Стив широко и ярко улыбается, перекидывает руку через шею Баки, притягивает к себе. Баки смеется — громко и заливисто, только что бы Стив не почувствовал его дрожь, дрожь от близости с ним.
Баки никогда не говорил, что они просто друзья, да и Стив тоже. Они больше чем друзья. Всегда было так. Они — родственные души, близкие и неделимые, слитые в один камень, ограненный, отшлифованный.
Они живут вместе в частном доме почти на окраине города и просто наслаждаются спокойствием. Иногда к ним заглядывают друзья: Наташа — рыжеволосая бестия — коллега Барнса (он, кстати, работает в банке), их подруга детства Шэрон и её сестра Пегги, с которой они недавно познакомились, коллеги Стива — Клинтон и Энтони, работающие в прокуратуре. Каждое второе воскресенье они все собираются на барбекю или просто вечернюю посиделку у Стива и Баки. В такие дни атмосфера поглощает их с головой — и они с радостью ей отдаются. Все они.
Роджерс и Барнс даже не помнят, когда познакомились: кажется, они были вместе с рождения, или даже раньше. Бывает ведь так, когда люди находят своих. Когда маленький карапуз Джеймс тогда, почти двадцать пять лет назад, тогда еще еле держась на ногах, подошел к всегда сидящему одному малышу. Тот поднял на него кристальные голубые глаза, натыкаясь на по-детски прямой, пронзающий взгляд, подвинулся в сторону, уступая место.
Школьные годы, не очень приятные для Стива, они тоже хорошо помнят. Они и тогда всегда были вместе. Стив рос хилым и болезненным. Тощий мальчишка с растрепанными светлыми волосами и большими голубыми глазами — идеальная мишень, по мнению его одноклассников. Но это мнение со временем отбил у них Джеймс, вместе с несколькими зубами. Хотя, не сказать, что сам выбирался цел и невредим. А порой Стив хватал его за рукав и утаскивал прочь от толпы негодяев, в которой они бы просто получили кучу синяков и всего прочего не очень приятного.
Университеты, которые, к счастью, находились недалеко друг от друга. Да, они поступили в разные, но это была лишь мелочь. Стив тогда, на удивление всех знакомых и незнакомых, резко вытянулся и даже догнал Джеймса. А после, тот потащил Стива по спортзалам, на утренние пробежки, которые сам так любил.
А сейчас… они переехали в центр, живут в одном доме. У каждого своя работа, которой оба довольны, друзья и товарищи. Они оба бы сказали, что это все, о чем они оба всегда мечтали.
Но сейчас, для Баки все изменилось со времени переезда. Эти «изменения» не пришли, как снег на голову. С каждым днем он чувствовал что-то другое, что-то непривычное. Что-то, от чего каждый раз отдергивал себя и мотал головой, пытаясь изгнать мысли из головы.
Еще одна приятная воскресная посиделка на заднем дворе — пока еще погода позволяет. Все, правда, сидят укутавшись в куртки и шарфы. Ну кроме Тони — у того, наверное, какой-то атомный реактор в груди и вечное пламя, что он всегда энергичен и ему никогда не холодно. Правда, завтра Пеппер будет ворчать на него, что слег с простудой.
Наташа мало чем от Тони отличается. Хотя сейчас она тепло одета, но прыгает и скачет вокруг всех, никак не уймется. Шэрон и Клинт как всегда обсуждают новинки в мире кино. И как всегда, очень эмоционально и громогласно. Пегги увлеклась рисунками Стива и, наверное, расхвалила его, раз он сейчас сидит краснощекий.
Баки оглядывает всех вокруг, пытаясь не зацикливать взгляд на Стиве и Пегги. Но, черт возьми, у него не получается. Он пронзает Пегги недовольным взглядом, бурча про себя, что та слишком близко сидит к Стиву. К его Стиву. Черт, опять он так говорит. Джеймс мотает головой, пытаясь заткнуть внутренний голос, и, для лучшего эффекта, присоединяется к разговору Клинта и Шэрон.
