/не/ виновен

Честер любил читать. Он обожал нежный шелест страниц, запах книг и этот родной печатный шрифт. Он глотал книги целиком, просто пил их, высасывая все до последней строчки, а после долго не мог отойти, пока не находил другую. Ночи напролет, дни, даже на уроках. Главу, страницу, хоть абзац или строчку — главное успеть прочесть, узнать что дальше, продвинуться хоть на слово. Честер любил читать. А еще он любил Майка. Майка, с вечно спутанными волосами и теплым взглядом. И наверно, если бы Честер смог побороть в себе хоть одну из этих страстей, то этой истории и не произошло бы. Они были выпускным классом. Не сказать, чтобы самым дружным, но достаточно сносным; не сказать, что выдающимся, но и не обычным; не сказать, что умным, но по оценкам превосходили предыдущих выпускников. Они были вместе одиннадцать лет. С детства. С детства Честер был особенным. С детства Честер был между двумя противоположными сторонами, пытался пройти сквозь игольное ушко, чтобы никого не зацепить. Был миротворцем. Добрый Чез. Наивный Чез. Мирный Чез. Когда класс разделился надвое, и тут он пытался их примерить. В свои двенадцать, он ненавидел конфликты, презирал их всей душой. В остальном же был обычным ребенком. Конечно, по меркам одноклассников — родители бы за голову схватились, узнай, что у них считается «обычным». Первые ноты вольности, ощущение взрослости и как следствие мат, так нелепо звучащий из еще детских уст, сигареты, неумело обхваченные двумя пальцами и противный, дешевый алкоголь — они же взрослые, только вот, на что подороже денег нет, и так сегодня пришлось остаться без обеда. Часто, когда последний урок отменяли, они собирались в парке, в чащице, где не было людей и скамеек и пытались выпить. Они же взрослые. Кашляя, давились сигаретами, и пили что-то отдаленно напоминающее странный коктейль со вкусом арбуза. После одной из таких посиделок Честер возненавидел эту ягоду. — Вот тебе нравится кто-нибудь из девчонок? — усевшись на сырую землю, все еще покрытую снегом, спрашивает у Чеза Брэд. Авторитет в классе, возглавляет группу ребят, что постоянно задирает другую. Честер пытался уделять одинаково внимания и тем, и другим, но нарастающий конфликт был неизбежен. — Нет, — пожимает плечами мальчишка. В отличие от Брэда он держит свою сигарету еще неуверенно, и курит, больше просто пуская дым, а не в затяжку. — А вообще, — тот прищуривается, — дружить с кем бы хотел? — С Майком, — не задумываясь, отвечает Чез. С Майком. С тем самым Майком, что сидит с ним на математике. С тем самым Майком, что почти всегда ходит вместе с Брэдом. С тем самым Майком, что должен был быть здесь сегодня, если бы ему не позвонила мама. С Майком, в котором родители души не чают, с Майком, у которого проблемы с умножением дробей и невероятно красивые рисунки. Однажды Шинода просто взял и сел к нему на математике. — Ты же, вроде, шаришь, — говорит он и видно, как пытается сдержаться от привычных матов, ведь в классе учитель. — Поможешь? Честер, кажется, любил его с детства. Наверно, с самой начальной школы, только вот понять не мог. Когда все пытались как-то поддеть девчонку, что симпатична им, он просто спокойно рисовал что-нибудь на оборванных листах в клетку, подражая Майку. Сначала Шинода был для него просто авторитетом. Спортивный весь такой, стихи красиво рассказывает и все, казалось, любят его... И Честер полюбил. Но четко он это осознал только недавно. — Эй, Беннингтон, — раздается противный голос где-то над ухом, вырывая из воспоминаний четырнадцатилетнего Чеза. Он и не заметил, как из класса вышел учитель. Чертовы родители старшеклассников, что всегда приходят не вовремя. Почему сейчас? Почему всегда во время уроков? Брэд хватает пенал Честера, кидает кому-то из парней и он идет по кругу. Честер всегда пытался пройти через игольное ушко и это никому не нравилось. В итоге, он, миротворец, объединил класс. Объединил против себя. Майк, у которого оказывается чужая