***
Всё это началось вот уже почти год назад. А в настоящем она недавно отпраздновала свои девятнадцать лет, и в Токио была жара такая, что тяжело дышать. Бегать приходилось в коротеньких шортиках и легчайшей маечке – в противном случае грозила смерть от перегрева под палящими лучами, а дальше кожи, увы, раздеться не получалось. Также Усаги всерьез подумывала над тем, чтобы сделать стрижку и расстаться со своими поистине шикарными волосами: мыть их каждый день уж никак не представлялось возможным, зато шансов к перегреву они прибавляли. Ну и грязными становились быстрее обычного. Две недели назад она уплетала свой любимый торт, а Сейя, купивший к такому случаю бутылку хорошего вина, обещал, что через год, на её совершеннолетие, преподнесет ей какой-нибудь совершенно невообразимый подарок. Не дождался. Ударил в спину раньше. Ушел. А год назад она была маленькой девочкой восемнадцати лет, приехавшей покорять Токио. Усаги мечтала стать мангакой и фонтанировала идеями, представляла, как у неё будут брать интервью и «Усаги Цукино» будет у всех на губах, а ещё хотела, чтобы по одной из её будущих манг нарисовали аниме. Если бы по её работе сняли дораму, то счастью Усаги вообще не было бы предела! Хотя она и понимала, что для работы команды актеров нужно что-то серьезное и интересное. Была одна мысль... но над ней ещё надо было работать и работать. Её родители были достаточно богатыми, так что Усаги могла позволить себе не ютиться в маленьких комнатках, а снимать достаточно просторную квартиру, правда, далеко от центра Токио. Родители настаивали и на большем, однако она твердо хотела добиться всего сама. Тот самый «старикашка» жил в храме Хикава, который принадлежал ему. Смеясь, все называли его «Мистер Хино», потому что он всё время лип к молоденьким девочкам, был падок на свежую красоту и порой пытался казаться галантным джентльменом. Все, конечно же, думали, что он шутит. Да и она тоже. Всё началось, когда подруги – такие же мечтательницы, притащили её в храм Хикава, чтобы купить всем известные «талисманы Любви». Все они были заговорены перед продажей ещё какой-то таинственной служительницей этого храма, и знамениты талисманы были тем, что привлекали в жизнь человека-судьбу и прекрасные чувства. «Знаю, что тебе с любовью повезет», - заговорщицки подмигнув, пообещал ей мистер Хино, и Усаги рассеянно кивнула: в её голове как раз родилась новая идея, все мысли были заняты исключительно ею. В покое он её оставлять не собирался. На следующее утро курьер принес ей букет красных роз от неизвестного поклонника. Потом, несколько дней подряд – точно такие же в одно и то же время. Усаги, поглядывая на недавно купленный талисман Любви, ломала голову: кто так быстро мог в неё влюбиться? И явно богатый. Какая-то подруга обмолвилась, что у мистера Хино на самом деле много денежных сбережений. Так что... ему можно то, чего нельзя другим. Усаги, правда, так и не поняла сначала, к чему до неё была донесена такая информация, а потом уж только дошло. Наверное, совпало. Из букета роз (шестого подряд) выпала маленькая записка: «Не хотите ли поработать в храме?» - и всё стало ясным. Усаги примчалась в храм Хикава, держа в руке тот самый букет роз. Она кричала на сластолюбца Хино, махая цветами у него перед носом, говорила, что постыдился бы в свои шестьдесят три приставать к ней, восемнадцатилетней. Мистер Хино пытался очаровательно улыбаться. Он не собирался оставлять её, и Усаги это никоим образом не казалось забавным или приятным. Она не видела себя рядом со стариком, у которого было сморщенное лицо, и неважно, сколько денег он имел за душой! Было противно даже представить, что она будет идти рядом и смотреть на такого с обожанием. У них огромная разница! Да им даже поговорить будет не о чем! А ещё хотелось видеть рядом с собой кого-то достойного. Мистер Хино подарил ей планшет последней модели. Через курьера, потому что не решился прийти сам. Усаги возвращала подарок пять или шесть раз – мистер Хино отвечал ей тем же. Ему, похоже, было весело от всего