Революция Победителей

POV Пита. Одэйр начинает психовать: у него почему-то связь оборвалась раньше, чем у меня. Очень странно… Финник озадаченно говорит: — Проклятие, я не расслышал имя… Кого мы должны найти? Вот же чёрт! Надо же было всё так испортить! Это не заговор, а детский сад какой-то, из Плутарха такой же заговорщик, как из рака рыба… — Я знаю… слышал. Мы ищем секцию 8-U и женщину по имени Кефиса, — отзываюсь я. Тут Китнисс внезапно прижимается и тихо говорит мне в самое ухо — её дыхание так горячо обжигает, что с моего лица проливаются капли внезапно выступившего пота, такого, словно я долго спасался от преследователей на Играх и наконец-то укрылся от них: — Пит, ты трезвее их всех. Голова у тебя работает трезво. Ну, ты понял. Смотри, как им всем страшно. Офигеть. И это говорит сама Китнисс! Да меня от страха даже протез не беспокоит. Какое там, я, того гляди, помру от этого противного и мерзкого чувства. Кстати, а ведь ничего ужасного пока не стряслось. В чём дело, Мелларк?! Да, капитолиец по имени Петроний Эйнстин держится стойко: щёки покраснели, глаза горят, печь работает, хлеб печётся — как и должно быть. Ему страшно, но парень не подаёт виду. А ведь Петроний распорядителем всего четыре месяца служит, но превосходно знает нижние этажи Центра. А ещё он периодически глядит на Китнисс восторженными юношескими глазами. Я с трудом сдерживаю улыбку — эх, мальчишка он ещё! Эйнстин моментально доказывает свою нужность и даже незаменимость. Кашмира хотела было свернуть в коридоре на лестницу №9, но после спича нашего проводника идёт на попятную: — Нет! Мисс Стайнер, нет, туда нам идти — только драгоценное время терять. По девятой мы будем спускаться восемь с половиной минут, а я приведу нас всех за семнадцать секунд к пятой, и по ней мы будем на минус третьем через две минуты! — Парень, да у тебя калькулятор в голове, — восклицает Энобария. Петроний густо краснеет, Эна скалится, Блеск ржёт, а Петроний в упор смотрит на Китнисс, открыв рот. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не присоединиться к Блеску. Но именно через две минуты мы все оказываемся на очень плохо освещённом (дежурных ламп здесь практически нет) минус третьем «техническом» этаже, и не успеваем мы с Китнисс спуститься туда, как слышим женский голос: — Победители! Не может быть! Какое счастье! Мне чертовски надоело сидеть тут, в темноте и духоте, а мистер Хэвенсби приказал мне ждать вас. Но здесь рехнуться можно от скуки, даже в «Корнер» нельзя поиграть, энергию ведь отключили… Ооо… Пит Мелларк и Китнисс Эвердин! «Несчастные влюблённые», а можно мне автограф, пожалуйста?.. *** Наша новая знакомая, инженер-теплотехник Центра Кефисо* (а не Кефиса, как я было подумал) — женщина, которая не умолкает ни на секунду. Не самая типичная капитолийка, надо сказать. Голову даю на отсечение, — Брэнник где-то подцепил эту фразу, но точно не в школе, а грамотеев в Торговом Квартале хватает, — капитолийка очень не нравится Китнисс — автограф она так и не дала. Победители со всех сторон делают нам отчаянные жесты, но я совершенно уверен — Кефисо скоро добьётся своего. Какая безудержная энергия и напористость! Да она кого угодно заткнёт за пояс. Даже суровый Брут предпочёл не вступать в спор с техником, а девчонок из Первого и Второго Дистриктов — они женщины, конечно, но они сами так себя называют, — Кефисо просто довела до белого каления. Парадокс, но она совершенно не вызывает агрессии: мисс Кашмира Стайнер другую бы давно в ярости схватила за волосы, а мисс Энобария Гардинер давно бы вцепилась ей в глотку. Но они обе стоят и чего-то ждут, не нападая на капитолийку. А Китнисс угрюмо молчит. Кефисо, тем временем, продолжает ласково гнуть свою линию: — Китнисс, пожалуйста! Очень тебя прошу… Когда они успели перейти на «ты»?! Что-то я не помню! Кефисо прекрасно играет — сейчас она вся — само смирение, но её глаза выдают