***
«Нет, это не Рио-де-Жанейро», — думал Остап, разглядывая резиденцию Хокаге и прилежащие окрестности. Он весьма самоуверенно прошествовал между охранниками. Видимо, посетитель прекрасно знал, как разговаривать с подобными людьми. Когда его попытались остановить, назойливо интересуясь, по какому он делу, тот отвечал: «По личному». Тех это не удивило и не возмутило, однако странного типа следовало проводить к главе деревни под конвоем, как предписывали правила и здравый смысл. Пятая Хокаге Тсунаде Сенджу в этот день имела неосторожность расслабиться и выпить на работе в терапевтических целях, для снятия стресса в конце рабочей недели, так сказать. Она была крайне недовольна тем, что ее оторвали от столь приятного занятия, как распитие элитной бутылочки саке от лучшего винодела Страны Огня. Тсунаде по обыкновению рявкнула погромче: — В чем дело?! — так, что посетитель едва устоял на месте, стараясь не пошатнуться. — Кто вы такой?! Крикнув, она вдруг притормозила свой гнев и даже сменила его на милость, разглядывая с известным интересом посетителя. Это был видный мужчина, с нетипичной для их мест внешностью. Его мощная и при этом статная фигура впечатляла, а смуглая кожа так прекрасно контрастировала с его белым пиджаком и странного вида головным убором. Он не был похож ни на шиноби, ни на гражданское лицо, ни на кого-либо еще. Тут Хокаге поняла, что заинтригована. Мужчина же смотрел на Пятую и ее не то пятый, не то шестой размер груди томным взглядом и бормотал себе под нос: «Знойная женщина. Мечта поэта!» — Так вы кто такой? — прокашлявшись, вернулась к прежней теме Тсунаде. — А вы меня не узнаете? Я очень похож на своего отца. — Ну и что, я тоже похожа на своего отца, — раздраженно ответила Сенджу и призадумалась. (Если честно, она не помнила.) — Я сын лейтенанта Шмидта. Пока Хокаге осмысливала это заявление, посетитель изучал обстановку ее кабинета взглядом придирчивого покупателя и прикидывал, много ли тут возьмешь. То, что он попал в совершенно чуждый ему мир, его нисколько не смущало: есть вещи, которые никогда и нигде не меняются. К примеру, всегда найдется недалекий бюрократ со своим на кривых или прямых ногах столом и шкафчиком типа «Гей, славяне!», готовый пожертвовать немного наличности сыну героя, которого он ни разу в жизни и в глаза не видел. — Да-а, — протянул Остап, — теперь многие не знают имен героев. Угар НЭПа. Нет того энтузиазма… Тсунаде, откровенно говоря, вообще не могла припомнить никакого Шмидта да еще и героя, но позвала секретаря и попросила выяснить. На счастье Бендера в Конохе действительно оказался шиноби, звавшийся Шмидт. И было это не то настоящее имя, не то прозвище чунина, геройски погибшего на одной из не столь значительных миссий. Так что, поверив надежной родословной и успев вдоволь наслушаться красивых речей Остапа, Сенджу, не сильно сомневаясь, разрешила ему остаться и даже одолжила немного наличных на первое время, так как тот слезно уверял, что поиздержался в дороге. На вопрос, чем он тут собирается заниматься, комбинатор ответствовал, что до того, как поиздержаться, он был частным предпринимателем и хотел бы открыть тут свою лавочку, а там как пойдет.***
Не прошло и недели, как в Конохе начала функционировать никому неизвестная и абсолютно непонятная фирма «Рога и копыта», а спустя еще некоторое время Данзо пришло странное письмо, которое его сотрудники раз двести проверили на наличие скрытых вредоносных техник: «Лед тронулся. Командовать парадом буду я», а затем еще: «Грузите апельсины в бочках. Братья Карамазовы». «Заседание продолжается, миллион поцелуев» добило бы главу «Корня» окончательно, если бы не нищий, поджидавший его у дома и хватающий грязными ручищами за подол, крича: «Дай миллион, дай миллион, дай миллион!» Данзо серьезно призадумался. Друзей и родственников у него не было, а его подчиненные обычно соблюдали дисциплину и если и шутили, то только раз в жизни. «Апельсины в бочках, — думал он возмущенно, — просто свинство какое-то». Нищего он приказал было изловить, но того и след простыл. Конечно Остапу не стоило пилить сук, на котором он сидел, но тот просто не мог жить иначе, без эдакого адреналина. Неизвестно, чем бы это все могло закончиться, ведь сотрудники АНБУ быстро и оперативно накрыли фирму, любовно взращенную великим комбинатором, но тут вмешалась знойная женщина, мечта поэта, то есть Пятая Хокаге. Она нашла господину Бендеру отличное применение: его конгениальные умственные способности было решено использовать против Акацук. Поначалу комбинатор не проявил к этому делу никакого интереса, заявляя, что у него много дел и осведомляясь, не хотят ли от него господа заодно и ключ от квартиры, где деньги лежат, но, узнав, что в тех самых Акацуках есть некий, невероятно жадный и зажиточный казначей, передумал. С криками «Лед тронулся!» и «Заседание продолжается!» он резво рванул за своим козырным саквояжем. Расчет Хокаге был весьма незамысловат: ударить по вражеской организации финансовыми махинациями и оставить их без средств. А поскольку имеющийся в наличии аферист не являлся шиноби Конохи, то с нее и взятки были гладки, ну и его не жалко. Хотя, такой-то красавец-мужчина…***
Акацуки даже не предполагали, что их ожидает в ближайшем будущем. Вот Какузу совершенно бы не гадал получить посылку с книжицей, где синим карандашом будет очеркнута фраза: «Все крупные современные состояния в Стране Огня нажиты самым бесчестным путем» и телеграмму «Мысленно вместе». После этого казначей, скорее почувствовав, нежели поняв, что у него появилась серьезная конкуренция, начнет терять душевное равновесие да и сообщение о тех же апельсинах в бочках его совершенно не обрадует. Но это будет потом. А сейчас наш великий комбинатор, сын турецкого верноподданного Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей уже мчится в сторону Амегакуре, чтобы лично посмотреть на драгоценного баранчика, вполне комфортно устроившись верхом на одной из жаб Джирайи, погоняет прутиком, почему-то называя ее антилопой-гну, и довольно восклицает: «Жаба — не роскошь, а средство передвижения!» и «Да-да, заседание продолжается, господа присяжные!»