Сверхновая

Когда Каору был маленьким, мама читала ему сказки про сейлор воинов. И каждый раз он представлял их себе могучими, высокими, мускулистыми мужчинами и женщинами, развоплощающими злобных демонов одним ударом волшебного жезла. Это представление никак не вступало в конфликт с реальностью и тихо-мирно существовало на задворках сознания Каору очень долго – до одного случая. К тому времени он уже вырос, и даже успел выучиться в Академии Космофлота – крайне престижном заведении, куда его взяли благодаря высоким баллам на выпускных и вступительных экзаменах, даже бесплатно. Отец был крайне этому рад и горд за сына, а вот мать переживала. Конечно, время было мирное, и Солнечная Система ни с кем не враждовала, но война ведь дело такое – оглянуться не успеешь, а окраинные планеты уже бомбят. Немолодая уже женщина еще помнила время, когда немезийцы атаковали Плутон – неожиданно, просто выскочили из подпространства у самой планеты, обойдя все радары, хотя раньше считалось, что такое невозможно. Каору успокаивал мать, говорил, что с тех пор армия Системы сильно продвинулась, и немезийцы теперь и в подметки им не годятся. На самом деле он не знал этого наверняка, но искренне верил. К тому же, немезийцы после того, как их разбили у Юпитера, сидели тише воды ниже травы, а это, учитывая их жестокий характер, было неплохим показателем. Так или иначе, но Каору удалось успокоить мать и благополучно поступить в Академию. Учеба давалась ему не то чтобы совсем легко, но легче, чем большинству сокурсников, и учиться он любил. Прилежно выполнял все задания, усваивал материал, производил положительное впечатление на преподавателей – в общем, он был отличником. Но несмотря на это, сокурсники не считали его зубрилой – скорее наоборот, часто звали с собой на прогулки в Сеть или просто погонять мяч. Вообще жизнь любила Каору, и люди любили тоже. Ему всегда доставались удачные варианты тестов, девушки соглашались пойти с ним на свидание, и даже наручный головид у него ни разу на всю жизнь не ломался. Иногда Каору казалось, что это такая награда за бедное детство, наполненное грустными взглядами родителей, поношеной одеждой и дешевыми плитками консервов. Но большую часть времени он просто не задумывался о своей удаче и принимал ее как должное. "Удача любит наглых", – частенько говорил его друг и сокурсник Пит, и Каору был склонен с ним соглашаться. Таким он и выпустился из Академии – беззаботным, но не беспечным, взрослым и собранным, но внутри все еще ребенком. Конечно, капитаном корабля он не стал – чтобы осуществить эту мечту детства, не хватило даже его везения, ведь капитанами сразу после выпуска становились только гении, впоследствии попадающие на страницы учебников истории. Каору гением не был, и его вместе с Питом определили на "Рапсодию" – один из крейсеров Космических Сил Империи – заместителем помощника пилота. Предполагалось, что если помощник пилота по каким-либо причинам выйдет из строя – будет убит, ранен, болен, или что-то еще – то его место займет именно Каору. Это было тоже довольно почетно – не будь Каору отличником, вряд ли бы ему досталось такое место. Могли и вообще определить не на корабль, а на какую-нибудь богом забытую базу где-нибудь на Уране. Пит отличником не был, но его все-таки определили на корабль – помощником техника, правда, но тоже неплохо. По этому поводу он часто хлопал Каору по плечу и говорил, что это все его везение, и что теперь он будет ходить за ним как приклеенный – авось и еще чего перепадет. Когда они с другом бок о бок поднимались на борт крейсера, Каору вспоминалась церемония присяги в Хрустальном Дворце – все в парадной форме, играет торжественная музыка, и Королева стоит, красивая-красивая, в ослепительно белом платье. В общем, возвышенный был настрой. На деле же оказалось, что служба на корабле в мирное время – по большей части рутина. Основной обязанностью крейсера, если не поступало других указаний, было патрулирование границ Системы в поисках неожиданной опасности – как тогда, с немезийцами, например. Но гораздо чаще на пути попадались безжизненные астероиды, а не злобные враги, и экипаж скучал. Каору скучать не любил, и поэтому быстро завел себе достаточно много друзей, благо веселый и дружелюбный характер