Не можешь устоять? Попробуй убежать!

— А почему ты, блядь, так похож на него? Стою, не в силах пошевелиться. Дождь уже закончился, а меня все еще трясет. Снова смотрю на надгробие, практически на свое отражение, и понимание постепенно приходит ко мне. — Ты хоть знаешь, что со мной было, когда я впервые увидел тебя? — тихо спрашивает он. Пытаюсь вспомнить его взгляд в тот самый первый день. Но не припоминаю ничего, кроме учтивого любопытства. Он как-то горько усмехается и продолжает: — Когда ты вошел, я был рад, что сижу на стуле, иначе непременно бы упал прямо на тюремный пол. Я словно перенесся в те годы, на много лет назад, когда впервые кончил со своим отцом. Ты не представляешь, что я хотел с тобой сделать… — На какой-то миг его взгляд становится будто голодным, а потом он снова берет себя в руки, крепко сжимая кулаки. — Если бы не наручники и неимоверная выдержка, отработанная за все те годы, пока он меня избивал, то в тот день только один вышел бы из той камеры. Пытаюсь выровнять дыхание.  — А тот блондин? — вдруг вспоминаю я. — Тот блондин, которого ты убил… Теперь я понимаю, что он был похож не на меня. Он был похож на Джека. Брайан на секунду прикрывает глаза. Он со злостью наносил удары по лежащему под ним парню, который давным-давно был мертв и не мог слышать его истошного крика: — Почему ты ничего не сказал? Почему ты не рассказал мне, Джек? Ведь это могло изменить буквально всё! Голос упал до отчаянного шепота: — Если бы ты только знал, как я себя чувствовал… Кем я себя считал… — Я ушел от Бена, — отвечает он. — И смысла в убийствах больше не видел. А этот парень… Он просто подвернулся. До меня только сейчас доходит, что после того, как я покинул его дом, ни одного убийства так и не было, не считая этого блондина. — Я уже покончил с этим, — вновь говорит он, возвращая меня к реальности. — Я поставил жирную точку, и вот ты снова здесь. Теперь он обращает на меня злые глаза, и я крепче сжимаю пистолет, надеясь, что он не сильно намок. Он переводит взгляд на оружие в моей руке, а потом снова смотрит на меня и качает головой. — Если бы ты хотел выстрелить, то не позволил бы мне открыть рот. — Это всего лишь мера предосторожности, — поясняю ему, тем не менее, убирая пистолет. — Просто… почему ты не сказал Бену? Он прищуривается, будто пытаясь вникнуть в то, о чем я говорю. — Не сказал Бену что? — удивленно переспрашивает он. — Про своего отца. Брайан усмехается и наконец, приложив потрясающие усилия, чтобы подняться без чьей-либо помощи, а еще попутно убедив меня, что сил у него, чтобы драться, сегодня нет, потому что он еле себя-то держит на ногах, отвечает: — А ты бы смог сказать об этом хоть одной живой душе? Я молчу, настороженно наблюдая, как он подходит ближе. Опускаю глаза и почему-то обращаю внимание на его ботинки. Они чистые, несмотря на многочисленные лужи и кучу грязи на тропинке. Означать это можно только одно: он знает на этом кладбище каждый камушек и дойти бы, наверное, смог даже с закрытыми глазами, ни разу не споткнувшись и не испачкавшись. — Скажи мне, Тейлор, как к тебе относится твой отец? Он вообще знает, что ты гей? Качаю головой, не в силах ответить на вопрос. До сих пор не знает… — Ну вот видишь… А мой сделал меня таким. И в двенадцать лет, когда все нормальные дети еще играли в машинки, мой отец трахал меня, и я мечтал унести эту тайну с собой в могилу. Представляю себе эту ужасающую картину, и меня передергивает от отвращения. — Ладно в двенадцать…, но в двадцать пять ты уже мог об этом рассказать. Без всяких подробностей, просто чтобы у него не было мысли. Ведь он и подумать не мог… Он резко перебивает меня: — Это я не мог подумать! Мысль об убийстве человека была для меня чудовищна! И я в жизни не смог бы предположить, что Бен способен на такое! — Бен просто любил тебя и защищал, — зачем-то отвечаю я, хотя такой любви не понимаю. — Он видел, что Джек причиняет тебе боль. Он хотел уберечь тебя. Брайан хватает меня одной рукой за майку, притягивает к себе и угрожающе заглядывает в глаза: — Значит, Бен у нас святой? — Я его не оправдываю. Его поступок был ужасающим. Я всего лишь