***
С того момента прошел почти год, а из памяти до сих пор так и не стерлось кислое выражение лица Себастиана, когда он, после матча, протягивал Хантеру золотые монетки. Зато это хотя бы восполнило ту зависть, с которой Кларингтон наблюдал за чарами Смайта. Правда, на этом их общение не закончилось. Как только Хантер вернулся домой, его уже ждала красивая сова, с привязанным к ее лапке письмом. Почерк Смайта был такой же, как и его обладатель: тонкий и с легкими завитушками, он был слегка наклонен вправо. Совсем не такой, как у Кларингтона, — почерк же Хантера ровный и немного круглый — оттого непривычно и, в то же время, приятно было читать его. Они переписывались весь год, и к весне вся тумбочка Хантера была завалена посылками Смайта. А чего стоил подарок на совершеннолетие, от которого у Кларингона иногда вырывался совершенно девчачий писк! Спустя меньше месяца знакомства Себастиан разорился ему на набор по уходу за метлой, и Хантер долго не мог решить, чем отплатить Смайту, и только к самому январю отправил ему красивые наручные часы с маленькими планетками вместо цифр*. А Себастиан словно и не ждал ничего, делая вид, что подарки — это лишь по доброте душевной. И точно по той же причине куча безделушек заполнила всю личную школьную тумбочку Кларингтона после многих месяцев общения. Правда, Хантер и сам не оставался в долгу. Половину из его еженедельной домашней посылки, в которую входили фирменные сладости его мамы, Хантер отправлял Себастиану, чтобы и тому досталось немного американских традиций. И, конечно, и сам ждал, когда придет очередное письмо от Смайта, куда тот вкладывал не только пергамент с ответом. Однако у Смайта была привычка, от которой он никак не мог избавиться, и временами Хантера она очень сильно раздражала. Из-за своих корней и окружения Себастиан частенько перескакивал в письмах с одного языка на другой и оставлял кусок на французском без перевода. Хантер же, к сожалению, так его и не выучил и был вынужден каждый раз переспрашивать и напоминать Смайту о том, что тому стоит быть внимательней в следующий раз. Но через письмо все вновь повторялось. Они переписывались много месяцев, и Хантер уже не знал, что будет делать, если их общение прекратится. Живой, интересный и практически никогда не унывающий Себастиан навсегда занял место в его жизни, и избавиться от него казалось практически невозможно. Да Хантер и не хотел. Правда, не мог не заметить, что все их попытки встретиться оборачивались провалом. Ни на Рождество, ни на Пасху никто из них ни к кому приехать так и не смог, поэтому праздники они проводили в кругу семьи. Правда, последнее не слишком огорчило Хантера, потому что практически все пасхальные каникулы он провел в замке, готовясь к надвигающимся экзаменам, которые в этом году были выпускными. Себастиан же, казалось, вообще ни к чему не готовился и только и делал, что слал Хантеру различные напутствия, пожелания удачи и действенные способы, как лучше списать. Смайт обещал, что они вместе отправятся в путешествие, которое совершают все молодые волшебники после окончания школы. И Хантер верил, он ждал этого дня с огромным нетерпением и отмечал каждый день в специальном календаре, чтобы видеть, как эта дата приближается. Календарь лежал в специальном заколдованном сундучке, который не мог открыть никто, кто не знал пароля. В нем же находились все письма Смайта, открытки и колдографии, которые Себастиан щедро слал после каждого важного события или бала в своей академии. Была среди них одна, которую Хантер любил больше всего. Она была ничем не примечательная, просто Себастиан в своей школьной форме. Каждый раз, когда Хантер брал ее в руки, лицо Смайта на снимке тут же светилось улыбкой, а сам он принимался махать Хантеру, радостный оттого, что тот вновь появился. Однако