Мой бедный пленник

"Всего пятнадцать минут... Всего пятнадцать минут..."- шепчет себе Ольга, шагая из стороны в сторону в кабинете Первого Консула Французской Республики. Чего она ждёт? Что после того, как он получит желаемое, тут же забудет о ней и даст жить более или менее спокойно? Но, ведь, этому нет никаких гарантий. В отличии от того, что он сейчас с ней сделает... Оленька чувствует, как по её нежной щеке сбегает одинокая соленая слезинка, оставляя после себя мокрую дорожку... Что же она наделала?.. Вряд ли в крайнем случае Бонапарт будет слушать её мольбы - ему попросту все равно. Победа для него важнее всего, а способ победить - всего лишь несущественная мелочь. А что сможет сделать она? Что сможет маленькая беззащитная девушка против грубой мужской силы? Лопухина зарылась руками в складки своего чёрного платья, которое, впрочем, совершенно не убавляло ей красоты, и обессиленно рухнула на стул. Её бедное сердечко колотилось с такой бешеной скоростью, что, казалось, он вот-вот должно покинуть свою "темницу" из плоти и крови. В висках пульсировал адреналин, заставляя все её естество трепетать, а миниатюрные пальчики дрожали ему в такт... Послышались шаги. "Боже... Помоги мне..."- беззвучно молилась Ольга, надеясь, что на Небесах про нее ещё не успели забыть... Ох, лучше бы Господь взял её душу, чем случилось то, что сейчас непременно будет с ней (точнее - ее молодым телом)! Слушая размеренные, почти нахальные шаги, отдающие звоном металлических шпор, девушка в кровь искусала свою губу. Руки и ноги отказались слушаться... Она знала, что стоит ему только прикоснуться к ней и она умрет... Девушка крепко, чуть ли не до боли сжала ладони в кулачки и закрыла глаза, проваливаясь в кромешную тьму. Ради благополучия своего ребёнка можно пойти на многое. Но зачем она согласилась на ЭТО?! Ведь, можно было и дальше упираться, бороться с ним, отказывать... Быть может, Оленьке просто надоело все и она решилась сдаться не просто так?.. Она слышит скрип, исходящий от двери, и открывает глаза... Нахальная улыбка расцвела на пунцовых губах её палача... Его темно-карие, почти чёрные глаза напомнили ей дьявольские,- уж больно похожий в них горел огонёк. Всего за несколько минут преодолев расстояние между ними, он, заложив руки за спину, галантно позволил ей сделать реверанс, а потом притянул к себе... Бонапарт с какой-то непонятной нежностью поднял её голову за подбородок, тем самым заставляя смотреть на себя, и, что-то любовно прошептав, впился в неё губами. Поцелуй показался ей не таким уж и противным, как она себе представляла ранее. Но сама мысль о том, что с ней происходит, весь позор того акта, который она сейчас собиралась совершить, доставляли девушке столько отвращения, что хотелось бы тут же сбежать, провалиться под землю, исчезнуть... Его уста были слегка солеными и их время от времени касались капельки, что почти безостановочно теперь текли из её глаз. Эта влажность словно внезапно бросила Первого Консула, опьяненного своим очередным "триумфом", в поток ледяной горной воды; умело прервав поцелуй, он отстранился от её набухших губ. - Пожалуйста... Прошу...- шепотом по-французски умоляла девушка, вновь опуская отяжелевшие веки. А кого она просит? Наполеона, амбициозного, меркантильного и бессердечного Наполеона, который никогда ее не послушает!.. И вдруг, неожиданно, наверное, для них обоих, он делает шаг назад и, робко беря вздрагивающую ручку русской девушки в свою, увлекает её на ближайшее кресло, стоявшее возле обширного камина... Ольга уже ничего не хочет - только вернуться домой нетронутой... - А теперь...- его тон по-прежнему холоден и бесчувственен, с терзающими душу нотками стали.- Мадам, говорите, что хотели, но только быстро! Я не хочу терять своё время на...мелочи. Бонапарт предоставил Ольге полную свободу слова, а она... Она не знала, что следует говорить. Ведь, девушка сама написала ему письмо с просьбой о свидании (ох, как это слово было отныне противно русской княгине!)... Только сейчас девушка поняла, что одинока в этом мире, и НИКТО не сможет ей ПОМОЧЬ, как бы она не просила, судорожно шепча мольбы Господу. - Господин... Первый Пожизненный Консул,- Ольга с ужасом поймала себя на том, что хотела назвать Бонапарта по имени.