***
Когда доктор Смирнов приходит в себя, первым, что он замечает, является изменившийся свет в помещении. Кажется, несколько лампочек тогда перегорели, а парочка даже лопнула, тогда как все оставшиеся бешено мерцали тусклым и едва различимым светом. Однако сейчас все было наоборот: освещение было спокойным и ненавязчивым, словно кто-то переключил рычаги, пока доктор был в отключке. Мужчина огляделся вокруг себя, отмечая, что ничего, пожалуй, больше и не поменялось. Но очнуться в комнате со стабильно горящими лампочками было все равно куда приятнее, нежели бы они мерцали, как раньше. Резкая боль коснулась где-то в районе затылка, и, приложив к тому месту руку, Смирнов с удивлением отметил, что волосы были покрыты слоем запекшейся крови. Это было весьма странно, учитывая, что он не успел ни обо что удариться. Зато стягивающие кожу засыхающие кровоподтеки из ушей лишний раз доказывали тот факт, что теперь у доктора могут быть проблемы со слухом. Мужчина встал и сделал несколько шагов на пробу, лишь слегка пошатываясь и приходя к выводу, что сотрясения нет, как и других сильных повреждений. Он смело направился к выходу из мерзкой комнаты, наполненной гнетущими воспоминаниями еще даже не часовой давности, напоследок обводя взглядом помещение снова. Кажется, что-то блеснуло на том самом большом осколке. Нахмурившись, доктор приблизился к нему, склоняя голову и замечая маленькое черное колечко. — Вот же дрянь, — усмехаясь, выругался мужчина, поднимая почти нетронутый, но слегка обугленный, круглый кусочек металла и убирая его во внутренний карман куртки. Он сожжет его позже. Доктор Смирнов покинул здание, находясь в том состоянии, когда и хочется поскорее забыть случившееся, но гораздо сильнее ощущение, что все это будет преследовать его в самых страшных кошмарах. В висках до сих пор пульсировало, а ужасные крики уже мертвого создания все еще слишком ярко помнились мужчине. Наверное, именно поэтому он не заметил автомобиль, стоящий на парковке в паре метров от него самого, и вышедшего из него Антона. — Доктор, — тихий голос показался недавно очнувшемуся Смирнову громче удара в гонг, поэтому он дернулся, услышав его. Знакомые лицо и голос вывели мужчину из своеобразного состояния транса, когда он еще только начал осознавать реальность, и он посчитал нужным благодарно кивнуть отцу освобожденной от тьмы девочки, подходя ближе к нему и его автомобилю. — Кхм, простите, — Антон неловко потер шею ладонью, и этот жест показался мужчине слегка личным, даже почти интимным, — не хотел Вас напугать. — Все в порядке, — кивнул доктор своему знакомому, снова ощущая тот непривычный трепет в груди. Довольно-таки странное чувство для человека, который забыл, что такое нежность сразу после похорон сына. — Я подумал, что Вам будет необходимо умыться и переночевать где-то сегодня, ведь на улице уже ночь, а живете Вы не близко, так что, — набрал в грудь побольше воздуха, силясь озвучить свое предложение, — предлагаю Вам остаться у меня. Доктор снова благодарно кивнул, заглядывая в глаза мужчины. Они видели друг в друге гораздо больше, чем могли увидеть едва знакомые люди, и это было самое правильное решение в их жизни — попытаться узнать поближе того, кто прошел с тобой самое страшное испытание и остался жив. Доктор Смирнов не вернулся больше в свой загородный домик, оставшись с Антоном и став ему самым дорогим и близким человеком. И ночные кошмары его, как ни странно, ни разу не мучили.Часть 1
25 июня 2016 г. в 23:19
Перед тем, как трое покинули комнату, он посмотрел в глаза Антона.
Страх за свою жизнь и за жизнь дочери, страх за жизнь бывшей жены и той девчонки соседки, надежда на хороший исход и счастливое будущее, — все это отражалось в его взгляде. Но было еще кое-что. Кое-что эфемерное, настолько мимолетное, что не посмотрев ему в глаза в этот момент, он не заметил бы ничего.
Надежда на встречу. Надежда на то, что он, доктор Смирнов, выживет и свяжется с ним.
Доктор чувствует приятное тепло в груди и едва заметно кивает мужчине. Он попытается сделать все возможное, чтобы выжить и вернуться к нему.
Дверь закрывается, и он остается один на один с черной девой внутри.
Стон прорывается сквозь плотно сжатые зубы, когда сущность, сидящая в нем, пытается пробиться наружу. На дрожащих и подгибающихся ногах мужчина доходит до стула, к которому еще недавно была прикована двенадцатилетняя девочка, и буквально падает на пол рядом с ним. Осколки битого зеркала больно впиваются в руку, но он не замечает этого, полностью сосредоточившись на вытеснении злобного духа из своей телесной оболочки.
Дикий крик Пиковой Дамы отражается от стен и эхом звучит из уст доктора. Тупая боль терзает каждую клеточку его тела, когда он видит в большом куске зеркала свое собственное отражение, которое то и дело будто помехами прерывается на видение ужасной дряхлой женщины. Он смотрит внимательней и видит, как дама из этих видений усмехается, будто смеясь над его попытками выжить.
Сплевывая на пол кровь, он, так же усмехаясь, медленно поднимает осколок и держит его в руке на небольшом расстоянии от собственного лица.
— Ну давай, давай поговорим, — снова сплевывает кровь, когда суставы внутри выламывает так, будто они собираются выпрыгнуть из его тела. — Что же ты задумала?
Мерцающий свет и трещащие лампочки только нагнетают и без того напряженную атмосферу. Страх все сильнее охватывает доктора Смирнова, пытаясь глубже утянуть в свою пучину с каждой лишней секундой, проведенной в этом пугающем месте наедине с ужасным созданием из потустороннего мира.
В ответ он снова слышит крик, от которого, кажется, лопаются барабанные перепонки, иначе как можно объяснить кровь из ушей? Тело мужчины выгибает и ломает так сильно, что он не может сдержать себя и тоже кричит, только от боли. Жуткий смех разносится по всему помещению, почти догоняет трех путников в лифте и возвращается обратно в заброшенную операционную комнату, обволакивая собой все небольшое пространство около доктора Смирнова.
— Хочешь поиграть, тварь? Так давай поиграем, — он почти рычит от злости, набирая в шприц яд, чтобы ввести его себе внутривенно. Смех только усиливается, становясь похожим больше на шипение гадюки и хрипы захлебывающегося водой человека, нежели на то, чем он является изначально.
Мужчина сдавленно выдыхает, дрожащей рукой протыкая кожу и загоняя иглу глубже в себя. Он тяжело дышит и еле держится в сознании, начиная впрыскивать яд в свою кровь, но все-таки удерживает какую-никакую ясность помутневшего рассудка и заканчивает начатое, поднимая с пола вновь отброшенный осколок зеркала.
— Только знаешь что, тварь? — он облизывает губы, сглатывая вязкую горькую слюну с металлическим привкусом крови, и продолжает говорить. — Играть мы будем не по твоим правилам.
Усмешка на неестественно бледных губах меркнет, когда перед глазами начинает темнеть, а Пиковая Дама будто сгорает в отражении зеркала. Мужчина облегченно выдыхает, наконец-то отпуская сковывающее его в последние дни напряжение, запрокидывает голову и теряет сознание.