Неловкость

      Ханнес угрюмо открыл глаза. Все тело ныло, пробуждаясь после долгого сна в неудобном положении, а голова больше напоминала чугунную гирю, нежели часть тела. Поморгав несколько секунд, барабанщик попытался вспомнить, где он, собственно, находится. Вопрос был не праздный: гастрольная жизнь музыканта всемирно известной группы предполагала не только встречи с красивыми фанатками, но и постоянные переезды-перелеты из одной страны в другую. Подчас – в не совсем трезвом виде, как было и сейчас. Летний период всегда был богат на крупные рок-фестивали, в программу которых входили не только законные полчаса выступления, но и обильные возлияния.       Поморщившись, швед все-таки оторвал свою тушку от неудобного жесткого кресла и взглянул в ледяное стекло иллюминатора, откуда, сквозь плотные клубы облаков, на него падали приветливые лучики северного солнца.       Дом…       Глядя с высоты птичьего полета на разноцветные крыши маленьких коттеджей, музыкант вспомнил о том, зачем, собственно, он летел сейчас в Швецию: по счастливой случайности, вместе с Sabaton, участниками фестиваля были объявлены и Nightwish, а это значит, что наконец, спустя почти два месяца разлуки, он увидит Флор.       Только было он расслабленно осознал, что голова не так уж и болит, да и жизнь весьма хороша, хихикающая за кадром проказница-судьба ниспослала ему следующее испытание: найти в десятке карманов своей любимой многофункциональной куртки звонящий телефон. Матерясь сквозь зубы и кляня звонившего, он наконец обнаружил гаджет и даже слегка подпрыгнул на своем месте – звонила Флор.       – Привет, любимая! – барабанщик радостно улыбнулся: день, в котором он хоть раз услышал ее голос, автоматически становился успешным.       – Привет, Ханнес, ты в порядке? – поинтересовалась Флор, голос которой даже с утра сквозил усталостью и желанием поскорей избавиться от окружающих ее людей.       – Да. В полном. Вы прилетели?       – Разумеется. Через пару часов будем на арене. У тебя какие планы?       Ханнес постарался придать своему голосу как можно более эротичное звучание и сладко пропел:       – Надеюсь наконец-то увидеть миссис Ван Дал и…       – Ханнес! – заливисто засмеялась Флор, вмиг меняя интонацию голоса на заигрывающе-эротичную, – А если нас увидят?       – Никто не увидит, обещаю.       – Ты меня интригуешь… – промурлыкала она, после чего крикнула куда-то в сторону от трубки: – Да, Эрно, иду! Черт… прости, любимый, надо бежать. Скоро увидимся. Люблю тебя.       – И я тебя.       Ровно два часа спустя Ханнес размашистым шагом направлялся к главному входу на арену. Быстро показав охране пропуск, он перехватил поудобнее букет цветов, предусмотрительно купленный в ближайшем магазине, и направил стопы в гримерку Nightwish. Однако Флор оказалась даже ближе, чем он предполагал: как всегда восхитительная, она о чем-то мило беседовала с Туомасом в коридоре концертного комплекса.       Кивком головы поздоровавшись с клавишником, Ван Дал робко подошел к паре, переминаясь с ноги на ногу. В присутствии Холопайнена он всегда чувствовал себя как-то глупо, как будто они оба соперничали за внимание этой женщины. Клавишник будто бы всегда был третьим членом их пары, с которым Флор делилась многими подробностями их отношений. И Ханнесу часто казалось, что ситуация явно не в его пользу, особенно сейчас, когда он стоял с этим жутко нелепым букетом и нелепо переминался с ноги на ногу, отнимая у вокалистки ее рабочее время.       К счастью, Туомас быстро понял, что молодых лучше оставить наедине, дав им возможность побыть вдвоем, и с улыбкой ретировался. Барабанщик взглянул на Флор: та еще не успела переодеться в концертный наряд и сейчас была лишь в легкой короткой футболке и непозволительно узких джинсах, соблазнительно обтягивающих все, что можно и нельзя. Непроизвольно он оглядел ее с головы до ног, и в его голове промелькнула лишь одна, вполне естественная мысль: «О, Один, как же я ее хочу…»       – Здравствуйте, господин Ван Дал, – она первой подошла к нему, ласково глядя на своего замерзшего на прохладном ветру мужчину, – вы сегодня немногословны.       – Здравствуйте, госпожа Ван Дал. Вы сегодня очаровательны! – он протянул ей уже порядком опавший по дороге букет.       Несмотря на это, Флор с улыбкой приняла цветы и, обхватив руками шею их обладателя, тут же одарила его нежным согревающим поцелуем.       – Флор… – выдохнул швед, вихрем прижав ее к ближайшей стене.       – Я соскучилась, – кокетливо улыбнулась она, на секунду оторвавшись от любимых тонких губ, после чего, не дав барабанщику ответить, снова тигрицей бросилась на него с поцелуем.       Ханнесу нравился ее безумный напор: он сводил его с ума, заводил и побуждал делать для этой женщины все.       – Так что ты там хотел со мной сделать, когда говорил «и…»?       