эта колдография была самой любимой у Кларингтона, именно потому, что она была простой. Обычный сероватый фон и Себастиан в бело-голубом костюме. На верхней пуговице можно было заметить зеленый и серебряный цвета — цвета его факультета, идеально подходившие под цвет его глаз. У самого же Хантера мантия была синяя с вставками цвета клюквы. Значок факультета прикреплялся слева сверху, на нем была изображена лежащая пума. Колдография Хантером в форме у Смайта тоже должна была быть, Кларингтон отправил ее после первой просьбы Себастиана. Тогда Хантер еще не думал об этом, но теперь, после стольких месяцев общения, он надеялся, что Себастиан так же, как и он, вечерами просто смотрит на его фотографию и мечтает поскорее встретиться, обняться, поговорить и даже, быть может… Те чувства, которые Себастиан вызывал у Хантера, давно нельзя было назвать только дружескими. Да, Хантер был влюблен в своего друга и любовался его снимком вечерами, словно пытаясь запомнить каждую черточку, каждую родинку. А когда Смайт улыбался, у Хантера внутри все пело, даже несмотря на то, что это был всего лишь снимок. Но Кларингтон старался не подавать виду, да и сам Смайт об этом не заговаривал. Поэтому, чтобы не испортить то, что между ними было, Хантер продолжал молчать. Наверное, так будет лучше. И все же день, когда они встретились, навсегда будет лучшим в жизни Хантера.***
Они готовились к этому больше месяца и решили, что Себастиан приедет в Штаты. Ведь он никогда не был в США, а страна была намного больше Франции или Великобритании. Да и самому Хантеру интересно было посмотреть на других волшебников. Однако в назначенное время Себастиан не прибыл. Ни через час, ни через два, ни рано утром. Хантер заводился от беспокойства, потому что чувствовал, что что-то случилось. Что-то наверняка ужасное, ведь Смайт всегда отвечал, он всегда был предельно пунктуален и точен. — Может, он заблудился? — спросила Хантера мама, и Кларингтон тут же замотал головой. Он сидел в гостиной, напряженный, как струна, ожидая любого стука, любого шороха снаружи. — У него есть палочка, он мог задать направление. Нет, что-то точно не так, я знаю, я… — Хантер осекся, потому что в камине вспыхнуло зеленое пламя, и через секунду там появилась голова Себастиана. Кинувшись к камину, Хантер опустился перед ним на колени и уставился на Смайта. Тот выглядел уставшим и каким-то замученным, хотя и выдавил из себя улыбку, заметив Хантера напротив себя. — Где ты, почему ты не прилетел? — обеспокоенно спросил Хантер, пытаясь прочитать причину отсутствия по глазам Себастиана. — Прости, что так вышло. У меня… У меня некоторые проблемы в семье, и я вряд ли в ближайшее время смогу отправиться куда-то, — с сожалением и некоторой горечью ответил Смайт. — Я обязательно дам тебе знать, если что-то изменится, — произнес он, с тоской глядя на Хантера. А Кларингтон чувствовал, как что-то оборвалось внутри. Он так мечтал обо всей этой поездке не только потому, что ему было интересно увидеть, как живут в других странах, набраться опыта. Возможность провести рядом с Себастианом больше времени была бы лучшим для него подарком. А теперь она рассыпалась, как дерево после Редукто. — Я буду ждать, сколько потребуется, — пообещал Хантер, хотя и надеялся, что ждать придется не долго. — Только не забывай писать мне. Себастиан кивнул, улыбаясь немного болезненно, после чего исчез в камине так же быстро, как и появился. А Хантер продолжил сидеть перед пустой решеткой, глядя в черную, покрытую копотью стену. Словно что-то разбилось изнутри, какая-то радостная часть его просто испарилась. Так, наверное, выглядит разочарование и упущенный шанс. Оставалось лишь надеяться, что проблемы Себастиана не затянутся.***
