А когда человек любит подвиги, он всегда умеет их сделать и найдет, где это можно. В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам. И те, которые не находят их для себя, – те просто лентяи или трусы или не понимают жизни… Максим Горький
Часть I. Первая победа
- Давай, Игорь, пока. Удачи тебе в твоём МГИМО. - До свидания, Влад. И тебе удачи – Игорь протянул однокласснику руку – Пришлёшь потом дэзэ по геометрии? - Хорошо, пришлю. Пока - Пока, ещё раз. Ничего он, конечно, не пришлёт - подумал Игорь, на ходу поправляя ушанку – Он такой же раздолбай, и так же забывчив, как и я. И домашнее задание я не сделаю. Впрочем, не впервой. Ну, вперёд, к новым унижениям, на курсы. Что там сегодня? Китайский, русский и литература. Должны, вроде, сказать, что за сессию. На школьном крыльце парень поморщился от резко задувшего ветра. Ветер не был особо холодным, даром что декабрь, но сырой воздух с редкими снежинками, который швырял он с силой, неприятно щипал лицо. Игорь постоял немного, привыкая к погоде, натянул потом перчатки и, уже в который раз, огляделся. Имелась у него в детстве одна любимая книжка, старая и истрёпанная, про то, как злая волшебница украла из мира все цвета, за исключением своих любимых: серого и черного, а небо, которое было слишком большим, приказала своим подчиненным-паукам заплести сетями... Так вот, всё вокруг казалось воплощенной мечтой этой волшебницы. Небо, выглядевшее, как одна большая серая туча, серые коробки панельных домов, шершавый серый асфальт, покрытый слякотью, цвет которой вообще был непонятен, глаз не радовали от слова «совсем». А тонкий слой снега, покрывавший газоны никак не разбавлял серую гамму окружающего мира. Кто там говорил, что только Петербург - это сплошной серый цвет? Оглядев все это уныние, Игорь тихо произнес: На полотнах Магдалины Сонм Венер, Мадонн и Фринн А вокруг кривые спины Мутноглазых Акулин. (1) А затем включил плеер и, приободренный музыкой, зашагал к воротам школы. Сейчас можно было ни о чем не задумываться и слушать что-нибудь, позволив ногам самим себя нести на опостылевшие курсы, в МГИМО, где ты оказался благодаря родителям. И неважно, что ты в очередной раз пропускаешь экономику, алгебру и обществознание. Неважно, что китайский опять наполовину не сделан, что Дарья Александровна, преподаватель китайского, будет снова ругать всю группу за невыученную лексику, всё равно, что придется выслушивать банальности про «Героя нашего времени» от Валентины Валерьевны, учительницы литературы. Неважно, что в школе за три месяца хождения на курсы накопилась уйма висяков, которые надо разгребать бульдозером, не иначе. Пока идешь в институт, пока в ушах играет музыка, можно об этом забыть. И что тебе делать, если твоя любимая наука – история? Не биология или химия, не экономика, не физика, а история! Что ответить на вопрос родителей «куда ты пойдешь после школы»? Сказать, что на Истфак МГУ? Так ты и сделал во время того вечернего разговора на кухне. Но родители ответили тебе, что у этого направления нет будущего. Что после него можно работать либо учителем истории (а у тебя, Игорь, уж прости, педагогического таланта нет совсем), либо младшим научным сотрудником за пятнадцать тысяч в месяц. Просветили, что так ты семью не прокормишь; придется идти работать не по специальности, менеджером, например, по продажам. А такой судьбы ты и сам боишься. И вот, в июне, после заваленных экзаменов на курсы арабского языка, когда ты, балдея от жары, пытался подготовить билеты по литературе для поступления на гуманитарный профиль в твоей школе, тебе позвонили из МГИМО и предложили пойти на китайский. Теперь ты опять плетешься в это Московский Государственный Институт Международных Отношений, с его тесными коридорами и отсутствием скамеек. И всё тебе уже совершенно безразлично. Ты уже научился хвастаться тем, что ходишь на эти самые курсы. Хвастаться перед одноклассниками, перед родственниками тем, как сложен китайский, как ты там превозмогаешь. Вообще, слова: « Я, вот, теперь хожу на курсы китайского языка, во МГИМО » вызывали у всех Игоревых знакомых, независимо от пола и возраста, неизменное восхищение и уважение. Только один раз Шолпан, девочка, с которой он познакомился во время школьной поездки на Кипр, спросила его «И что? Это тебе надо?» Игорь тогда замялся и что-то начал объяснить, например, сейчас Россия активно начала взаимодействовать с Китаем, что это, мол, редкий и ценный язык, и люди, знающие его, Родине нужны. Но ответить на второй вопрос, «А тебе это нужно?» он так и не смог. И разошлись молча студентка первого курса психфака МГУ и десятиклассник, по совместительству учащийся курсов редких языков. Хотя, какой из китайского редкий язык? Он же встречается чаще всех в мире. Русских сто сорок четыре миллиона человек, китайцев, кажется, полтора миллиарда, но звание редкого языка всё равно досталось речи Поднебесной... Отдав бумажную полоску пропуска охраннику, Игорь прошел через турникет, что стоял в каморке у ворот школы. Оставалось немного: зайти в магазин, дабы купить там пару булочек в качестве перекуса да дождаться маршрутки, что идет прямо до этого института. И всё… В наушниках играл советский марш из Red Alert, хлюпала под ботинками слякоть. Юноша в чёрном пуховике, чёрной же ушанке и серых джинсах размеренным шагом шёл к переходу. Ещё в шестом классе заметил Игорь, что если много раз пройти один и тот же маршрут, то ноги, словно, сами запоминают, как и куда идти, и несут тебя, позволяя отвлечься на что-нибудь более интересное. Например, музыку. Всё-таки, к чему слушать вечный, для города, шум машин, к которому зимой добавляется ещё и чмоканье под колёсами снега, который протёкшее машинное масло, пыль, что осталась с осени, и какая-то техническая соль, рассыпанная на улицах для того, чтобы гололёда не было, превратили в мерзкую субстанцию. Лучше уж чтобы гремела в измученных ушах какая-нибудь песня, помогала тебе отвлечься от неприглядной действительности с кучей неурядиц и проблем, унося в свой волшебный мир. Короткая дорожка напротив недавно оборудованного скверика… зебра перехода… забор школы номер 1588, с которой родную Игореву «Белую ворону» объединили из Департамента Образования год назад. Не помогли тогда ни митинги, ни обращения учителей в суды и различные организации. Впрочем, Игорь особых изменений не заметил. Скорее всего, основную тяжесть приняли на себя педагоги. Но они особо ничего не рассказывали. Не хотели, наверное, вызывать чувство вины у своих подопечных. Как знать?.. Вот и магазин. «Дары природы», так его назвали владельцы. Был он любим всеми, без исключений, учениками близлежащих школ. Привлекала их шаговая доступность магазина; за несколько минут дойти можно, да свежие булочки, которые в этом же магазине, точнее, в его пекарне и изготавливались. Они радовали школьников своим разнообразием (три полки, доверху уложенные плюшками самых различных вкусов и начинок – чем не рай?). Учителя его школы – и те, нередко, закупались местной выпечкой. Подозревал порой Мицаров, что обитатели окрестных учебных заведений давали «Дарам» не меньше трети прибыли. Он даже и не пытался подсчитать, сколько денег оставил сам в том магазине. Другое дело, что хлебобулочные изделия, на которые деньги и ушли, были поистине вкусными и обладали вполне достойными ценами. Разве что проходы между полками и витринами порой узковаты, рюкзак иногда задевает за края. Игорь придержал дверь выходившей женщине с коляской, затем шагнул через длинный тамбур, где в углу расположилась лавка, торговавшая цветами, внутрь магазина, выключив около входа плеер. Затем аккуратно начал пробираться вдоль стеллажей, уставленных товарами и ценниками, к своей цели. Булочки располагались в самом конце магазина, около стены, отделявшей пекарню, чтобы, наверное, персоналу не приходилось носить подносы с печевом через два зала, мимо тех же узких полок и многочисленных покупателей. Дойдя, он извлёк из пластиковой корзины два пакетика и, окинув полки весёлым взглядом, подхватил и отправил в один из них щипцами странную конструкцию, состоявшую из продолговатой лепёшки, на которой возлежала сосиска с кетчупом, ломтиками болгарского перца и солёного огурцами и плавленым сыром поверх всего этого великолепия. Звался этот кулинарный изыск хот-догом. Во второй пакетик легло крупное кольцо со сливочным кремом. "Ну, вот и полдник готов. Купить, что ли, газировки какой? Да, ну, зачем? Чай же есть в термокружке". Термокружка была одним из любимых игоревых предметов. Высокая, покрытая белой краской, облезшей снизу (говорил же, не надо ставить её в посудомоечную машину), она вмещала в себя полтора стакана, и хранила тепло довольно долго. А что может быть своевременнее, чем глоток чая, в мороз. Расплатившись после долгого откапывания кошелька за «хот-дог» и «колечко», Игорь убрал покупки в рюкзак и отошёл от кассы, чтобы не мешать следующим покупателям и чтобы они не мешали включать плеер. "Нну - усмехнулся он про себя и нажал на кнопочку – Вперёд и с песнями!" На просторах великой страны Нас встречает могильный покой Мы пытались увидеть рассвет К восходящему солнцу спиной, Ожидая, пока не сгниёт Между нами железная дверь Но мы с тобой, это наша весна Наша Родина – СССР Затем распахнул стеклянно-пластиковую дверь магазина и двинулся дальше по тротуару, где медленно таяли упавшие снежинки. Впрочем, снежинки, как и весь окружающий мир, мало интересовали Игоря, отдававшего предпочтение музыке. Потому, возможно, и не заметил он, как над мокрым и грязным асфальтом возник вдруг светло-жёлтый, с человеческий рост, овал, испускавший неяркий свет. Не заметил, конечно, и как ступил внутрь него. Овал спокойно втянул в себя жертву и затем, словно это было единственной его целью здесь, исчез, так же мгновенно, как и появился. Скоро отпечатки игоревых ботинок на слякоти, покрывавшей дорожку, исчезли под ногами пешеходов, тоже спешивших по своим делам. Никто из них так ничего и не заметил… Пустота разметёт, словно пыль Отголоски от наших теней… (2) *** Привел Игоря в чувство какой-то звук, словно некто монотонно, но быстро-быстро, дёргал гитарную струну. Чуть позже к гитаре присоединились маракасы с их ритмичным шорохом. Мелодия был знакома, только Игорь никак не мог вспомнить, откуда она. Удары сердца твердят мне, что я не убит, Сквозь обожженные веки я вижу рассвет. Я открываю глаза – надо мною стоит Великий ужас, которому имени нет (3) «Точно же… Это «Последний воин мёртвой земли». Как к месту, однако. Интересно, это что, террористы устроили взрыв? Но почему я ничего не слышал? Вряд-ли наушники помешали… И почему я не чувствую боли? У меня ведь, наверное, половина костей переломана от такого удара, и, может быть, ещё осколками задело. И, хе, я ведь, в