***
Триумф от задержания нашего пленника спадает, как только я захожу в камеру для допроса. Дверь автоматически закрывается за мной, и я остолбенело смотрю на заключенного. — Добрый день, мистер Тейлор, — вежливо здоровается он. — Чем обязан? Он сидит на обычном стуле перед небольшим столом, на котором только одна лампа и пара листов с ручкой. Его руки и ноги пристегнуты наручниками, но он сложил руки на колени, будто просто сидит за школьной партой в ожидании следующего вопроса. Его взгляд изучает меня с ног до головы, а на лице только учтивое любопытство. Складывается ощущение, что я просто пришел к нему домой, словно незваный гость. Прочищаю горло и думаю о том, что глоток воды мне сейчас бы явно не помешал. — Добрый вечер, мистер Кинни, — поддерживаю его игру. А то, что это игра, я знаю на сто процентов. — Полагаю, вы знаете, почему вас арестовали. Я осторожно подхожу ближе, присаживаясь на стул с другой стороны стола. Я даже не смотрю на него, а кожей чувствую, что его взгляд по-прежнему скользит по мне, словно рентген. Вся моя уверенность летит к чертям, когда я смотрю в его глаза. — Я был бы не против, если бы вы меня еще раз просветили, — мягко сообщает он, слегка наклоняя голову набок и продолжая меня рассматривать. — Вы убили пятьдесят девять мужчин с особой жестокостью и были пойманы с поличным, когда… — я на мгновение замолкаю, глядя, как он облизывает губы. — Когда что? Когда занимался сексом со своим партнером? — он резко придвигается ближе, опираясь локтями на свои колени. Мое сердце буквально падает вниз, а мозг тут же выискивает то самое слово, которое ассоциируется с этим человеком — «опасность», но я призываю всю свою выдержку, чтобы не шелохнуться. — Это был не ваш партнер, а наш специальный добровольный агент. — Так вот как теперь работают наши власти? — усмехается он, и маска примерного мальчика спадает в ту же секунду. — Вы знаете, что вам грозит электрический стул? — жестко спрашиваю, выдерживая насмешливый взгляд. Он пожимает плечами. Я смотрю на него и с неверием замечаю, что у него нет ни страха, ни растерянности. — Ладно, мистер Тейлор, — вдруг спокойно говорит он. — Вы взяли меня с поличным, у вас есть улики и доказательства, и меня ждет электрический стул? — Все это произнесено в утверждающем тоне. Я киваю, и он продолжает: — Тогда вернемся к самому первому вопросу, который я задал вам, как только вы зашли сюда. Чем обязан? Скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. Кинни же наоборот очень ровно присаживается обратно — руки на коленях, голова прямо, вежливый взгляд, обращенный ко мне. — Вы даже нисколько не раскаиваетесь? — вдруг спрашиваю я. — Да кто вам пишет эти вопросы? — Откуда вы знаете мою фамилию? — Я сказал наугад, и вот оказалось, что попал в цель, — выразительно отвечает он. — Очень смешно. — На самом деле, я очень часто попадаю в цель, — продолжает Кинни. Делаю небольшой вздох и мыслями возвращаюсь к тому, зачем я вообще сюда зашел. — Что вам известно об Эммете Ханникате? — Так же, как и вам — ничего. — С чего вы взяли, что мне ничего о нем не известно? — Потому что вы спрашиваете у меня, — слегка улыбается он. — А между прочим, Эммет Ханникат — ваше спасение, — говорю я. На его приподнятую бровь поясняю: — Если вы скажете, где он находится, то мы сможем смягчить ваш приговор. Скажем: пожизненное заключение в особо строгом режиме без возможности условного освобождения. После моей реплики он начинает смеяться. Легко так, непринужденно, будто я только что сообщил не о его дальнейшей судьбе, а всего лишь рассказал забавный анекдот. — Вы серьезно? Мистер Тейлор, я считал вас более умным человеком. Вы меня разочаровываете. Он перестает смеяться и снова испытующе смотрит на меня. — Я знаю, о чем говорю. Пожизненное в тюрьме — не сахар, поверьте мне. Но если мы сможем с вами договориться, то я могу сделать ваше длительное прибывание за решеткой менее болезненным, чем вы того заслуживаете, — на этой реплике я останавливаюсь, про себя думая, что он явно этого заслуживает. Моя речь не производит на него большого впечатления. — Ох, мистер