к этому располагал. Ребята на крейсере оказались неожиданно добрыми, хоть и слегка угрюмыми – некоторые служили здесь уже не первый и не второй год. Но, тем не менее, они были рады собраться иногда, выпить холодного меркурианского и посмотреть что-нибудь эдакое по головиду. Каору этого, в общем, хватало, но что-то внутри него маялось без дела, как будто искало выхода. Какое-то желание подвига, чтобы можно было сорваться и куда-то бежать, кого-то спасать, короче, действовать. Но случая никак не представлялось, и Каору потихоньку задвинул это желание глубоко-глубоко внутрь себя. Так и продолжалась его служба на "Рапсодии", тихо, спокойно и размеренно, вплоть до одного дня. Вечером накануне помощник пилота ощутимо перебрал с меркурианским, и поэтому все утро маялся похмельем, так что его место пришлось занять Каору. Он, в принципе, был этому рад, даже несмотря на то, что скорее всего это означало сомнительную перспективу весь день пинать балду, сидя в кресле по правую руку от пилота. Пилота "Рапсодии" Каору не очень любил – его звали Дерек, он был далеко не выпускником, у него был сильный акцент и довольно скверный характер. Не то чтобы он кого-то задевал, или самодурствовал, или еще что-нибудь – просто он почти никогда не улыбался. Не важно, было ему весело, грустно или досадно – на его лице всегда было одно и то же спокойное выражение. А Каору по натуре был человеком очень веселым, и такие каменные лица его настораживали. Позднее ему сказали, правда, что Дереку в юности из-за ожога меняли большую часть кожи на лице, и операция прошла не очень успешно, но тогда он этого еще не знал. Тем не менее, день обещал быть не очень унылым, так как помимо Каору и пилота в рубке были еще капитан – жизнерадостный здоровяк по имени Матеуш, рубящийся в какую-то стрелялку на портативной голо-приставке, – и Пит, которому начальник поручил починить здесь какое-то мелкое оборудование. День шел своим чередом, корабль вел автопилот, Каору время от времени поглядывал на экран монитора. Пит чинил свое оборудование, капитан убивал монстров, пилот отошел налить себе воды. Ничего не предвещало никаких неожиданностей. Первым незапланированные красные точки на экране заметил, как ни странно, Пит. Каору в этот момент отвернулся, отвлекшись на очередной азартный вопль капитана, и обернулся только в ответ на озадаченную фразу друга: – Сдается мне, так не должно быть, а? На экран медленно вплыла красная точка, а за ней еще одна, и еще, и еще... Каору почувствовал, как все волосы на его теле, включая, кажется, даже брови, становятся дыбом. – Сколько же их... – выдохнул он. – Рапсодия, маскировочное поле, – гаркнул за его левым плечом голос неожиданно вернувшегося со стаканом воды Дерека. – И выдай их характеристики, будь добра. Капитан? Капитан, с сожалением отвлекшийся от истребления монстров, подошел и удивленно присвистнул. – Мы же не на границе, мы же около Марса. Или, пока я спал, корабль сбился с курса? Каору покачал головой. Корабль действительно только недавно миновал Марс и направлялся к Земле – заправиться перед очередным рейсом и передать начальству отчеты о том, что ничего не происходит. А тут поди ж ты. Между тем бортовой компьютер выдал на общий монитор характеристики неожиданных кораблей, и теперь уже присвистнул не только капитан. – Немезийцы! – потрясенно воскликнул Пит. Судя по характеристикам, корабли действительно были немезийские – их отличало использование характерной энергии, энергии так называемых черных кристаллов, нигде больше не встречающейся. Каору передернул плечами. Немезийцы славились своей жестокостью и холодностью – внешне похожие на людей, психологически они были совсем другими. Их вражда с Солнечной Системой тянулась веками – учебники истории говорили, что когда-то, еще до космической эры, они напали на Землю, но землянам удалось отбиться, хоть и дорогой ценой, и остатки враждебной армии убрались на свою блуждающую планету. С тех пор война велась с переменным успехом, иногда перемежаемая шатким миром. И Каору думал, что сейчас идет как раз пора мира. Видимо, зря. – Как они сюда пробрались? – покачал головой Дерек. – Неважно, – вздохнул капитан, беря себя в руки. – Нужно доложить о них на Землю. Дерек, включи мне шифрованный канал. Дерек