самом деле, вижу свет, хотя глаза закрыты. Тучи что ли разогнало? Или я в больнице?» – подумал Игорь, чуть придя в себя -Тогда почему плеер не сняли? Точно нет. Может меня убило? Я попал в ад и вынужден слушать «Оргию праведников» до скончания века? Как знать? Вряд-ли, наверное. Я, вот, лежу на чём-то, точно не горячем. Нет, так я ничего не пойму. Ох, так неохота открывать глаза (ночью спать надо было!)" Игорь на ощупь вынул наушники-капельки, а затем медленно поднял веки. И вскочил, недоумевая. На фоне голубого неба с редкими облаками стояла девочка и пристально смотрела на него. И первым, что кинулось Мицарову в глаза, были длинные её волосы. Розовые волосы. Обрамляли они круглое личико, с розовыми же глазами, почти что детское, которое было бы довольно милым, не порть его легкое, но, тем не менее, вполне заметное выражение злобы и недовольства. Одета была девочка довольно-таки строго: белая кофточка, чёрная юбка, примерно до колена и чёрные же чулки. Обычная такая школьная форма в какой-нибудь Англии или Норвегии. Игорь мог в это поверить. Но он не понимал, где в качестве школьной формы носят плащ, тоже чёрный? Средневековье какое-то… Между тем, стоявшая над Игорем девочка, прекратила его рассматривать и что-то сказала. - Прости, можешь повторить. Я ничего не понял – Мицаров подметил, что и голос у неё тоже недовольный. Девочка заговорила опять. И на этот раз понял Игорь, что речь её была не русской. Так. Значит, иностранка Он решил вспомнить свои познания в языках. - Can you speak English? Опять не поняла - Oder, sprichst du Deutch? Но розоволосая, кажется, пропустила последний Игорев вопрос мимо ушей. На этот раз обратилась она к лысоватому и худощавому, но довольно крепкому на вид мужчине, стоявшему поодаль. Тот улыбнулся, поправил очки и ответил что-то. Тут Игорь заметил, что, помимо девочки и того мужчины, неподалеку за всем действием с интересом и, вроде бы, весельем наблюдало некоторое количество подростков. Одежда их была почти что одинаковой: белая рубашка, чёрные штаны или юбка. И обязательно плащ, из-под которого виднелась круглая пряжка с непонятным рисунком. "Нет, точно какая-то школа. Или университет. Но чем они тут занимаются? И что это за палочки у них в руках? Только не говорите мне, что их тут сей товарищ в очках колдовать учит. А, ведь, похоже. Но я что, результат какого-то волшебства? Что им от меня надо? И почему они на меня так смотрят, словно я зверушка в зоопарке? Да что вообще происходит?" - возникал у Игоря вопрос за вопросом. Между тем, из кучки школьников зашагала по направлению к нему ещё одна девушка. Если первая девочка, которая всё ещё о чем то, достаточно разъярённо, разговаривала с «профессором» (Игорь решил, что это самое подходящее обозначение), обладала совершенно мальчишеской фигурой, разве что чуть более изящной, и могла похвастаться, разве что, относительно красивым лицом и длинными волосами, то эта была достаточно женственной. Даже слишком женственной. Красные, именно красные, даже огненные, волосы, смуглая кожа, впечатляющего размера бюст… И до невозможности обворожительный взгляд синих глаз. "Чем-то она на Ульянку из «Бесконечного лета» похожа. Только выросшую, сменившую имидж, да хулиганящую по-другому – пришло в голову Игорю сравнение – Но ей что надо?" Девушка, между тем, подошла к ничего не понимающему Мицарову. И тоже обратилась. И в её, чуть томном, бархатистом, голосе Игорь услышал знакомые слова. Конечно, немецкий он знал далеко не так хорошо, чтобы понять всё. Но ему удалось разобрать, что «Ульяна» (хотя, какая она Ульяна, раз говорит по-немецки) спрашивала его о том, как его зовут, и откуда он. - Меня зовут Игорь. Я из России. Скажи, пожалуйста, где я нахожусь и что здесь происходит? – на немецком ответил он. Девушка чуть сморщилась и что-то начала отвечать. В этот раз Игорь сумел разобрать только слова «Nicht ferstehen», «Tristeine Magik Akademie» и «Familiare». Ругаясь на себя за то, что в шестом и седьмом классах не делал домашние задания по немецкому языку, он собирался попросить свою собеседницу повторить. Помешал неожиданный и довольно сильный удар по спине. Розовласка, кажется, закончив разбираться с «профессором», намеревалась, продолжить свой разговор с ним, обратив таким нехитрым образом своё внимание на себя. - Was braucht sie? (Что ей надо?) – спросил он у смуглянки. Посовещавшись о чем-то с первой девочкой, та ответила. Вроде бы, Игорь опять понял немного, просила чуть наклониться. Что он и сделал. Парень был уже был готов к чему угодно. Но вот поцелуй, последовавший сразу за тем, как он наклонил голову, оказался полной неожиданностью. Попытка (не особо сильная, надо сказать) вырваться ни к чему не привела; эта розоволосая девочка оказалась довольно сильной. "Что она творит? - висела в голове единственная мысль – Что вообще происходит?" Целовала Игоря девочка не так уж и долго. Впрочем, ему, желающему поскорее вырваться, этот поцелуй показался неприятной вечностью. И, когда «розовые волосы» наконец оторвалась от его губ, не ощутил он ни наслаждения и радости, ни сожаления, подумав только о том, как хорошо, что это закончилось. И вдруг зашипел от пронзившей его левую кисть резкой и жгучей боли. Морщась и сжимая зубы, чтоб не заорать, Игорь поднял руку. И остолбенел. На тыльной стороне ладони, дымясь и испуская тошнотворный запах палёной плоти, возникала странная надпись. Ошеломлённому Мицарову потребовалась пара долгих и мучительных мгновений, чтобы понять: это пахнет его собственное мясо. "Меня же просто клеймят - понял он сквозь туман боли – Просто клеймят…" Прекратилось жжение почти мгновенно; Игорь даже не сразу понял, что всё закончилось. Осознав же, он недоуменно посмотрел на чёрные закорючки рун, украсившие его запястье. Единственный вопрос, который его сейчас интересовал – это где кузнец с кандалами. Но никто похожий не приходил. Лишь всё так же, с интересом, смотрели на Игоря собравшиеся неподалёку подростки и «профессор». С тем же интересом, и, вроде бы, толикой жалости, смотрела на него и та девушка. Но удивления никто не выказывал, словно было для них всё происходящее вполне естественным. Расспросить псевдо-Ульяну о том, что вообще произошло, Игорь не успел - помешала «розовые волосы». Сначала она, ни с того ни с сего, что-то гневно заорала его собеседнице, на что та хмыкнула, пожала плечами, и, послав всё так же стоящему парню, обворожительнейший воздушный поцелуй, куда-то скрылась. Он так и не успел ответить: прекратив нападки на ту девушку, «розовые волосы» решила, очевидно, отыскать себе другую жертву. И, таки, нашла. Теперь вопли, столь же гневные, сколь и непонятные, были обращены к Игорю. Кричала что-то девочка довольно долго, но, видя, что должного эффекта не производит, просто подошла, к совсем уже ничего не понимающему Мицарову, схватила его за руку, и, с довольно большой силой, потащила его куда-то. Игорь же был слишком удивлён, чтобы сопротивляться. Да и больше его волновало как снять совершенно неподходящие для места, в которое он угодил, пуховик и ушанку. Неизвестным направлением оказалась комната, расположенная в одном из высоких и нешироких, как башня, строений. Между прочим, на последнем (Игорю было как-то не до счёта) этаже. Куда больше его интересовал сам интерьер башни. Посмотреть там и впрямь было на что: каменные, неоштукатуренные стены, винтовая лестница, настолько узкая, что пройти по ней мог только один человек. Точь в точь, как в тех австрийских, польских и итальянских замках, по которым в свое время ноющего десятилетку Игоря водили родители. Только свет там был вполне себе электрический, белый и чистый, а не тусклый, жёлто-оранжевый, словно у свечки или факела, создававший бесчисленное количество теней, больших, от перил лестницы и поменьше, от неровностей на камнях стен. Светло стало уже, когда девочка-паровоз вместе с Игорем на буксире вошла в коридор, стены которого через равное расстояние украшали деревянные, довольно мощные на вид, двери. "Ну, точно школа-интернат - подумал он – Есть жилые корпуса для учеников, наверное, где-то и учебные помещения будут. Вот интересно, они по-одному в комнатах живут, или там, как в моей школе, шесть кроватей?" Вопрос разрешился довольно скоро. Девочка, отыскав, очевидно, нужную дверь, втащила в неё Игоря и только затем отпустила его. Игорь первым делом скинул рюкзак, который весом своих бесчисленных учебников, тетрадок, и книг довольно неприятно давил на плечи. Затем поверх рюкзака устроился пресловутый пуховик, длинный сиреневый шарф, и, равно, как и пуховик, уже упомянутая ушанка. «Розовые волосы» с удивлением следила за всеми этими манипуляциями. Больше всего её, судя по широко открытым глазам, впечатлила застёжка-молния. На плеер же и наушники, которые Мицаров аккуратно смотал и убрал в карман, она не обратила вообще никакого внимания. Игорь же, избавившись от уже порядком досаждавшей зимней одежды, слегка разгладил чёрную рубашку, поправил шейный платок (галстук он не любил, а ходить только в рубашке ему не хотелось) и подтянул за советский армейский ремень, штаны. Ремнем он обзавелся отчасти от любви ко всему советскому, привитой давным-давно книжками Николая Старикова и патриотическими пабликами Вконтакта, отчасти просто для интереса. Ремень, крепкий и надёжный, правда, с несколько непривычной системой застёгивания, его вполне устраивал. И, что самое интересное, совершенно не вызывал каких-либо насмешек и подколок со стороны одноклассников и знакомых. Лишь однажды Юлий Алексеевич, учитель истории и, по совместительству, главный моделист школы, подметил, что к такому ремню нужен галстук на резинке. Из этих размышлений Игоря выдернула ещё одна фраза, обращённая к нему. На этот раз розовласку чем-то заинтересовал его ремень, точнее пряжка ремня. И, тыкая в блестящую латунь, она с большим интересом что-то спрашивала. - Да не понимаю я – вздохнул Игорь – Это советский военный ремень. Со-вет-ский, слышишь? Не поняла. - Пожалуйста – он продолжал, всё недовольнее и недовольнее – позови ту девушку, которая говорила со мной. Она, в отличие от тебя, хотя бы немного может понять, что я говорю. Опять ничего не дошло. - Ну, блин! – Игорь, уже не зная, как быть, повысил голос – Приведи сюда девочку. Girl. Fräulein. С красными волосами. With red hair. – И, для пущей наглядности, обрисовал контуры груди своей недолгой собеседницы. На лице девочки мелькнуло понимание. Впрочем, вскоре сменилось оно на откровенную ярость. И, что-то недовольно ответив, «розовые волосы» отвернулась. - Да ты что, совсем дура – заорал распалённый парень, – Какого… образа? Мало того, что ты меня, как раба заклеймила, так и разговаривать теперь ни с кем не даёшь. Пусти, сам её искать буду! Всё, бывай. – И яростно зашагал к