Тьма для Солнца

      Бакугоу слишком резок. Налетает сзади, исподтишка, словно ураган, толкает к стене, вжимая, причиняя боль. Токоями тихо шипит, ощущая твердую преграду за спиной, и морщится от неприятных ощущений в лопатках. Как обычно       Темный и мрачный коридор создает ощущение уверенности в себе. Но загнанной в угол птице это не поможет. Причуда Токоями - Тёмная Тень, способная на многое в такой обстановке - лишь жалко трепыхается, стараясь замереть, исчезнуть. Предпринимая попытку раствориться в страхе перед тем, кто однажды ее уже одолел       Бакугоу вжимается всем телом, не дает и шанса на побег. Поднимает руку, грубо хватая за клюв. Сжимает его, не позволяя и звуку проскользнуть в тень, исчезнуть за темным поворотом коридора. Тихо рычит под тяжелым, не одобряющим, но не сопротивляющимся взглядом Токоями.       По его пальцам, удерживающим клюв, быстро пробегают искры разрядов, впиваются в сухую кожу. Рывком подается вперед, почти нежно утыкаясь носом в скрытую под красными бинтами шею Бога Ночи. Его Бога       Спину Бакугоу неприятно тянет из-за ощутимой разницы в росте, но он продолжает стоять на месте, не двигаясь, лишь немного ослабив хватку на клюве одноклассника. Токоями шумно выдыхает, прикрывая глаза.       Бакугоу был его солнцем. Опасным, смертельным, но невообразимо уютным и надежным. Не таким, каким был Мидория. Тот, определенно, тоже был солнцем. Милым, сияющим и теплым, готовым осветить путь каждому, поделиться своими лучиками. От Бакугоу же ничего, кроме ожогов и травм, ждать не приходится. Яркое пламя против черной тени       Токоями не боялся его. Опасался. Знал, что игры с огнем не доведут до добра, что однажды он окончательно прогнется под его напором. Выйдет из такой родной тени, навсегда потеряет себя.       Это кружило голову, одурманивало. Хождение по лезвию сомнений разжигало в угрюмой и мрачной птице свой собственный огонь, порождало неожиданные, но такие желанные, взрывы, дающие свободу и позволяющие взлететь. Ненадолго, но вспорхнуть ввысь.       Катсуки прекрасно знал слабость одноклассника. Знал и каждый раз не забывал напоминать об этом, ставить на место желающую взлететь птичку. Подминал, подавлял зарождение взрывов внутри, заменяя их своими. Жаждал полного контроля над ситуацией. Словно дикий зверь       Ведет носом по плечу, вдыхая запах. Разжимает пальцы, отпуская клюв, ведет ими вверх, по перьям. Оглаживает и, словно лаская, проводит тыльной стороной ладони вниз, к шее. Грубо хватает за плечо, тянет на себя, вжимает, отрывая от стены. Твердо удерживает другой рукой за пояс, проводя носом ниже, утыкаясь в плечо лбом. Тихо выдыхает. «Он просто демон»       Взрывной, непокорный, знающий себе цену.       По спине пробегают мурашки. Токоями косится на светлую макушку на своем плече. Волосы Бакугоу сами по себе - взрыв. Даже они способны немного разогнать мрачный туман, привести в чувство.       Медленно двигает рукой, поднимает ее вверх, аккуратно вплетая свои пальцы в жесткие, стоящие торчком волосы. Слышит недовольное ворчание, но лишь слабо усмехается на это. «Дай ему волю и он откусит наши головы»       Действительно дикий, непослушный. Истинно яркий и огненный. Тянущийся к темноте, наперекор самому себе. Желающий подчинить тьму, заполнить ее своими громкими и яркими взрывами, но в то же время раствориться в ней, отдаться полностью и безвозвратно.       Он ненавидел себя за эту глупую неопределенность. Обдумывал всё, срывался на всех, кто попадался под руку. Был светом, но желал тьму       Хотел подчинить тени, но сам был не против оказаться опутанным ими.       Не понимал, что не так. Почему, вопреки всему, его взрывы становились тише в темноте. Спокойнее. Не понимал, почему его солнце желает быть с чужой тьмой, одновременно подчиняющейся и подчиняющей.       Единственное, что он знал наверняка, это то, кем является для одной конкретной тьмы.       - Я - твоя слабость. - Четко и уверенно говорит, продолжая смотреть под ноги и прижимать к себе. - Запомни.       Токоями улыбается, проводя рукой по колким волосам, и еле заметно кивает. Уж он-то это запомнит       А Тёмная Тень, перестав испуганно жаться, расслабляется и гостеприимно распахивается, принимая в свои холодные объятия теплое солнце, поглощенное сомнениями.