Тейлор, оставьте свою неоценимую помощь для армии Спасения, к тому же, вы всего лишь временно исполняете обязанности начальника, пока не найдут более подходящую кандидатуру. На этих словах я слегка теряюсь, потому что — откуда он может знать? Меня назначили совсем недавно, да и это нигде не фигурировало, хотя… слухи быстро расходятся. Решаю подумать об этом позже, а Кинни продолжает: — Так что не слишком ли много вы на себя берете? Я, пожалуй, предпочту электрический стул, если у вас, конечно, нет более выгодного предложения, — замечает он. Я поражаюсь его наглости. Медленно поднимаюсь со стула и осторожно подхожу к нему. Останавливаюсь всего в полушаге. Он смотрит на меня снизу вверх и не двигается. Я опираюсь задницей о стол и засовываю руки в карманы. Вот он — тот, за кем мы охотились непрерывно целых два года, сидит передо мной в наручниках, то, о чем я мечтал столько времени! Засыпал с мыслями об этом дне! Бежал на работу в выходные, в надежде сегодня найти еще какую-нибудь улику! А сейчас, когда смотрю на него, того настроения уже нет. — И чего бы вы хотели, мистер Кинни? — проклинаю себя за этот вопрос. Я знаю, что никогда в жизни не выполню ни одну его просьбу, даже если он просто попросит конфетку, потому что он псих, маньяк и убийца. Он тот, кто насиловал и убивал невинных людей. Разве с этим человеком вообще можно о чем-то разговаривать? — Я бы с удовольствием закрыл вас навечно в психушке, будь это в моей власти, где каждый день бы вы подвергались шоковой терапии, — произношу, видя, что он не отвечает. Но даже после такого заявления в его глазах нет испуга. — Мистер Тейлор, посмотрите на меня. Разве я похож на психа? — он откидывает фальшивое выражение с лица и смотрит на меня чистым и открытым взглядом. — Да вы спятили? — отшатываюсь я, но по-прежнему остаюсь на своем месте — над ним. — Вы насиловали парней… — Эти парни сами ко мне приходили, — он понижает голос до интимного полушепота. — Я никого из них не заставлял и уж тем более, не желал видеть. Я с интересом смотрю на него после этих слов. И только спустя несколько минут до меня доходит, что у Кинни, скорее всего, был мотив. Все время. — Хотите сказать, что у вас настолько не было отбоя от парней, что вы решили прирезать всех педиков в Питтсбурге? — Это вы сказали, — ровно произносит он, ничего не подтверждая, чем еще больше озадачивает меня. Я чувствую себя таким вымотанным после этого диалога. И Майкл прав — он совсем не похож на маньяка. Что настораживает меня еще больше. — Я приду к вам завтра, мистер Кинни. И надеюсь, что вы будете более сговорчивым, чем сейчас. Он вежливо кивает мне в ответ, но отвечает с сарказмом: — Можете не сомневаться. Смотрю на него еще две секунды, а потом стучу, чтобы дверь открыли. Перед тем, как выйти, бросаю на него последний взгляд. Выхожу за дверь и снова смотрю на него через стекло. Он долго смотрит на меня в ответ. Его взгляд такой, будто он пытается сделать им несколько надрезов на моей коже.***
— Как все прошло? — спрашивает меня Майкл, как только я вхожу в свой кабинет, развязывая по пути галстук. — Лучше бы нам поскорее найти Ханниката. Он не будет сотрудничать. — Я тебя предупреждал. Кинни не из тех, кто будет сотрудничать с копами. А вообще, как он тебе? — Законченный псих, — отвечаю совсем не то, о чем думаю. — Да? А мне он показался… Скрещиваю руки на груди и продолжаю тупо смотреть на него. Майкл мнется с ноги на ногу и неуверенно качает головой. — Да не важно. — Красивым? — усмехаюсь. Это была моя первая мысль, как только я переступил порог его камеры. — Ну, есть в нем что-то такое… — Даже не думай, Майкл. — Я ничего и не думал, я просто задумался над тем, почему он так делал. Всегда ведь есть определенная причина. Может, его жена изменила ему с парнем, и теперь он просто ненавидит всех парней? — Вряд ли, скорее всего, там другая причина. — Ты что-то понял? — Его тон становится заинтересованным. — Я уверен, что у него не было жены. — Почему? — Мне нужно объяснять тебе очевидные вещи? — удивленно спрашиваю я. Майкл опять качает головой, ничего больше не спрашивая. — Ладно, я пойду домой. Вернусь сюда завтра и снова допрошу его, а до того времени проследи, чтобы к нему никого не пускали. Не будем баловать его излишним вниманием, чувствую, что он только этого и добивается.***
