Без нужды в кислороде

От Джувии пахнет морской солью и ароматными сушеными водорослями, что покоятся в стеклянной баночке, вручную исписанную синими красками, сплетающимися в контуры нежных фиалок и сочных гортензий. Эти цветы когда-то совсем ещё маленькая волшебница старательно выводила тонкими кисточками, забавно высовывая кончик языка и трепетно сжимая в руке голубой платок, приготовленный для устранения излишек краски; тот уже был заляпан в нескольких местах, однако малышка-дождь не обращала внимание на светлые пятна — они слипались с аккуратно вышитой надписью "Джувия Локсар". От Люси пахнет мёдом и мандариновым чаем, что заклинательница духов прикупила в недавно открывшейся сувенирной лавке в центре города; однако, если бы кто-то спросил её, Джувию, то она бы со свойственным ей трепетом добавила, что подруга пропитана ароматом тепла — солнце точно погрузило свою часть в хрупкое тело, отпечатавшись лучами на её волосах. Когда Люси и Джувия лежат на сочной траве, обнявшись и переплетя расслабленно вытянутые ноги, от них обеих пахнет весной и жёлтыми одуванчиками, ковром рассыпанным по влажной от росы земле. Люси, правда, кажется, что лежит она на сшитом песчаными нитками пляже, а её голени ласкают игривые волны — так силён аромат моря и свежести, ореолом окружающий водяную волшебницу. Когда Люси и Джувия, обнажённые и уставшие, держатся за руки, сидя друг напротив друга в широкой ванне в квартире Хартфелии, Джувия думает, что греет её вовсе не ошнурованная пеной вода, а тепло худых пальцев, сомкнутых на её молочных плечах. И кажется, что весь свет в один миг сузился до этой обшитой плиткой комнаты, застеленной клубами пара и их тихим шёпотом романтических глупостей, пускающих сладкую дрожь по телу. Рядом с Люси Джувии впервые не хочется плакать от жгучего отчаяния и холодного одиночества. Впервые нет желания оправдывать собственное прозвище, уже ставшее едва ли не продолжением имени, — «девочка-сырость», «девочка-дождь». Рядом с Люси Джувия не разбивается каплями об асфальт и не стекает слезами по чужим щекам, а тонет, как в глупой сказке, в воплощении иронии, тонет в золотых лучах её волос и ароматах весны на её коже, тонет и не может вздохнуть. Вот только в воздухе совсем нет нужды. *** — Тебе нравится эта блузка? – Люси крутится перед зеркалом и прикладывает тонкую ткань к телу, а мокрые волосы липнут к голой спине, оставляя на лопатках влажные дорожки. Бирюзовый совсем не идёт к её глазам, но Джувии кажется, что Хартфелия выглядит великолепно в любой одежде, а потому лишь кивает, рассматривая подругу из-под чуть опущенных ресниц. Когда Люси демонстрирует Локсар новые покупки, а за окном серые облака стыдливо прикрывают луну, от неё пахнет грейпфрутовым шампунем и свежестью, и Джувия улыбается, заправляя за ухо синие локоны. И от счастья слегка сдавливает грудь, а в сердце ноет что-то очень тёплое. — Я тебя люблю, — вдруг произносит волшебница и сильнее поднимает уголки губ, подходя к заклинательнице почти вплотную. Люси удивлённо поднимает брови и добродушно хихикает. — Это на тебя так блузка действует? Если бы знала, взяла бы давно. Бирюзовый совсем не подходит к её глазам. Зато идеально подходит Джувия, обнимающая Люси за талию и мерно вдыхающая запах её волос. И в воздухе совсем нет нужды, его можно отнять, растворить и не возвращать. Глупо, наверное, исчислять жизнь в одном человеке. Джувии плевать. Джувия дышит Люси.