вещь, расстёгивает замок и кидает пенал Джо, весело хохоча от того, как дождь из карандашей и ручек падает на визжащих девчонок. Но он же не специально, оправдывает его Чез, просто, наверно, внимание, может... Может, хочет привлечь. Честер первое время даже пытался сопротивляться им. Но сейчас его сложно вывести из себя, однако то, что Брэд тащит его портфель к урне, явно переходит все границы. Он вскакивает с места и просто молча вцепляется в свою вещь. — Что ты делаешь, уебок? — Делсон смеется ему в лицо. Чез же поудобнее перехватывает вещь, чувствуя, как натягивается ткань шлейки. — Фу, отцепи свои грязные ручонки от меня, — кривится Брэд, когда их руки случайно соприкасаются. Никто не пытается что-либо сделать. Все стоят и смотрят. Смеются и даже что-то кричат. Примерно так же они окружали Чеза и когда он, после почти месяца в больнице, вернулся к учебе. Только тогда все радостно ринулись его обнимать и трепать по волосам, даже девчонки, даже те с кем он особо и дружен-то не был. А он был счастлив, считая, что у него есть друзья и что, вроде они с Майком даже теперь лучше ладят. И не важно, что он в больнице, по сути, с воспалением легких из-за него был — тот отобрал шапки, и они с Брэдом веселились, пытаясь отнять их у Шиноды. Но Делсону быстро надоело, а Чез из последних сил пытался угнаться за Майком, бегая с расстёгнутой курткой по сугробам. Когда это все же удалось, брюнет повалил его в снег, придавливая своим телом. Честер даже подумал, что между ними проскочила искра. — Честер! — завуч, кажется, выходит из себя, вновь вырывая парня из воспоминаний. — Скажи еще раз, как вы порвали портфель. Они сидят в тесном кабинете. Они — это мать Чеза, Брэд и его родители, а также классный руководитель. Молоденькая девчонка, которая никак не могла разрулить конфликт между одноклассниками и как-нибудь прекратить мучения Беннингтона. Поэтому, наверно, он ее и ненавидел. Она не могла помочь. Никто не мог помочь. Мать пыталась, но лучше б она вообще не лезла. Крикливая женщина, она постоянно пыталась вступиться за сыновей, но делала им только хуже — Брайан, что недавно окончил школу, тоже был в плохих отношениях с одноклассниками. Но мамочка до последнего пыталась это уладить, прибегая на разборки даже в выпускном классе, отчего и стала предметом насмешек всей школы. Может, из-за нее Честера так не любили, а, может... Просто из-за того, что он Честер. Весь такой из себя изгой, забитый и без отца. В старых кроссовках и с уже порванным рюкзаком. Из-за того, что такой добрый и наивный, вечно не желающий драк и ругани. Он и не помнил, почему ему объявили первый бойкот. Кажется, Брэду надоело, что он «метается, блять, как ебаная шлюха» и тот настроил своих псов против. Джо, что был «лидером» другой части класса, впервые поддержал Делсона и они объединили свои усилия против Чеза. Изо дня в день они его упрямо игнорировали, а после стали просто в открытую издеваться, стараясь словами, где каждое первое мат, ужалить как можно больнее. После оборзели в край — кидали вещи, выкидывали в окно и изрисовывали тетради, рвали его учебники. Как бы Честеру ни хотелось, он не мог взять и вмиг стать сильным, от агрессии растолкать их всех. Как бы ни хотелось Честеру, он не был каким-нибудь оборотнем и не мог вгрызться зубами им в шею. Как бы ни хотелось Честеру, у него не было богатого отца, которого бы все боялись. Он не мог ничего сделать и поэтому единственное, что оставалось — смириться. Шинода отсел от него на математике в первый же день бойкота. Сел к рыжей девочке, Хайди, отличнице. Честер же так и остался там, на второй парте первого ряда. Теперь один. Абсолютно. Всегда. Из урока в урок он сидел один и даже его неплохие знания не могли никого заставить сесть хоть на время контрольной к нему. Физическую культуру же парень ненавидел всей своей душой. И сейчас, шагая с зашитым наспех матерью портфелем и облезлым пакетом с формой в руке, он готов был умереть, лишь бы не