Первое время Смайт и правда продолжал слать сов. Только не так часто, как в школе, но все же с некоторой стабильностью. Иногда появлялся в камине, и они беседовали с Хантером, но это происходило реже. Хантер не жаловался, он рад был любой возможности поговорить с Себастианом, даже изредка. Но постепенно Смайт начал пропадать все чаще и чаще. Наступила осень, сентябрь сменился октябрем, а новостей от Себастиана все не было. Осознание пришло накануне Хэллоуина: тогда Хантер понял, что Себастиан больше с ним не свяжется. Такого разочарования Хантер не чувствовал никогда. Ни во время первого проигрыша Паквуджам, когда чертов Блейн Андерсон поймал снитч из-под носа их ловца. И даже когда Курт Хаммел набрал больше баллов за Ж.А.Б.А., хотя Хантер всегда считался большим умником у них на курсе. Все это не приносило такого сильного опустошения и жалости к себе, как потеря Смайта, пусть даже и не по его инициативе. А чувства, которые он питал к Себастиану, так и останутся принадлежать одному лишь Хантеру, и никто никогда о них не узнает. Последние письма Себастиана больше походили на короткие отчеты. Он уже не стремился узнать о том, как у Хантера дела, рассказать о себе побольше, как любил делать раньше. Смайт вообще практически ничего не писал с начала сентября, а последнее его послание было следующим: «Сегодня не стало бабушки. А я так и не успел с ней попрощаться. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с этим». И ничего. Больше ни одного слова, ни единого намека на желание дальнейшего общения. Сундучок больше не пополнялся, тексты всех писем были уже выучены Хантером наизусть, а пергаменты стали идеально ровными, хотя раньше были скручены в тугие трубочки. На колдографии Смайт уже не выглядел таким уж счастливым. Когда Хантер достал снимок в последний раз, Себастиан грустно смотрел на него, даже не пытаясь улыбнуться. Хантер и сам не старался притворяться, что все хорошо. Ему было тоскливо, как от присутствия дементора рядом. Будто он постоянно ходит за ним, не отставая ни на шаг. — Я отправляюсь в путешествие завтра, — сообщил Хантер колдографии, и Себастиан печально опустил глаза. — Я больше не могу ждать, я хочу посмотреть мир. Даже если и не с тобой, — сказал он, и Смайт кивнул, соглашаясь с каждым словом. Лучше бы это был тот Себастиан, настоящий, но пока подошел и этот. Все равно Хантер не хотел слушать его оправдания и просьбы остаться.***
Утром следующего дня, попрощавшись с матерью, которая долго его не выпускала из своих объятий, и отцом, который лишь пожал его руку, Хантер еще раз оглядел дом, куда собирался вернуться через несколько месяцев, поправил лямку рюкзака и коснулся самодельного портала, собиравшегося доставить его в Лондон. Именно там Кларингтон решил начать свое путешествие, потому что, как бы его ни интересовали другие страны, Великобритания казалась ему оплотом всего. Ведь Илверморни создавался на основе Хогвартса, куда основательница американской школы так и не смогла попасть. Хантера выбросило прямо на порог паба «Дырявый котел». Оглянувшись, Хантер понял, что проходившие мимо люди не обращают ни на него, ни на паб никакого внимания. Это могло бы показаться странным, но Кларингтон быстро сообразил, в чем дело. Простое заклинание для отвода глаз на маглов действовало всегда безотказно. К тому же, большей их части было совершенно наплевать, даже если бы паб оказался виден для всех. Войдя внутрь, Хантер тут же поморщился от сильного запаха пива и крепкого алкоголя. Сам он пить не очень любил, а уж вечеринку на окончание школы, где Кларингтон выпил бутылку огненного виски, он не забудет никогда. Не забудет, если вспомнит. И с тех пор Хантер решил, что простого сливочного пива с него будет вполне достаточно. Он не успел пройти и пары шагов, как на него обратил внимание бармен, который в такой ранний час протирал стойку. Поняв, что