Уже почти полночь, когда все собираются по домам. Бартон уходит первым, мямля что-то про важное дело, хотя, кому он тут это говорит — все прекрасно знают соню Клинта. Наташа вызывается его подвезти, а вместе с ней уезжает и Шэрон. Пегги возится на кухне с посудой.
А Тони, кажется, никуда не спешит.
— Стив, смотри. Разве, разве, — говорит он будто пьяным голосом, — разве я чем-то плох?
Стив лишь смеется и продолжает убирать со стола посуду.
— Не, ну… Эх, женщины, не понять их, — вздыхает он.
Баки мог поспорить, что в этом бреде Старка снова «виновата» Пеппер. Он, вроде, уже дважды делал ей предложение, а та все никак не согласится. Наверное, Тони попробовал третий раз. Наверное, Пеппер ему снова отказала.
— Ничего сложного нет в женщинах, — говорит Пегги мягким голосом, — Вы просто не хотите понять.
— Хочу! — резко выдает Тони, с чего Пегги и он сам смеются.
Режущих звук телефона разносится по двору. Тони лениво тянется к карману, достает мобильник и прикладывает к уху на пару секунд, после чего выдает «скоро буду, милая».
— Ну что ж, пора мне, — говорит он, хватая свою куртку.
— Так вот что, — смеется Стив, — Надо бы достать номер Пеппер.
Распрощавшись с Тони, Стив отправляется на кухню, откуда еще доносится звук воды.
— Пегги, — окликает Стив девушку, — Ну же, хватит! Мне уже неудобно!
— Да ладно, Стив, мне не сложно помочь.
— Тебя подвезти? — спрашивает Стив, подавая ей пальто.
«Могла бы с Тони уехать — им же по пути!» — вдруг возникает в голове Барнса. За эти глупые мысли ему порой хочется стукнуть себя по лбу.
— Нет, Стив, не стоит, я прогуляюсь.
— Да что ты! Уже за полночь, — не отстает Роджерс, — Я отвезу!
Стив усаживает Картер в машину, бросает Барнсу «я скоро», и уезжает.
Прекрасно, теперь он один. Баки бездумно гуляет по дому, прибираясь по ходу. О сне и речи быть не может — он не уснет, пока Роджерс не вернется домой.
Возвращается тот и правда скоро. Тихо пробирается в гостиную, оглядываясь вокруг, пока не замечает Барнса, клубком свернувшегося на кресле.
— Баки? — окликает его Роджерс.
— Стив, — уставшим голосом отвечает Барнс.
— Баки, почему ты не лег спать? — Стив мило улыбается, ведь уже знает ответ. Он бы сделал тоже самое.
Баки поднимается на ноги, откидывает одеяло с плеч и идёт в сторону спальни.
— Иду, — отвечает он и скрывается за дверью.
***
Недавно Роджерса отправили по делам в другой город. Ничего, вроде, необычного. Хотя, это бывает не часто — может, раз или два в год, — и Баки мог бы уже привыкнуть за столько лет…
Но он не смог. Он не сможет, никогда не сможет привыкнуть к тому, что Стива нет рядом. Барнс пытается чем-то себя занять, но снова и снова понимает, что все, что он делал, он делал вместе со Стивом. Вся его жизнь связана со Стивом. Весь он обмотан нитями, связывающими его со Стивом. И он не может от них избавиться… да и не хочет.
Мобильник издает писк, экран, а секунду загорается и на нем высвечивается имя Стива. Барнс хватает гаджет, глядит в него, и даже сам не сразу замечает, как широко улыбается. Стив пишет, что скоро будет дома, что жутко устал и ему всё ужасно надоело.
Через два, а может и три часа — Барнс потерял счет — в замке входной двери слышится звон ключа. Баки вскакивает на ноги и бежит по коридору, когда Стив уже вошел и опустил свой портфель на пол. Он поднимает на Барнса глаза и улыбается своей светлой и теплой улыбкой. Баки бросается к Стиву, обхватывает его за талию и сжимает в своим объятиях, прижимается к нему, как к спасительному плоту, последнему лучику.