переодеваться в одной раздевалке с ними, лишь бы не быть рядом. Он же не хотел этого всего, он вообще конфликта не хотел. Просто слаб был, чтобы как-то успокоить ситуацию в классе, просто, наверно, действительно, хотел усидеть на двух стульях. Просто хотел быть обычным, чтобы были друзья. Держался за Брэда, держался за Джо. В этот раз Честер как всегда опоздал на урок. Физрук даже не обращал внимания на это, а парень лишь невидимкой проскальзывал и становился в конец строя, к девчонкам, что брезгливо морщили напудренные носы. Восьмой класс, а размалевались, как шлюхи. Глядят, как элитные проститутки, к которым подошел выпивший байкер, пахнущий бензином. Бляди. Честеру хотелось бы высказать это все им, плюнуть в их сторону. Но он же, блять, миротворец. Хуетворец. Просто забитый неудачник. И не выбраться из этого болота — упал легко, а подняться просто невозможно. Просто если тебя уже посчитали изгоем, ты никак не исправишь ситуации. Никак и никогда. Это хуже выжженного клейма и глубже шрама от аппендицита. Ярлык на все школьные года, проблема на всю жизнь. Разве можно в будущем стать нормальным, если почти каждый урок у тебя новая тетрадь по литературе, из-за того, что в старой вновь написали на обложке «ПИДОР»? А ты спокойно молчишь и тратишь деньги, что выскребывает мать тебе на обед, на новую ебаную тетрадку. А старую сжигаешь на заднем дворе дома. Но однажды, на этой же самой физ-ре к нему подходит Брэд. Сует свою куртку — дело зимой и бегать в ней жарко, ибо в спортзале тепло — и кидает: «подержи». А Чез, как собака выполняет «просьбу», даже не понимая, какого, собственно, хуя, такому фрику, как он доверили аж целую куртку. Не Делсон ли говорил, что-то вроде того, что от тебя воняет и что вообще, бомж под мостом лучше. Наверно, это просто из-за того, что ты единственный не бежишь этот марафон. По медицинским показателям. Сердце больное. — Спасибо, — даже говорит он, когда забирает свою шмотку. Сегодня Честера даже не задирают в раздевалке. Но по привычке он тупо смеется над какими-то шутками, пытаясь стать частью толпы, быстро натягивает старую кофту с длинными рукавами и выскакивает поскорее. Натянув ткань до самых костяшек, Честер надеется, что никто не увидит порезы на запястьях. Предплечьях. Локтевых сгибах. Животе, ногах, щиколотках и икрах. В то же время ему хочется, чтобы, блять, их заметили. Чтобы обратили внимание. Чтобы нашелся хоть кто-то неравнодушный и спросил, что это. Чтобы не шугался его, а выслушал и пожалел. Это же он не по собственному желанию руки режет. Просто жить иначе невозможно. К тому же порезы все еще поперек. Волноваться нужно будет, когда поверх белых, старых, и красных, с корочкой и уже без, шрамов лягут новые. Вдоль. Глубокие и острые. Они обязательно лягут, Чез знает. Но верит, верит, верит. Наивный Чез. Еще верующий в добро. Чез, изо дня в день надевающий кофту с длинными рукавами, чтобы скрыть заплатки на коже и шатающийся тенью по школе. По аду. Следующий урок — география. Старая учительница так плюется, рассказывая, что на ее уроках никто не садится ближе третьей парты. Сегодня она обещала контрольную, и все получат пятерки, тупо повставав со своих мест и скатав у отличниц. Все, кроме, Чеза. У него, точно, будет четыре. Зато его личная — списать изгою никто не даст. На географии к нему садится Брэд. Странно, необъяснимо и Честер ждет уже нападок типо «свали еблан, сегодня здесь я сижу». Но, нет. За эту контрольную Честер получает пять. Ему дает списать Брэд, который в свою очередь скатал у кого-то из отличников. Он вообще весь урок вел себя с Чезом, как, пусть не с другом, но с знакомым. Объяснив это тем, что «скучно», он рассказывал про какую-то телепрограмму, а Чез слушал и иногда вставлял что-то свое. Больше он думал. Неужели, все? Однако на следующий день вернулся Джо, который до ужаса сдружился за последнее время с Брэдом, и про Чеза все забыли. Но хоть не гнобили и не унижали, и то хорошо, утешал себя он.