алмазной твёрдости характер. — Для моей дочери, ей девять. Пожалуйста, Китнисс. Лишь после этих слов «Огненная Китнисс» нехотя берёт ручку, которую ей угодливо вставляет в руку Финник, и расписывается на глянцевом проспекте, где изображены мы с Китнисс во время Тура Победителей. Пятый Дистрикт, кажется. И всё равно Китнисс не произносит ни слова. Я встречаюсь глазами с Кефисо. Они у неё чёрные, как уголь, очень умные, кожа подкрашена в светло-медный цвет, чёрный свитер и брюки подчёркивают её заговорщицкую суть, парик она где-то обронила, волосы её вьющиеся, каштановые, а стрижка ёжиком делает капитолийку не то что похожей на мальчика, а просто моложе лет на десять. Ей тридцать лет, может, больше, может, меньше — точно нельзя сказать. Притворщица, модница, никаких сомнений быть не может. Но я уверен, внешний вид Кефисо понравился бы Порции… — Пит! Китнисс! Спасибо! — Я киваю в ответ, но Китнисс даже не пошевелилась и отводит взгляд. — А теперь перейдём к делу, от усыпляющего газа нас даже специальные маски или противогазы не спасут… — Которых у нас нет, — весело перебивает её Финник. Но не тут-то было. Кефисо моментально затыкает ему рот: — Финник, помолчи, масками ты мог бы и запастись. Тебе что Плутарх сказал? «Предусмотреть любые варианты!», а в итоге газ первым учуял кто? Мелларк! (Так, откуда она всё это знает?) Я же замечаю, как вспыхивает Петроний, приняв её слова на свой счёт. Уши у парня становятся красными-прекрасными, но он помалкивает. И правильно делает. — Поэтому остаётся у нас вариант, который мне совершенно не нравится, — нахмурившись, продолжает Кефисо. — Трансфер? — и тут влезаю я. Инженер, недовольно зыркнув на меня, утвердительно кивает. — А это что вообще такое? — задаёт вопрос Мэйсон. Кефисо молчит: отлично, нам только драки «бешеных кошек» недоставало. Инженер Центра, уверен, если придётся, даст сдачи кому угодно, даже Бруту. — Это капитолийская сеть подземных коммуникаций, — изрекает Брут. Кефисо снова кивает, затем происходит любопытная сценка, которая даже Китнисс выводит из состояния угрюмой заторможенности. Что, впрочем не мешает ей неразмыкаемо сплести свои пальцы с моими. Захват «Ловушка Эвердин», полагаю, — попробуй отцепись, но я и не желаю отпускать её руку. Так мы оба и стоим. Мэйсон отважно открывает рот и перед тем, как Одэйр закрывает ей его, успевает сказать: — Это что, канали… Наверное, Мэйсон хотела сказать «канализация», но не успела. Финник моментально её полностью блокирует, закрыл Джоанне рот ладонью и что-то там шепчет ей на ухо. Наверное, обещает заклеить ей рот скотчем... Кефисо поначалу бросает на Седьмую полный высокомерия и презрения взгляд, а потом просто с интересом смотрит. Затем Брут Саммерс изрекает: — Очень вовремя, мистер Одэйр. Трансфер, если кто-то из присутствующих не в курсе дела, напоминает железную дорогу. Но в целом — это самый настоящий подземный город, и место это весьма мрачное и опасное. Миссис Торн*, — он поворачивает голову к Кефисо, — а сколько нам идти до Форума Августа? — Ярдов девяносто-сто по прямой. А вы слышали эти самые дичайшие слухи про подземную лабораторию, мистер Саммерс? — задает вопрос Кефисо. В её голосе я улавливаю нотки испуга или угрозы. Нет, не может быть, наверное, показалось. Потому что если это правда — дела наши дрянь, поскольку эту девушку крайне трудно чем-нибудь напугать. Я уверен в этом. И, как доказательство, Китнисс начинает дрожать — сначала только её рука в моей руке, а потом и она сама. Мне приходится срочно крепко обнять Китнисс, чтобы дать ей успокоиться. Получается далеко не сразу. Эх, караул, тесто убежало, чего там говорить! — Слышал, — отвечает гигант и замолкает. Брут задумывается. Что?! Секретная биолаборатория?! Вот это да! У меня шевелятся волосы на голове от смеси восторга, ужаса и любопытства, одновременно проникших в мою голову. Эх, держись, Мелларк! — Легенда о Безголовом Призраке