двери. Вдруг услышал Игорь за спиной негромкий щелчок пальцами. Дверь, до которой оставалось меньше шага, словно отзываясь на него, с грохотом захлопнулась. - А ну-ка выпусти меня! Живо, кому говорю! – обида и злость помешали Игорю увидеть направленную на него волшебную палочку. А потому и взрыв, сбивший его с ног, стал полнейшей неожиданностью. - Да какого ты творишь? – Игорь окончательно вышел из себя – Террористка малолетняя! А ну живо открой дверь! - Он уже был готов перейти от слов к рукоприкладству. Как вдруг… - Я тебя понимаю – удивлённо произнесла девочка. - Ч-что? – Мицаров осёкся – Ты умеешь говорить по-русски? А чего раньше молчала? - Я говорила на тристейнском. Это ты заговорил по-нашему - Ладно – факт того, что можно говорить без чьего-либо посредничества и, тем более, криков быстро успокоил – Тогда почему я вдруг стал понимать тебя, а ты меня? - Нуу… - и чего она покраснела? – Это моё заклинание! Смущение, ненадолго появившееся в её голосе, сменилось гордостью и надменностью. - А это – Игорь поднял левую руку – тоже твоё заклинание? Подожди, тут что, есть магия? - В смысле, тут есть магия? Конечно, есть! - Так. Значит, это ты меня выдернула. Позволь узнать, с какой целью? - У нас был ежегодный ритуал призыва подручных. Это момент, когда все маги призывают себе волшебного помощника, который верой и правдой будет им служить, защищать от опасностей. Фамильяр – девочка, очевидно, говорила словами из некой энциклопедии – также обязан приносить ингредиенты для зелий. И, в каком бы месте не находился его хозяин, подручный обязательно приходит по первому зову. И я призвала тебя. Теперь ты мой подручный. - Что?!!! – Игорь окончательно перешёл на крик – Не буду я тебе служить! С чего ты вообще это взяла?!! Мало того, что ты меня из моего мира перенесла невесть куда, так теперь ещё и навешиваешь кучу обязанностей совсем без прав?!! Рабом меня делаешь?! Да иди ты лесом. - Не рабом, а фамильяром, подручным. И, вообще, как ты разговариваешь со своей хозяйкой? - Фамильяром, рабом… Хрен редьки не слаще. И ты не моя хозяйка, я тебе служить не нанимался. И не заставляй меня, не получится – парировал Мицаров. «Видел бы меня сейчас Женя - подумалось ему – Порадовался бы, как я проникся его идеей свободы человека превыше всего». С Женей Ляйдером, когда-то другом, Игорь разругался в седьмом классе, года три назад. Как-то, в одном из разговоров, речь сама собой зашла о товарище Сталине и его роли в истории. Ляйдер считал, что Иосиф Виссарионович – одно большое зло, что он лишил людей самого важного – свободы, что закрыл границы, что репрессировал всех без повода, что уничтожил культуру, выхолостил искусство. В общем, говорил всё, что давным-давно сочинил Солженицын, а потом подхватили и начали повторять все, кому, хочется поругать Родину, как считал Игорь, поддерживавший Сталина и почти все его действия безоговорочно. Так и начался спор, который вскоре перерос в явление, именуемое в русском интернете коротким и ёмким словом «срач». С одним лишь различием – происходил он не в комментариях, а вживую. И потому был намного более жесток. Тогда-то и выяснилось, что Женя превыше всего ставит человека и его свободу, а Игорь видит главнее государство, потому, что оно и только оно, по его мнению, может гарантировать спокойное и безопасное существование того же человека. Спорщики так и не пришли к истине. В подобного рода столкновениях вообще важна не истина, а победа, и побеждает в нем тот, у кого лучше подвешен язык. А язык был лучше подвешен у Жени… Признавать, что проигрывает, Игорь тогда не захотел, да и ссора начала надоедать. А потому он просто послал Ляйдера куда подальше. Но не тут-то было. Соперник его обладал цепкостью, достойной клеща, и настойчивостью дятла. Теперь спор перетёк в другую плоскость – Женя пытался заставить Игоря спорить, когда обычными аргументами, но чаще – издёвками и манипуляциями. Впрочем, тут он, несмотря на поистине титаническое упорство, потерпел неудачу. Игорь огрызался, матерился сквозь зубы, один раз даже едва не набил своему обидчику морду, но продолжать бесполезные и выматывающие споры отказывался. Тогда же решил он для себя одну важную вещь – что сам и только сам будет решать, какому занятию себя посвятить и кому подчиняться, а кому нет. И, в данном случае, ни становиться подручным, ни вообще как-либо служить этой девочке, он, Игорь, не собирался. - То есть… то есть, как, не будешь? – кажется, для призвавшей его девочки, мир просто перевернулся – Ты же теперь мой подручный! - И что? Я же согласия не давал. А ты выдернула меня, против воли, кстати, из мира, где я тоже учился, где у меня осталась семья: родители и две младших сестры, одна из которых больна – ей требуется помощь всей семьи. Теперь я не знаю, насколько трудно придётся моим родителям. Теперь ещё требуешь службы. Да такой, которая мне не под силу. - Почему? - Защитить тебя я вряд ли смогу; драться почти не умею. Не смогу и перенестись к тебе, так как надлежащего транспорта у меня нет, а навыком телепортации я не владею – ярость ушла, оставалось лишь холодное спокойствие, с которым Игорь констатировал факты – А в ингредиентах для зелий не разбираюсь от слова «совсем». Я вообще химию плохо знаю. Так что, нахрена ты меня призвала, непонятно. Кстати, как тебя зовут? - Я Луиза-Франсуаза де ла Бом, де ла Блан, герцогиня де ла Вальер, де Тристейн – девочка гордо вскинула носик. Но вскоре, осознав, наверное, сказанное Игорем, заметно погрустнела и задумалась. - Что ж, очень приятно (Игорю было ни капли не приятно, но надо же соблюсти хоть какое-то подобие вежливости). Меня зовут Игорь Дмитриевич Мицаров. - Подожди, ты дворянин? – удивилась Луиза (ну, и так далее). - С чего ты взяла? – холодно спросил Игорь. - У тебя на ремне пятиконечная звезда, символ дворянства. И родовое имя есть. - Я не дворянин – вздохнул он – хотя в моих жилах есть дворянская кровь. - Ты что, бастард? – с ноткой презрения поинтересовалась девочка. - И опять нет. В нашем мире, в моей стране, если быть точным, уже давно нет ни дворян, ни простолюдинов. И фамилия, родовое имя, как ты выразилась, есть у каждого человека. Но предки мои, по материнской линии, и в самом деле были дворянами. - Так ты что, простолюдин? - Повторяю, у нас нет ни дворян, ни простолюдинов. - Да я не о том. Ты не владеешь магией, следовательно, простолюдин. - Да у нас вообще нет магии – взвился Игорь – её техника заменяет. - Никакая техника – торжественно подняла вверх палец дворянка – не может заменить магию. И, вообще, я тебе не верю. - Ты – Игорь расстегнул рюкзак, решив перейти к вещественным аргументам, - можешь не верить чему и кому угодно. Но в состоянии ли твои маги изготовить подобную вещь? – он извлёк планшет и нажал на кнопку включения - А вот это они тоже могут? – он показал наручные часы, подумав, что это, конечно, дешёвка за четыреста пятьдесят рублей из Декатлона, но откуда Луизе об этом знать?.. - А что это? – де ла Вальер заворожённо глядела на то, как отсчитывает секунды экранчик. - Знаешь, что такое часы? – ответил вопросом на вопрос кандидат в подручные – Прибор для измерения времени. - Конечно, я знаю, что такое часы – вспылила Луиза – Да как ты вообще смеешь обвинять свою хозяйку в невежестве? - За наезд прости. Но ты не моя хозяйка; и, позволь повторить вопрос: в состоянии ли ваши мастера изготовить такую вещь? - Нет – признала после короткого молчания девочка – А как их тогда сделали, если без магии? – обида вновь уступила место интересу. - Это - высокотехнологичная электроника. - Ты издеваешься что ли? Изъясняйся так, чтобы я понимала. - Механика весьма тонкой работы. В действие её приводит сила, сходная с молнией – пустился в объяснения Игорь, но затем вспомнил, для чего он вообще начал демонстрировать эти достижения китайской электротехники – Надеюсь, это доказывает, что я не из твоего мира. Веришь теперь? - Да – согласилась Луиза – А остальное – тоже правда? - Конечно. Всё, что я тебе сказал, правда. - И то, что почти не умеешь драться – она задумалась – А что ты вообще умеешь? - Нуу – начал, в свою очередь, размышлять Игорь – большинство моих умений тебе будет бесполезно. Я хорошо знаю историю. Своего мира. С литературой и географией - та же проблема. Алгебру и геометрию знаю так себе. Могу мастерить из дерева, у меня это неплохо получалось. Только, я этим никогда всерьёз не занимался. Наверное, любой крестьянин меня в этом деле превзойдёт. - Подожди – что-то в словах Игоря, похоже, заинтересовало Луизу – Знаешь алгебру и геометрию? - Да, но плохо. - Насколько знаешь? – Игорь подумал, что она почти не слушает, о чём он говорит. - Сложение, умножение, вычитание и деление, знаю назубок. Дроби знаю, разбираюсь в построении графиков, в решении уравнений и систем. Задачи различные могу решать. Квадратные уравнения и пропорции тоже. Математический анализ и тригонометрические уравнения почти что не умею… - И это ты называешь «плохо»? – удивлению и возмущению Луизы, казалось, не было границ – Да ведь квадратные уравнения – это высшая математика, мы их через три года будем проходить. А про твой анализ и триго… тригоно… как ты их назвал, я вообще впервые слышу. В геометрии ты тоже «так себе». - Ну, чуть хуже – Игорь запоздало понял, что раз попал в мир, который, судя по всему, соответствовал в научно-техническом развитии пятнадцатому-семнадцатому векам Земли, то и его, весьма скромные, по меркам XXI века, познания в математике здесь приличествуют, наверное, хорошему профессору. - У нас – девочка обрадованно подошла к дверям – сейчас, как раз, математика. Идём, поможешь мне. А я дам тебе место, где можно спать, и еду - И двинулась дальше. Игорь остался на месте. - А ты чего не идешь? – непонимающе спросила она, вскоре вернувшись обратно – Мы же договорились. - Волшебное слово знаешь? - Какое ещё волшебное слово? – широко раскрыла глаза Луиза – Хочешь, чтобы я тебя заклинанием заставила идти? – И подняла палочку. - Нет-нет – поспешно ответил Игорь, перспектива быть подорванным ещё раз его совсем не радовала – У нас волшебным зовут слово «пожалуйста». - Я твоя хозяйка. Я не обязана тебя о чём-то просить, а ты должен мне подчиняться - Луиза, кажется, собралась продолжить в том же духе, но была прервана Мицаровым. - Я не собираюсь тебе подчиняться, повторяю. А если хочешь моей помощи, то, будь добра, относись ко мне, как к человеку. - Да – девочка просто задохнулась – да как ты смеешь?! - Смею – спокойно ответил Игорь – разбирайся сама с алгеброй. А я пойду разбираться с местным миром – и, демонстративно медленно подхватив куртку и шапку, закинул на плечо рюкзак и шагнул к двери. – Посторонись, пожалуйста, дай пройти. - Игорь! – догнал его уже в спину крик – Игорь, подожди… пожалуйста. Игорь остановился. - Пожалуйста – видно было, что Луизе слова даются с трудом, говорила она тихо – пожалуйста… помоги мне с математикой. У нас тема очень сложная… я одна не справлюсь. «Вот так-то лучше» - подумалось Игорю. Вслух он, конечно, говорить этого не стал. - Подожди немного, я куртку оставлю. - А рюкзак чего? - Нуу… есть в нём пара полезных вещей, которые нам пригодятся. Кстати, куда куртку можно пристроить? – поинтересовался он, подойдя к шкафу. - А – по ходу, Луизу заботило только, скоро ли её «подручный» пойдёт ей помогать - вон там повесь – она показала на вбитый в стену крюк. "Вот же незадача - злился Игорь, вешая на железяку куртку и шапку, – « я, гуманитарий, человек, всю жизнь учивший историю и литературу, теперь должен проявлять те знания, которые мне после сдачи чёртова ЕГЭ не понадобились бы вообще. И как применять. Обучать математике девочку по имени Луиза из невесть какого мира, которая считает, что я должен ей служить за один факт её, Луизы, существования. Подручным меня обзывает ещё, фамильяром… Да я, вообще, существо немагическое, на роль фамильяра не гожусь. Ладно. Пока что стоит помочь. А там видно будет". - Ладно, Луиза – уже чуть дружелюбнее сказал фамильяр поневоле, когда он вместе с девочкой, считавшей себя его хозяйкой, вышел из башни – расскажи, что вы сейчас проходите? - Профессор Кольбер учит нас решать уравнения. - Линейные? - Это как? - Ну, - Игорь задумался, как бы поточнее объяснить - они в одну строчку, или это два уравнения, объединённые общими неизвестными. - Вроде, в одну. А что, такие тоже есть? - По крайней мере, у нас есть. За этим разговором Луиза, довольная, но, вместе с тем, сосредоточенная, и живо озирающийся по сторонам Игорь пересекли двор. Был этот двор покрыт густой травой, изумрудное полотно которой рассекали дорожки, сложенные из белых, очевидно каменных, плит. Проложили их эдакими лучами, начинавшимися от громадной центральной башни. Концом же этих дорог было основание стены, которая соединяла жилые башни. "Красиво тут - размышлял Мицаров – Видно, государство на сие учебное заведение денег не жалеет. Да и, наверное, программы бесплатного обучения тут нет. Дворяне же, я уверен, готовы отстегнуть круглые суммы денег, чтобы их чада получше освоили магию. Мда, не знать о квадратных уравнениях… Впрочем, я, вот, не знаю о магии. Так что, не стоит смеяться над Луизой. Как там её де ла Бом, де ла Блан, герцогиня де ла Мольер… Нет, Вальер. Но блин, зачем я согласился помогать этой девочке?" Игорь и в самом деле чувствовал сплошные сомнения, смешанные, вдобавок, со страхом. Не пошлют ли дворяне его куда подальше? Те же ли у них формулы? Да вообще, что может быть хуже, чем заставлять историка обучать математике? Только, если математик будет изучать историю, Фоменко и сотоварищи тому примером. Мысль о незадачливом профессоре и его «сверхновой хренологии», как её обозвала Абсурдопедия, слегка успокоила и взбодрила его. В самом деле, «что будет, то будет, была – не была»! Вперёд, на мины, на математику, точнее - усмехнулся про себя Игорь. Затем, с некоторым усилием распахнул дверь, что вела в башню, возвышавшуюся на пересечении дорожек, (фамильяр, не фамильяр, но заставлять девочку открывать тяжеленные двери совсем не есть хорошо). Башня эта разительно отличалась от тех, в одной из которых располагалась луизина комната; они скорее, походили на части какой-нибудь крепости, переделанные под мирные цели. А при виде этой конструкции, у Игоря всплывал в голове образ Останкинской телевышки. Да и внутри была она совершенно другой: значительно более просторной, светлой и высокой. Настолько высокой, что потолок был почти не виден за протянувшимися из окон в смутный воздух башни солнечными лучами. Вдоль круглого проёма наверх поднималась спиралью тонкая лестница. Игорь задумался опять, рассматривая всё это великолепие, и понял вдруг, что так толком ещё и не знает, где конкретно оказался: ни названия части света, ни государства, ни городов, ни, даже, как называется этот институт. Да полноте, институт ли это? - Луиза – спросил он, отдуваясь после нелёгкой борьбы с дверью, больше похожей на крепостные ворота средних размеров – Как вообще ваш институт называется? - Это не институт – интересно, она каждый раз будет так нос задирать? – Это Высшая Тристейнская Академия Волшебства, гордость всего Тристейна, лучшее учебное заведение Халкигении! - Халкигения – это государство, где находится Академия? - Халкигения – это не государство. Халкигения – это особый континент, отделённый стеной. - Всё непонятнее и непонятнее - тихо пробормотал Игорь себе под нос. И примирительно обратился к Луизе: - Я же только-только оказался в твоём мире, я ничего о нём не знаю. Помоги мне пожалуйста в нём разобраться. - Как? – Луиза с сомнением повернулась к нему. - Может быть, устроишь мне вечером урок географии и, если получится, истории. Чтобы хоть было понятно, где, что и как. - Нуу – протянула девочка – хорошо. Тем более, невежественный подручный позорит свою хозяйку. - Опяааать! Не давал я согласия на то, чтобы становиться твоим подручным – и Игорь тут же продолжил, упреждая ясно читающийся в розовых глазах Луизы вопрос – Я только согласился помочь тебе с математикой. Мы, кстати, ещё не пришли? - Нам сюда – Луиза открыла одну из дверей. Девочка была на добрых полторы головы ниже Игоря, а потому не помешала ему разглядеть, что было за проёмом. А была там типична такая аудитория – полукруглый зал, поднимающийся кверху ступенями; греки такую форму называли театром. На ступенях стояли ряды скамеек и парт, за которыми располагались ученики… или студенты? Между первым рядом столов и доской располагался монументального вида учительский стол, из-за которого что-то вещал тот самый лысоватый мужчина. - Профессор Кольбер – обратилась к нему дворянка – Я разобралась со своим подручным и готова продолжать заниматься. - Это хорошо, мисс Вальер, но зачем приводить его сюда? – говорил профессор негромко и вежливо - Он изъявил желание сопровождать меня на занятиях – Луиза выглядела самой невозмутимостью. - Что ж, проходите, приступайте к занятиям. Уравнение на доске. Игорь покосился на доску, которая скорее выглядела, как плита камня, укрепленная в стене, решив, что обязательно разберётся со своим статусом и пошёл наверх, вслед за хозяйкой. "От учёбы никуда не деться даже в мире меча и магии – мелькнула мысль - Так ты сам согласился – догнала её другая - Да и ты тут совсем не как ученик. Двойку не влепят, если тут вообще есть такая система оценок. Ты тут просто сторонний человек. Сиди тихо, смотри, как другие работают, можешь спокойно читать". Вокруг сидели всё те же ученики, хотя из знакомых была разве что та красноволосая девушка, приветливо улыбнувшаяся при виде Игоря. Он кивнул, мол, заметил я тебя, и продолжил осматриваться. И подумал, что всё-таки странные тут, люди. Вон, сидит с самого краю девочка с синими волосами, вон ещё парень с зелёными. "Такое впечатление, - начали опять лезть догадки - что эти оттенки волос настолько-же естественны тут, как черный цвет или рыжий. И, ведь, это точно не краска: у корней естественного цвета не просматривается. Интересно, это такое влияние магии?" - Эй, Луиза-Нулиза – вдруг донёсся откуда-то голос, насмешливый и задорный – уверена, что твой подручный тебе поможет? Он ведь простолюдин, а, следовательно, бесполезен, как и ты, впрочем. Ученики на эту хохму ответили дружным, хотя и негромким, смехом. Кто-то отпустил ещё пару шуточек в подобном духе. Луиза в ответ промолчала, но Игорь заметил, как она сжала кулаки и чуть затряслась. "Вряд-ли – решил он – это просто дружеское подкалывание. Слишком уж язвителен голос этих ш-шутников, да и Луиза, похоже, задета не на шутку. Травят девочку. Точно травят". - Луиза, кто это? – шепнул он. Луиза кивком головы указала на сидящего поодаль высокого блондина. Одет он был так же, как и все – плащ, чёрные штаны, рубашка. Только вот была эта рубашка богато украшена кружевами. Более того, её обладатель зачем-то расстегнул на груди две верхние пуговицы. Определённо, его мнение о себе было весьма высоким, он считал себя неотразимым. Добавило Игорю в этом уверенности и самодовольное выражение красивого, но слегка слащавого лица. "Да. Такие ублюдки, модно одетые и считающие себя неотразимыми, вечно крутыми и правильными и травили меня два года назад". - А звать его как? - Гиш де Граммон, сын генерала Граммона – Луиза, казалось, вот-вот лопнет от злости. "Золотая молодёжь, значит. Хотя, они тут все – золотая молодёжь. Пофиг, кто он". - Эй, Гиш Пустозвон – сама собой вылезла рифма. - Эээ… да – блондин был определённо ошарашен. - Как говорят в моём мире, помолчи, за умного сойдёшь. Может быть… - Игорь говорил без тени насмешки, вроде, даже, дружелюбно. Ученики, до этого пересмеивавшиеся мгновенно затихли. Только смотрели они на Луизу и шагающего за ней к парте десятиклассника во все удивлённые глаза. Гиш же, Игорь отметил это не без злорадства, выглядел, как рыба, которую мало того, что вытащили из воды, так ещё и ударили веслом по голове. По крайней мере, обмякшее тело и рот, открытый так, словно его обладателю не хватает воздуха, больше приличествуют рыбе в подобном положении, чем сыну генерала. - Хм… - о, знакомый голос. Игорь снова обернулся к девушке с красными волосами - Луиза, я была немного несправедлива к тебе. Ты призвала не такого уж и бесполезного подручного. По крайней мере, язык у него подвешен хорошо. Только мой Огонёк всё равно лучше. - Ты ещё увидишь, на что он способен, Цербст! – гордо ответила Луиза, устраиваясь за партой. - Ну-ну, посмотрим. – Цербст (интересно, это имя или фамилия?) всё же решила оставить последнее слово за собой. Игорь, дав себе ещё и обещание обязательно отблагодарить ту девушку, пристроился рядом с де ла Вальер. - Эй, ты куда лезешь, простолюдин – разозлилась та – Здесь можно сидеть только дворянам! - Не сидеть же мне под столом. Да и как я буду уравнение решать? - Почему это не будешь. Ну-ка, давай вниз. Ты решать и так сможешь. "Она что, издевается. Я ей пообещал помочь, потом спас от насмешек, а меня в награду шлют под стол? Ну, спасибо". - И Мицаров заговорил натянутым, чуть злым тоном. - Хочешь моей помощи - изволь, я уже говорил, относиться ко мне с уважением. А если нет, извиняй. Затем он достал из кармана верный Olimpius и, стараясь не обращать внимания на бушевавшую рядом Луизу, которая что-то говорила о страшном наказании, начал подбирать, что послушать. Что там? «Арктида», посоветованная недавно Соней Балакиревой из девятого класса? Сойдёт. Игорь, вздохнув, подумал, что вряд ли плеер протянет дольше двух-трёх дней. Надо будет потом переписать с него самые лучшие стихи и песни в тетрадки, чтобы было, чем себя развлечь. И с планшета, кстати, тоже. Но