происходящего, а вот ей – нисколько. Опять заявившись в храм, сжимая зубы от злости и сдерживая слезы от какой-то странной обиды, Усаги сказала, что разобьет треклятый подарок, если он ещё раз к ней вернется. «Вы, Хино-сан, можете даже ни на что не рассчитывать с моей стороны. Я говорила Вам это много раз – повторю ещё раз. Оставьте, наконец, меня в покое!» На всю тираду мистер Хино только улыбнулся: «Я всегда любил взрывных девушек: с ними интересно». «Ещё скажите, что рядом с молодым телом просто приятно сидеть! Ах, как здорово!» - зло всплеснула руками Усаги. Ответом стала очередная улыбка: «Да. Ты всё сказала верно». Усаги правда пыталась что-то с этим сделать. Подарки сыпались на неё, как из Рога Изобилия, а она всё возвращала их и возвращала. Когда минуло более полугода такой вот жизни, суррогатных отношений со стариком-сластолюбцем, который всё надеялся на то, что многочисленные цветы и всякие штуки в упаковках растопят её сердце, Усаги не выдержала совсем и пошла расставлять все точки над i. Придя в храм, она дождалась, пока все посетители разойдутся, но, вопреки всем надеждам мистера Хино, не собиралась кидаться к нему на шею и ложиться с ним в постель, а поздно пришла по причине того, что разговор обещал быть долгим, и работа не должна была ждать. Собрав волю в кулак, Усаги бросила все силы на то, чтобы говорить спокойно. Она долго и (как ей казалось) доходчиво пыталась объяснить мистеру Хино, что каждому – свое, что она никогда его не полюбит и уж ни за что не будет с ним вместе, потому что хотела бы, чтобы рядом с ней была ровня. Усаги понимала, что может (скорее всего, так и будет) обидеть пожилого человека, но не видела другого выхода. Однако мистер Хино, похоже, совсем не обиделся. Когда она закончила говорить, он по-отечески погладил её по плечу, задержавшись на кусочке обнаженной кожи (в тот день Усаги запачкала единственный свитер, который у неё остался в приемлемом состоянии (так уж вышло) и под теплую куртку пришлось надеть кое-что из, по обыкновению, летнего гардероба), а потом улыбнулся: «Усаги, девочка, я готов ждать, пока ты повзрослеешь». Усаги постаралась выдержать это с честью. Она правда стремилась начать жизнь по новой и полностью забыть о произошедшем. В этом помог Сейя – с виду милый парень, тоже мечтающий нарисовать интересную мангу и прославиться, Усаги пустила его к себе в квартиру через месяц после знакомства. Он был веселым и улыбчивым, хоть и излишне ревнивым, но... никто не мог быть идеальным: после сластолюбца Хино Усаги усвоила этот урок хорошо. Было только препятствие: сам мистер Хино в период своего ожидания не хотел, чтобы о нем забыли, и поэтому курьер время от времени передавал подарки: милые статуэтки, цветы, а ещё кружевные лифчики, порой излишне откровенные, явно эротические, которые ей подходили, хоть Усаги и не хотела их носить. Она так и не догадалась, откуда мистер Хино узнал размер её груди. Сейя злился – она объясняла ему всё по сотне раз после каждого подарка. А потом опять. И снова. Отношения трещали по швам. Мистер Хино не хотел останавливаться и вспоминать про меру. После айфона последней модели, стоящего приличных денег, Сейя перестал слушать все её оправдания и ушел, хлопнув дверью. Он обвинил её в том, что она ничего не делает. А что она могла сделать?! Усаги сползала по стенке, прижимая к груди мяукающую, но не думающую вырываться Луну, и вокруг неё была полнейшая разруха из-за раскиданных Сейей её собственных вещей. Было больно. И мистера Хино она ненавидела.***
