океан зонтов и два килограмма мороженого

Для августа температура была слишком высокой. Для августа и северной Англии — тем более. Дэн шел по улице с бумажным пакетом в руках, придерживая плечом телефон, норовящий выскользнуть. Его отросшие волосы (все никак не было времени на стрижку) начинали завиваться, а капельки пота на висках дико нервировали. — Кэт, ты немного не вовремя. — Ох, как неожиданно, — девушка была от него почти на три сотни километров южнее, но ее тон неплохо охлаждал; а еще живой представал ее образ: сосредоточенная, с нахмуренными бровями и поджатыми губами — она всегда такая, если делает что-то неприятное лично для нее (звонит своей матери, чтобы сообщить об опоздании к ужину, записывается на прием к дантисту она именно с таким лицом), а после их последней, особенно шумной, ссоры, общение с ним однозначно относилось к категории «неприятно». — Прости, но я, правда, очень спешу. — И куда же ты спешишь так, как никогда не спешил ко мне на встречу? — Дэна передергивает от того, насколько она все драматизирует. Они были вместе меньше чем полгода, да и то просто потому, что вокруг все плавно нашли себе пары для выпускного, и они оставались единственными вариантами друг для друга (правда, позже, на самом выпускном вечере, в окружении разноцветных шариков и пышных платьев, среди льющегося рекой пунша и несмолкающих разговоров ни о чем, выяснилось, что у Кэт был другой вариант: увести парня ее лучшей подруги и целоваться с ним до потери пульса, пока Дэн перебрасывался колкостями с лучшим другом). — Что тебе нужно? — Все так же боишься смотреть правде в глаза? — Что за хуйня, Кэт?! — Дэн вскрикивает это громче, чем стоило: пожилая женщина смотрит на него с осуждением, и он шепотом извиняется перед ней. — Обернись, — то, что голос раздается не только в трубке, шокирует. Когда им было хорошо, Дэн строил планы, что, может быть, они смогут полюбить друг друга по-настоящему, будут учиться в одном университете и снимать квартиру вместе. И момент встречи он тоже представлял — обязательно броситься Кэт на шею, притянуть к себе и прошептать в ухо что-то невыносимо слащавое, вроде «я так скучал по тебе». А теперь они стоят напротив друг друга около выхода из метро, между ними шаг и целая ступень, ощущается это подобно пропасти. Людской поток обтекает их в обе стороны, словно они вдвоем — скала, разделяющая этот поток надвое. — Я смотрю тебе в глаза. Но ты едва ли «правда». Что ты хочешь? — Пообедаем? Деловой тон, женственность, которой вдруг стало слишком много — все это безумно раздражает. Но Дэн сдерживается и коротко кивает: — Только если за твой счет. — Ты сама галантность, — не сказанное ей «как всегда» в очередной раз за их разговор теряется в шуме толпы, пролетающих мимо машин, поезда, который прибыл на станцию. В ресторане, выбранном Кэт, Дэн выглядит по меньшей мере неуместно в своей старой, истертой толстовке и с пакетом продуктов. Он знает точно — ей стыдно, как бывало частенько в прежние времена, еще там, дома. Их последний обед проходит в напряженном молчании. Дэну не ясны даже мотивы появления Кэт в Манчестере: они давно все выяснили и расстались почти полюбовно. Но она продолжает молчать, больше интересуясь кофейным сервизом, чем своим бывшим бойфрендом. Когда им приносят счет, у Дэна кончается терпение: — И зачем все это было? — Я хотела убедиться, что все мои чувства к тебе были не больше, чем симпатией. — И для этого ты в очередной раз использовала меня? — подобное обращение становится поводом для злости. Дэн берет в руки бумажный пакет и поднимается со своего стула: — Надеюсь, эта встреча была нашей последней. Он разворачивается спиной к Кэт, которая смотрит ему вслед с нечитаемым выражением лица, и толкает дверь. Последними звуками, доносящимися из ресторана, становятся нестройное прощание официантов и голос Кэт, которая пытается предупредить: — Дэн, осторожно, там... Ее голос остается по ту сторону двери, а предупреждение о дожде становится бессмысленным, поглощенным звуком капель дождя, падающих на тротуар и разноцветные зонты, из-за которых не видно людей. У Дэна нет с собой зонта, но это его не волнует: он поудобнее перехватывает пакет, накидывает на голову капюшон от толстовки и теряется в океане зонтиков. Когда он запинается о неожиданную преграду (слишком высокие бордюры — зло!), то наскакивает на большое синее пятно. Синее пятно не дает упасть и поддерживает до тех пор, пока Дэн не начинает понимать, где небо и земля. У синего пятна очаровательная улыбка и запотевшие очки, которые он снимает, чтобы протереть и уточнить: — Ты в порядке? Дэн соглашается: — Да... И это только благодаря тебе! Он ощущает на себе внимательный взгляд