— Бак, Баки, что случилось? — улыбается Стив, легонько обхватывая друга за плечи.
— Тебя не было так долго… — еле слышно отвечает Баки. — Я, я…
Ему так хочется сказать это, рассказать обо всем. Что он задыхается, тонет во всепоглощающей пучине без Стива. Он не хочет, не может без него. Стив нужен ему, всегда, рядом, близко.
— Меня не было всего четыре дня, — смеется Стив и хлопает друга по спине.
Баки очухивается, расслабляет руки и отходит от Стива на два шага. А Стив, все еще смеясь, разворачивается и направляется в кухню.
— Фуф, всю дорогу ничего не ел, голодный как волк! У нас есть что?
Он не заметил. Баки с облегчением выдохнул. Не заметил.
Облегчение? Барнс и сам не мог понять. То он рвется все рассказать Стиву, то боится подать хоть намёк. В нем идет почти гражданская война: он хочет все рассказать и попытаться счастье, ведь если… если Стив чувствует тоже. Но, а если нет… Баки знает, что если нет — их дружба, их отношение изменятся. Уже ничего не будет как прежде. И он страшиться этого. Страшиться, что он потеряет Стива. Роджерс, конечно, не бросит его, не отвернется, продолжит поддерживать дружбу. Но что-то уже оборвется между ними. Баки страшно. Он не хочет обрывать ни одной нити между ним и Стивом.
Сейчас, он пойдет за ним на кухню, они вместе пообедают и Стив расскажет какую-нибудь историю, произошедшую с ним в другом городе. Как бы его работа не казалась серьезной, всегда есть какие-то нелепые моменты, забавные истории. А под вечер они отправятся в гостиную смотреть фильм, захватив попкорн. Выключат свет и усядутся на диван перед телевизором. Эти «рутинные» моменты, кажется, совсем обыденные, но такие важные и долгожданные для Баки.
Почти одиннадцать ночи. Свет в доме везде выключен и исходит лишь из голубого экрана. Роджерс усаживается на диван рядом с другом. Они жуют попкорн и смотрят какой-то мистический фильм, хотя обоим смешно от глупости главных героев и банальности всего сюжета. Баки сползает со спинки дивана, укладывая голову на подушки рядом со Стивом, и тот, кажется машинально, опускает руку в волосы друга, перебирая пальцами мягкие каштановые пряди. В этом нет ничего такого, как считает Роджерс. Да и Баки тоже. Ничего, но по коже всё равно мурашки, а пальцы на ногах поджимаются, и так хочется податься под руку, под ласки, словно кот, прикрыть глаза и заурчать от удовольствия.
Стив встает с дивана, уходя на кухню, унося с собой пустую миску из-под попкорна. Джеймс запускает свои пальцы в волосы, горько усмехаясь самому себе. Совсем не то. Дело даже не в прикосновении к волосам — дело в том,
чьи это прикосновения.
***
Пегги. Черт бы её побрал, Пегги! Какого дьявола она появилась здесь? Какого дьявола Шэрон решила привести её к ним в компанию и познакомить со всеми? Пегги слишком открытая и чистая. У Пегги прекрасное чувство юмора и зашкаливающее чувство справедливости. У Пегги идеальные шелковые волосы и сногсшибательная улыбка. Пегги, мать её, идеальна! Но Барнс все равно её ненавидит. И Барнс ненавидит себя за это чувство.
«Пегги очень милая, она такая добрая, она очень дружелюбна и приветлива, она…» — она, она, она, она! Каждый раз Барнс еле сдерживает себя, что бы не убежать от разговора или вообще — заткнуть Стива, когда тот начинает говорить о Пегги. Барнс ненавидит это имя. И это правда странное чувство, но он ничего не может поделать.