Усаги казалось, что всё кончено. Сластолюбец Хино разрушил её жизнь. Она ведь любила Сейю. Ревновать её к какому-то старику – это ведь не так уж и неправильно. Сейя никогда не злился на неё за то, что она допоздна сидела, рисуя свою мангу, каждое утро делал ей приятные маленькие сюрпризы, как, например, что-то вкусное на завтрак, с увлечением оценивал каждую любовно отрисованную страничку манги, строя предположения на дальнейшее развитие сюжета – может, это и была просто влюбленность, однако Усаги всё равно уже привыкла к Сейе, дорожила им. Ей было тяжело без него. Луна – верная кошка, почти ничего не ела вместе с ней вот уже третий день. Нарыдавшись в первые четыре часа после ухода Сейи, Усаги заторможено встала, собирая свои разбросанные вещи. Она не вешала их, комкая и кидая в шкаф, а потом свернулась в калачик на кровати, прижимая Луну к груди, и кошка покорно старалась поддержать. Кто-то позвонил в дверь. Лениво поднявшись с кровати под повторяющуюся интервалами трель, Усаги завязала пояс своего любимого халата на талии, которая вдруг показалась ей особенно тонкой, и пошла открывать. Не хотелось, чтобы гость, кем бы он ни был, видел домашнюю майку и пижамные штаны с кроликами – халат прикрывал последнее до колен. За дверью стояла молодая девушка. И, если бы Усаги увидела её раньше, то непременно подумала бы: «Невероятная красавица...» - тут же придумала бы мангу с её участием и положила бы в основу одной из главных героев эту красоту. Внешность у девушки была какой-то аристократической. Её бы в принцессы! Луна, крутящаяся у ног, мяукнула, понюхав воздух, и замерла в ожидании. Девушка заправила прядь шикарных черных волос за ухо и подняла глаза, глядя на Усаги. Однако взгляд её был мягким, почти сожалеющим, и огромные фиалковые глаза не пугали. - Прошу меня извинить за беспокойство. Я надеюсь, что не ошиблась квартирой. Цукино-сан? - Да, - Усаги кивнула, - это я. - Приятно познакомиться, Цукино-сан, - девушка чуть поклонилась. – Я Рей Хино, внучка... - Я всё поняла, - отрезала Усаги. – Хино-сан... я не могу. Вы позволите обращаться к себе «Рей-сан»? - Да, конечно. Я имею представление о том, что Вы чувствуете сейчас. - Спасибо. Рей-сан, зачем Вы здесь? - Я пришла извиниться. За своего дедушку. Прошу прощения, он доставил Вам столько неприятностей. - Неприятностей? – глаза Усаги округлились, она едва сдержала желание засмеяться. – Вы, наверное, хотели поговорить, Рей-сан. Проходите. Усаги казалось, что её внезапной гостье было неудобно, однако Рей держалась с достоинством и сохраняла спокойствие. Она прошла в предложенную кухню (поскольку та выглядела наиболее прилично на фоне всей квартиры), и Усаги поспешила, наконец, поднять с пола остатки кружки – куски фарфора, и выкинуть их в мусорную корзину. Рей села за стол, закинув ногу на ногу, и несколько минут терпеливо подождала, рассматривая ярко-красный маникюр, пока хозяйка квартиры хлопотала, точно вспоминала, что такое жизнь. Когда Усаги всё же села, Рей вздохнула, переводя взгляд со своих ногтей на её лицо. - Мне очень жаль, Цукино-сан. Извините, пожалуйста, моего дедушку. - Вы сказали, что его внучка, Рей-сан, - пытаясь уйти от нежелательной темы, утвердила Усаги, - однако я никогда не видела Вас в храме. Исходя из обстоятельств... мне приходилось часто там бывать. - Я не живу ни с дедушкой, ни с отцом, - объяснила Рей. – Я живу в Синдзюку, у меня там квартира. Иногда я прихожу в храм заговорить талисманы – раньше мне было это интересно. Я – та самая «таинственная служительница». А ещё рисую мангу. Правда, пока две мои истории не пользуются особой популярностью. Насколько мне известно, Вы, Цукино-сан, тоже мангака. - Почти, - уклончиво ответила Усаги. – Я пока ещё не нарисовала ни одной манги, поэтому не могу так себя называть. - Мой дедушка не знает меры, - перевела разговор в желанное русло Рей. – Он помешан на молодых красивых девушках, постоянно пристает к ним. Ему приятно видеть рядом с собой молодую. - Я прекрасно знаю всё это, Рей-сан. - Простите его, Цукино-сан. Он плохо отдает себе в этом контроль. Я узнала всё не слишком давно и урезонила его, постаралась. Цукино-сан, он больше Вас не побеспокоит. Если вдруг он напомнит о себе, то я оставлю Вам номер своего мобильного. Позвоните – и я всё решу. Однако, кажется, он влюбился в какую-то семнадцатилетнюю – Вы стали для него взрослой. - Наконец-то. Усаги вздохнула. Обнаглевшая Луна запрыгнула на колени гостье, но Рей не разозлилась, а улыбнулась и начала гладить черную шерстку. - Я постараюсь, Рей-сан. О чем Ваша манга? Я хочу её почитать.