Монстры в темных глубинах

Мало того, что новое их обиталище было жутким само по себе, так к тому же Аида столкнулась с проблемой, о которой заранее не подумала. Нет, ну действительно. В первый визит они здесь так и не остались, улепетнув обратно в Невервинтер. Во второй визит, и, соответственно, второй день пребывания, проблема перед ней не стояла, а малую ее часть решить не было трудно. Таверна хорошо функционировала. Собственно, все оставшееся время только таверна ее и спасала. В вопросах своего избирательного страха Аида давно установила странные правила: места, давно являвшиеся «насиженными», как бы противны ни были и как бы туда не было трудно ходить по другой причине, были безопасны. Кто бы подумал, что сам Черный Страж мало того, что чего-то боится, так еще и такого, что... И даже совсем списать на детскую травму не получится — только часть проблемы шла оттуда. Когда-то давно, когда Аида бегала в одной рубашонке на голое тело, когда Ретта и ее товарка собирали ребятню со всех домов и выгоняли в единственное поле выдирать сорняки, тогда-то все и случилось. Ребята не столько работали, сколько держались подальше от действительно работавших взрослых, грели бледненькие тельца на редком солнышке, кормили насекомых собой, и носились до такой усталости, чтобы их можно было без проблем к ночи взять на руки, да переложить в кроватку. Все довольны. Так как поле было на всю Гавань единственным, то и работа была как бы общей. И общий же, совместными усилиями сколоченный туалет, тоже был вырыт с окраины этого самого поля. В тот день Аида, только-только начавшая осознавать себя как «девочку» и, естественно, «принцессу», явно съела что-то не то. Она тогда отчаянно вырвалась из круга играющей ребятни и метнулась к несчастному, вонючему строению — она была уже достаточно большой, чтобы пользоваться взрослым туалетом, а не пачкать лопухи. Чем, кстати, гордилась. И вот, в тиши солнечного дня, перебивая лепет своих товарищей вдалеке, она впервые в жизни исполнила своей пятой точкой настоящую оперную арию из самых глубин бездны. Детские переговоры на некоторое время замерли, восхищенно прислушиваясь, а потом раздался оголтелый смех. Они окружили строение, хохоча и подбадривая ее, а братья Мосфелды успели за это время вывалить столько теорий о том, что случилось с ее задницей, и как устоял сам туалет, и не пробила ли она дыру в адские планы и не бомбардирует ли сейчас какого-нибудь несчастного демона, что она запомнила это на всю жизнь. Ей было плохо, она потела, у нее дрожало все тело от невероятной слабости, в самом помещении было душно и воняло, но она просто не могла заставить себя выйти из-за глубочайшего унижения. Так она и стояла потом, привалившись спиной к двери, слушая смех и подначки ребятни и широко раскрытыми глазами уставившись на темную дыру, ожидая появления обещанного разъяренного демона. С тех пор, конечно, много чего поменялось, но остался легкий пунктик и целый свод странных правил, которым подчинялось справление нужды маларитки. Причем правила касались только нужды большой, ибо малая — дело спорое и внимание на себе не заостряющее. Ее организм давным-давно натренировался на чудеса сдержанности, и она могла обходиться без необходимого около трех-четырех дней, если надо. Она не могла пользоваться общественными туалетами, если рядом находились люди. Тем более и речи не могло идти, если эти люди были мужчинами. Поэтому, застать Аиду Торринит за низменным занятием в городе или селении можно было только глубокой ночью. Между тем, именно в городе или селении ей было спокойнее. Потому что, если там срали постоянно, значит, там точно не было портала в ад, и из этой темной, вонючей дыры не протянется когтистая лапа разъяренного монстра, готового подцепить Аидину уязвимую, белую жопу, и утащить за собой, пред очи обосранного лапиного владельца. Да, Аида иррационально и глупо верила и боялась «лапу из толчка». И никто из ныне живущих, кроме, возможно, Дейгуна, об этом не догадывался. Еще бы! Она скорее умерла бы, чем сообщила кому-либо такую позорную подробность о себе. И теперь она стояла перед ужасающим выбором: воспользоваться туалетом у таверны, где ни секунды покоя, потому что мужчинам