объясняю его мотивацию, — стараюсь говорить очень ровным голосом, будто показывая ему, что я не опасен. Я понятия не имею, чего от него теперь ожидать. Он отпускает меня, но по-прежнему не отходит. — Но… — вновь продолжаю я. — Как ты мог столько лет после этого быть с ним? Как можно спать с человеком, которого ненавидишь? — ошеломленно спрашиваю у него, внезапно вспоминая всех своих врагов. Да чтобы я представил себя в постели с одним из них? Это же отвратительно. — Это ты мне скажи, Джастин, — вдруг усмехается он, ненавязчиво, но с явным намеком проводя рукой по моей груди. — Я тебя не ненавижу, — открыто говорю ему, отталкивая от себя. — Я тебя просто не могу понять, а еще мне тебя жаль. И между прочим, ты заставлял меня, а это разные вещи! Он слегка приподнимает бровь. — Не очень-то ты и сопротивлялся. Закрываю глаза и не хочу вспоминать. Столько боли и наслаждения я не испытывал еще никогда. — Это была всего одна неделя, — наконец отвечаю я. — И большую часть времени я был связан. Но ты с Беном был примерно пару лет после того, как он это сделал. Так вот я и спрашиваю: как можно жить с тем, кого ненавидишь? Брайан как-то раздраженно на меня смотрит, будто я сморозил очередную глупость. — Я привык к этому. Думаешь, когда Джек впервые изнасиловал меня, мне это понравилось? — яростно спрашивает он. — Я ненавидел его. Но я ничего не мог с этим поделать. Он приучил меня к этому. И я смирился. А потом… Я точно так же, как и эта сука — моя недоделанная мамаша, дышать без него не мог. Представляешь, Тейлор? Аж зубы сводило от того, как я хотел быть с ним. Он как-то тяжело вздыхает и поворачивается ко мне спиной. Я стою, не зная, что говорить, когда он тихо продолжает, так и не оборачиваясь ко мне: — Я потерял смысл жизни. Знаешь, чем я отличаюсь от него? — Он указывает на могилу Джека, а потом прижимает руку к лицу. — Тем, что я не присыпан землей. — Но это не оправдывает тебя, — жестко произношу я. — Твою жизнь разрушили, но и ты погубил примерно сотню после этого. — Именно поэтому я ничуть не расстроился, когда вы поймали меня, — он пожимает плечами и наконец смотрит мне в глаза. — Я даже отказался от адвоката, потому что не хотел защищаться, — затем он снова как-то странно усмехается и изучающе разглядывает мое лицо. — Но кто бы мог подумать, Тейлор, что в тюрьме я встречу своего личного адвоката… Человека, который меня не боится и пытается оправдать, упрямо отворачиваясь от всех возможных фактов. Мне становится стыдно, но я выдерживаю его взгляд. — А потом ты и вовсе помог мне сбежать, — продолжает он, делая шаг в мою сторону. — И следом ты смог дать мне то, что я искал последние пару лет. Ты вернул смысл моей жизни, Тейлор. Ты возродил меня из пепла, сам того и не поняв, а потом ушел от меня. — Наверное, потому что людям не нравится, когда их удерживают против воли. — По этой самой причине я тебя сегодня и не связал, — спокойно отвечает он. — И вот ты вновь пришел ко мне. Зачем ты пришел, Тейлор? — Вообще-то, я хотел тебя арестовать, — опускаю глаза и вижу, как его ботинки останавливаются в нескольких сантиметрах от моих. Он ухмыляется. Его руки ложатся на мою талию, а потом медленно спускаются вниз по бедрам, сжимая ягодицы. — Чего же ты ждешь? — мягко спрашивает Брайан, и в следующее мгновение его губы накрывают мои. На улице слишком холодно, а тепло его тела согревает меня, так что мне даже не хочется отодвигаться. Несколько секунд я нахожусь в ступоре, а потом сдаюсь под напором его языка. Он целует меня, еще ближе прижимая к себе, забираясь руками под одежду. Чувствую твердый член, который упирается в меня, а потом мое тело сотрясает дрожь. Он отстраняется, тяжело дышит и спрашивает: — Ты боишься меня? Отрицательно качаю головой. — Тогда что? Глубоко вздыхаю и задаю вопрос, который мучает меня с момента, как я пришел сюда и услышал его рассказ: — А твой сын… ты с ним…? Он облизывает губы, кажется, что молчит целую вечность, а потом медленно отвечает: — Нет. И не стал бы. Это приносит облегчение, но всего на секунду, а потом я снова вспоминаю, что он натворил, и уже сильнее отталкиваю его от себя. — Не