Утром иду на работу с каким-то предвкушением, ловлю себя на мысли, что жажду встречи с ним. Мне интересно больше узнать о нем, не о его убийствах, а о нем самом. Как он дошел до такой жизни? С чего начал свои злодеяния? И что послужило причиной? Глупо думать, но может, под одеждой скрывается ответ? Какие-нибудь шрамы, увечья… Потому что на лице ничего нет. — Ну как он? — спрашиваю у нашего нового сотрудника Бена Брукнера, которого приставили следить за ним, указывая на камеру заключенного. — Он не буйный, ел мало, в основном сидит и смотрит в стену напротив. — Ничего не говорил? — Ни звука. — Спасибо, — киваю ему и прошу открыть камеру для допроса. Кинни приводят туда через минуту. Он улыбается при виде меня, никак не реагирует, когда Бен толкает его в спину, чтобы поторапливался, спокойно располагается на своем стуле, звеня кандалами, ждет, когда Бен прицепит цепи к ножке стула, и учтиво смотрит мне в глаза. Я жду, когда закроется дверь, а потом открываю рот, чтобы начать говорить, но он перебивает меня: — Вы все-таки пришли, как и обещали. — В его голосе одобрение. Не знаю, почему, но мне льстит его похвала. Что за бред? Пока я задумываюсь над его словами, он усмехается. — Я не мог дождаться вас, ведь это означает, что вы хотите мне что-то предложить. Я мешкаю секунду, а потом удивленно переспрашиваю: — Я — вам, предложить? — Ну да, вам же нужен Ханникат. — И как я могу быть уверен, что вы знаете, где он находится? Может, это просто стечение обстоятельств. — Придется поверить мне на слово, — спокойно отвечает он. — Поверить на слово? Да на кого я похож? — Я всегда держу свое слово. — Рад за вас. Но мне это ни о чем не говорит, — грубо отрезаю я. Он пристально смотрит на меня, но молчит. — Скажите, мистер Кинни, у вас есть родители? Я словно вижу, как по его лицу проходит тень, уголки губ чуть сжимаются, будто он хочет сказать что-то резкое, язвительное, но через секунду все это проходит, и он вежливо отвечает: — Конечно. А у вас? — Речь не обо мне. — Как скажете. — Появляется снисходительная улыбка. — Вы хорошо с ними общаетесь? — продолжаю я. — Это допрос? — Скажем так — я хочу узнать вас получше. — Пригласите меня в ресторан. До чего же глупая провокация. — Это ваше условие? Ресторан в обмен на жизнь Эммета Ханниката? — Нет, не думаю. Вряд ли один вечер с вами стоит моей жизни. — Его взгляд спускается по моей груди вниз, практически расстегивая рубашку, и мне становится трудно дышать. — Но я не могу не заметить ваши основные достоинства… Взгляд опускается еще ниже, к ширинке. Он намного выше меня, поэтому стол между нами не может закрыть ему доступ. Я стараюсь делать вид, что не замечаю того, к чему он клонит. — Извините, мистер Кинни, боюсь, что до конца своих дней вам придется питаться только тюремной пищей. — Жаль. — Да не особо… — Нет, я имею в виду — жаль, что вам так кажется. Он вновь улыбается, и от этой улыбки у меня аж зубы сводит. Я незаметно проверяю, на месте ли пистолет. Бен, конечно, рядом, но подстраховаться самому не мешает. — Если у вас появились какие-то иллюзии насчет того, чтобы спокойно выйти отсюда, то вы глубоко заблуждаетесь, — змеиным шепотом говорю я. — Мы взяли вас, и живым вы отсюда уже не выйдете. — Вы взяли меня? — переспрашивает он, а потом слегка облизывает губы, чуть придвигается на стуле и продолжает: — Лично вам я бы и сам отдался. Его шепот словно исходит из стен, распространяется по всему помещению и направляется прямо в мой пах. Кровь быстро отливает от лица, резко поднимаюсь с места и отворачиваюсь от него к стене, чтобы он не заметил мой стояк. Хотя как тут не заметишь. Проклинаю себя за то, что повелся. — До скорой встречи, мистер Кинни, — бросаю, не глядя на него и, стараясь производить как можно меньше движений, аккуратно стучу в дверь: — Бен, открой! Бен оказывается возле двери через секунду, бросает странный взгляд в ту