***

— Привет. Как дела? — Брэд присаживается на первую парту, развернувшись спиной к учительнице и нагло смотря прямо в глаза Честеру. У них сейчас урок искусства — никому не нужный, в том числе и преподавательнице, которая больше похожа на одиннадцатиклассницу. Девчонка, проходящая практику. Что-то даже рассказывает, а оценки ставит за то, что дети отвечают на элементарные вопросы. Все любят этот урок. Но не Чез. Обычно, когда школьники не заняты, им скучно. Хочется развлечься. А как развлечься иначе, как поиздеваться над изгоем?.. — Чего делаешь? — Нормально. Слушаю учителя, — Чез отвечает на «отъебись». Верит еще, что прокатит, и над ним вновь не будут стебаться. — А чего не поздоровался? — в голосе Делсона столько фальши. Столько тупого притворства и приторности, что Честера тянет блевать. Одновременно с этим ему грустно. И обидно. Он считает это маленьким предательством — еще позавчера они нормально болтали с Брэдом на географии и парень даже позволил себе подумать, что все будет как раньше. Но как было раньше? Честер считал, что раньше они были друзьями. Вот только если трезво на это взглянуть — все вранье, а его просто использовали. Но он не хотел верить, нет, не хотел. Ведь у него могут быть друзья. Настоящие друзья. И Джо, и Брэд. С начальных классов его недолюбливали, а Чез боялся повторить судьбу брата. Видел, как тот домой приходит с синяками... — Привет, — запоздало здоровается Честер, усердно делая вид, что ему действительно интересно то, что рассказывает мисс... Да, черт с ней. Все равно она здесь только месяц и, он уверен, через месяц еще ее здесь не будет. Зачем утруждать себя запоминанием имени? — Пф, — морщится Делсон. — Скучный ты. Встает и уходит, оставляя недоумевающего Честера тупо хлопать глазами. Странно это — думает он. Слишком быстро отстал от него Брэд. Но уже через пару дней, когда Чеза толкают в коридоре, все вновь становится на свои места. Время летит быстро, непозволительно быстро, словно пролетают стальные мухи-пули у виска с характерным свистом. Иногда Честеру даже кажется, что он их слышит. Прошло около двух месяцев с той непродолжительной «оттепели». У Чеза, к его огромному удивлению, в отличие от обыкновенности, даже что-то поменялось. Кто-то поменялся. У матери появился богатый любовник, с которым у парня сразу не заладились отношения. Но тем не менее он был доволен — ему купили дорогой спортивный костюм, новый рюкзак, со дня на день обещали дать денег на кроссовки, а ел Чез теперь в столовой, как все. Только вот сидел все равно отдельно за дальним столиком, у которого одна ножка была короче других, и он несильно покачивался. Сегодня Чез взял в библиотеке новую книгу. Это можно было считать удачей, ведь в библиотеке его хоть и любили, но редко выдавали издания на формуляр — возвращал их парень в девяноста процентах случаев порванными, хоть и после аккуратно подклеивал. С утра день не заладился. Уже в раздевалке его трижды толкнули, один раз пихнули локтём, обозвали, а когда он вернулся за спортивной формой, его куртка валялась в мусорке, запихнутая туда с явным энтузиазмом. Сжав зубы, Честер достал ее, оглядываясь по сторонам — никого, к счастью, не было. На физическую культуру же он опять опоздал. Сегодня ребята играли в волейбол и после объявления этой новости Чез хотел сесть на скамейку, но физрук не разрешил. — Хоть раз в году сыграй. Ты в команде Джо, — и кидает мяч прямо Честеру. Естественно, тот сразу же отбирают, но позже он вновь оказывается в руках юноши, а после даже в корзине. Кажется, это был первый в жизнь Честера заброшенный мяч. — Ты совсем охуел, выблядок? — как только громко захлопывается дверь раздевалки, кричит Брэд. — Хули ты лезешь? Ты даже смотреть на этот мяч не достоин. — Ясно, что Делсон расстроен: для него каждое поражение, как серпом по яйцам. Слишком больно за свою самооценку. А сегодня его команда проиграла. С разрывом в три очка. Те три очка, которые команда Джо получила из-за броска Беннингтона, который верил, что, может, Хан сейчас за него заступится. Он же им победу выбил... — Он у нас крутой баскетболист теперь, да, Чести, — ржет Джозеф. Он смотрит на паренька и толкает того так, что тот спиной влетает в стену. Несильно, но достаточно, чтобы закашляться. Хотя, может, закашлялся он из-за своего пристрастия к сигаретам — кто знает. — Жалкое зрелище, — говорит азиат и возвращается к своему делу — переодевается. Делсон же пинает Чеза по ноге, на что тот старается никак не реагировать, только стряхнув со штанов грязь. — Новый костюм себе купил, что крутой значит, да? Откуда у тебя вообще деньги на такое шмутье, — Брэд все еще зол, но бить больше не будет. За время, которое Честер — изгой, он уже хорошо их изучил. — Не украл ли ты его, а? А эту книгу? — Делсон берет упомянутый предмет, почти нежно проводя пальцем по красивому переплету. Перепалку прерывает звонок, и парни уходят из кабинета, а Брэд напоследок кидает книгу прямо в лицо Чезу. Хорошо, что тот успевает выставить руки, чтобы поймать ее и не схлопотать по носу. На следующий день все тихо. Беннингона просто будто не замечают и он этому несказанно рад. Шел третий урок, а его ни разу не толкнули и не обозвали — уже неплохо. Однако все меняется в столовой, когда Чез случайно проливает каплю сока себе на рубашку, когда несет поднос с едой к столику. Это замечает Райан, парень из «окружения» Брэда и Джо. Он толкает Честера сильнее и весь его сегодняшний ланч оказывается на чистой рубашке. Дети из класса откровенно ржут, девчонки сдавленно хихикают, сидя за большим столом, а Чезу приходится весь день так ходить по школе и слушать нападки вроде «ты бы хоть доел».