надо, — тихо прошу его. Он спотыкается, но удерживает себя на ногах. — Не надо чего? В его действиях проскальзывает осторожность. Он больше не приближается, но и уйти мне не позволяет. — Ты меня кое с кем путаешь, — негромко поясняю я. Смотрю в его лицо и понимаю, что попал в точку. Он действительно видит перед собой Джека. Он до сих пор его хочет. Не побоюсь этого слова, он любит его. Вот почему я еще жив. Вот почему он разговаривает со мной и пытается дотронуться. Именно по этой же причине он и рассказал мне все. Почему-то это причиняет боль. Ведь я всего лишь замена. Я жалкая подделка в его глазах. И бесит то, что я хочу, чтобы все было по-другому. Даже после всего, что было, я хочу, чтобы все было не так. Но ничего не изменить. Брайан молчит. Он рассматривает меня и вновь облизывает губы, и в этот самый момент я понимаю, что зря убрал пистолет. И как же меня раздражает вопрос, который вертится в моей голове уже несколько минут, и на который я никак не могу найти ответ: А ты сможешь выстрелить, Джастин? — Я помню, что я с тобой делал, — вдруг говорит он. — И я знаю, чего ты ждешь, но извинений не будет, Джастин. Я не стану извиняться за то, что сделал. Потому что я до сих пор хочу это сделать. И не один раз. И его взгляд обещает мне, что он это сделает. И у меня сейчас есть отличная возможность и время, чтобы достать пистолет, который я положил в карман джинсов. Но вместо этого я продолжаю стоять на месте. Обхватываю себя двумя руками, чувствуя дрожь во всем теле от холода. Моя одежда давно промокла, и скорее всего, завтра, если я доживу до завтра, у меня будет температура. Брайан оценивает мой внешний вид, а потом поворачивается ко мне спиной и произносит: — Пошли. Он делает пару шагов, а я так и стою на месте. Пошли? Просто пошли? — Ты думаешь, что я пойду с тобой? — вырывается у меня помимо воли, хотя этот вопрос вовсе не к нему. Я спрашиваю у себя, решая, что деваться-то мне некуда. Связь тут не ловит, а идти пешком несколько часов до города я сейчас не в состоянии. Он оборачивается и окидывает взглядом кладбище. — Это моя жизнь, Джастин. Так что не думаю, что ты захочешь здесь поселиться. Поэтому пошли, я знаю дорогу ближе. Неуверенно шагаю следом за ним. Я соблюдаю дистанцию и иду на расстоянии десяти метров. Разговаривать сейчас нет никакого желания, да и силы уже на исходе. Я хочу сходить в душ и, наконец, принять горизонтальное положение. Мы доходим до дома за несколько минут, или мне так кажется, потому что мы слишком быстро идем. Он не открывает передо мной дверь, а я этого и не жду. Прохожу на второй этаж и в свою, как я предполагаю, временную комнату, и тут же скидываю с себя одежду, чтобы пойти в душ. Плевать мне, что он подумает. Если захочет прийти ко мне, то одеяло, в которое я укутаюсь с ног до головы, вряд ли его остановит. Голова раскалывается и слегка щиплет рану, когда я пытаюсь смыть кровь с волос. Раздумываю над тем, что мне рассказал Брайан. Странно, что я снова называю его по имени в своих мыслях. Что-то изменилось после того, как он поведал мне свою историю. Не могу представить себя на его месте. Мысль о том, что со мной бы такое вытворял мой отец, буквально душит изнутри. Я слишком хорошо отношусь к своему отцу. Говорить, что я гей — никогда не было смысла. Он не спрашивал, а у меня не было такого парня, как Брайан. Еще в молодости моими парнями были мои одноклассники, которые тоже скрывались всю жизнь и боялись, что их рассекретят. Мне кажется, если бы я встречался с Брайаном, отец обязательно бы об этом узнал. Потому что Брайан не стал бы скрываться, хотя… Если посмотреть, сколько лет он хранил в себе тайну, начиная с юношеского возраста, то это очень спорный вопрос. Включаю горячую воду и пытаюсь согреться. Почему-то мне казалось, что он придет ко мне. Я стою в душе уже минут двадцать, а он так и не зашел. Не знаю, радует ли меня такое положение вещей или же волнует, но в любом случае я не могу оставаться равнодушным. Интересно, что он сейчас делает? Уже лег спать или вновь пошел на кладбище? Гаса, как я понял, здесь уже нет. Возможно, он даже уехал на моей машине, что, конечно, нисколько