А что ещё нужно для счастья?

       «Это был лучший период моей жизни, такой короткий и прекрасный, словно падающая звезда. И вот я падаю, падаю, сама не знаю куда. Я не знаю, что мне делать, как дальше жить… Я просто не могу дать ему гнить в тюрьме из-за меня. Это так неправильно, ведь именно он сделал меня счастливой, почему они отбирают его у меня?» — думала Эллисон, меряя комнату шагами. — Дорогая, успокойся, иди прими душ, у тебя был тяжёлый день, — сказала ей бабушка, поглаживая по спине. — Я не могу успокоиться, НЕ МОГУ! — кричала Эллисон и била кулаками по стенам, словно её проблемы были именно в них, — я нужна ему, а он мне, я должна придумать что-нибудь. — Тише, Элли, тише, — миссис Вернон-Уильямс обняла девушку, — ты ничего не можешь сделать, да и этот Уокер не лучшая партия для тебя, то ли дело Болдвин. — Как ты можешь говорить о Болдвине сейчас? Просто оставь меня, ОСТАВЬ! — Эллисон была в бешенстве, в ярости, у нее началась истерика. — Приведи себя в порядок и выспись, завтра Болдвин зайдёт за тобой.       Выдворив бабулю, Эллисон продолжила ходить по комнате. Она не спала всю ночь.       Утром девушка включила радио и то, что она услышала, повергло бедняжку в шок: «…Арестованный вчера за беспорядки Плакса Уокер имел наглость объявить о своей помолвке с девицей лёгкого поведения из его банды, Ленорой Фригит. Она ждёт от него ребёнка…» больше она ничего не слышала. Наконец остановившись и медленно сев на кровать, Эллисон запустила пальцы в волосы и заплакала. «Он врал мне, как он мог соврать мне? Или он всё же говорил правду? Как я запуталась…»        В этот момент в комнату вошла бабушка. — Ах, Эллисон! Детка, ты совсем плохо выглядишь, Болдвин скоро придёт, быстрее, одевайся. — Я не хочу никуда идти, — еле слышно прошептала Эллисон, и вдруг услышала музыку, такую глупую, весёлую, бесчувственную. «Как кто-то может веселиться, когда мне так плохо?» — подумала она, — «Ну конечно же… Болдвин.»        Девушка резко вскочила и побежала к двери. Перед ней стоял счастливый Болдвин с букетом цветов и своей свитой. — Уходи и не возвращайся, — сказала Эллисон как можно твёрже, но её голос всё-равно дрожал. — Дорогая, что с тобой? Неужели ты так расстроена из-за этого глупого хулигана? — самодовольно улыбнулся Болдвин, протягивая ей дурацкие цветы. — Я сказала тебе убираться отсюда, — повторила Элли ещё громче и, вырвав из рук парня цветы, бросила их на землю и растоптала. Музыка тут же затихла как и всё вокруг. Эллисон хотелось провалиться под землю от стыда. «Что ты делаешь?» — шептал голос внутри неё, но девушка ответила: «То, что хочу.» Она развернулась и побежала в свою комнату. Бабушка начала кричать на неё, размахивая руками, но Элли просто закрыла дверь и, опустившись на пол, опять заплакала.        Эллис на какое-то время забылась и, возможно, уснула. Стук в окно заставил её очнуться. Немного колеблясь, девушка всё-таки решила открыть. За ним она увидела Милтона. — Прости за откровенность, но выглядишь ты ужасно, — сказал он как ни в чём ни бывало. Эллисон не обиделась, наоборот, Милтон радовал её, ведь он напоминал о Плаксе. — Я чувствую себя ещё ужаснее, — вяло улыбнувшись ответила девушка, но тут же в её глазах что-то блеснуло, — Я должна спросить у тебя кое-что о Плаксе. Скажи, между ним и Ленорой Фригит что-то было? В смысле, она говорит… — Она просто помешанная на нём лгунья, — перебил Милтон Эллисон, — Плакса ещё никого не любил как тебя, — Эллисон сразу же засияла. — Так значит, он не врал мне. Он действительно любит меня! — Эллис чуть было не рассмеялась, но одна мысль тут же омрачила её лицо, — И он в тюрьме из-за меня… Я должна вытащить его! — Да, я затем и пришёл, — улыбнулся Милтон. — Значит, у тебя есть план? — План? — Да, как нам ему помочь? — Ну, я… — замялся Милтон, и надежда Эллисон таяла на глазах, — я думал, ты что-нибудь придумаешь. — Чёрт! — выругалась Эллис и её взгляд упал на пистолет, который торчал из кармана Милтона, — чёрт! У меня есть идея. Дай мне пушку. — Что? — ошарашенно посмотрел на неё Милтон. — Дай мне пистолет, — нетерпеливо требовала «умница» — Смотри не убей кого-нибудь, — осторожно протягивая своё оружие, сказал парень. — Постараюсь, — странно улыбнувшись ответила Эллисон и понизила голос, — Собери всех и ждите нас у тюрьмы ровно через два часа. — Всех? — переспросил Милтон, — Кого ты имеешь в виду? — Хулиганов, — ответила Эллисон и пошла собираться.        