Трибута? Скажете тоже, — скептически фыркает Кашмира. — Мира, тут скорее речь идёт про «пыточный застенок» рядом с дворцом президента Сноу, — возражает ей Блеск, сопроводив свою речь саркастической усмешкой. — Нашли над чем смеяться! — неожиданно громко произносит тихая-тихая и порядком напуганная Эрроу. — Он существует, и по ночам его охраняют слепые монстры, чьи когти намного острее ваших ножей… Ясно вам? Пятая явно начала отходить от шока после выстрела Китнисс и последующей её «Смерти». И, вполне возможно, сейчас у Флинн начнётся истерика. Мы с Китнисс это уже проходили. В Туре. Блеск заметно сникает: мисс Эрроу Флинн — совсем не такая тихоня, какой кажется. Победителем Игр может стать только очень мужественный человек с железной волей, иначе там выжить просто нереально. — Мисс Флинн. Нет никакой тюрьмы под дворцом, поскольку эти слухи приказал распустить сам Кориолан Сноу, — мягко (!) объясняет ей Брут. Он подходит к Эрроу вплотную и явно хочет предотвратить её нервный срыв. И очень скоро я убеждаюсь, что Второй абсолютно прав — благодаря мистеру Саммерсу Пятая не просто выйдет из этой передряги без единой царапины, но и её рассудок никак не пострадает. — Между прочим, в прошлом году специальное заявление о недопустимости распространения этих самых слухов про монстров из лаборатории под Тренировочным Центром сделал Сенека Крейн, — внезапно говорит ещё один молчун — Чума. — Не верю, ни за что не поверю! Голос Эрроу неожиданно звонкий и сильный, он бьёт по ушам. Пятая порядком возбуждена, но в целом она спокойна. В поступках, а не в словах, — я эти слухи про монстров в подземельях Капитолия с самой своей победы помню, чего только мне не рассказывали, про монстров с лицами людей, которых видели безгласые, да много про что. Дыма без огня не бывает, господа! — Да, и у меня тоже ощущение, что слухи эти десять лет из всех щелей Центра неспроста лезут. Предшественник Сенеки, Аристотель, сильно злился, когда распорядители Игр шептались за его спиной про переродков, — с привычно несерьёзным лицом произнёс Одэйр. — Аристотель был крут! Не то что покойный Сенека. За эти разговоры, под запись, что под землёй выращивают монстров, но не для Арены, а для каких-то других целей, он многих приказал с волчьим билетом гнать взашей из Центра, — вставляет свои десять центов молчавшая, но внимательно слушавшая Кефисо. — Но и тогда никто рот не закрыл, всё равно все болтали и болтают. — И со временем эти слухи превратились в настоящий потоп. Сенека на стенку из-за этих чёртовых сплетен лез. Информация дошла до президента, но, как это ни странно, Крейн был бессилен что-либо сделать, — ответил Финник. Четвёртый какой-то сейчас уж слишком привычный: весёлый, как в телевизоре. После казни его мучителя, Каллиопы Страттон, Одэйр точно заново родился. — Слухи, слухи. Кто-нибудь чего-нибудь видел, или нет? — пробасил недовольный Чума. Он явно полагал, что мы все тут тратим время на полнейшую ерунду. И, что интересно, за этим последовал чёткий, содержательный ответ Брута: — Эти слухи циркулируют вот уже пятнадцать лет. Слишком долго, чтобы быть полностью неправдой. Но самое подозрительно я вижу в том, что за это самое время ни один человек не видел ни одного монстра своими глазами.  — Я видел. Своими глазами, четыре месяца назад. Они прямо под нами. Монстры. Все резко обернулись: голос принадлежал одному из миротворцев, которые до сих пор хранили «режим молчания», вероятно — по сговору. *** Спустя четыре минуты. Соединительный коридор один-бис, уровень минус четыре. — Да, солдат, нам сказочно повезло, теперь мы точно знаем, что всё это правда, — изрекает Блеск. Первый старается выглядеть молодцом, но когда мужчины улыбаются напоказ, и вся фальшь лезет из-за всех щелей, то быть беде. Кашмира вцепилась в плечо брата, Энобарию взял за руку Брут, Мэйсон внезапно отцепилась от Одэйра и идёт рядом с Чумой, кроме того, она