Расскажи мне о ней

Двадцатый этаж башни — бар Vi Ginti. Здесь людей вынуждают сыграть в игру; их судят быстро, беспристрастно и весело. Для Судьи, естественно. Обитающий здесь Судья — Гинти — воплощение безжалостности. Он кукла, которая знает своё место, и у него своя точка зрения — ведь так интереснее, когда на Суд смотрят по-разному. Он судит, потому что судит, ни больше, ни меньше. Кукла — предмет, созданный по образу человека из дерева, фарфора, камня или другого материала. Это — бездушная вещь, она не жила и не умрёт. Может ли что-нибудь в мире пробудить то, что не засыпало? Для Майю же мнение грубого Судьи было ошибкой. И людям, и куклам свойственно ошибаться. Майю, которая «до сих пор слоняется в баре и мешает спокойно жить», для Гинти стала ошибкой. Он злился на эту чокнутую и не мог понять, почему она с ним не соглашается. Сколько бы Гинти не доказывал, что смысла ни в чём нет, она упрямо стояла на своём и постоянно трещала про своего кумира, который ей, по логике, никто. За что она его настолько ценит? Это так раздражало, что хотелось своими руками вышвырнуть девчонку в Пустоту. Но что-то внутри него содрогалось от этих мыслей. Он рассказал об этом Ноне в надежде, что она знает, что с ним происходит, но девушка лишь загадочно улыбнулась уголками рта и сказала: — Подумай об этом ещё раз. А когда соберёшь в себе всё, что о ней думаешь, приди и расскажи. О, он многое хотел сказать! Хоть Гинти и не понимал, как ему это поможет, но заставил себя поразмыслить над этим. Сидя за барной стойкой с Ноной, он угрюмо посмотрел на своё отражение в саке и начал говорить. Он рассказал, как жутко она бесит его своей эмоциональностью и бешеным ярким макияжем, дурацкой резинкой в виде мишки, от которой глаза на лоб лезли, и своей необузданной преданностью к Хараде. Сперва Гинти забавляло, как она мучается, метаясь между жизнью своего кумира и жизнью незнакомого человека, но вскоре это непривычное напряжённое лицо стало для него мукой. Нона уже решила, что всё безнадёжно и Гинти так ничего и не понял, как вдруг он замолчал, а когда открыл рот, то заговорил уже в другом ключе. Он сказал, что ему нравится её улыбка. Сколько бы ни смотрел, как она бешено скачет, пока она улыбалась, Судья готов был простить её раздражающую манеру. Хоть Судьи забывают ненужные воспоминания, эту улыбку он хотел сохранить в памяти настолько, насколько возможно. Ему нравилось, как она иногда, сидя на полу с кошкой (Его кошкой!) на руках, вслух мечтает. Не важно о чём, ведь люди все одинаковы, они готовы думать о своих мечтах часами. И когда она говорит это или какому-то невидимому собеседнику, или кошке, или даже Гинти, у неё появляется особенная, нежная улыбка, которую сложно понять. Но больше всего он любит, когда она творит глупости: танцует ли она, мечась из угла в угол, или застывает на месте, о чём-то вдруг задумавшись, благодаря этому странному поведению Гинти может смотреть на неё открыто, а не бросая косые взгляды исподтишка. — Чуть косоглазие не заработал, следить, чтобы она ничего не натворила, — пожаловался он. Нона дружески хлопнула его ладонью по спине, от чего тот впечатался в барную стойку, и засмеялась. — Ну, разве не чудно? — спросила Нона, дослушав до конца отчёт Судьи. — Человеческие эмоции такие сложные. А ты всё больше походишь на Декима! Начальница загадочно улыбалась и Гинти как всегда не мог расшифровать выражение её лица. Почему-то он даже не стал злиться на сравнение с Декимом. — Не выбрасывай это из головы. Возможно, однажды ты поймешь. Кампай! — она подняла бокал. *** Через несколько дней Майю сделала выбор. Она решила, чью душу отдаст ради Харады. Уже стоя возле лифта, Гинти почувствовал, как ему будет не хватать её и всё то, что не давало ему покоя, пока она была в его баре, так и останется крутиться на языке невысказанным. Он просто не знал, что сказать. Когда дверь захлопнулась, он ощутил, что его лицо приобрело странное выражение. Сожаление. В тот день его покинула не только Майю. Кошка, как только девушка исчезла с тем парнем навечно, спрыгнула с его рук и не показывалась на глаза еще долго. Он потерял нечто ценное, было чувство, что от него отломилась половина. Та часть, что между Ноной и Декимом называлась «настоящий». И даже возникающие чувства не пугали его. *** — Что с того, что его память недолговечна? Он будет держать её образ у себя в голове ещё очень долго и я помогу ему с этим, — сказала Нона, крутя в руках бокал. — Тем более, с этой девушкой ещё не всё потеряно.