нужно избавиться от эля, забрести куда-нибудь в лес, но он, черт его дери, далеко — четыре часа бегать в ночи туда-обратно?! Или же воспользоваться замковым нужником, который стоял стылый и одинокий, так как полуразрушенной крепостью мало кто пользовался пока. Выбора, собственно, и не было толком. Поэтому... В час, который в городах обожали воры и грабители, сладкий час праведного предрассветного сна, героиня Невервинтера кралась по пустующему замку, с единственной трепещущей свечой в одной руке, и предусмотрительно нарванными широкими листиками в другой. Нервы ее были натянуты до предела. Всего неделю назад здесь бушевала битва, и не пойми сколько времени творились темные ритуалы и вершилась кровавая магия. После такого оскверненные места было принято долго и скрупулезно очищать благословениями и молитвами служителей светлых богов — иначе жить в клубке остаточной темной магии просто не возможно. А тут речь о самом плане Теней, между прочим! Но она не была бы собой, если бы не дошла до цели ни разу не вздрогнув. И не такое видала. Проблемы начались в самом месте. Стоило закрыть за собой старую дверь и пристроить свечу на полу, как... Аида снова стояла, в полутьме и прыгающем пламени свечи, прижавшись спиной к двери и глядя широко раскрытыми глазами на темный провал. Ни шороха и ни звука не раздавалось вокруг, и девушка уговаривала себя быстро со всем управиться и валить уже спать... Неизвестно, сколько времени она так простояла, накручивая себя, но пламя свечи дрогнуло особенно сильно, зрение Аиды на секунду перестроилось и ей показалось, что вдалеке, на дне дыры, на нее сверкнули злобой два красных глаза. К черту геройское достоинство! Коротко взвизгнув, девушка выскочила из нужника, стремительно помчавшись по коридору, и бежала так до самой таверны. Касавира, только недавно уснувшего в своем углу комнатки, которую выделили мужчинам, потрясли за плечо. Аида нависала над ним, приложив палец к губам и зашептала, стараясь не разбудить Келгара, Гробнара и пару рабочих: - У меня к тебе очень-очень срочная просьба. Мне не к кому больше обратиться. Не мог бы ты ускользнуть отсюда в Крепость так, чтобы никто не видел? Особенно чтобы Бишоп не видел! Бишоп ни в коем случае не должен узнать. Пожалуйста. Именно ее «пожалуйста», так редко срывавшееся с ее губ, убедило Касавира в неотложности дела. Да и выглядела она взбудораженной и даже, как будто, напуганной. Ну а буквально через двадцать минут он смотрел на открытую дверь нужника, переваривая полученную только что историю. Аиде, смущенно и тихо закончившей свою исповедь, не хватало только ножкой перед собой шаркнуть, чтобы окончательно превратиться в беспомощную пятилетнюю девочку. Касавир был вынужден признать вслух: - У меня... целая масса вопросов. Аида обреченно кивнула, одновременно давая разрешение и спрашивать, и глумиться. Паладин с любопытством на нее покосился: - Почему ты выбрала меня? - Потому что из всех, кто может справиться с проблемой, ты точно никому не расскажешь. - Бо-оги... сколько сомнений в том, доверяешь ли ты мне, а оказывается... вот как доверяешь. Аида по-детски широко распахнула глаза и уверенно подтвердила: - Ты хороший. Этого я и не отрицала. Сдуреть. Касавир почесал бровь, пытаясь заставить себя быть польщенным. Выходило дурно, и он воспользовался разрешением задавать вопросы, чтобы хоть немного унять любопытство: - Но ты же никогда... я имею в виду... ну... было бы заметно. - Самое большее вместе и без цивилизации или леса ты был со мной в горах. А там прошло всего четыре дня. Понимание настигло мужчину, и пришла его очередь широко раскрывать глаза, в ужасе глядя на девушку: - То есть тогда, на четвертую ночь... это был не Келгар? Аида уязвлено глянула на него снизу вверх, но угрюмо кивнула и заявила: - В свою очередь могу пообещать, что отныне в долгих походах буду ходить с подветренной стороны от тебя. - Если пообещаешь, что при этом будешь идти перед Бишопом, я вообще больше ни одного вопроса не задам. - Нет! - Она даже ладони к щекам приложила, настолько напуганная перспективой. Касавир перевел взгляд на дверь. Нет, проблема была не в том, что от него требовалось — это заклятие всегда было частью его и