резко заткнулась. Эрроу не возражает, что Одэйр обнял её за талию, хотя друзья ли они? Не думаю. Петроний следует приказу Брута не отходить от него ни на шаг, а рядом с ним, слева и справа, двое миротворцев: конвой или охрана. Впрочем, верно и то, и другое. А Китнисс? Всё очень серьёзно. Это уже напоминает мне те жуткие ночи в Туре Победителей. Мои собственные кошмары и те пугались до чёртиков, когда она вопила. Теперь-то я знаю: Катон Уильямс, собственной персоной, вот же неприкаянная душа, попал парень. Не повезло! Мне бы пожалеть Второго, вот только… Не до него мне сейчас, у меня сейчас очень серьёзные проблемы: Китнисс бьёт крупная дрожь, глаза широко распахнуты, в них застыл ужас. Не будь меня рядом, у Китнисс случилась бы настоящая истерика. Будь у меня хоть единственный шанс, малейшая лазейка, я бы рванул наверх, взял бы её на руки и рискнул. Потому что у меня самого ну очень дурное предчувствие. Вообще нереально дурное! Хеймитч говорил, что у всех Победителей резко обостряются все чувства, особенно интуиция. Даже если до Голодных Игр её не было вовсе, она появляется — мы заранее предчувствуем, когда начинает «подгорать». Вот только меня держит на месте то, что у нас над головой Смерть ото сна. А впереди — кромешный мрак. Чёрно-серый, сгущающийся мрак. И Они. Они ждут нас… Пока мы идём вниз, завязалось что-то вроде диспута. Все обсуждают рассказ миротворца Марцелла: — Я вызвался сегодня вне графика. Добровольно. Я всё решил заранее. Я его ненавижу, он меня чертовски бесит. Этот Город, понимаете? — говорит великан в белоснежной униформе, боксёр-левша, сержант Афанасий. — Ещё как понимаем! — перебивает его Кашмира. — Сержант, а сколько вы уже здесь? — спрашивает его темноволосый миротворец Юлий. Он старше меня лет на пять-шесть, я бы мог победить его один на один, у него реакция немного замедлена. В бою это имеет огромное значение. Выясняется прелюбопытнейший факт: лишь Марцелл давно служит в Капитолии — два года, сержант Афанасий приехал пять недель назад, капрала Юлия перевели из Дистрикта Четыре полмесяца назад, а вот горец по имени Тифий** прибыл в Капитолий всего два дня назад. Выходит, Капитолий и президент Сноу — именно он отдал приказ перебросить миротворцев накануне Бойни — привезли в свой дом злейших врагов — горцев Второго Дистрикта. Самые верные, самые преданные. Но нет более страшного и опасного врага, чем бывший друг: я своими глазами видел, и мои уши слышали, это правда — маска верности скрывает «Волчий Оскал». Но за что горцы так люто ненавидят Капитолий? У меня начинает «дымить печная труба». Марцелл, немногословный уроженец столицы Второго — города под названием Олдборо, только что рассказал, что на секретный пост в «лабораторию монстров» — я назову её так, он попал из-за того, что в смене не хватало семерых миротворцев. И Марцелла послали туда, даже не получив разрешения из президентского дворца. Миротворца провели пятьдесят ярдов и за семь часов он насмотрелся такого, чего даже на Арене Голодных Игр не увидишь. Генетическая лаборатория, где их разводят для экспериментов. Самое главное для всех нас: он в курсе, как работает система управления защитой и охраны. Она электрифицирована и надёжна на сто процентов. Вот только тока нет во всём Капитолии вот уже четыре часа. Капитолий обесточен, и явно тут какой-то диверсант постарался! То, что Марцелл вообще туда попал, вызвано событием годичной давности: — Во время 74-х Голодных дело было. В Третьем Капитолийском пехотном старший сержант с выслугой в семнадцать лет верной службы, из наших, Фокион, расстрелял в штабе пять капитолийцев, включая своего капитана и двух лейтенантов. Потом застрелился сам. Вот с тех пор во всём гарнизоне некомплект в караулах, комиссовали многих. По дурке***. Начальники лютовали сильно, многим медики допуск аннулировали. — Так вот оно в чём дело! — понимающе восклицает Энобария. Победители начинают