меня не радует. Лучше бы он был здесь. Я не хочу оставаться с ним наедине, пусть он и сказал, что в его планы больше не входят убийства людей. Выхожу из душа, накидывая на себя полотенце. Понимаю, что спать не хочу, да и вряд ли сейчас вообще усну. В комнате выключен свет, хотя я вроде включал его, когда заходил в душ. Медленно подхожу к кровати, всматриваясь в темноту. Здесь никого нет, и я один. И меня это вроде как радует. Не вижу смысла надевать мокрую одежду, поэтому просто скидываю полотенце и укладываюсь в кровать, укрываясь теплым и мягким одеялом. Сна ни в одном глазу, однако когда я опускаю веки, стараяюсь не думать о событиях сегодняшнего дня, хотя меня больше всего волнует то, что будет завтра. Он ведь протрезвеет. А я слишком много знаю. Поднимаюсь с постели и достаю пистолет, кладу его под кровать на всякий случай. Так намного спокойнее. А спустя примерно полчаса слышу легкие шаги и скрип двери, ведущей в мою комнату. Так и не открываю глаз, чтобы не видеть его. Чувствую, что он подходит ближе. Я не двигаюсь и притворяюсь спящим в надежде, что он сейчас уйдет. Но нет. Он присаживается рядом со мной, и я словно ощущаю пронзительный взгляд на своем лице. И я глупец, если думаю, что у меня есть от него защита после нашего разговора. Потому что он-то меня не боится. Зато я уверен, что он сейчас знает, как сильно я боюсь открыть глаза. Его пальцы дотрагиваются до моих губ. Почти вздрагиваю, но не подаю вида. Он гладит их, затем очерчивает линию подбородка, спускается к ключице. Если он дотронется до груди, то, наверное, охренеет от того, как стучит мое сердце. Он останавливается на какой-то миг, и мне хочется узнать, что он делает, а потом мне внезапно становится холодно, потому что он скидывает с меня одеяло и бросает его на пол. Если бы в комнате не было темно, то скорее всего, я бы уже мечтал прикрыться, потому что знаю, что он сейчас рассматривает меня, а я полностью обнажен и будто под прицелом, но глупо спать в полотенце. Его рука все-таки ложится на мою грудь. Медленно двигается вниз и останавливается на животе, не спускаясь ниже. Знаю, что если открою глаза, то дам ему разрешение. Но сколько можно притворяться? И вот он легонько касается моего члена, и я понимаю, что сейчас он начнет предательски твердеть, поэтому все-таки открываю глаза, перехватывая его руку. Сразу же встречаюсь с ним взглядом. Он все это время смотрел на мое лицо и, очевидно, ждал, когда я проснусь, либо знал, что я не сплю. Мне не вовремя вспоминается, как несколько недель назад, когда я впервые проснулся в поместье Бена, пристегнутым к кровати, Брайан точно так же сидел возле меня. Тогда он пообещал, что разорвет меня на части, но так и не выполнил своего обещания. Скорее всего, просто не успел, либо заменил меня на того блондина, который теперь мертв. Тогда мне было страшно оттого, что я не знал, что мне предстоит. Сейчас я знаю, что будет, но страха перед ним нет. Он тут же скрещивает наши пальцы вместе и, несмотря на мой протест, садится еще ближе. Не двигаюсь, когда его губы ласкают мою грудь. Молчу, когда он спускается поцелуями ниже, вылизывая пупок и не отводя от меня глаз. И все-таки зарываюсь в его волосы свободной рукой, когда он берет в рот практически сразу на всю длину. Я так резко вдыхаю от накативших ощущений, что чуть не давлюсь воздухом. Чего не скажешь о Брайане: он совсем не давится, когда я толкаюсь вперед, утыкаясь членом прямо ему в гланды. Он на мгновение выпускает его изо рта, проводит языком по головке, а потом снова смотрит мне в глаза. Блядь. Я устал размышлять во время секса о правильности и неправильности своих поступков, и мне не нравится, что я испытываю столько противоречивых эмоций. Легонько направляю его обратно к члену. Он снова глубоко заглатывает, втянув щеки, и по-прежнему не отрывается от моего лица, когда его губы практически касаются моего лобка. Если он не прекратит так смотреть, то я кончу ровно через пятнадцать секунд. Интересно, что вообще у него на уме? Интересует ли его только секс или… В любом случае, не я один должен испытывать противоречивые эмоции. Наши пальцы до сих пор