В ее глазах полыхнул огонь, и швед понял, что ему уже, черт возьми, плевать на то, что их могут увидеть, оштрафовать, даже засадить за решетку – сейчас для него существовали только эти пляшущие в ее глазах черти и нереально аппетитные ноги, которыми она не преминула похвастать, отойдя от него на полметра.       – Сейчас увидишь… – пытаясь совладать со своим сбившимся дыханием, он снова притянул к себе свою женщину и принялся покрывать ее лицо и шею короткими жаркими поцелуями. – Ох, Флор, что же ты со мной делаешь… Я больше не могу себя контролировать… Боже, твой запах сводит меня с ума…       На секунду он оторвался от ее манящей шеи и заглянул в полуприкрытые от удовольствия серые глаза. Розовые девичьи щеки пылали огнем, приоткрытые губы этой чертовки нагло звали к себе, обещая все новые и новые наслаждения.       – Ты дьявольское создание, не иначе, – прошептал Ханнес в ее приоткрытые губы, мягко покусывая их. – Нет, ты сам Дьявол! Не зря в средневековье таких, как ты, сжигали на костре.       – Ты бы меня сжег? – О, этот лукавый взгляд, от которого мурашки, кажется, пробежали даже по поверхности сердца!       – Да… – не задумываясь, выпалил швед, стискивая ее талию в своих мускулистых руках. – Но сначала я бы тебя…       Его ладони опустились на упругие ягодицы, обтянутые узкими джинсами. Чуть приподняв нидерландку над полом, он развернул ее ко входу в ближайшую комнату и осторожно занес внутрь. Помещение состояло из двух спаренных каморок, в одной из которых, согласно подсчетам музыканта, должна была находиться кушетка или диван. До концерта оставалось еще два часа, и музыкант решил воспользоваться этим временем на полную, иначе потом просто физически не сможет сесть за барабанную установку.       Не отрываясь от ее неприлично соблазнительных губ, он поставил Янсен к стене и принялся раздевать. Миг – и его пальцы нырнули под подол ее майки, и барабанщик невольно вспомнил вид Флор в фирменной футболке Sabaton. Покупая ее тогда, он даже не знал точных размеров вокалистки и боялся, что вещь ей не подойдет. Однако подарок не только пришелся в пору, но и весьма выгодно подчеркнул все достоинства фигуры его обладательницы, от лицезрения которой в официальном мерче своей группы у Ханнеса каждый раз возникал крепкий стояк.       Вот и сейчас собственное воображение подогрело его и без того распалившееся возбуждение. Поставив ее на пол, Ханнес ловким движением расстегнул куртку, и Флор увидела, как у него под майкой заиграли накачанные многочисленными репетициями мускулы. Ей тут же захотелось ощутить эти мускулы под своими пальцами, и, властно притянув его к себе, она по-хозяйски залезла под прохладную тонкую ткань. Тонкие дерзкие пальцы жадно нащупывали тепло его тела, изучая такой знакомый рельеф. Флор медленно приподнимала нижний край одежды, лаская губами каждый сантиметр обнажающейся груди. С губ музыканта сорвался тихий, почти неразличимый стон, когда вокалистка наконец спустилась до конца, присев на корточки и безумно пошло взглянув на него снизу вверх.       Однако швед не дал ей возможности ублажить себя самым логичным в подобной ситуации способом – вместо этого ему захотелось доставить удовольствие ей.       – Пойдем, – протянув руку, он помог ей подняться. – Здесь должна быть софа.       Близость ее влажных, припухших от долгого поцелуя губ сводила его с ума, и он снова припал к ним, толкнув вокалистку в соседнее помещение. Не разбирая ничего вокруг, он ласкал каждый изгиб ее талии, отодвигая футболку, бродил по ее спине и животу. Губы по-прежнему были сомкнуты в поцелуе, как будто и не собирались расставаться; пальцы шведа путались в водопаде ее темных волос, и на секунду он ощутил, как напрягся и рвался на свободу его член, с каждой секундой твердея все больше. Как вдруг…       – Кхе-кхе, мы вам не мешаем? – послышался за спиной смущенный мужской голос.       Оба музыканта как по команде оторвались друг от друга и устремили взгляд в одну сторону. У стены, на кожаном диване, который действительно наличествовал в комнате, скромно потупившись, сидели Трой и Туомас, последнему из которых и принадлежал знакомый голос. Мужчины смущенно пытались спрятать улыбку, но красные лица и бегающие туда-сюда глазки выдавали их с потрохами.       – Вы все видели? – округлила глаза Янсен, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Не то что бы она была очень стеснительной – напротив. Но перспектива быть застуканной начальником и старшим товарищем по группе в столь неловкой ситуации ее не радовала.       – Мы больше слышали, чем видели, – крякнул Трой, после чего мужчины были уже не в состоянии сдерживать смех. Слезы так и брызнули из глаз Холопайнена. Закрыв лицо руками, он беззвучно затрясся, дрыгая ножкой.       – Только не подумайте ничего такого… – обеспокоенно произнес Ханнес.       – Туомас, ты же не урежешь мне зарплату? – проворковала Флор, прячась в теплых объятиях любимого.       – Да после такого я тебе ее повышу! – воскликнул начальник и снова расхохотался.