это потом. А пока – да здравствует музыка. Кто-то шепчет опять тайком И кидает нам вслед слова, Будто продано всё кругом, Смысла нет и борьба мертва. Провокаторы, палачи! Им невмочь, пока мы стоим Есть на то миллион причин Дух наш твёрд, значит, непобедим. (4) Но песней понаслаждаться не получилось. Когда Игорь уже приготовился слушать припев, что-то больно ударило его в бок. Обернувшись, он выяснил, что этим «чем-то» был кулачок Луизы. - Ты чего меня не слушаешь, а, простолюдин? – голос ее хоть был и негромок, но полон ярости. -У меня, между прочим, - ответил недовольный Игорь – имя есть. И я уже сказал тебе всё. Хочешь моей помощи – не относись ко мне, как к грязи. Ты, вообще, это слышала? - Я хозяйка и сама решаю, как относиться к своему подручному. - Тогда – вспомнил Мицаров «Мимино» - решай сама. А меня здесь нет! Но затем, подумав, что уравнение-то сделать стоит, достал из портфеля тетрадку с ручкой и открыл на телефоне калькулятор. А после взглянул на уравнение. Было оно не самым сложным. По крайней мере, Игорь такие научился решать классе в шестом – навороченная дробь, числитель и знаменатель которой составляли целые выражения с иксами. Равнялась эта конструкция, числу шестнадцать. Найти, конечно, икс. Так – Игорь начал вспоминать - сначала надо упростить выражения, потом поделить их одно на другое. Всё просто. И начал строчить ручкой на клетчатом листке тетради, переписывая числа и буквы. Решалось уравнение на удивление легко. Лишние цифры почти сразу-же удалось убрать, а при делении числителя на знаменатель осталось только икс, умноженный на два. Выходило, что икс равен восьми. - Собственно, и все – пробормотал Игорь. Уравнение уже было решено и, даже проверено. – Это просто даже для такого гуманитария, как я. И чего было бояться? Он с удовлетворённым видом откинулся на спинку скамьи и посмотрел на Луизу. Та, с несчастным видом, сидела, обхватив маленькими ладонями голову. Собственно, прочие ученики мало чем от неё отличались – такое же отчаянное выражение лица, те же позы, с которыми они смотрели попеременно то на доску, то к себе в тетрадь. Вроде, отчаяние было написано на лице у профессора Кольбера, медленно поднимавшегося по ступенькам лестницы и заглядывавшего в листы учеников. Видимо, от этого же отчаяния он посмотрел и в тетрадь Игоря. Посмотрел, хотел было уже пройти дальше, к сидевшему чуть выше толстяку с филином на плече, но, вдруг присмотрелся поподробнее и удивлённо спросил: - Это что, вы решили? Игорь подумал, что всё-таки он куда вежливее Луизы. Чем-то ему этот Кольбер напоминал учителей из оставшейся на Земле «Белой вороны», таких же вежливых к ученикам, относящихся к ним, как к равным. И именно этим профессор внушал Игорю доверие. - Да – он решил быть до конца честным – это я. - Хм… - он взял тетрадь и внимательно уставился в неё поверх очков – хм… Проверял профессор долго. Игоря, бывшего по своей природе человеком далеко не самым спокойным, вскоре уже начало трясти от волнения. Он и сам не понимал, почему, ведь, даже если решение неправильно, ему ничто не грозило. - Вот тут ошибка – вынес, наконец, свой вердикт Кольбер, тыкнув в одну из строчек – Но попробуйте перерешать. Как вас зовут? - Игорь. Игорь Мицаров. - Что-то не помню я такого имени – профессор вновь посмотрел поверх очков, теперь уже на тетрадь, а на самого юношу. Затем, спохватился – Да, точно. Простите, я как-то забыл, что вы фамильяр мисс Вальер. Игорь подумал, что, если будет возможность, обязательно попытается заставить Луизу разорвать связь. Обидно ведь, когда тебя считают чьим-то. - Тогда прошу простить меня, уважаемый Игорь, но подручным запрещено помогать на уроках своим хозяевам, дабы те учились сами. Мисс Вальер, будьте добры, прикажите Мицарову оставить помещение. - Но… - Луиза наметилась оспорить просьбу, но Кольбер повторил, вежливо, но непреклонно. - Пожалуйста. - Игорь, уйди из аудитории. Игорь молча встал, собрал вещи: калькулятор, который так и не пригодился, ручку, подумав, что стоит попробовать продать пару-тройку пишущих принадлежностей. Их тут должны оценить по достоинству: клякс не оставляют, не надо макать в баночку с чернилами каждые пять минут. - Профессор Кольбер – вспомнил он уже перед дверью – можно мне мою тетрадь? - Как-то не особо хотел Мицаров, чтобы на его двойки и тройки, которыми тетрадка по алгебре была забита чуть менее чем доверху, смотрел кто-нибудь ещё. - С вашего позволения – улыбнулся профессор – я оставлю её у себя. Надеюсь, вам она не особо нужна? Игорь решил пока не возмущаться; слишком уж много времени это отнимет, да и урок тут незачем срывать. Бросив быстрое «нет», вышел он на лестницу, закрыл дверь и зашагал вниз по лестнице. *** Теплое, совершенно не зимнее солнце (или как тут эту звезду звать?) заливало светом двор Академии. Расстегнув рубашку и подставив лицо лучикам, Игорь стоял посреди газона и рассуждал, что ему делать дальше. Вроде бы, всё у него хорошо, профессор Кольбер ругаться совершенно не стал, не пристает больше и Луиза. Хотя ему было ясно, что последнее – лишь до тех пор, пока не закончатся занятия. А, значит, имеющееся время, которого не так уж и много, нужно потратить с пользой. Вот только Игорь не знал, на что. «А что если – появилась вдруг мысль – найти каких-нибудь слуг и попробовать разговориться с ними. Всё-таки они знают про этот мир больше меня, намного больше. Да и стоит заняться каким-нибудь делом, хотя-бы чисткой картошки, если она тут есть, картошка. Может быть, попутно что-нибудь и придумаю". В одной из книг натолкнулся Игорь на идею, что проблему лучше просто запустить в голову и переключиться на что-нибудь другое, мозг разберётся сам, без участия человека. На земле Мицаров такой метод почти не применял, из-за немалого количества времени, который он требовал. В самом деле, одиннадцать часов вечера, а у тебя ещё сочинение для курсов не готово. Не бросать же уроки и переключаться на чтение недавно скачанной на планшет книжки Лукьяненко «Недотёпа»; авось придёт в голову, что написать… Но сейчас времени, по догадкам Игоря, было предостаточно. А, значит, стоило попробовать, сработает ли такой способ решения проблем. К тому же он понимал, что ничего о мире не знающему и одинокому, ему просто не выжить тут, надо знакомиться с кем-то, кто может помочь разобраться во всей этой фэнтезийно-исторической путанице. И, отметя в сторону теоретическое обоснование того, почему ещё надо с кем-либо знакомиться и прочие размышления, Игорь начал высматривать кого-нибудь, с кем можно было заговорить. Но двор, как назло был пуст, и только жужжало неподалёку какое-то мелкое насекомое. Мицаров вздохнул, подумав о том, что больно часто он вздыхает в последнее время, вспомнил пословицу «раз гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе», и зашагал вдоль стены, высматривая что-то, похожее на служебное помещение. Нашлось это «что-то похожее» довольно скоро. Возле стены, что окружала центральную башню пристроилось некоторое строение. Выглядело оно куда более просто и, вместе с тем, практично – неоштукатуренные стены из камня, деревянные ставни и черепичная крыша с двумя трубами, из которых валил клубами серый дым. И, Игорь, приблизившись, собрался с духом и толкнул дверь…***
- Странно ты морковку чистишь. - Я знаю. Мама меня даже переучить пыталась. Безуспешно. Игорь отправил ещё один почищенный овощ в громадную миску, больше похожую размерами на таз, затем достал следующий из лохани с уже помутневшей водой и принялся состругивать с него шкурку. - А ты и в своём мире морковь чистил? – любопытству Сиесты, казалось, не было конца. - Да. Правда, нечасто, когда готовить больше было некому, или мама просила помочь. Или на кулинарных практиках. - Это как? - Ну, один из наших школьных предметов заключается в изучении истории искусства и культуры. В том числе, и различных народов мира. - Игорь, а что это за слова такие? Как ты там их… культ… культу… Заклинания что ли? - Нет. Искусство – это всё человеческое творчество – песни, книги, легенды, картины. Строительство домов – тоже искусство. А культура – опыт в различных областях, накопленный людьми. Например, то, что ты чистишь морковку и кладёшь её вариться, а только после этого ешь – часть культуры. Ну, так вот. Мы на тех уроках разбирали, в том числе, что готовили различные народы моего мира и пробовали сделать это сами. Вот тогда-то и приходилось мне чистить всякие овощи. - Ой, а тебя чему ещё учили? – спрашивала Сиеста с неподдельным интересом. Отрезав у морковки хвостик, Игорь начал перечислять. Расспросы эти, конечно, были чуть утомительны для него, но, в то же время, ничего против он не имел. С юной служанкой Сиестой говорить оказалось намного приятнее, чем с Луизой де ла Вальер: ничего непосильного она не требовала, и, что более важно, относилась к Игорю с сочувствием. Да и вообще, повара и слуги оказались намного приятнее и добрее. А потому Мицарова, аккуратно вошедшего внутрь постройки, оказавшейся кухней, не отправили куда подальше, напротив, внимательно выслушали все его сбивчивые просьбы и объяснения. После чего повар Марто, громадный мужчина средних лет, поинтересовался, могут ли в другом мире чистить овощи, и, получив утвердительный ответ, вручил Игорю фартук и нож, а затем отправил помогать с морковкой некой Сиесте, которой оказалась довольно симпатичная, черноволосая и чуть веснушчатая, его ровесница. В общем, по мнению бывшего школьника, в коллектив влиться получилось и довольно успешно. - Ого, сколько! – служанка была удивлена до невозможности – Ты, наверное, очень много знаешь. - Много-то да, много – печально ответил Игорь – Только теперь мне эти знания ни к чему. И подумал он, что надо будет научиться владеть каким-нибудь оружием, хотя бы палкой или ножом, ещё лучше - луком или кистенём. Насчёт меча Мицаров, превосходно знавший, сколько стоило это оружие в Средние века, не обольщался. - Ничего страшного – вдруг сказала Сиеста. - Это почему ещё? – Игорь посмотрел на неё с сомнением. - Мой прадедушка – он тоже пришёл сюда из другого мира. И говорить по-нашему он совсем не умел. Я его совсем не помню, но вот мама рассказывала, что прадед до конца жизни говорил как-то странно. - Сиеста, ты серьезно?! – настал черёд Игоря удивляться – Расскажи, пожалуйста, поподробнее! - Ну, было всё… - служанка почему-то говорила совсем неохотно. Да и прервал её проходящий мимо Марто: - Так, Игорь, то, что ты пришёл невесть откуда, не значит, что ты можешь болтать на работе. Что у вас тут с морковкой? - Вон ещё, четверть осталась – кивнул в сторону лоханки Игорь – Господин Марто, помощника бы. Нам с Сиестой ещё долго чистить. - А ты – обратился повар уже к служанке – чего тут ковыряешься. Чистите лучше вдвоём, потом вдвоём и порежете. Давайте, до