговорчивее. - О чем? - О том, как король Финвэ во времена Великого Похода повстречал злобное порождение Врага Мира. - И победил?! - Конечно... покрывало не скидывай. Укройся. Вот, правильно. Тьфу ты, опять в волосах запутался, хрень ваниарская... Да лежи, я уберу. Так вот, о том, как отец моего отца... отец твоего отца он тоже, кстати... Слушай. Король Финвэ шел страшным путем, через мглу и мрак, ведомый одним лишь желанием — вернуться к Свету Амана, привести туда народ, что избрал его своим предводителем, и долог был путь их, и вала Оромэ, ведущий их, затерялся далеко впереди. И тогда, в страшную минуту, когда погасли, казалось, творения Владычицы Варды, перед ним, смело шагавшим впереди и призывавшим за собой, стал Зверь... - Ты так хорошо рассказываешь, - сонно пробормотал Артафиндэ. - Мама тоже так рассказывает о кораблях, о лебедях, что вели... И что Зверь? Как король Финвэ победил его? - Он сначала сказал: «Как смеешь ты, порождение Врага, вставать на светлом пути Детей Единого? Коли дорога тебе шкура твоя, что жизнью не назвать, убирайся сей же миг в ту Тьму, из которой вышел!» И тогда Зверь... Глаза Финдарато закрылись, пушистые золотистые ресницы отбросили тень на по-детски кругленькие щечки. Он всегда засыпал на самом страшном моменте преданий и сказок, после пробуждения лишь спрашивая иногда, хорошо ли все кончилось. Его заверяли, что все кончилось хорошо. *** - Нельо! - раздался снизу приглушенный возмущенный голос. - Это ты вымахал выше моего отца, а мне не видно! Майтимо не глядя протянул руку и за талию переставил Финдекано так, чтобы тот мог, дотягиваясь, заглянуть в окно. - Что ты меня хватаешь, как ребенка! - продолжал возмущаться Фингон. - Я уже вырос! Хоть до тебя и не дорос, но я уже взрослый эльда! - Ох, взрослый он, как же! Через плечо перекинуть и унести... чудо с косичками. - Уже так просто не унесешь! Я вполне взрослый! И между прочим, у меня средний для эльда рост! Это ты тут... - Из колыбельки не выпади, взрослый эльда, - насмешливо отозвался Майтимо. - Смотри давай... Финдекано заинтересованно смотрел на разворачивающуюся сцену. Трое сыновей вывезли Финвэ из Тириона, в старый дом Аэндора, находившийся на пути к побережью. Этот дом, давно заброшенный, был единственным общим секретом всех троих братьев — все трое в свое время будто невзначай натыкались на него, ухаживая за женами — на тот момент еще невестами, — и предлагали девам отдохнуть под кровом; все трое приходили сюда, когда хотелось подумать или на душе было тяжело. Именно сюда много позже придет Феанор перед нападением на Альквалондэ. И этот дом будет сожжен после принятия решения и его ухода. Но об этом еще никто не знал. - Он, похоже, их простил... - прошептал Финдекано. - Беспроигрышный вариант, - прошептал Майтимо в ответ, наблюдая, как все трое сыновей вполне официально склонились перед Финвэ, и их жены положили руки на плечи мужьям, умоляюще глядя на короля. - Он любит, когда они не ссорятся. Вот сейчас отец с твоим отцом еще обнимутся, и он вообще все для них сделает... Майтимо оказался прав — готовый к «сюрпризу», но не готовый к покаянию Финвэ невольно смахнул набежавшие слезы и встал, поднимая с колен сыновей и обнимая их. - Помирились... - прошептал Финдекано, - не зря мы с тобой весь день за ними наблюдали. Все хорошо... - Финьо! - испуганно воскликнул Нельяфинвэ. Все присутствующие по ту сторону стекла обернулись к окну, услышав стук. - Чайка, наверное, какая врезалась... - задумчиво произнес Арафинвэ. - Они гнездятся ведь здесь, в скалах. Мы с Эарвен здесь много провели времени, после свадьбы... - Арьо... - Финвэ растроганно обнял и младшего. - Я восхищаюсь твоей смелостью. Ты взял на себя бремя примирения, хоть и не участвовал в ссоре... Финголфин чуть толкнул Феанора в бок, и тот, поморщившись, кивнул: - Арьо... он не похож на нас с Ноло, отец. И мы ему... благодарны, он нас мирит... - Спасибо, Арьо, - Нолофинвэ порывисто обнял брата, и Феанор довольно кивнул — все шло согласно сценарию. Деловитая Нерданэль уже распаковывала принесенное, не обращая внимания на творившееся, а Анайрэ с Эарвен уже уговаривали ее припрятать несколько бутылок... - Финьо, ты в порядке? - Майтимо взволнованно поглядел на упавшего на землю приятеля. - Не ударился? - Нет, - трагично ответил тот, но тут же не выдержал, залился смехом, зажимая рот рукой. Маэдрос шутливо ударил его по плечу: - Да