ему не нужно было подготавливаться. Проблема была в том, что ему придется просить Тира, а беспокоить бога по... сортирным делам было как-то... неуважительно. С другой стороны — тут человек мучается... Касавир задумчиво пробормотал: - Наш сержант Кант любил говорить: «если хочешь быть хорошим паладином, дай злу просраться». Я никогда в жизни не думал, что эта поговорка будет такой... буквальной. Аида нахмурилась: - С одной стороны, ты назвал меня злом. С другой, мне таки хочется просраться, так что будь добр, пожалуйста, будь... хорошим паладином. Касавир слегка развел ладони, прочитав «Изгнание зла». Светлая волна мягко прокатилась вокруг них, не потревожив никого и ничего. Аида удовлетворенно улыбнулась и запрыгнула в вонючую комнатку, а Касавир быстро зашагал по коридору, удаляясь и с любопытством наблюдая за крохотной улепетывающей в ужасе Тенью. Существо явно не имело отношения к нужнику, но пряталось в коридоре неподалеку. А Аида, сама того не осознавая, чувствовала ее присутствие и именно это не дало ей покоя, заставив сходить за паладином. Касавир ускорил шаг. Плечи его тряслись и из горла рвались всхлипывающие басовитые звуки, но он бы перестал чувствовать себя мужчиной, если бы позволил хохоту, отражаясь от голых каменных стен, достигнуть ушей и так смущенной девушки. Он же, как она выразилась, все-таки «хороший». Но... боже мой! Паладин попробовал переключиться и подумать о том, что на утро, при участии Каны, неплохо бы и правда пройтись с «изгнанием» по комнатам замка. А то вон оно как вышло... Некоторое время спустя... Касавир был раздражен. Не лучшее его настроение, чтобы спорить с ним. А два следопыта, пребывающие в своем счастливом мирке глумления и злобы, даже ухом не вели на его увещевания. Терпение его лопнуло. Схватив Аиду за локоть, он буквально отволок девушку в сторонку, склонившись над ней и зашептав на ушко под сузившимся, пристальным взглядом Бишопа: - Мы снова в горах, Аида. И снова четвертый день. Я тебе еще раз предлагаю меня послушаться, иначе... я надавлю всей своей ладонью на твой маленький, аккуратненький девичий живот. А горы усилят звук. И Бишоп даже не узнает твой секрет, но задастся вопросом о том, чем он тебя кормит со своей охоты. Итак?.. Он пристально поглядел в искренние, изумленные глаза девушки. Та открывала и закрывала рот, не в силах справится с удивлением. Наконец она воскликнула: - Ты... ты манипулятор! Шантажист! Бишоп с любопытством выгнул бровь, смерив Касавира взглядом с ног до головы, будто пытался найти признаки шантажиста. Аида же, весело хохотнув, хлопнула в ладоши: - Эй! Касавира все слышали? Делаем как он сказал! И обернулась через плечо, кокетливо подмигнув и доверительно, почти интимным тоном пообещав: - Сегодня пристрою свою лежанку рядом с тобой. Касавир криво усмехнулся, буркнув: - Я хоть все горы освещу и отмолю, лишь бы тебе полегчало. - Аввв, ну разве ты не душка! Если Касавир говорил вполголоса, то Аида, которую шантажом заставили подчиниться, издевательски орала во все горло. Касавир слегка подтолкнул ее в поясницу, посоветовав: - Не заставляй Бишопа ревновать, отвешивая мне комплименты. И не прыгай, как егоза, а то мои угрозы себя без моего участия реализуют. Аида надулась на секунду, а после ее лицо просветлело и со своим привычным обаятельным смехом, хоть и умеренным тоном, она оповестила: - А ведь если бы я вышла за тебя, то это бы решило целую массу проблем! В том числе эту! Ты понимаешь, что как жених в моих глазах вообще над всеми остальными паришь? Благороден. Воспитан. Силен. Добр. И может победить мои страхи. Цены тебе нет! Касавир запнулся, с беспокойством поглядев на компаньонку, вопросительно уточнив: - Пожалуйста не надо? Аида послала ему воздушный поцелуй, переключившись на Бишопа: - Драгоценный, ты, наверное, недоумеваешь? - Над тем, как ты его в женихи оприходовать решила? Вообще не удивлен. Просто стараюсь не хихикать, представляя, кто из вас первым от второго блеванет в брачную ночь. И если Бишоп старался «не», то Аида весьма заливисто захихикала. Касавир перебил, с каменным лицом присоветовав: - Не смейся, Аида. Не напрягай животик, миледи. Добрый совет. Девушка мгновенно заткнулась, снова надувшись.