ужина не так много времени. Ускорив таким нехитрым образом процесс очистки, Марто двинулся раздавать ценные указания дальше. Уже пройдя несколько шагов, он остановился и усмехнулся. - Нет, парень, ты даешь. И дня тут не пробыл, а уже служанок охмуряешь. – И затем величественно удалился куда-то в клубы пара, плававшего по всей кухне. Сиеста покраснела и принялась ещё усерднее срезать кожицу с морковки. Игорь же был совершенно спокоен: одноклассники, а, порой, и учителя могли подколоть намного сильнее. Занимало Мицарова другое – почему это его напарница по нелегкому делу чистки овощей вдруг стала такой тихой и задумчивой? - Что с тобой, Сиеста? – решил он спросить саму служанку. Та долго молчала, словно собиралась с духом. Видимо мучил её далеко не самый простой вопрос. - Игорь – наконец решилась она – у тебя ведь, наверное, там был кто-то, кого ты любил. Тебе не жалко? Прости меня… - выпалив всё это, девушка потупилась. - Не за что тут извиняться – ответил Игорь – Девушки у меня там не осталось, в последнее время я был не в том настроении, чтобы кого-то любить. Другое дело, что там ещё и семья… Мама, папа, бабушка, две сестры. Наверное, волнуются уже… Он покосился на часы. И шести, оказывается, нет. Значит, никто ещё ничего не заметил. Родители домой раньше десяти не ждут, а однокурсники уже привыкли, что кто-то может не прийти. И преподаватели тоже привыкли. Разве что, учительница по русскому и литературе будет чуть-чуть злиться. Игорь понимал, что беспокоиться начнут только к полуночи. Живо представилось ему, как помрачневшие родители, сидя за кухонным столом, звонят в школу и узнают, что он оттуда благополучно ушёл, затем, разбуженные дребезжанием телефонов посреди ночи, Дарья Александровна и Валентина Валерьевна сонными голосами говорят что нет, Игорь Мицаров на курсах не появлялся. Он почти видел, как беспомощно плачет мама, как пытается её утешить отец, сам растерянный и не понимающий, что теперь делать. Подумал Игорь и, что затем обратятся в полицию, только полицейские мало чего найдут. Узнают, конечно, что он купил в магазине две плюшки, промотают записи видеокамер, и, может быть, увидят то, как он, Игорь исчезает из мира. Дальше-то ничего не поделаешь. Ведь не расследуют внутренние органы магические дела, что бы там не несли каналы ТВ-3 и Рен-ТВ… - Игорь, ты чего – испуганный голос Сиесты вернул Мицарова к реальности – плачешь? - Да. – Игорь понимал, что слёзы его слишком хорошо видны, чтобы пытаться врать. Ни к чему это будет. - Прости меня – повторила служанка – Я тебя своими глупыми вопросами так обидела. - Они не глупые, Сиеста – сказал Мицаров, стряхнув рукавом соленые капли – И тут твоей вины нет, я понимаю, тебе очень интересно. Если кто и виноват в моих слёзах, то совершенно другой человек… - Это госпожа Вальер? – спросила девушка. - Да, Луиза. Сволочь последняя… Зачем ей я? Орла бы лучше какого призвала, но нет – Игорь заговорил с напускной серьёзностью – подайте мне в фамильяры школьника из другого мира, только его желаю и никого более! Сиеста рассмеялась. Затем ойкнула, вспомнила, очевидно, что надо чистить морковь. - Знаешь, а ведь Луизе сильно повезло – сказала она чуть погодя. - Чем это? – с безразличием поинтересовался Игорь, ошкуривая очередной корень. Он уже немного мечтал об овощечистке. - Маги ведь вообще заранее не знают, кто станет их подручным. Это – воля случая, ну, насколько мне известно. - Ага… - пробормотал Игорь, совершенно не понимавший, к чему это. - А госпожа Вальер колдовать не умеет. - Что, совсем? – Мицаров заинтересовался. Значит, не так уж и опасна эта мелкая розоволосая сволочь. - Что бы она ни пыталась сотворить, получается только взрыв. А тут она даже вполне удачно смогла призвать подручного. - Да – смеяться Игорю совсем не хотелось. В другой ситуации он бы даже посочувствовал Луизе – это – достижение. Её поэтому зовут Нулизой? Ноль в магии? - Ну – Сиеста непонятно отчего покраснела опять – и ещё… Игорь, можно я тебе на ухо скажу. - Можно – Игорь, уже начинавший подозревать о второй причине, наклонился к служанке – Давай, никто не услышит. - Груди – подтвердив догадки, прошептала та. И, хихикнув, продолжила чистить морковь. «Ни капли не смешно. Смеяться, как говорил наш классный руководитель, вообще можно только над нелепыми ситуациями, которые создаёт человек. В крайнем случае – над самыми безобидными неприятностями, в которые он попал. Но не над самим человеком. Впрочем, не мне судить, кому что можно, а кому что нельзя. Я над Лизой… Луизой издеваться не буду, хотя и особой любви она от меня не дождётся. – зло думал Мицаров – Кстати…» - У неё ведь получилось научить меня здешней речи! - Правда? – в сиестином голосе звучало только сомнение. - Правда. Значит не такой уж она и ноль в магии – уголок Игоревой губы чуть приподнялся вверх. – Я что, самое значимое достижение Луизы? - Ну, откуда простой служанке знать? – ответила Сиеста. - И то верно. Ладно, смотри, мы тут за сплетнями всю морковку почистили. Где доски, простая служанка должна знать? – хитро улыбнулся Мицаров. – А, хотя не надо, сам вижу. – И быстро побежал к гвоздикам, на которых висели различные кухонные принадлежности. - Как её резать? - Зубчиками. Господин Марто собирался готовить мясо, нашпигованное овощами. - Ясно-понятно. Ну, вперёд? - Вперёд – достала Сиеста из миски морковку. Игорь улыбнулся и тихо напел Северный флот! Только вперёд! (5) Продолжение ему не сильно нравилось. Поэтому, следуя примеру девушки, он начал разрезать овощ на небольшие и толстые палочки. - Игорь, а это ты что поёшь? - А – Мицаров был откровенно смущен. Ему не хотелось объяснять Сиесте про группу «Король и Шут». – Так. Одна из песен моего мира. Не самая лучшая. - Ну, ты-то поёшь… - Я вообще часто пою. Что взбредёт в голову. - Понятно – протянула Сиеста. - А теперь – продолжил Игорь – ещё и грусть согнать пытаюсь. - Тебе всё-таки грустно? - Конечно – ответил он со вздохом – я не знаю, сколько времени должно пройти, чтобы тоска по дому ушла. - Ну, я вот тут уже год работаю, и у меня всё хорошо. - Тебе легче, Сиеста. Ты, если захочешь, можешь вернуться к родителям, ты выросла в этом мире, он родной для тебя. А я тут одинокий и почти чужой. Спасибо вам всем, что приняли меня. Что-то в словах Игоря показалось Сиесте смешным; он увидел, как губы девушки слегка растянулись в улыбке. Спрашивать, с чего это, десятиклассник не захотел. Тем более что и заговорила Сиеста почти сразу. - А ты песен много знаешь? Вопрос оказался непростым. Игорь слушал много песен и слушал их часто, но сколько их осталось в памяти, он не знал. И поэтому не знал, что ответить. - Штук двадцать-тридцать точно – прикинув, сказал он. - Споёшь? - Спою как-нибудь. Только учти… в нашем мире есть поговорка «медведь на ухо наступил». Означает, что у человека нет музыкальных способностей. Так вот. Я вхожу в число жертв этого медведя. - Так! – загрохотал подкравшийся сзади Марто – Жертва медведя! Где морковь?! Игорь невозмутимо указал на плошку, где уже лежало порядочное количество «зубчиков». - И что это такое? Быстро порезали по-нормальному, для рагу! Ничего сложного в этом не оказалось. Резать овощи Мицаров всё-таки умел – сказались годы помощи родителям на кухне, в готовке праздничных блюд. Ну и поездки в такие места, где столовыми и кафешками зачастую даже не пахло, леса Радонежа, например, или Соловецкие острова тоже оставили некоторый опыт в приготовлении пищи на несколько десятков человек силами трёх дежурных. Только были те люди намного менее прихотливы. "Интересно – попытался представить Игорь – как долго Луиза протянула бы на перетаскивании дров? К вечеру, наверное, лежала бы пластом и просила всех отвалить". - Значит так – продолжил Марто – видите, вон Пьер и Жан с Конрадом рубят мясо для рагу. Чтоб всё было готово не позже, чем они закончат. - Так точно! Повар хмыкнул и ушёл к трём громадным кастрюлям, в которых что-то весело побулькивало. - Ну, что, продолжаем дальше? Давай, ты приведёшь вот всё – Игорь поводил ножом вокруг миски, с неправильно нарезанной морковью – в нормальный вид, а я пока новую резать буду. Хорошо? Сиеста только кивнула. И Мицаров начал шинковать новую морковку, аккуратно придерживая её за верх. Надо было успеть. Резка овощей была и в самом деле не очень сложной, но нудной до невозможности. Частые, монотонные движения рукой оставили после себя неприятную и ноющую боль в запястье. Жаловаться и стонать Игорь не видел смысла, не он такой один, наверное, просто остальные уже привыкли. Непонятно было и другое – что теперь? Вся готовка уже закончилась, и Марто с помощниками не подавали признаков активной деятельности, только убежала куда-то, извинившись, Сиеста. И подумалось Игорю, что попроси он её, она бы нашла ему и место для ночлега и, возможно, еду. Жаль, что ушла в неизвестном направлении. Мицаров поразмышлял ещё, рассмеялся тихо и назвал себя дураком. Тут уже сидят люди, которые смогут предоставить ему материально-продовольственное обеспечение. Зачем ждать служанку, можно попросить сейчас. Тем более что есть-то уже хочется. - Господин Марто – обратился он к громаде-повару. - Да, чего тебе, парень? – пророкотал тот в ответ. - Еды бы… и место, где можно поспать. - Видишь, вон там кастрюля стоит – ответил кто-то из молодых поваров - там остатки от ужина дворян… - Всё понял – кивнул Игорь – а миску с ложкой? - Вон в той комнате возьми… Всё более-менее налаживалось. Столовые приборы были, конечно, слегка непривычны Игорю, до этого о костяных ложках и глиняных мисках знавшему исключительно по книгам. Но против них он ничего не имел, а рагу из мяса с овощами оказалось выше всяких похвал. - Сильно ты, видать, проголодался – усмехнулся Марто, глядя как Игорь за обе щеки уплетал еду. - Ум… и рагу очень вкусное. Спасибо вам. - Ладно, ешь давай. Потом расскажешь нам, правда, что тебя Луиза призвала из другого мира? - Правда – кивнул юноша, подобрав ложкой последние фасолины – Всё - правда. Скажите, а подручный – это, в самом деле, на всю жизнь? - Да – ответил Марто – Не повезло тебе, парень. - Это конечно. Я пробыл с Луизой не так уж и долго, но достаточно, чтобы начать предпочитать работу на кухне. - Игорь – донёсся Сиестин голос – Тут мисс Вальер спрашивала, где ты. - И что ты ей ответила?! – заорал в ответ Игорь. Если эта мелкая его сейчас найдет… Нет, уж лучше куда-нибудь свалить под благовидным предлогом. - Господин Марто, есть, что помыть? Из посуды? - О, посмотрите на него – расхохотался тот – Неужели тебя помывка вон той кастрюли – он махнул рукой в сторону чего-то, напоминающего своим размером башню небольшого танка - пугает меньше, чем твоя хозяйка. - Да! Давайте её сюда! - Чего ты так запаниковал-то – удивилась Сиеста – Я сказала, что никого, похожего на тебя