прохожего, и, возможно, впервые в жизни, это не причиняет ему дискомфорта; он набирается смелости и смотрит в ответ. Глаза незнакомца синие, в тон его странному одеянию, и это слишком ярко, слишком красиво, слишком не хочется отводить взгляд, скомканно прощаться и спешить куда-то дальше (имеет ли теперь значение, куда, если у него такие глаза?). — Твой пакет с продуктами... Все-таки отведя взгляд, Дэн смотрит на свою еду. Пакет в его руках отвратительно скользкий. Прохожий, все еще улыбаясь, вынимает из кармана полиэтиленовый пакет (у Дэна на языке глупое сравнение с фокусником и кроликом в шляпе или же с клоуном и воздушными шариками детям мира, но он сдерживается и молчит). Они соприкасаются руками, Дэн еще раз благодарит: — Спасибо!.. Его спаситель исчезает в океане зонтов, а Дэн с трудом вспоминает, что ему, вообще-то, нужно было к метро. ~~~ — Дэн, ты не знаешь даже его имени, но умудряешься говорить о нем уже в течение целого часа, — Луиз держала в руке стакан с холодным кофейным напитком, пытаясь спастись от жары и повысить свою жизнеспособность одновременно. — Неужели он настолько прекрасен? — изумился Лигуори, а после получил тычок под ребра от Луиз, потому что его вопрос спровоцировал новый поток влюбленных восклицаний от Дэна. Влюбленные восклицания плавно перетекали в ругань на самого себя: — Как я вообще мог не спросить его номер? Как я мог его отпустить? Я же больше никогда его не увижу! — на последнем восклицании юноша откинулся на спинку дивана и закрыл лицо рукой в жесте, достойном постановки Ромео и Джульетты. — Мне кажется, ты ошибся... — начал было Пидж, но Дэн прервал его: — Я знаю, что я ошибся, я облажался как никогда в жизни! — Нет, ты с выбором вуза ошибся. Драматическому факультету нужен такой талант! Луиз только вздохнула на это, потому что Пиджей и правда помог: Дэн больше не говорил о загадочном незнакомце с синими глазами, теперь он просто смотрел в стену и качался из стороны в сторону. В прочем, его молчание не затянулось: — Он был такой высокий, широкоплечий, а его улыбка и глаза!.. — Ты описывал его как «синее пятно с красивыми глазами», а теперь он стал высоким и широкоплечим? — нахмурилась Пентланд. — У него нет лучшего друга, а? — Вы совсем не помогаете, — констатировал факт Дэн, смотря на друзей из-под полуприкрытых век. Они согласно закивали. ~~~ Выгуливая собаку, Дэн предавался не самым радужным размышлениям. Правильнее сказать, в его размышлениях фигурировал больше всего только один цвет — синий. Время шло к вечеру, и милого пса (Джеки, кажется?) пора было вернуть домой, к любящим, но очень занятым хозяевам. Подобный заработок, конечно, не самая стабильная работа, зато — почти приятная. Мало людей, много свежего воздуха (и выхлопных газов) и довольные собаки, которые позволяли себя гладить и даже соглашались приносить мячики. Уже на подходе к большому двухэтажному дому из красного кирпича, Дэн заметил фургончик мороженщика, заворачивающий за угол. — Джеки-Джеки, пойдем скорее домой. Хозяйка дома, милейшая женщина, миссис Джексон, платила щедро за чуткую заботу по отношению к ее питомцу. Она пригласила на чай, и отказываться было очень уж неудобно, но Дэн смог: — Простите, но сегодня я покину вас раньше, я видел фургончик с мороженым и понял, что очень давно его не ел. — Ох, Дэн, конечно, беги. И не забудь деньги... Умница моя, — Дэн хотел было изумиться, но после понял, что, скорее всего, последняя реплика, которую он услышал, предназначалась не для его ушей, а для ушей мохнатой любимицы семьи. Фургончик с мороженым обступили местные дети, среди которых Дэн чувствовал себя несколько... великоватым. На крыше фургона был большой рожок мороженого, вопреки ожиданиям плачущей девочки, только декорация. Хауэлл запыхался за время этой непродолжительной пробежки, а сейчас, стоя среди совсем маленьких детей, он задавался вопросом: на кой черт ему мороженое из фургончика, если можно было просто зайти в магазин? Но было что-то притягательное в этом, знакомом с детства, мороженом. Мороженщик — он как добрый волшебник, исполняет желания детей. Задумавшись о волшебстве, Дэн не замечает того, как к нему обращает продавец; уходить из мира грез, в котором фургончик — это большой белый кролик, совсем не хочется, но голос настойчив. — Ну а вам что, мой взрослый гость? Голос показался смутно знакомым, но Дэн не придал этому должного значения; обращение к нему как ко «взрослому» немного разозлило, хоть говорящий и сказал это беззлобно, словно бы... с улыбкой? — Мне, пожалуйста, по килограмму фисташкового и шоколадного. С собой. — Боюсь, я не могу позволить вам съесть столько мороженого в одиночку. — С чего вы взяли... — Дэн, наконец, смотрит