спорить, перебивая друг друга, быстро выясняется, что ни о чём подобном (в смысле — о расстреле) они не слышали. Почему-то все накидываются на Одэйра, но и он ничегошеньки об этом не слыхал. И тогда все поворачиваются к Бруту с Энобарией. Эна начинает злиться: — Говорю же вам, я ничего не знала! Чего привязались? Брут безразлично восклицает: — Мне об этом не рассказывали, а я не спрашивал! — и он как-то подозрительно глядит на Эну. В глазах Второго я читаю: «Цыц. Ни одного лишнего слова. Молчи!». Второй Дистрикт скрывает некую большую и важную тайну. Впрочем, кое-что я уже понял, так сказать, пазл «частично собрался» — сегодня ночью Второй Дистрикт, самый верный и самый преданный Капитолию, начнёт «пляску смерти». Танец горца. Тот самый смертоносный стиль боя с финским ножом, которому меня учил старший брат. Вот Брут и молчит, до поры до времени. Важно, чтобы президент Сноу раньше времени ни о чём не догадался. Но я начинаю замечать, что он начал слишком быстро получать сведения обо всех нас! POV Китнисс. Я задыхаюсь. Я точно знаю, что это ловушка, но самое страшное то, что не понимаю, как можно выбраться из неё. На голову давит со страшной силой, она кружится. Я иду, спотыкаясь, и потому уцепилась за Пита. В груди больше не болит, но меня по очереди бросает то в жар, то в холод. То я начинаю гореть, то, напротив, замерзаю. А ещё очень сильная дрожь и звон в ушах, меня колотит, и вообще мне чертовски хреново. Но я твёрдо знаю, что единственный способ выжить — идти вниз, в подземелье, называемое Трансфер, по-другому уцелеть для нас нет шансов. Я не могу позволить себе сейчас сломаться. Только не сейчас! А ещё мне в голову лезут разные картины пережитого, отрывки воспоминаний. Какая-то бессмыслица, но должен же быть какой-то смысл, хотя сейчас он ускользает от меня. И я иду, вцепившись изо всех сил в Пита. — Слушай, Марцелл! Если ты давно в Городе Глупцов, может, ты слышал, с чего сержант Фокион расстрелял тех самых капитолийцев? Его что, защемил**** его капитан? Ему всего три года оставалось до пенсии! — практически шёпотом спрашивает миротворец Афанасий. — Нет, сержант. Я точно знаю, что всё из-за Голодных Игр! Офицеры ставили на Китнисс, — он понижает голос, но в этом коридоре слышен любой шорох, в итоге я подслушиваю весь их разговор, сама того не желая. — А тот горец не ставил вовсе, но он болел за нашего. — За Катона? — Да. — А ты знаешь, откуда родом был тот сержант, Фокион? — Округ Бэйрд. А правда, что клятва Траяна мертва? — Тише, рядовой, вдруг нас «пишут». Да, мать Уильямса зарезалась. Клятвы Дэлавери больше нет. Всё, разговор прекращаем. Это приказ, рядовой! И в этот самый момент мой мозг пронзает, точно острая игла, понимание — я всё осознала. Только что я получила ответ на вопрос, который сводил меня с ума. Я это знаю. *** За полгода до Третьей Квартальной Бойни. Тур Победителей. Капитолийский экспресс, дорога между Пятым и Вторым Дистриктами. Два часа ночи. POV Китнисс. У меня в голове картинки сегодняшнего и вчерашнего дней. Вчера — свист и крики из толпы в Четвёртом. Тот мальчишка, трибут, которого убил Катон, ему не было тринадцати. У него младший брат, совсем маленький, не больше четырёх. Народ тут находится на грани. Меня дважды перебили, когда я говорила. До сих пор такого не случалось, но настроение толпы на родине Финника я почувствовала кожей. Обжигает! Но девчонку убила же я, поскольку она была профи и могла раньше убить меня! Но я не чувствовала их злость на себе: там, в Четвёртом, ненавидят не меня. Сегодня в Третьем всё продолжилось: люди не могут сдерживать свою ярость. Первый раз толпа своими громкими криками едва не заглушила меня саму, люди начинают медленно сходить с ума и, когда безумие пересилит животный страх, начнётся бунт. Президент Сноу был прав: Панем — точно хрупкая чашка из фарфора, которая сейчас звенит при ударе. Поэтому я думаю, если ударить