- Могу я...попросить вас об одном одолжении? - Смотря о каком,- тут же подметил Глава Франции, целуя руку Оленьке. Она ещё раз вздрогнула из-за его мимолетных, но все же обжигающих прикосновений. Мужчина чуть улыбнулся, сверкая хитрыми глазами, видимо, еле справляясь со своим же нетерпением... Пусть он сейчас и был у её ног и говорил с ней достаточно ласково - на самом деле, она - пленница, почти что рабыня... Да, рабыня! Из-за своих глупых мечт и надежд на его благосклонность!.. Она попала прямо в пасть ко льву. - Я...хотела бы выпить немного вина,- с трудом нацепив на себя обворожительную улыбку, произнесла Лопухина. Говорят, вино помогает забыться, расслабиться и притупляет чувство боли. Первый Консул тут же исполнил её просьбу. Поднявшись на ноги, он довольно быстро достиг небольшого столика, на котором так предусмотрительно стояли два прозрачных бокала и графин, наполненный терпкой алой жидкостью. Передав один (уже наполненный) сосуд даме, "Великий" корсиканец также сделал парочку заветных глотков. Осушив бокал за один раз, девушка слегка поморщилась... И все же это не водка. - Господин Первый Консул, позвольте мне сначала кое-что вам сообщить,- вдруг выпалила девушка. Видимо, "винцо" добавила ей немного безрассудной смелости... Но, что она ему сейчас скажет? Правду? Чушь! Он только нахально рассмеётся ей в лицо и сделает своё дело. - А это настолько...важно...чтобы отвлекать меня?- он, словно тяжелая стена, навис над ней и нежно, едва ощутимо, коснулся губами её шеи. Ольга тут же поспешила слегка отстраниться, но Бонапарт скорей принял это за некоторую степень кокетства. Возможно, эти русские всегда ломаются, прежде чем признать поражение? - Вы твёрдо решили сегодня изменить жене?- саркастически произнесла она, невольно наблюдающая тем, как Глава Французской Республики хмурится и выпрямляется в полный рост. Так он выглядел ещё более окружающе, точно, как дикий зверь, спустившийся с цепи. Казалось, ещё одно слово девушки в этом духе и он будет готов убить каждого, кто в тот момент попадётся ему на глаза.- Мадам Жозефина... Она так несчастна оттого, что вы забыли про любовь к ней. Вам известно, что она приходила ко мне с просьбой уступить вашим желаниям? Ведь, мадам надеялась, что после этого вы вернётесь к ней, наконец-то обратите на неё внимание!.. А вы... - А я - настоящий монстр, верно?- ехидно засмеялся Бонапарт и из-за этого Лопухину передернуло от отвращения.- Значит, вы прислушались к моей "дорогой" женушке? Зря, мадам Ольга, зря... Я никогда больше не полюблю Жозефину - она мертва для меня! В отличии от одной русской, которую я пытаюсь завоевать уже больше недели... Право, многие крепости в Италии сдавались мне за гораздо меньший срок! Пусть он не утратил хладнокровия - слова Оли тронули сердце уроженца Корсики, Монго-Столыпина была уверена. Он мысленно застонал от досады,- эта дама не так-то проста, как думается сперва!.. "Сегодня она будет принадлежать мне любой ценой! Мне плевать..."- в сердцах поклялся себе Наполеон, стараясь не озвучить свои мысли в реальности. Конечно, позже он сумел все-таки убедить себя в том, что он не сможет применить к женщине силу, будь она даже самой отъявленной ведьмой. Ах, это чертово благородство! Бонапарт, сколько не старался маскировать его - не мог справиться. Он выставлял его, как эгоизм, как боязнь утратить авторитет среди французов, но на самом деле... - И вы не пожалеете не меня, ни мадам Жозефину?- Ольга сжала губы от безысходности, резко поднявшись с кресла. Она почувствовала, как его широкая ладонь ревностно ухватила ее за талию и по-глупому аккуратно, бережно потянула в сторону, разворачивая Лопухину лицом к лицу с Первым Консулом. - Ты говоришь так, будто я собираюсь причинить вам обеим какой-то особенный вред...- специально приглушённым шепотом изрёк Наполеон, вдыхая пьянящий запах её духов. Но, как бы там ни было, Первый Пожизненный Консул и сам в отдаленной части мозга понимал, что намерения его далеко не самые лучшие, и что Оленька... Бонапарту почему-то никак не удаётся убедить себя в том, что он не испытывает к ней никаких чувств. - Разве, это неправда?