Она наконец покинула комнату. «Сколько сейчас времени?» — подумала она и взглянула на часы. Было почти два часа дня. Элли сняла с себя одежду и наконец зашла в ванную. Она посмотрела на себя в зеркало: « И правда, выгляжу не очень. Но скоро всё изменится.» Девушка включила воду, такую приятную, тёплую, вместе с потом и пылью с неё смывались и плохие мысли, вся злость, вся грусть… Эллисон медленно приводила себя в порядок, словно говоря этим: «В последний раз я принимаю этот душ, смотрюсь в это зеркало, надеваю это платье, делаю такую причёску.» Ей было страшно, но в то же время она понимала, что другого выхода нет. Она так решила. — Бабушка, — виновато опустив глаза и покраснев, обратилась Эллисон к миссис Вернон-Уильямс, — я хочу извиниться перед тобой за всё. А сейчас я хочу пойти к Болдвину и попросить прощение у него. — Ну конечно я прощу тебя, но это был первый и последний раз. «Да, первый и последний,» — подумала Эллисон и обняла бабушку. Слёзы навернулись на её глазах. — Может тебя подвести? — предложила женщина. — Нет, нет, спасибо, я пройдусь.       Эллисон направилась к дому Болдвина. Погода была пасмурная и мрачная, Солнце совсем скрылось за тучами, дул слабый ветер, собирался дождь. Мрачное небо ухудшило настроение Эллис. Она часто замечала, что эти два фактора зависят друг от друга. В солнечные дни ей было так хорошо и радостно, а в такие как этот девушка чувствовала себя подавленно и неуверенно. «Может, дело не в том, что происходит вокруг, а в том, что происходит во мне?» — подумала девушка. Может быть она была права, только времени на размышления уже не было. Она дошла до шикарного огромного особняка — дома Болдвина. Аккуратная калитка, недавно покрашенный забор, идеально выстриженный газон — всё говорило о том, что здесь живёт чистюля. Во дворе росли круглые кусты и петуньи, несколько мраморных ступеней вели к белоснежной двери. Эллис позвонила. Почти сразу же вышла мать Болдвина — женщина средних лет с длинной шеей, маленькими быстрыми глазками и слегка вздёрнутым носом. Она была довольно высокая, худощавая, со светлыми прилизанными волосами. Одета миссис Болдвин была в хлопчатое серое платье, на ногах у неё были блестящие чёрные туфли, дорогие, но скромные. Блондинка презрительно-удивлённо посмотрела на Эллисон и высоким писклявым голосом спросила: — Здравствуй, дорогуша! Не хочешь зайти на чай? Я как раз испекла яблочную шарлотку. — Спасибо, миссис… Но я бы хотела увидеть Болдвина. — Конечно, милая, я сейчас позову его, — с натянутой улыбкой пропищала женщина. Болдвин спустился через несколько минут. Он смотрел на Эллисон равнодушно-покровительственным взглядом, словно говоря: «Я же знал, что ты меня любишь и придёшь извиняться» — Здравствуй, Эллисон — процедил парень — Привет, — пролепетала она, — Я хотела попросить прощение. Я вела себя глупо. Понимаешь, я была влюблена, но он обманул меня. Теперь я понимаю, что ошибалась в нём. Ты один всегда любил меня, а я тебя. Сейчас я вижу это, — пока Эллис говорила, её голос становился всё увереннее, смущение пропадало. — Что ж, даже не знаю что сказать… — Болдвин пытался изобразить сомнение, — пожалуй, я дам тебе второй шанс. Эллисон широко улыбнулась. — Только у меня есть одна просьба. Я хочу, чтобы ты отвёз меня в тюрьму к Плаксе. Хочу посмотреть в его глаза и сказать: «Я ненавижу тебя, жалкий подонок,» — Мне нравится твоя идея, красотка, — сказал чистюля и обнял девушку за талию.        