***
У Крошки Мю раскосые зелёные глаза и рыжие волосы, собранные на затылке в тугой узел. Крошка Мю похожа на кошку неслышным шагом и привычкой запрыгивать на подоконник. Крошка Мю носит ярко-красное платье и обожает попадать в неприятности, впрочем, ещё неизвестно, кто в кого попадает: они в неё, или она в них. Крошка Мю, как и все дочери Мюмлы, умеет лишь радоваться или злиться, бросаться из крайности в крайность и никогда, ни перед чем не останавливаться. Крошка Мю — дерзкая, ехидная, бесцеремонная. Крошка Мю, уверен Снусмумрик, абсолютно, совершенно невыносима. «Невыносима», — думает Снусмумрик и первым кидается спасать её из очередной передряги. Крошку Мю раздражает его вечно спокойный вид, равнодушный взгляд и тихий уверенный голос. Снусмумрика раздражает шум, безумный калейдоскоп звуков и образов, который эта мюмла приносит с собой всякий раз, когда они сталкиваются. Крошка Мю не любит кофе (слишком горький), не любит рыбалку (слишком скучно), но любит, когда Снусмумрик играет на губной гармошке.***
«Потанцуй со мной», — не просит, почти приказывает и смотрит снизу вверх почти зло, почти с вызовом. Старый граммофон, починенный Муми-папой, играет хриплый джаз. Снусмумрик улыбается вежливо, снисходительно (и именно это бесит её больше всего), качает головой: «Прости, Крошка Мю, не в этот раз». «Невыносима», — повторяет про себя Снусмумрик, наблюдая за тем, как она танцует со Сниффом; бедняга совсем не поспевает за ней, да и в ритм попадает едва ли. Снусмумрик пытается понять, почему ему не хочется смотреть, как Крошка Мю танцует со Сниффом и почему, хобгоблин возьми, ему так досадно.***
«Знаешь, я решила в тебя влюбиться», — говорит Крошка Мю однажды летом, и Снусмумрик от неожиданности падает в реку. Крошка Мю смеётся, и смех у неё такой же невыносимый, как она сама. «Сначала тебе нужно подрасти», — хмурится Снусмумрик и сдвигает свою старую шляпу на глаза, вздыхает, глядя, как его удочку уносит течением. Не порыбачишь теперь. И вообще ничего не сделаешь. Ни с чем. Ни-че-го.***
«Невыносима», — вновь думает Снусмумрик, уходя из Муми-дола в конце осени, как делал это множество раз до и сделает столько же раз после. Крошка Мю машет ему рукой, повиснув на перилах моста. Почему-то сегодня она не может решить: радоваться ей или злиться. Чуть позже Муми-мама скажет, что это странное чувство, которое Крошка Мю тогда испытала впервые, называется «грусть».***
Когда однажды весной Снусмумрик возвращается (потому что больше всего на свете, больше любых путешествий он любит возвращаться), Крошка Мю ждёт его, сидя на берегу (ручья, реки, речушки?). Крошка Мю теперь носит волосы распущенными и легко достаёт ему до плеча. Теперь даже «Крошкой» её называют лишь по старой привычке. «А знаешь, я решила влюбиться в тебя ещё раз», — смеётся, как пять зим назад. Снусмумрик смотрит на неё молча, словно впервые видит. И действительно впервые видит Крошку Мю — храбрую, прямолинейную, отчаянную Крошку Мю. Совершенно, абсолютно прекрасную.