сцеплены, и я резко хватаю его за руку и подтягиваю на себя. Он укладывается сверху, тут же впиваясь в мои губы, и я отвечаю ему, прижимая к себе, только сейчас осознавая, что он все еще в одежде. «Прямо как в первый раз», — мелькает у меня в голове. Он целует меня мягко. С языком. Без всяких зубов. Не стараясь причинить боли. И меня это раздражает. Потому что я знаю, что целуется он не со мной. Сквозь ткань чувствую его стояк. Уже сам не в силах терпеть, поэтому закидываю одну ногу на его бедро, чтобы притянуть к себе еще ближе. И вот он отрывается от моих губ, по-прежнему не открывая глаз, и принимается целовать мои скулы, спускаясь ниже к шее. Он целует мочку моего уха и что-то бессвязно шепчет. И я злюсь, когда все-таки слышу это слово. Еле слышное и в самое ухо: — Прости… прости. О нет. Потому что извиняется он сейчас не передо мной! Резко хватаю его за волосы, заставляя открыть глаза и посмотреть на меня, а потом мстительно говорю: — Я не Джек, Брайан, а тебе нужно лечиться. Ожидаю вспышку агрессии или очередного припадка, когда он откатится в сторону и начнет заливать слезами постель, но ничего подобного не происходит. Вместо этого он старается равномерно дышать, затем очень медленно ко мне наклоняется, облизывает мои губы языком и тихо просит: — Перевернись. Пару секунд не двигаюсь и, кажется, даже не соображаю. Но тут он как будто давит на меня взглядом, даже похуже, чем телом, и я не боюсь, но когда он чуть приподнимается, удерживая себя на руках, тем самым давая мне возможность повернуться под ним, я не сопротивляюсь. Переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку. Он тут же падает на меня сверху и горячо шепчет в ухо, опаляя не дыханием, а словами: — Если бы я хотел, чтобы ты был Джеком, то попросил бы трахнуть себя. И словно в подтверждение своих слов, одна его рука отводит в сторону мою ягодицу, а вторая спустя секунду вставляет твердый член, покрытый латексом. Стараюсь расслабиться как можно сильнее, но ощущения все равно сначала неприятные. Слишком резко и быстро. Я к такому не привык. Но Брайан, видимо, не привык к другому. Он начинает двигаться, прикусывая меня за плечо. Не сильно, словно пробуя кожу на вкус и примериваясь, где можно оставить след. Передергиваюсь, а потом выдыхаю, когда он просовывает руку под живот и плавно обхватывает мой член. Я давно заметил, что части его тела действуют словно отдельно друг от друга: зубы могут до крови прокусывать губы, ничуть не жалея и не стесняясь, и в то же время его руки дарят неземное блаженство, аккуратно поглаживая головку члена. Мне всегда было интересно, с чем это связано, а теперь понимаю: чувства борются с инстинктами. И это на самом деле взрывная смесь. Снова издаю стон, когда он увеличивает темп. А потом он резко подхватывает меня под бедра, откидывается назад, усаживаясь на колени, и с той же скоростью опускает меня на себя. Я даже понять ничего не успеваю, как уже сижу на нем, и одна его рука снова ласкает член, а другая осторожно поворачивает к себе за подбородок. Встречаюсь с ним взглядом. И он еще глубже толкается в меня, так что я прикрываю от наслаждения глаза. Пропускаю момент, когда он целует меня в губы. И потом все-таки не выдерживаю и обнимаю его рукой за шею, чтобы самому было удобнее отталкиваться от его члена и вновь опускаться. Он с силой насаживает меня на себя, задавая уже бешеный темп, и мне хочется кричать от удовольствия, а еще хочется, чтобы его член никогда не выходил из меня. С этими мыслями я разрываю поцелуй, утыкаясь ему в шею, слюнявя ее языком, чувствуя запах мяты, алкоголя и чего-то еще одуряющего, а потом кончаю с громким криком, обхватывая себя за член. Он кончает следом, до боли сжав мое тело руками, но я уже ничего не чувствую, обессиленно падая на кровать. Рядом приземляется Брайан, закидывает на меня одну ногу, и я слышу, как его дыхание постепенно успокаивается. Хочу скинуть его ногу с себя, но безумная боль в голове вновь возвращается в расслабленное тело, словно напоминая о себе и требуя внимания. И я тоже проваливаюсь в беспокойный сон, уже не слыша, как внизу громко хлопает входная дверь.