«Какого черта, Стив?» — хочется заорать Барнсу, когда Роджерс стоит перед ним с виноватым видом и щенячьими глазками глядит на него. «Что значит ты, блять, забыл об этом вечере? Как так вообще?» — а Баки молчит, сжимая кулаки под столом, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Стив только что попросил перенести их с Барнсом «вечер» — один из тех, когда они сидят вдвоем, смотрят телевизор или перебирают старые вещи, пьют чай или наедаются к ночи. И не то, чтобы была какая-та очень важная причина, думает Баки, но вслух этого не говорит: видит, что для Стива это важно. У них с Пегги свидание. И Баки страшно, правда страшно. И очень даже обидно, потому что… Потому что для Стива это важно. Для Стива
она становится важнее.
Потом будут еще и еще свидания, бесконечные оправдание Стива и переносы
их вечеров. Пегги чаще появляется у них дома, и чаще — одна. Обычно она приходила только на «общий сбор» и только с Шэрон.
Баки бесит, что она так часто тут бывает. Его раздражает. что она всё тут смотрит и трогает, интересуется. Его бесит, очень сильно, что она порой внимательно смотрит на него, а иногда подсаживается и так «по-дружески» спрашивает, что случилось и не нужна ли помощь. Баки хочется накричать на неё и послать к чертям, но он никогда бы не осмелился потому что… Он не хочет обидеть, оскорбить Стива. Он не хочет видеть в его кристально-голубых глазах упрек или негодование, или злобу…
***
Зима в это году с самого начала радует всех пушистым снегом и свежим воздухом. А под Новый год особенно: все вокруг покрыто снежным покрывалом, весело переливающимся на солнце. Сотни людей проходят за день по нему, хрустя сапогами и ботинками, поскальзываясь и падая на него, а за ночь оно снова застилается «новым слоем». Днем на небе облаков мало, солнце полностью открывает свое лицо городу, но и оно будто снисходительно к снегу.
И почему-то Баки кажется, что это прекрасный момент. Момент для чего? Он сам не понимает. Зачем это делать? Баки не понимает.
Но терпеть становится невыносимо. Словно все эти годы в него вливали это чувство, и если сейчас он не отпустит себя, он задохнется, пойдёт на дно, затопит всё вокруг себя.
Стив молча рисует, сидя на полу возле камина. В комнате не горит свет — только огонь из камина. Баки крутится вокруг дивана, приседает на пару секунд, а потом снова вскакивает, отходит то к окну, то к комоду, то застывает в центре комнаты. А Стив, кажется, совсем этого не замечает. Или просто молчит. Ну и хорошо, думает Баки, не собьюсь с мысли.
Сердце колотится в груди, вот-вот выпрыгнет. Вены пульсируют с такой силой, что Баки чувствуют их в ладонях, на запястьях. Но сейчас, он переступает эту черту. И назад дороги уже нет.
— Стив, — зовет Баки.
— Да? — Стив поднимает на него глаза и, заметив в них серьезность, откладывает альбом и карандаш в сторону и смотрит на друга.
Баки бегает глазами по полу, ковру, огню, полыхающему в камине, нервно теребит руки. Он не поднимает глаз на Стива. Почему-то нет. Стив не может понять.
— Баки? — окликает Стив его, — Что случилось?
Баки глубоко и рвано вздыхает и наконец поднимает глаза и смотрит прямо на Стива. Сейчас, один шаг, один малюсенький шаг вперед и у него все получится. Всегда так бывает. Стоит лишь сделать шажок, а потом тебя понесет течение. Баки вскакивает на ноги, разворачивается, отходит к окну. И на маленький шаг нужны силы, нужна смелость. Шторы разведены в стороны, и Баки прислоняется лбом к запотевшему стеклу. Оно оказывается более холодным, чем Баки ожидал, и он отходит, но все еще стоит спиной к Стиву. Он глубоко вздыхает несколько раз, будто собираясь внутри по кусочкам, собираясь к крепкий стержень.