не видела. Игорь только теперь понял, что значило выражение «гора с плеч». - Сиеста, ты меня спасла – улыбнулся он – Господин Марто, может кастрюля подождёт? Марто кивнул. - Игорь, помнишь, ты спеть обещал – напомнила между тем неугомонная служанка. - Спеть? – как один заинтересовались повара. Мицаров подумал, что спеть-то он обещал, да. Но не устраивать же концерт… - Да – вздохнул он и подумал, что бы такое исполнить. На сытый желудок размышлять оказалось легче, идея пришла быстро – Знаете, люди нашего мира отличаются неплохой фантазией. По крайней мере, они пишут неплохие книги, сочиняют хорошие песни о том, чего у нас нет. О магии, например. И мне уже кажется, что… что песни эти куда больше подходят вашему миру. - И запел: На самом краю необжитого мира, Где сходятся вечность и мрак, Где солнце не светит, луна не всходила Жил старый отверженный маг. Седой и горбатый с невидящим взором В проклятии тысячу лет. Он был осужден, он был изгнан с позором И мести дал страшный обет. Во мрачных покоях своей цитадели Средь сотен мистических книг, Он медленно двигался к призрачной цели. Озлобленный гневом старик. Всю силу свою, свою мудрость и знанья Направить решил на одно. Творя заклинанья морщинистой дланью, Он стал опускаться на дно. Презрев все традиции магии света, Набросив на время аркан, Решил положить он в основу скелета Безвестный доселе титан. В припадке безумия, на грани маразма Тропа вдохновенья плыла. Титан обвивала бессмертная плазма, И плотью отныне была. И ночь испугалась, и тьма отступила, Но не было более дня. Дана существу небывалая сила И кровь из живого огня. И разные массы собрав воедино, Колдун огранил монолит. Шарманщик покрыл своего Буратино Слоями стальных бронеплит. Алмазные когти. Алмазные зубы. Дыханье - горящий напалм. Творец рассмеялся сквозь старые губы, Он понял, кого создавал. А хаос он сделал душою созданья Вот так появился дракон. И те, кто писал на Земле предсказанья, Зовут его Армагеддон (6) Закончив петь, Игорь быстро отдышался и посмотрел на слушавших его поваров; мол, как? А те, казалось, были ошеломлены и восхищены одновременно, несмотря на отнюдь не впечатляющие вокальные его данные. В своё время он был поражён этой песней точно так же – долгое время сидел, сняв наушники и просто молчал, ни о чём не думая. - Такие вот песни сочиняют у нас – наконец решил сказать Мицаров. Первой ответила Сиеста. - Здорово как! А ещё что-нибудь споёшь? Игорю было известно довольно много песен про магию, да и про фэнтези, вообще. Он любил такие вещи, ещё с пятого класса, когда перешёл в новую школу и обнаружил в библиотеке несколько полок, заставленных доверху заставленных книжками про мир меча и магии. Или только меча. Или только магии. Они затянули его настолько, что отец, приходивший забирать Игоря, иронически говорил «При виде книги теряет волю». Пятиклассником Мицаров был весьма злым и обидчивым, но на подобную переделку цитаты из мультика «Следствие ведут Колобки» не обижался. Тем более что он и в самом деле любил читать. А мир современных сказок оказался для него нов и необычен. В шестом классе дедушка с бабушкой подарили ему планшетник. Оказалось это очень кстати, Игорь давно мечтал найти песни про тот мир, который он открыл для себя годом ранее. И нашёл. Оказалось, что о мире меча и магии мечтает, помимо него, много людей. Кто-то сумел сочинить песни. Даже много песен. Только вот не знал он, какую из них спеть. Разве что… Точно! Подойдёт! Вычислить путь звезды И развести сады, И укротить тайфун - Всё может магия. Есть у меня диплом. Только вот дело в том, Что всемогущий маг Лишь на бумаге я Даром! - Игорь сделал паузу, вспоминая слова дальше – Даром преподаватели Время со мною тратили, Даром со мною мучился Самый искусный маг! Мудрых преподавателей Слушал я невнимательно. Всё, что ни задавали мне, Делал я кое-как! Сделать хотел грозу, А получил… козу! Розовую козу С жёлтою полосой Вместо хвоста – нога, А на ноге – рога. Я не хотел бы вновь Встретиться с той козой… Даром преподаватели Время со мною тратили, Даром со мною мучился Самый искусный маг. Да-да-да-да Мудрых преподавателей Слушал я невнимательно, Всё, что ни задавали мне, Делал я кое-как! Сделать хотел утюг Слон получился вдруг. Крылья, как у пчелы, Вместо ушей – цветы. Ночью мне снится сон: Плачут коза и слон Плачут и говорят: «Что с нами сделал ты?» «ЧТО С НАМИ СДЕЛАЛ ТЫ?!!!!» Даром преподаватели Время со мною тратили, Даром со мною мучился Самый искусный маг. Да-да-да-да Мудрых преподавателей Слушал я невнимательно, Всё, что ни задавали мне, Делал я кое-как! Если бы Алла Борисовна Пугачёва видела, какой эффект произвела эта песня на работников кухни, она бы однозначно выиграла конкурс на самого довольного собой и своим творчеством певца мира. Повара, да и Сиеста, только что не валялись под столами от хохота. Очевидно, песенка волшебника-недоучки пришлась по душе людям, прислуживавшим точно таким же магам. Игорь же, улыбаясь оттого, что хоть кому-то понравилось, как он поёт, стоял в раздумьях о том, что бы спеть дальше. Может быть, «Гимн холодного железа»? Или «Крестоносцев»? Вариантов было хоть отбавляй. Но веселье прервали самым неожиданным образом. - АХ, ВЫ!!!!!!! – донёсся от дверей кухни вопль «Вот, закон Мёрфи, или закон подлости – пришёл кто-то из дворян-магов и услышал, как я тут крамольные песни распеваю. Ну, я дебил полный - обругал себя Мицаров – Блин, Игорь, ты что, забыл, что попал в такое время и место, где за песенку ещё могут посадить. А то и похуже. Что со мной будет, пофиг, я и так вляпался по уши. Но я ведь и поваров всех подставил песенкой этой проклятой. И Марто, и Сиесту, и, неизвестных мне, Пьера, Поля и Конрада. Да всех, кто слышал эту песню». И он развернулся к дверному проёму, где стояли Гиш и Луиза, красные от злости. Судя по всему, от злости же, они не могли сказать что-либо осмысленное, только дышали так, словно им не хватало воздуха в лёгких. - Как ты, жалкий простолюдин, к тому же, подручный, смеешь оскорблять дворян и магию – пришёл в себя первым сын генерала де Граммона? Игорь, не чувствуя никакой вины, стоял молча и глядел прямо. Говорить о том, что пока ни дворяне, ни магия, на него особого впечатления он не хотел, понимая, что это окончательно усугубит его положение. Тогда убьют его эти дворяне на месте. Особенно Луиза, которая однозначно восприняла эту «Волшебника-недоучку» на свой счёт. Только сейчас вспомнил Мицаров и слова Сиесты о том, что «госпожа Вальер не умеет колдовать». Слуги всегда многое знают о тех, кому служат, вряд ли его соратница по чистке овощей соврала. Да и зачем ей было врать. - Я тебя спрашиваю – продолжил Гиш – как?! - Отвечай! – Луиза уже успокоилась, ровно настолько, чтобы присоединиться к допросу – Я тебе приказываю! Что тут было отвечать? -Ты ищешь оправдания, простолюдин? - Нет – спокойно ответил Игорь – не ищу. Его намного больше занимал поиск возможных путей отхода. - То есть, ты признаёшь, что виноват перед нами? Игорь не ответил. Там, в потолке, почти, что над входом, был открыт квадратный люк. Лестница в него не вела, но, по прикидкам Мицарова, если постараться, то можно было допрыгнуть с первого раза. Надо только подойти ближе. Ладно, пусть дворяне думают, что это – покорность. И он медленно пошёл к дверному проёму, перед которым всё ещё стояли Луиза и Гиш. Игорю было ясно, что надо бежать; если они его поймают, то выпустят весь свой гнев на его, Игоря, шкуре. - Видишь, Луиза – обратился к девочке довольный де Граммон – он подчиняется. А ты мне жаловалась, что, мол, не слушается этот простолюдин тебя, ещё и оскорбляет. - Но, он, в самом деле, не слушался. - Значит, за время работы на кухне, этот смерд понял, что такое покорность. Эй, быстрее. Подойдя почти вплотную к двум аристократам, Игорь встал на одно колено. - Значит, отдаёшь себя нам в руки? - Гиш торжествовал – Ну, время нести заслуженную кару за оскорбление дворян, магии и непослушание. «Словно, я ещё и непослушание оскорбил – подумал Игорь, готовясь прыгнуть – Ну, пора». И, плюнув на дрожащее сердце и сомнения, он, быстро пересел на корточки и затем подскочил вверх со всей силы, уцепился за край люка. Дальше шла самая сложная часть – пока тело ещё летит вверх, повинуясь толчку ног, надо было пустить в ход руки и втащить себя наверх целиком. Мицарову повезло – то-ли нежелание попадать под плети, или что похуже, помогло; то-ли он всё-таки не зря провёл в школьном тренажёрном зале уйму суббот; или же сказались долгие поездки на лонгборде – он сумел сделать всё, как хотел. Чердак, куда ему посчастливилось попасть, был, как и полагается чердаку, завален непонятными вещами и тёмен, освещали его только узкие лучики света. Игорь захлопнул люк, из которого уже доносились возмущённые вопли, и огляделся в поисках места, где можно спрятаться. На чердаке, за бочками и мешками? Нет, плохая идея. Он догадывался, что в этом мире существует что-то, вроде «Люмуса» из «Гарри Поттера». Значит, темнота чердака не спасёт его. И тут углядел Мицаров ещё кое-что… По краям чердака, в треугольных каменных стенах находились деревянные ставни, из которых и шёл свет. Они ведь однозначно должны открываться, Значит, через них можно сбежать. Следующей мыслью Игоря было просто взять, выпрыгнуть отсюда и нестись со всех ног куда подальше. Её он, недолго поразмышляв, отмёл – двор Академии открыт и пуст, в нём негде спрятаться. Скрываться нужно здесь, на чердаке. И нужно пустить этого Гиша по ложному следу. Подумав ещё, он пробежал к одному из окон и распахнул его, вдохнув мимолётом свежий воздух и отметил, что карниз, важная часть плана, к счастью, есть. «Такие вот казаки-разбойники - пришла в голову мысль, когда он перебирался к другому – Я должен убежать от людей, которые хотят меня пытать. Вспомним былое, Игорь». Мицаров уже успел отметить, что опыт у него был самый бесполезный для этого мира. Умение резать овощи, способность хорошо играть в «казаки-разбойники». К чему это всё? На что? В «казаки-разбойники» Игорь научился на даче, около местного пруда, окруженного елками. Приходилось ему подчас намного круче – чего только стоило укрывание от людей-«казаков» в крапиве. А манёвры под мостом через болотце, когда он оставил в грязи свои шлёпанцы, которые потом достались соперникам как боевой трофей. Впрочем, сидеть на ёлке, росшей около самого берега, было веселее всего. Умел Игорь проявлять бесшабашность, когда это было необходимо. А необходимо это было сейчас. Мицаров открыл вторые ставни, с тревогой прислушиваясь к копошению, что всё сильнее и сильнее слышалось снизу. Времени у него оставалось всё меньше и меньше. Впрочем, немного трудного в том, чтобы вылезти на карниз. Труднее оказалось закрыть ставни снаружи – створки надо было возвращать в исходное