протянул было руку, но вскоре замер. И снова покачал головой. – Не могу. – То есть как не можешь? – удивился капитан. – Не могу, и все. У нас передатчик сломался, техник, – он кивнул на Пита, – как раз его чинит. В рубке повисла тишина, Пит и капитан озадаченно переглядывались, красные точки медленно ползли по экрану. Наконец капитан чертыхнулся. – Пит, сколько времени займет починка? – Ну, пару часов, наверное, может, полтора. Капитан чертыхнулся еще раз. – За это время они успеют добраться до Луны. И что нам, просто лететь за ними и молчать? Маскировочное поле вполне позволяло такую стратегию, но можно было с уверенностью сказать, что ни один из членов экипажа не будет этому рад. Не говоря уже о жителях Луны, на которых из ниоткуда выпрыгнут корабли немезийцев. И надо же было обычно исправно работавшему передатчику выйти из строя именно сейчас! – Сражаться? – подал голос молчавший до этого Каору. – Самоубийство, – мотнул головой капитан. – Их слишком много, а мы даже не линкор. Снова наступила тишина – все напряженно молчали, каждый думал о сложившейся ситуации. Капитан очнулся первым и нажал кнопку тревоги, оповещая о случившемся весь корабль и объявляя полную боеготовность. Каору растерянно оглядывал рубку – на учениях он всегда был едва ли не лучшим, но в реальном бою еще не участвовал. Все вокруг неожиданно стало казаться ему особенно значимым, сердце билось сильнее и чаще. Он перевел взгляд на злополучный экран и замер. – Сэр, – обратился он к Дереку, – я вижу еще один объект. – Еще один немезиец? – переспросил тот, отвлекаясь от разговора с капитаном и разворачиваясь к монитору. Каору покачал головой. Новая точка была не красной, не зеленой, а ярко-белой, и бортовой компьютер, судя по всему, не мог уловить технических характеристик объекта. Дерек нахмурился и попросил компьютер вывести на мониторы изображение окружающего космоса. Корабли немезийцев были совсем близко – можно было разглядеть их ломаные очертания. Но еще ближе виднелось что-то сияющее, яркое, как будто крохотная звезда. Каору никогда раньше не видел таких маленьких серебряных звезд. Повинуясь команде пилота, корабль подлетел ближе. Контуры кораблей немезийцев стали четче, и неизвестный объект – тоже. Каору потерял дар речи. Это была женщина – рядом с кораблями она казалась крошечной, но для человека была, должно быть, довольно высокой. Дерек попросил компьютер максимально увеличить изображение, но много разглядеть все равно не удалось – только женскую фигуру, испускающую мягкий, но яркий серебристо-белый свет. – Пресвятая Богиня... – пораженно выдохнул Пит, уронив один из своих инструментов. Между тем женщина, кажется, протянула руки в сторону черных кораблей, и свет вспыхнул ярче, еще ярче, еще – пока, наконец, не затопил все вокруг. Долгие мгновения Каору чувствовал только бесконечное тепло, ласковое, как руки матери, и слышал нежный, мелодичный голос, звонкий, как птичья трель. Белая женщина, тонкая, почти полупрозрачная, говорила ему что-то, но он не разбирал слов. А потом она протянула ему небольшой продолговатый жезл ярко-красного цвета, и после этого Каору открыл глаза. Корабли немезийцев все еще висели в окружающем космосе, но бортовой компьютер больше не отображал их как маленькие красные точки. Излучение черного кристалла, заставлявшее их работать, исчезло, как будто его и не было, и теперь корабли были немногим опаснее обычных астероидов. Пит мог спокойно чинить передатчик, пилот облегченно выдохнул сквозь зубы, а капитан отменил тревогу и отправился лично успокаивать экипаж – надо полагать, и себя заодно. Каору положил в карман брюк небольшой продолговатый жезл и остался сидеть в кресле помощника пилота. В конце концов, ситуация разрешилась благополучно – они починили передатчик, сообщили о немезийцах на Землю и дождались подмоги. Капитан получил благодарность от начальства, все остальные – благодарность от капитана. А Каору с тех пор больше не считал сейлор воинов мускулистыми качками, ударяющими демонов волшебными жезлами. Позже, несколько лет спустя, уже выйдя в отставку и занимаясь совсем другой работой, он наконец-то понял, что именно говорила ему белая женщина тогда, на космическом крейсере "Рапсодия". Она говорила: "Я всегда буду вас защищать".