просто так ему не уйти, да и Хантер не особо знал, куда ему нужно, Кларингтон уселся на высокий стул, поставив рюкзак рядом с собой. — Выпускник? — с подозрением спросил бармен, намекая на юный возраст посетителя. — Да, из Илверморни, — ответил Хантер и принялся с интересом рассматривать помещение. — Я хотел спросить насчет Хогвартса… Как туда попасть? — поинтересовался он, понимая, что между прочим уже не получится. — Ты немного опоздал с этим вопросом, лет на семь. Но можно доехать на «Ночном рыцаре» до Хогсмида, — сказал бармен и налил Хантеру пива. — Знаешь, это… — Одна из немногих деревень, населенных только волшебниками, — процитировал учебник Хантер. — Да, я знаю, — он коротко улыбнулся, но к пиву пока притрагиваться не спешил. — А что здесь есть? — Косой переулок. Там же Гринготтс, — махнул рукой бармен в сторону задней двери. Он объяснил, по какому кирпичу нужно ударить палочкой, чтобы попасть туда, и через несколько минут Хантер уже стоял на одной из главных торговых улиц волшебного мира Британии. Что ж, Косой переулок был действительно… косой. И даже белое здание банка Гринготтс, которое возвышалось над магазинчиками, имело не самый ровный вид. Но Хантер словно не видел изъянов: он не мог оторвать взгляда от витрин. Не то чтобы Хантер никогда не сталкивался ни с чем подобным, но Косой переулок казался ему самым волшебным местом после Илверморни. Что же ждет его дальше, Хантер даже вообразить не мог. Хантер провел в Косом переулке добрую половину дня, просто гуляя, общаясь с продавцами и покупателями. В Гринготтс же зайти испугался, потому что гоблины, хоть и не делали ничего страшного, создавали напряженную атмосферу вокруг банка. Кларингтон только постоял на верхней ступени, а после быстро ушел, чувствуя на себе подозрительные взгляды гоблинов. Уже ближе к вечеру он, как ему советовали, взмахнул палочкой, и через пару секунд перед ним появился фиолетовый трехэтажный автобус. Кондуктор любезно помог ему забраться в него, а после, за четырнадцать сиклей, подал кружку с горячим какао. А стоило дверям закрыться, как пейзаж резко сменился, переместив их куда-то в горы. Хантер же принялся оглядывать салон: сидений не было, вместо них кровати, на некоторых уже крепко спали взрослые волшебники. — А когда мы приедем в Хогсмид? — поинтересовался Хантер у кондуктора, который стоял возле будки водителя. — Сейчас мы в Уэллсе. Сам прикинешь, или тебе расписать? — кондуктор, которого звали Найджел, усмехнулся. — Хогсмид на севере, туда только к утру приедем. Так что советую пойти поспать, — он сам потянулся, хрустнув позвонками, и, чтобы не скучать, вытащил газету под названием «Ежедневный пророк». Попытки Хантера разглядеть заголовки успехом не увенчались, и он направился на третий этаж. Там было спокойнее, всего один пассажир, правда, Хантер чуть не упал, пока взбирался по винтовой лесенке. Водитель «Ночного рыцаря» оказался настоящим лихачом, и скорость, с которой он ехал по дорогам, а иногда — и полям Уэллса, поражала и пугала одновременно. Но Хантер и не думал жаловаться. Это было настоящим приключением, постепенно он начинал избавляться от своей тоски, которая разгрызала его изнутри. Хоть автобус не пропускал ни одной канавы и выбоины, уснуть Хантеру ничего не помешало. Наверное, сказалась усталость и уйма новых впечатлений, но спал Кларингтон как убитый. И проснулся только за полчаса до своей остановки. Найджелу пришлось потрудиться, чтобы разбудить его. Поблагодарив кондуктора, Хантер на слегка ватных ногах спустился на землю, а автобус уже исчез позади него с легким хлопком. И тут же Кларингтон оказался охвачен новыми впечатлениями, еще более яркими, чем накануне. Англия удивляла. Всем, на что только успевал натыкаться взгляд Хантера. Если американские волшебные общины не слишком отличались