чтоб тебя! Всегда заставлял поволноваться... Что ты, что братья... А ты для меня тоже как родной. - Правда, Майтимо? - взгляд Финдекано, голова которого была запрокинута к небу, внезапно немного изменился. - Я для тебя как родной? - А то, - пробурчал тот. - Чудовище синеглазое. Я тебя помню, когда еще на колене у меня помещался. И за что я тебя так люблю? Вредный же. И всегда такой был. - В маму, - согласно кивнул Финдекано, улыбнувшись. - Вот как твой отец справляется с твоей вредной мамой? Ну, ей уже явно скоро родить, так что два раза у него уже точно получилось справиться... - Знаешь, Нельо... я так рад, что они помирились. Еще какое-то время твой отец не будет возражать, что я к вам прихожу в дом. - Он давно привык, что я к тебе привязался и люблю, как и братьев. И что мы с тобой дружим. Ты только моим братьям не говори, что я их люблю, а то обнаглеют ведь... - А то они не знают этого, - отмахнулся Фингон. - Кано мне нравится. Тьелко — нет. Насчет Морьо ничего пока не могу сказать, он еще маленький. Знаешь, Майтимо, я недавно понял, что... что вырос, кажется. У меня так все изменилось. - У меня такое тоже было. Все в порядке, не волнуйся. Если что, ты говори, даже глупости, я помогу. Понимаю, советы в юности не нужны, но это только так кажется. - Ой, как будто у тебя не юность. - Да что-то рано закончилась, похоже. - Не говори глупостей, - на юном, озаренном светом Телпериона лице Финдекано откуда-то появилось выражение мудрости и даже усталости. - Поехали, Нельо... Надо Морьо и Артафиндэ проверить. И вообще... знаешь, я уже взрослый. *** - Слезай, - голос вала прозвучал отзвуком Музыки — добрый, ласковый, убеждающий голос. Но каким бы ни был убеждающим голос, на упрямого ребенка это не повлияло. - Слезай, чего ты боишься? - Ничего не боюсь! - раздался ответ с дерева. - Ты испугался меня? Звука моего рога? Лая моих собак? Никто не причинит тебе вреда, юный эльда. Слезай. - Не слезу, - упрямо заявили в ответ. - И я вовсе не испугался. - Хорошо, не слезай, - кивнул Оромэ. Вала видывал всяких квэнди — в том числе и тех, кто боялся его, как у озера Куивиэнен. Не думал он о том, что будет, когда пел Музыку, когда вслед за вечно юной душой, что всегда очаровывала его, вошел в Эа, не думал, что та обворожительная душа обретет облик и станет его женой. Много о чем не думал, но что же теперь... - Скажи хоть, кто ты, отважный эльда, - со вздохом произнес вала Оромэ. - Кого славить в сказаниях? - Тьелкормо Туркафинвэ Феанарион, третий и величайший сын старшего сына короля народа нолдор, принца Феанаро, и жены его, леди Нерданэль, - с готовностью отозвались с дерева. - Ах, вот как... А не думал ли ты, Тьелкормо Туркафинвэ, что родители твои беспокоятся за тебя? Смешение Света уж настало, а ты сидишь на дереве и не думаешь возвращаться домой? - Я охотился, - безапелляционно ответили с дерева. - Отец неплох в охоте, только, хоть он считал, что я мал еще, но я превосхожу его. Достойных учителей мне найти не довелось. И я учусь сам. Одна из собак своры Оромэ заинтересованно встала на задние лапы, положив передние на ствол дерева, вглядываясь в листву. - Отойди, Хуан! Не пугай юного эльда! Прости, Туркафинвэ Феанарион, Хуан — сам еще щенок, он не хотел пугать тебя... Спускайся. Может быть, я смогу стать достойным наставником для тебя? Сородичи говорят, я неплох в охоте. - А кто сородичи-то? - наверху недоверчиво раздвинулись ветки. Оромэ поднял голову, откинув капюшон, и Келегорм, узрев и узнав — по совершенной красоте и манерам — одного из валар; почти свалился вниз, пытаясь спасти свой лук от повреждений и цепляясь за ветви. - А ты неплох, - одобрительно заметил Оромэ, устроив подростка впереди себя на Нахаре. - Я такой же... был, пока... ну, пока сюда не пришел. Впрочем, тебе об этом знать незачем. Хочешь учиться у меня? - Учитель из валар? - пробормотал Келегорм, поспешно поправляя тунику после падения с дерева. - Да ни у кого из братьев такого не было! Только отец учился у Аулэ! Конечно, хочу! - Ну вот и молчи, пока я тебя домой везу... и извинишься перед родителями, что заставил их поволноваться! - Хорошо, я повинюсь перед отцом, - пробормотал Тьелкормо. Он прекрасно знал, что родителей дома нет, как и старшего брата, а второй по старшинству занят. Впервые он, еще почти детским сознанием, чуть ли не раньше из своих братьев понял, что валар знают не все. Но об этом стоило молчать.