сторону, где сидит Кинни, но я даже смотреть туда не хочу. Насмотрелся уже. Майкла я игнорирую и со всех ног мчусь домой. Мне нужно подумать. Как человек, обладая такими внешними данными, мог пойти на такие зверские преступления? Что им управляло? Ясно же, что со съемом парней у него не было никаких проблем. Это ясно с одного взгляда на него. Тогда что? Может, парней было слишком много? Или он упивался своей безграничной властью над жалкими педиками, которые захотели кусочек его члена? О нет, не думай о его члене. Только не об этом. И какой же я дурак! Столько лет учиться, работать с преступниками, даже участвовать в операциях, чтобы от нескольких слов полностью потерять контроль. Даже не хочу вспоминать, какие мысли у меня вызвали его слова. Нет, я точно не буду о нем вспоминать. Нужно предупредить Бена, чтобы вообще ни о чем с ним не разговаривал. Бен вроде нормальный. Я-то разбираюсь в людях. На следующий день я не захожу к нему в камеру. Весь день нахожусь в отделе, ищу что-нибудь, что может помочь найти Эммета Ханниката. Сын мэра — определенно гей. И если уж мы думаем, что это очередная жертва Кинни, то скорее всего, тот тоже подцепил его в «Вавилоне», местном гей-клубе, в котором я, кстати, ни разу еще не был. А Кинни вроде частый гость. Интересно будет поспрашивать про него у местной публики. Такой экземпляр вряд ли остался там незамеченным. Но туда нужно идти ближе к ночи. А сейчас время шесть. Бросаю взгляд в коридор, за которым расположена камера Кинни. Сегодня я не готов к встрече с ним. Поэтому я собираю вещи и еду к Дафне. Мне нужно кое-чем поделиться с ней. — Я так за вас рада! — бросается она мне на шею, как только открывает дверь, предварительно получив мое смс. — Наконец-то! По новостям только про это и слышно! Правда, я не смотрю новости, ты же знаешь, мне сказала моя подруга, когда мы сидели в кафе, кстати, у нас открылось новое кафе, я очень рекомендую тебе… — Дафна, подожди, — перебиваю ее с вымученной улыбкой на лице. — Слишком много информации, давай ты расскажешь про это кафе позже? — Что-то не так? — Она сразу меняется в лице, видя мое настроение. — Да, ну или нет. В общем, налей мне чего-нибудь выпить, и я тебе расскажу. Дафна это тот человек, с которым я могу поговорить абсолютно обо всем, за исключением, возможно, Майкла. — В общем, мы его взяли… — спотыкаюсь на этом слове, сразу вспоминая, с каким выражением это мне сказал Брайан. — Мы поймали его, но... меня кое-что смущает. — Что? — Выглядит он вот так. Достаю из кармана распечатанную фотографию и сую ей в руки, желая поскорее от нее избавиться, чтобы не смотреть на него лишний раз. — А он молодой, — произносит она спустя пару секунд. — Сколько ему? — Тридцать один. Но проблема не в его молодости, как ты выразилась. — А в чем же? Она еще раз внимательно на него смотрит. — В том, что у меня к нему некое влечение. Ну вот, я произнес это вслух. — Что?! Джастин, он ведь опасен! Он разорвет тебя на части и через секунду забудет об этом! — Ну спасибо. Теперь мне полегчало, — с сарказмом отвечаю ей. — Ой, извини. Но ты же понимаешь… — Да, я все понимаю. Но не могу ничего поделать. — Открываю бутылку пива, делаю пару глотков, но ничего нового в голову не приходит. — Тебе нужно отказаться от этого дела. — С ума сошла? Это мое дело! Он — мое дело. — Ты уже общался с ним? — заходит она с другой стороны. — Дважды. — Он что-то тебе сделал? — Он меня удивил. И насторожил. Знаешь, он сидит в тюремной робе, лицо бледное, темные круги под глазами, но ведет себя так, будто находится на приеме у королевы. Я снова вспоминаю его глаза. Он… непокорный, помешанный и интеллигентный в одном флаконе. Он словно считывает мои мысли и самые потаенные желания. Все это, конечно, я не озвучиваю Дафне. — И что ты думаешь делать? — Я не знаю. Нам нужно сотрудничать. — При этих словах она пораженно открывает рот. — У него, возможно, в плену сын мэра, и с нас снимут три шкуры, если мы не добьемся от Кинни, где он его держит. — И как ты собираешься добиться этого от него? Я пожимаю плечами и делаю еще глоток пива. — Буду импровизировать.