от магловских, больше пытаясь подражать им и не выделяться — разве что индейцы сохраняли индивидуальность, — то в Великобритании был еще жив дух Средневековья. Современности в Хогсмиде почти не ощущалось, Хантер словно попал на открытку с поздравлениями на Рождество. Только без снега и более оживленную. Открыв рот, он все так же бродил по улочкам, заходил во все открытые в тот час магазинчики, а в полдень решил остановиться в «Трех метлах». Миловидная хозяйка, мадам Розмерта, любезно предложила ему комнату наверху, куда Хантер отнес свои вещи. — Завтра, насколько я знаю, в Хогвартсе игра, можешь посмотреть, если хочешь, — сказала она, улыбаясь и ставя перед Хантером обед. Хозяйка паба открыто с ним флиртовала, только, к несчастью, она была не во вкусе Хантера. Кларингтон лишь вежливо кивнул и продолжил читать «Ежедневный пророк», который купил в деревне. Ему практически ни о чем не говорили местные новости, потому что Хантер был не в курсе происшествий в Англии. Разве что наткнулся на небольшую заметку о том, что Гарри Поттера повысили до начальника отдела мракоборцев. Уж об этом человеке Хантер слышал и не раз: история магии не была его любимым предметом, но Гарри Поттера знали все без исключения. После обеда Хантер добрел до Визжащей хижины, которая находилась в полнейшем молчании, затем медленно побрел вдоль озера к замку. Если бы Хантер родился в Великобритании и получил письмо о зачислении его в Хогвартс, то, наверное, это были бы самый счастливый момент в его жизни. Нет, конечно же, Хантер любил свою школу. И у него было связано с ней множество теплых и ярких воспоминаний. Но почему-то, глядя на Хогвартс, появлялось странное чувство, что его место должно было быть здесь. И что когда-то давно произошла какая-то ошибка, и Хантера зачислили не туда. Но ошибки не могло быть, в этом Кларингтон был уверен наверняка. Заходить на территорию замка Хантер не стал, он лишь устроился на берегу озера поодаль, чтобы можно было насладиться погодой, хоть и прохладной, и видом на замок. Его путешествие началось довольно удачно, оставалось надеяться, что оно пройдет в той же степени хорошо, хотя бы отчасти. Даже в одиночестве, Хантер сумел найти плюсы в своем путешествии, их оказалось больше, чем минусов. Минус же был всего один, если честно: Себастиана рядом все-таки не было. На какой-то момент Хантер принялся грезить, что они со Смайтом оба студенты Хогвартса. И каждый день они вместе, каждый вечер могли встречаться и разговаривать, видя друг друга, по-настоящему, а не через камин. И могли коснуться другого при желании. Да и не только это. Вытащив из нагрудного кармана колдографию Смайта, Хантер с легким удивлением обнаружил, что тот улыбается. Наверное, был рад увидеть Хантера, ведь тот не притрагивался к снимку несколько дней. — Куда же ты пропал, Бас? — негромко спросил Хантер у снимка и кинул небольшой камешек в воду. По ее глади тут же пошла рябь, и Кларингтону показалось, что от берега отплыл гриндилоу. Хотя, должно быть, только показалось. Наверное, он провел на берегу час или два, потому что начинал замерзать, несмотря на волшебный костерок, который горел рядом с ним. Хантер уже собирался уходить, когда вдруг услышал позади себя шаги. Этого еще не хватало. Оставалось надеяться, что его теперь не прогонят, как шпиона, или еще чего похуже. Не дав человеку приблизиться, Хантер выхватил палочку и резко поднялся. Он уже был готов дать отпор, когда развернулся, но в следующий момент все заклинания вылетели из его головы. Это был он. Себастиан Смайт, закутанный в длинный шарф и темно-зеленую дорожную мантию, стоял прямо напротив него. Бледный, с немного впалыми щеками, уставший, но счастливый. Искорки в его глазах так и сверкали, а улыбка, при виде Хантера, не покидала его лица. — Решил заколдовать