Они сели в машину и поехали. Болдвин включил радио, по которому передавали прогноз погоды. Ведущий обещал, что тучи скоро рассеются, и их сменит ясное солнечное небо. Эллисон чувствовала, что такая же перемена вскоре произойдёт в её жизни. Сомнения постепенно исчезали, сменяясь уверенностью. — Вот и приехали, — объявил Болдвин — Ты не мог бы пойти со мной? Я боюсь тюремщиков, — попросила девушка с тенью волнения на лице. — Ну конечно, куколка. Девушка обняла его за шею и они пошли к зданию тюрьмы. Оно было старое и грязное, не удивительно, ведь кому было дело до преступников? Мы увидели полного краснощёкого сторожа в идеально выглаженной рубашке. — Что вы хотите? — равнодушно спросил он, держа в одной руке бутерброд и чавкая. — Мы хотим посетить Уэйда Уокера, сэр, — отрапортовал Болдвин. — Плаксу, — пояснила Эллисон. — Идёмте, — всё тем же тоном ответил толстяк. Он посадил нас на пыльный серый диван и куда-то ушёл. Девушка огляделась. Грязно-зелёные выцветшие обои, скрипучие полы, щели между потрескавшимися плинтусами, часы, которые показывали полчетвертого и отставали от правильного времени, одинокая бледная лампочка — все что их окружало было такое старое, небрежное и не могло не вызывать отвращение. Наконец тюремный охранник вернулся. — Идёмте за мной, — приказал он. и мы пошли. Нас завели в комнату, в которой уже стояли двое полицейских. Комната была отделёна от соседней стеклом. А за ним сидел он — Плакса. Сердце Эллисон немного кольнуло. Она крепче обняла Болдвина. «Уже поздно что-то менять,» — сказала себе Эллисон и взяла телефонную трубку. Плакса сделал то же самое. Какое-то время девушка просто дышала в трубку, потом зажмурилась и, наконец собравшись с силами, прошептала: «Ломай стекло»        Уокер ударил по нему что есть сил. Полицейские направили на него свои пистолеты, Болдвин прижал к себе Эллисон. Она же вытащила из сумки ствол Милтона и приставила его к виску своего спутника. — Вы отпустите меня и Плаксу, или я пристрелю его, — громко приказала она. — Эллисон, ты не станешь… Ты же любишь меня, — Болдвин пытался отговорить её, но она лишь сильнее сжала оружие. — Если ты двинешься — я убью тебя, — тихо, но уже твёрдо сказала Эллис. Плакса стоял и не мог поверить в то, что происходит. Ему казалось, что это сон. Он знал, что Эллисон бунтарка в душе, но никогда бы не подумал, что она пойдёт на такое.        Полицейские, ошарашенные произошедшим не меньше Плаксы, отпустили всех троих. — Нет, помогите мне! Они убьют меня! Пожалуйста! — плакал Болдвин, но мешать Эллис было бесполезно, и все это понимали.       Когда они покинули здание, у тюрьмы уже стояло несколько машин — вся банда Плаксы. Эллисон наконец-то отпустила Болдвина. Она ничего ему не сказала на прощание, ведь все её мысли были заняты другим человеком — Плаксой. Они сели в одну из машин, где уже сидели Милтон и ещё пара человек. — Что теперь? — спросил Милтон, который был за рулём. — Нам нельзя оставаться здесь, в месте, где нас не понимают, ненавидят, принуждают жить ненавистной нам жизнью, сажают в тюрьму просто потому, что мы другие. Нам всем придётся уехать из этого города, — ответила девушка, сияя решимостью. — Но куда? — Для начала попрощаемся кое с кем. И они поехали в старый район на отшибе городка. Чем ближе они подъезжали к нужному дому, тем больше бездомных, проституток и прочих изгоев они видели. Эллисон не чувствовала к ним презрения, только лишь жалость. Злилась она только на одного человека в этом месте. Машина остановилась у маленького деревянного домика, видно, что хозяйка даже не пыталась держать его в порядке. Старый кривой забор не красили уже много лет, через сад, заросший травой шла узенькая тропинка, ведущая к обшарпанной двери. Эллисон, не выходя из машины, выстрелила в воздух. На шум тут же вышла Ленора с бигуди и в одном халате, нервно курящая сигарету. — Ты помешанная дура, — парировала Эллисон, — глядя в удивлённые глупые глаза проститутки, — Своей любовью ты чуть не сломала две жизни, — смотря на всю нищету, в которой жила Ленора, Эллис стало её жаль. Изначально она планировала высказать всё, что думает и чувствует ей в глаза, но теперь девушка решила, что жизнь её и так наказала, так что она просто добавила, — Не ищи любви там, где её нет. И они уехали из этого города, стали гастролировать, петь песни, исполнять музыку, и нигде они не задерживались, потому что не было для них места во всём мире. Слонялись, словно цирк уродов, коим их и считали все «правильные». Но кое-что у них было. То, чего были лишены чистюли — любящая семья и свобода. А что ещё нужно для счастья?