посильнее, то она треснет… Я проваливаюсь в беспокойный сон. От ужаса у меня начинают шевелиться волосы на голове. Это не мой лес. Это лес, где меня поджидают, чтобы убить. За деревьями я вижу горы с белыми шапками на вершинах, они немыслимой высоты и крутизны. Где же я? Горы Второго Дистрикта! Почему мне снится место, где я не могла быть? И тут я слышу свирепый вопль: — Попалась, Двенадцатая! Сейчас ты мне ответишь. За всё! На куски порежу! — я цепенею от ужаса и, оглядываясь по сторонам, лихорадочно соображаю, куда мне бежать. И по моим следам идёт враг — тяжелой поступью меня настигает парень из Второго, Катон. Живой, невредимый и невероятно злой. Опять он попытается меня убить. Он в прекрасной форме, но и я отлично питаюсь и два раза в неделю в любую погоду охочусь. Но мою попытку залезть на дерево Второй пресекает: он быстро учится на своих ошибках, мне приходится ломить вглубь чужого леса. «Плохая идея! Этот кабан загоняет меня», — думаю я в отчаянии про себя. По правде сказать, я не его самого боюсь, а его меча, которым Катон ранил Пита. Второй сам хвастался мне в этом, и ещё он всё время обещает достать меня им. Вот уже давно, несколько месяцев! Если я ещё не сбилась, сегодня наша тринадцатая схватка. Мне дико, невероятно, сказочно везёт — за всё это время я удачно увёртываюсь от меча Катона. Он и сам подозревает, что Некто оберегает, помогает мне. А ещё отчаяние стимулирует меня, я сильно боюсь, что он доберётся до меня! Бежим. Жарко. Пот с меня так и стекает. Второй обнажён по пояс, туловище защищает титановая кольчуга, подарок спонсоров: у Дистрикта Два самые богатые и щедрые спонсоры, я слышала одно имя. Хаммерсли. Кольчугу не пробивают простые стрелы. Впрочем, я подстрелила его трижды, в прошлые разы. Но сейчас у меня и лука нет. А всё потому, что это бронированное чудовище не может отстать от меня! Хочет, но не может. Почему это так, я не знаю. Но из-за Второго я сплю два часа в сутки и потом хожу весь день с жуткой, раскалывающейся от боли головой. Просто больше двух часов погони Катона я не выдерживаю, а этот гад поджидает меня почти всякий раз, как только мои веки смыкаются. Второй надеется, что я сойду с ума, и вот тогда он, как сам с ненавистью говорит, примется за меня «по-взрослому» и, в конце концов, добьётся главного — моей смерти. Катон почему-то думает, что каким-то образом это ему поможет. Потому что гоняться за мной и, получив от меня стрелу в грудь, бок, или прямиком в глаз, умирать каждый раз, корчась от нестерпимой боли, Второму чертовски надоело, но в том-то и заключается его проблема — он уже мёртв, а дважды умереть Катон не может! Но я-то живая, я могу умереть! И если так и дальше пойдёт, как ни крути — быть тебе мертвее мёртвой, Китнисс! А вообще Катон — идиот, сдвинутый на своей избранности и невыполненной, заваленной, якобы по моей вине, миссии. Просто шизик. Но чего-чего, а стратегию Второй выбрал правильную: от бессонницы и слабости у меня неминуемо поедет крыша, и вот тогда этот шизанутый профи порежет меня на куски своим страшным магическим мечом. Во сне. И тогда все, капец, сердце не выдержит. Я — слабая, и я знаю это. Короче, попала я в тот ещё капкан: Голодные Игры не отпускают меня… Кабан по имени Катон постепенно меня нагоняет, я чувствую, как бешено колотится сердце в моей груди. «Соберись. Давай, не сдавайся!» — внушаю я себе, но силы мои стремительно уменьшаются. К тому же, мы начали с моим мучителем бежать в гору, и мне это даёт немного форы — похоже, Катон не приучен в горах бегать, к этому его не готовили. Ясно — он городской. Но и мне не легче. Я подбегаю к какому-то ручью, с разбегу пытаюсь перескочить на другой берег. Прыжок, и я, не долетев пару футов, соскальзываю в стремительный ледяной поток. Голова обо что-то ударяется. Тонуть не тону, но я теперь беззащитна, барахтаюсь в горном ручье. — Я иду к тебе, Китнисс! — громко восклицает