меня? — насмешливо спросил он, осторожно подходя ближе к Хантеру. Тот же продолжал стоять на месте и удивленно смотреть на Себастиана. — Как ты здесь оказался? — пораженно произнес Хантер, оглядывая Смайта с ног до головы. Он все еще думал, что ему показалось, и пытался найти подвох. — Моя колдография удачно сообщила, что ты собрался путешествовать, и сказала, где тебя найти. И я… — Себастиан запнулся, а его улыбка чуть угасла. — Прости, я ужасно поступил. Я не должен был бросать тебя. — Ты же говорил, что у тебя проблемы в семье. Это не твоя вина, — покачал головой Хантер. Он наконец убрал палочку и приготовился слушать Себастиана. — У меня их не было, Хант, — с трудом признался Смайт и закусил губу. — Вернее, они были не такими уж проблемами. Я просто… — он вновь замолчал, не зная, как продолжить. — То есть ты врал мне? Все это время ты обманывал меня? — подвел итог Хантер, глядя куда-то сквозь Себастиана. Смайт кивнул, продолжая нервно кусать губу. — Но зачем? — Я не знаю, — растерянно произнес Смайт. — Вернее, я знаю, я…. Я так боялся путешествовать с тобой, боялся, что что-то пойдет не так, — он сделал еще шаг по направлению к Хантеру и замер, не решаясь подойти ближе. — Но ты ведь говорил, что путешествовал так много и часто. Чего ты теперь испугался? Что я стану обузой? Или что ты будешь без мамочки с папочкой? — огрызнулся Хантер. Он не собирался церемониться. Короткая эйфория от вида Себастиана рядом прошла, теперь Хантер хотел знать, что же все-таки случилось. — Нет же, Хантер, нет, — протестовал Смайт. — Я боялся, что могу испортить нашу дружбу с тобой, потому что… — он осекся, испуганно глядя на Хантера. — А у нас была дружба? Что-то мне так не показалось. Последние несколько месяцев ты прекрасно провел без меня, — зло бросил Хантер и собрался уже уйти, как Смайт поймал его за рукав, останавливая. — Я думал, что так будет лучше для нас, — глухо сказал Себастиан. — Думал, что если отпущу тебя, то станет легче. Но не стало, — он опустил взгляд в землю, а потом взглянул на Черное озеро. — Тогда, на Чемпионате мира, я… я влюбился в тебя, как только увидел. И боялся, что ты этого не поймешь. Бледные тонкие пальцы выпустили ткань и сжались в кулак. Себастиан закрыл глаза, ожидая, что Хантер уйдет от него, но вокруг стояла тишина. А в следующее мгновение его уже развернули в сторону, и теплые сухие губы Кларингтона накрыли его собственные. Это длилось всего несколько секунд, но ничего лучше они оба никогда не испытывали. Словно тысячи фейерверков взорвались над ними, стоило им впервые по-настоящему поцеловать друг друга. Наверное, это была магия первого поцелуя, но в глубине души каждый из них надеялся, что она не пройдет никогда. — Ты идиот, если думал, что я не пойму, — усмехнулся Хантер, как только отстранился. — И не представляешь, как убивал меня своим молчанием, — он вновь потянулся к Смайту и вовлек его в новый поцелуй, который вскружил голову обоим еще больше. — Я люблю тебя, — тихо прошептал Себастиан, а затем вновь счастливая улыбка озарила его лицо, еще ярче, чем раньше, когда Хантер произнес ему в самое ухо: «Je t'aime. — Ты все-таки выучил, — усмехнулся Смайт, продолжая до бесстыдного счастливо улыбаться. — Учу. Но мне определенно нужны личные уроки французского, — улыбнулся в ответ Хантер, после чего они вместе с Себастианом вновь направились в деревню. Есть такая вещь — судьба. Она не дает свернуть с курса даже тогда, когда мы сами думаем, что забрели в тупик. Иногда она ведет нас не туда, куда нам хочется, но она всегда ведет правильно. И, в конце концов, Хантер все равно оказался в том месте и в то время, с тем, с кем должен был быть. Хоть и не совсем тогда, когда он того ожидал. Но этот день, определенно, стал одним из лучших. Как и все, которые Хантер провел с Себастианом.