- тон девушки был почти обреченным. Если бы не руки, удерживающие ее, Ольга точно бы свалилась на пол... Голова кружилась, в глазах время от времени чернело, сердце больно кольнуло и смолкло, биение постепенно становилось все реже, а дышать нормально Монго-Столыпина уже была не в силах. - Все русские такие великие драматурги?- насмешливо спросил Наполеон, не отрывая взгляда от красивого личика Ольги. Гордо вздернутый подбородок, слегка курносый маленький носик, пухлые губки, на которых еле проступали следы укусов, и такие чистые, такие большие голубые очи, что утонуть в них было бы самым приятным жизненным исходом... Да. Жозефине с ней не сравниться ни в возрасте, ни в красоте. В конце концов, на её лице уже проступают морщины, подбородочек тяжелеет, кожа сохнет, состаривается ещё больше, в роскошной россыпи ее косы проглядывают седые вололосики. - А все французы такие, как вы?- внезапно вырывается у Ольги и она пытается заставить себя посмотреть мужчине в глаза. Карие, почти цвета кофе, в которых бегают смешинки... Девушка тут же отругала себя за мысль о том, что они завораживают. Да и сам Наполеон держится, увы, с похвальной стойкостью... Интересно, как бы поступала она в такой "непростой" ситуации? Но, нет, Оля не может этого судить, так как мужчины - существа совершенно другого типа. Взять хотя бы Д'Арни. Какая женщина смогла бы сравниться с ним в коварстве? - Благодарите Бога, мадам, что это не так. Иначе, в этом мире уже давным-давно не существовало ничего, кроме Франции,- Наполеон на мгновение призадумался и улыбнулся сам себе; девушке показалось, что в его ухмылке есть что-то печальное, будто он сейчас так же несчастен, как она сама.- Хм... Я заметил у уроженцев России одну общую черту - Вы видите результат, не стараясь даже глазком взглянуть на действие, которым этот самый "результат" достигали. Своё мне пришлось вырывать из рук Судьбы ценой пота и крови... А французы... Французы просто хотят быть похожими на меня. Он легонько коснулся губами её руки, словно стараясь найти в этом какое-то утешение... Можно ли жалеть того, кто ни за что не пожалеет тебя? Ольга нежданно призадумалась. Он же пока что не сделал ей ничего плохого (если не считать такого уж "навязанного" поцелуя) и Первого Консула, кстати, можно понять. Лопухина сама написала ему просьбу о встрече (то бишь согласилась прийти по собственному добровольному желанию), а теперь "ломает комедию"!.. Ко всему прочему, теперь девушка принималась за мысленное оправдание действий Консула Французской Республики. Ведь, теперь каждое его движение, как показалось Оле, было исполнено к ней уважения, словно она - совсем не бесчувственная игрушка, а какой-то ценный дар. Спокойно и без лишних слов Первый Консул подвёл Ольгу к кровати, осторожно усадив её. В любой момент он ожидал того, что дама попытается вырваться, убежать, скрыться в ночи, но...этого не происходило. Лопухину будто что-то удерживало здесь. Она знала, что смогла бы безнаказанно сейчас уйти и не боялась никаких последствий этого, но не делала этого! И Наполеона это поразило. Мужчина даже подумал, что в этой "маленькой аристократке" что-то есть. Только подумать! Она не так меркантильна и расчетлива, как все остальные женщины, которых он знал... Даже его собственная сестра, ведь, старалась всегда выпросить у "любимого братца" побольше денег! Это в его жизни было абсолютной нормой, а сейчас... Часы пробили два часа. Ему нужно было идти (иначе Талейран попросив опять попытается уничтожишь все его нервы). - Ольга, увы, мне нужно покинуть вас. Франция не будет ждать долго,- мягко сказал Бонапарт, будто оправдываясь перед ней. - Я не смею заставлять Францию ждать,- Лопухина сцепила ручки в замок, стараясь не признаться себе в том, что...огорчена его скорым уходом?! Первый Пожизненный Консул в последний за сегодня раз взглянул на девушку и, нежно погладив на прощанье немного шершавым большим пальцем ее щёчку, покинул комнату так быстро, словно его черти подгоняли пинками. Однако, на душе у Ольги не стало ни капельки спокойней...