Второй, плюхаясь в воду. Именно то, что он назвал меня по имени, заставляет моё сердце замереть в груди, и из последних сил я делаю отчаянную попытку выскочить на берег. Наверное, ослепляющий страх и отчаяние помогли мне. Я почти вылезла, но именно в тот момент, когда я почти спаслась, я ощущаю, как нечто раскалённое прикоснулось к моей правой ноге. Больно, о, как же мне больно! У меня самой глохнут уши от собственного истошного крика. Я как в тумане, но всё же замечаю, что вокруг меня происходит нечто совершенно невероятное: меня хватает за руку и со страшной силой выдёргивает из воды и из захвата Второго Некто. Я замечаю, помимо невероятной силы, что он (скорее всего, это парень) одет в какой-то тёмный плащ, а лицо скрыто капюшоном. Выдернув меня на спасительный берег, Некто, орудуя какой-то штуковиной, деревянной, но с железным концом, наносит несколько сокрушительных ударов по Катону. Кажется, он раскроил ему череп и переломал пару костей: хотя я ору сейчас от боли, но слышу, как ломаются с хрустом кости Второго. Звук омерзительнейший. Затем я остаюсь одна: Катон остаётся в воде — он не убил Второго потому, что живая здесь только я. Или нет? Но нападать с переломанными руками и позвоночником он не сможет. Мой спаситель уходит, так и не сказав ни единого слова! А я?! Я начинаю орать от нечеловеческой боли так сильно, что просыпаюсь. И на мои истошные вопли прибегает Пит. Он пытается успокоить меня, у него вначале не получается — я вся дрожу, тогда он ложится рядом и обнимает меня. Я плачу. Успокоиться мне удастся не скоро. Лишь спустя некоторое время я осознаю: как только я пересекла границу родного Дистрикта Катона, он ранил меня. Хотя никакой раны на моей ноге нет, я ощущаю сейчас слабеющую, но по-прежнему очень сильную обжигающую боль. Только что моего тела коснулся Зигрюндель, и это очень плохая новость для меня. Мне необходимо теперь узнать, как можно защититься. Потому что это непростой предмет из стали или железа, я уже в курсе, что это магический меч, и что если я ничего не стану предпринимать, если не узнаю секрет Зигрюнделя, я умру. А ещё Первый сказал, что мне необходим сам Зигрюндель, но мне нужно не захватить его во сне, а в реальности стать Хозяйкой Зигрюнделя. Иначе — смерть. *** Зигрюндель сейчас в Капитолии, он где-то недалеко от меня. Но завладеть им я не могу. Нельзя, ведь я — Сойка-Пересмешница, и все взоры устремлены на меня. А ещё потому, что от жуткой дрожи у меня в моей бедной голове перепутались все мысли. Но одна прямо прожигает мой мозг — «Они ждут нас, они не прочь отведать моей плоти, но со мной Пит и Мой Верный лук! Страх убивает. Ты должна стать бесстрашной, Китнисс, слишком многое зависит от тебя». Поэтому — Рано. Но я вернусь, потому что жизнь Пита и моя собственная зависят от того, сумею ли я в течении ближайших четырёх месяцев, до Ночи Двух Лун, завладеть Зигрюнделем! *** Тренировочный Центр Капитолия. Технический этаж минус пять. Соединительный коридор номер двадцать три. POV Пита. — Господа, а вам не кажется, что мы идём толпой? Беспечность — великий грех для профессионального бойца. Голос Брута звенит металлом в тишине коридора, и мы застываем. Второй превращает толпу в боевой отряд. Чёткий и спокойным голосом Саммерс раздаёт инструкции: — Мистер Стайнер, вы возглавите авангард. Сержант! — он обращается к Афанасию, — вы поступаете в распоряжение мистера Стайнера, — и огромный миротворец беспрекословно подчиняется и идёт вперёд. — Я возглавлю центральную группу. Капрал и вы, рядовой, останьтесь со мной. Чума, и вы тоже. Мистер Одэйр, вам поручается руководство замыкающей группой. Китнисс, Пит! Вы пойдёте в центре. Эна! Мисс Стайнер! Вы охраняете. Мисс Флинн! Будете рядом со мной. Миссис Торн и вы, мистер Эйнстин, идите рядом с Китнисс и Питом. Мисс Мэйсон, предвижу ваш вопрос. Идите к мистеру Одэйру. Тифий, вы в арьергарде. Вопросы есть? Нет?! Ну и отлично.