не на товар, а в глаза мороженщику. И тихо-тихо вскрикивает. Потому что он снова смотрит в те самые синие глаза, это тот самый синий цвет, который он искал так долго. — Что вы одиноки? А с чего бы еще молодому парню бежать за фургончиком мороженого? — У меня дома детская вечеринка! — В общежитии? Дэн, окончательно смутившись, пристыженный в своей лжи этим очаровательно улыбающимся парнем, замолкает. Мороженщик снимает с себя фирменный фартук и шапочку, под которую убраны длинные темные волосы, постриженные почти так же, как у самого Хауэлла. Тот смотрит на происходящее, не понимая: — Ты заканчиваешь? — Я же сказал: не могу позволить тебе съесть два килограмма в одиночку. Поэтому мы возьмем еще килограмм бананового и будем медленно есть его всю ночь. У незнакомца (который, уговорив-таки Дэна на совместный совсем-не-ужин-это-же-мороженое, все же представляется Филом) очень уютная квартира. А еще он в поисках более приличной работы, и в восторге от того, что Дэн живет в том же кампусе, что и он сам когда-то. И он больше не упоминает о взрослении. Даже когда речь заходит о том, что Дэн выгуливает собак, он восхищается этим. И Дэн вдруг понимает, до какой степени влюблен в этот синий цвет. Понимает это, когда Фил делится с ним пледом, а он в ответ соглашается посмотреть пару (вначале) серий Баффи. — Ох, кажется, я больше никогда не буду есть мороженое, — ворчит Фил, когда Дэн предлагает ему еще ложечку. — А я бы не отказался от черничного. — Почему? — Оно синее, как... Твои глаза, — Дэн краснеет и надеется, что это незаметно, но события серии снова переносятся в старшую школу из подземелий и свет от экрана освещает комнату слишком сильно. — Теперь я буду знать: ты в тайне хочешь съесть мои глаза. — Это так странно, черт. — Мне нравится, — улыбается Фил, по-хозяйски располагая руку на талии Дэна, — странности — это здорово. ~~~ Когда утром телефон Фила звонит, Дэн тянет к нему руку, решив, что звонит его собственный: у них одинаковые рингтоны, и это странно, поэтому в голове невольно звучат слова Фила о странностях. И Дэна не волнует, что он не знает его фамилии. Не волнует, что они познакомились по-настоящему только вчера, но он уже ощущает себя на правильном месте вот здесь, на диване полузнакомого мороженщика, который любит сериалы девяностых и носит прическу, зеркальную прическе самого Дэна, а еще приглашает к себе просто ради сериального марафона и делится пледом. И, возможно, он просто так же одинок, как Дэн. Ему просто нравится ощущать его руку на своей талии и знать, что все в порядке, и смущающих разговоров на утро не будет: эту стадию они прошли еще ночью. Когда Дэн отвечает на звонок, то, к своему удивлению, слышит голос своего соседа по комнате в общежитии, Криса, который, кажется, изумлен не меньше: — Почему ты говоришь с телефона Фила? — Это что, его телефон? Я думал, ты звонишь мне. — Нет, я точно звоню ему. Передай ему, что я звонил, когда он проснется. — Мы не... — Я знаю. Дэн не может уснуть обратно и аккуратно заправляет волосы Фила ему за ухо; тот, почувствовав на лице солнечные лучи, забавно морщится и пытается закрыться одеялом, но Дэн приближается к его уху: — Фил, проснись. Сон как рукой снимает. Фил подпрыгивает на кровати, распахивает глаза и пораженно смотрит на Дэна: — Ты что, не снился мне? — Неа. Но я могу уйти, если что. — Нет, останься. Ради черничного и карамельного мороженого! Он складывает руки в молитвенном жесте, но это явно лишнее: Дэн никуда не собирается, он только улыбается чуть шире (Фил восхищенно выдыхает). — Надо же, ямочки. Я и не заметил. — Ты считаешь, что мои глаза похожи на карамель? — У тебя такой же рингтон на мобильном? — Я первый спросил! — Дэн пытается изобразить на своем лице обиженное выражение, но не может перестать улыбаться. — Может быть, — Фил растягивает слоги. Они смеются, и Дэн спрыгивает с дивана Фила, направляясь (уже знакомой дорогой) на кухню. — Ты знаешь моего соседа, Криса? — Он мой лучший друг. В этот момент Дэн понимает, что, возможно, их встреча не была такой уж и случайной: не побеги он за фургончиком, они бы точно встретились в начале октября, на дне рождения Криса, но такому раскладу он рад гораздо раньше. А еще он рад, что ему теперь есть, о чем рассказать Лигуори: он же так сильно интересовался тем, есть ли у высокого и широкоплечего (каким Фил и оказался, не то чтобы Дэн сильно интересовался его фигурой или рассматривал вчера вместо того, чтобы по-настоящему заинтересоваться Баффи, которую Фил гордо именовал «одной из лучших работ Уидона», нет, что вы, Дэн совсем не проявлял интереса, просто Сара Мишель Геллар и рядом с Филом не стояла, он намного прекраснее) «синего пятна» лучший друг.