положение по очереди, так, чтобы твоё же тело не мешало им. «Уф – подумал Игорь – Никогда, никогда больше не буду смеяться над фильмом «Иван Васильевич меняет профессию». По крайней мере, над той сценой, где Буньша с Милославским удирают от стрельцов. Смешно это только для тех, кто сам не бывал в подобной ситуации». "А доведётся ли вообще увидеть его? – как и все неприятные мысли, этот вопрос вылез сам собой". Ответить себе на него Игорь не успел - на чердаке раздался громкий скрип. За скрипом последовал глухой стук ботинок и насмешливый голос де Граммона. - Эй, простолюдин. Ты уверен, что сможешь спрятаться от меня? Вылезай, всё равно найду! Моя магия сильнее твоих подлых уловок! Мицаров, конечно, отвечать ничего не стал. Он только сделал несколько шагов подальше от ставней, чтобы можно было ещё держаться за край крыши, и усмехнулся про себя. На такие уловки вряд ли кто поддастся. Да и видно, никогда не играл в прятки этот генеральский сынок. Интересно, тут вообще прятки есть? Между тем, Гиш протопал куда-то и довольно крикнул: - Ага, думал через окно сбежать? Луиза, посмотри, нет ли его на улице. - Не заметит – тихо, но гордо пробормотал Игорь – Если не будет вверх смотреть. Хе-хе… Он был доволен. Доволен тем, что более-менее получилось устроиться на новом месте, что, кажется, появились друзья, что получается водить вокруг пальца дворян в лице Гиша де Граммона (Пустозвона), Луизы де ла Вальер. Всё было здорово. Игорь дождался, пока шаги Гиша (палиндром получился!) затихнут на чердаке, с трудом распахнул деревянные створки ставней и аккуратно зашёл внутрь. Хлопнул потом себя по лбу и закрыл их обратно, чтобы эти д-дворяне не увидели. Подождав ещё немного, он двинулся к люку, ведшему вниз, на кухню, распахнул его и спрыгнул вниз. - Ну, где эти? – спросил Игорь, глядя на чуть ошарашенных поваров. - Ушли – ответ был короток. - Господа – Мицаров вспомнил, что хотел сказать – Я виноват перед вами и прошу прощения. - Это за песенку? – поинтересовался Марто и, не дождавшись утвердительного ответа, который был и так очевиден, продолжил – Ты, я вижу, сам всё понял? Игорь кивнул. - Хорошо – продолжил старший повар – Прощаю. Но пожалуйста, не появляйся больше на кухне. Неприятности мне не нужны. Он говорил что-то ещё, но юноша его не слушал. Странное чувство захлестнуло его – смесь вины, обиды. И, вместе с тем, понимал он, что слова Марто справедливы и заслуженны. *** Игорь не помнил и сам, как он оказался за порогом. Не помнил он и как подхватил свой рюкзак, куда пошёл. Все действия воспринимались как-то отстранённо, словно он был наблюдателем в своём собственном теле, а управлял им кто-то другой. Не привел его в себя ни злой окрик, донёсшийся невесть откуда, ни что ноги вдруг потеряли землю и сам Мицаров повис в воздухе, а то, что словно чья-то громадная, но невидимая и неощутимая рука начала его трясти не испугало Игоря. Даже две громадные луны, совершенно непохожие на земной спутник (земная вообще на их фоне смотрелась, как кафель из школьного туалета перед изразцами Врубеля), одна розовая, другая голубая, не произвели на него никакого впечатления. И только доносился снизу голос: - Я Гиш де Граммон! Моё руническое имя означает «Бронзовый», и я не позволю, чтобы какой-то простолюдин смел оскорблять меня и уходить от наказания. «Ну при чём тут руническое имя?» - устало подумал Игорь. Он снова не понимал, что делать, и как днём, мечтал только об одном – скорее бы всё закончилось. А между тем, тот, кто носил гордое имя «Бронзовый» всё сильнее изгалялся над своей жертвой. Крутил он Мицарова и бросал его из стороны в сторону так, словно решил попробовать себя в роли американских горок. Только целью его было не развлечь человека, а, скорее, нечто противоположное. - Надеюсь, эта встряска научит тебя, как правильно вести себя с господами. Понял, простолюдин? Вопрос оказался риторическим, да и не собирался Игорь на него отвечать. Наигравшись, де Граммон, резким рывком, от которого желудок и прочие внутренние части тела на два мгновения оказались в районе горла, опустил десятиклассника на траву. Рухнул Игорь не самым удачным образом – болели стопы, на которые пришёлся основной удар, и ладони – это, когда он упал на одно колено, не удержавшись на ногах, и попытался смягчить удар ладонями. Но и боль не вернула Мицарова в нормальное состояние: он застыл, припав на одно колено и опираясь на землю обеими руками. Привело его в чувство другое. Игорь слегка встряхнул головой, чтобы отойти от оцепенения, и почувствовал вдруг страшную тошноту. А потом его просто вырвало на траву. Мицаров непроизвольно сглотнул ставшую вдруг противно-горькой слюну. Мерзкий её вкус и выдернул Игоря из оцепенения. Он снова чувствовал себя в порядке, насколько это возможно для усталого человека, которого, к тому же, вытошнило. Было ему понятно и то, как над ним только что поиздевались. И понимание это начинало его злить, даже, скорее, вгонять в ярость. Игорь хотел только одного – набить этому подонку-генеральскому сынку морду. «Так чего ты ждёшь, бей – вылез внутренний голос – Ага, а он опять в воздух. Не, нахрен. Да и вот он сам идёт». Гиш де Граммон и в самом деле с торжеством победителя направлялся к Мицарову, всё так же согнувшемуся. - Ха! – он, очевидно, заметил рвоту. - Господин де Граммон – Игорь решился начать разговор – Господин де Граммон - повторил он, встав – Я хочу попросить прощения… - Вот как – усмехнулся Гиш – я слушаю. - Я хочу попросить прощения за то…. что я сейчас сделаю. И Мицаров со всего размаху ударил ничего не понимающего Гиша в лицо, в глаз. Им владела холодная ярость, желание не просто выместить свою злость, но нанести врагу наибольший урон. Он быстро вырвал из руки своего врага то, что больше всего походило на волшебную палочку (роза, но без шипов) и продолжил двумя ударами - под коленку мыском ботинка, потом - кулаком в солнечное сплетение, от которого генеральский сын согнулся напополам. - У простолюдина – зло дыша, говорил Игорь между ударами – тоже есть чувство чести. Я тоже не потерплю, чтобы меня… чтобы меня оскорбляли какие-то смазливые сволочи. И ударил по покрытому завитыми кудрями затылку. Гиш рухнул на землю, к своему счастью, не в остатки Игорева ужина. - Ты что себе позволяешь – возмутилась только сейчас замеченная Луиза – Ты как смел поднять руку на дворянина? Игорь развернулся и посмотрел на девочку. - У меня тоже есть честь. – сказал он – Тоже будешь наказывать? - Я посажу тебя на цепь! – выпалила, наконец, та. «Вот и дождался ты, товарищ Мицаров, - мелькнула мысль – кузнеца с кандалами». Кузнец управился довольно быстро. Собственно, он даже не стал заковывать ни во что Игоря, а просто загнал толстый железный штырь, к которому и крепилась цепь с ошейником, запер железный ошейник, подбитый кожей, на шее бывшего десятиклассника, и с поклоном вручил ключ Луизе. Затем кузнец вышел, оставив её вдвоём с Игорем, недоумённо державшим цепь в руке. Игорь ожидал ругани и воплей. Но Луиза только сказала. - Я надеюсь, это тебя хоть как-то образумит. - Если ты о том, буду ли я подчиняться тебе, то нет – холодно ответил Мицаров. - Ты глуп до невозможности! – крики всё же начались – Сначала отказываешься мне подчиняться, затем ещё куда-то убегаешь, потом оскорбляешь дворянина! Он же тебя на дуэль вызвал!!! Гиш тогда отошёл от ударов довольно скоро. Поднявшись, он долго смотрел на Игоря одним глазом – другой, левый, открываться не желал. И во взгляде его читалось скорее недоумение, а уже потом злоба. Де Граммон молчал довольно долго и, лишь потом, произнёс. - Я, всё же, более великодушен, чем следовало бы. Я не буду наказывать тебя здесь. Я вызываю тебя на дуэль. Завтра, во время чайного перерыва, во дворе Вестрии. И ушёл, не дожидаясь ответа. - И что? – Игорю уже было всё равно. - Как что – закричала Луиза – Он тебя убьёт. Кто он, а кто ты? Я запрещаю тебе с ним драться, слышишь, запрещаю. - Я, как оказалось, тоже кое-что могу. В конце концов, победил тогда я, не он. И я не буду бегать от него или извиняться перед ним. У меня тоже есть достоинство. А если он меня убьёт… Что же, может быть тогда я смогу вернуться домой. Спокойной тебе ночи, Луиза-Франсуаза. Игорь накрылся пуховиком, пожалев, что одеялом так и не удалось разжиться, и, рухнув на охапку соломы, отвернулся к стене. Но заснуть у него не получилось. Луиза (а кто ещё) больно пнула его в спину. - Чем я на этот раз тебе не угодил? - Господин должен ложиться первым – а уже потом слуга. Что ты вообще себе позволяешь?! Распеваешь… распеваешь такое, за что, по-хорошему сечь надо до потери сознания. И ещё не подчиняешься своей хозяйке. - Что касается песни… Луиза, прости меня, пожалуйста – говорить эти слова Игорю не хотелось – Я не знал, что ты так тяжело её воспримешь. Луиза обернулась к Мицарову, удивлённая и, вместе с тем, торжествующая. - Ты извиняешься? - Да, с «волшебником-недоучкой» вышло плохо. Поэтому и прошу прощения. Луиза что-то прошептала, слишком тихо, чтобы расслышать и сказала. - Хорошо. Но на дуэль я ходить тебе запрещаю. И перед Гишем ты извинишься. - Как знаешь – Мицаров чувствовал себя слишком усталым, чтобы спорить. И с равнодушием стал смотреть, как де ла Вальер расстёгивает плащ, снимает громоздкие туфли, чёрные чулки… Когда за чулками последовала блузка, Игорь, слегка оживившись, спросил. - То есть, ты меня не стесняешься? - А чего мне тебя стесняться? Ты же мой слуга. - Как знаешь – повторил Игорь, рассматривая Луизу, оставшуюся в одних трусиках. Честно говоря, смотреть было совершенно не на что. Разве что фигура у девочки была изящной и точёной, а кожа чистой и гладкой. Между тем, "розовые волосы" сняла с себя и трусики. Игорь вполне ждал этого. Но вот того, что этими самыми трусиками в него кинут… Мда, мечта фетишиста-педофила. Он же не чувствовал ничего кроме усталости и, разве что, лёгкого интереса. - Постираешь потом – как бы между делом произнесла Луиза, надев ночнушку – И приготовь завтра мне одежду. Игорь ничего не ответил. А когда щелчок пальцев погасил весь свет, он вздохнул и улёгся на солому, вновь укрывшись курткой. Затем быстро прочитал про себя две молитвы. А потом, не успев даже удивиться тому, что сон не идёт, а вместо него лезут всякие ненужные, иногда - так вообще непотребные, мысли, закрыл глаза. И заснул, не обращая особого внимания на сквозняки. Куртка, хоть и была плохой заменой одеялу, тепло хранила хорошо. Только из рюкзака подушка плохая. Книг много. 1. Стихотворение Саши Чёрного "Ламентации" 2. (Здесь и выше) Песня группы «Оргия праведников» “Наша Родина - СССР” 3.Песня группы «Оргия праведников» “Последний воин мёртвой земли” 4. Песня группы «Арктида» “Моя империя” 5. Песня группы «Король и шут» “Северный флот” 6. Песня группы «Сауроныч » “Армагеддон”