— Баки! Эй, не пугай меня! Что происходит, почему… — Стиву не дают договорить.
— Я люблю тебя, — выпаливает Баки, резко разворачиваясь к Стивену. Тишина, которая повисла между ними буквально пару секунд, казалось такой давящей, душащей и режущей. Казалось пропастью, в которую Баки только что сам шагнул.
Но Стив лишь улыбается.
— Баки! Ну ты даешь! Напугал меня! И что за волна романтики тебя накрыла, а? — Стив смеется и подходит ближе к Баки, опускает ладонь на его плечо. — Это новогодняя атмосфера так на тебя влияет?
Баки улыбается ему. Господи, он сам не может поверить, что может натянуть улыбку на лице. Стив, Стив! Нет, все не так! Он все не так понял… Стив продолжает что-то говорить, но Баки не слышит его — голос в голове заглушает окружающие звуки. И этот голос твердит ему тоже: «сделай это, скажи». Баки смотрит на Стива — в его ярко-голубые глаза, мягкую улыбку — и знает, точно знает и ясно видит, какой будет его реакция. Он заглатывает в легкие побольше воздуха и буквально на автомате выдает ему:
— Черт, Стив, нет. Я… Прости, может быть, может быть зря, но я не могу, прости. Это не правильно. Я обманываю и себя, и тебя, и это тяжело.
— Баки, я ничего не понимаю, — Стив улыбается и мотает головой. — Успокойся пожалуйста!
— Стив… Я правда люблю тебя. Я люблю тебя как друга, ты… точно, ты мой лучший друг. Но сейчас я не об этом, — Джеймс поднимает на Стива дрожащий взгляд. — И… да, именно так, люблю.
Теперь, Баки думает, что те пару секунд и правда были секундами. Сейчас же между ними… ничего. Сердце колотится в груди, вот-вот выпрыгнет. Вены пульсируют с такой силой, что Баки чувствуют их в ладонях, на запястьях, у шеи. Но это единственное, что он слышит. Он все смотрит на Стива опустившего глаза и ресницами бросившего тень на скулы. Его губы несколько раз дергаются, но он сжимает их, заставляю застыть.
— Стив, — еле слышно произносит Баки, потому что знает, что голос его подведет. Даже сейчас он хриплый и это, наверное, выглядит жалко.
Стив поднимает на него глаза. Этого достаточно. Пара секунд глаза в глаза — и теперь взгляд отводит Баки, прочитавший во взгляде Стива так четко и ясно все, что было нужно. Точнее, все, к чему это привело и чего он так боялся. Тоненький стержень, который Баки старательно лепил перед эти разговором, в момент раскрошился еще на более мелкие кусочками.
Стив разворачивается, хватает с пола альбом и удаляется, так и не произнеся ни слова. Оставляя Баки одного справляться со сбивающими его с ног чувствами. Буквально. Баки до боли сжимает челюсть, чувствуя тяжесть в ногах, опускается на колени, опираясь ладонями о пол.
«Прекрасно, ты сделал это, Барнс»
Отчаяние бьет по спине жестким кнутом, обвивается вокруг шеи тонкой, режущей леской, сдавливая горло. Баки пытается вдохнуть, но легкие будто сжались и отказываются работать.
— Счастливого Нового года, придурок, — говорит он сам себе вслух, зажимая глаза, пытаясь сдержать рвущийся из горла крик.
***
Солнечное январское утро кажется Джеймсу тусклым и холодным, а улыбающееся сквозь редкие облака солнце — обжигающим и неприветливым. Кажется, он уснул прямо тут, на полу, перед окном. Сон принес некое облегчение, но, всего лишь на время сна. Баки провалился в темноту и был очень рад, что не видел снов сегодня.
Стук в дверь прерывает поток мыслей, и Джеймс, услыхав звуки воды из ванной, заставляет себя подняться с пола. Он мельком осматривает себя в зеркале коридора. «Да уж, жалкое зрелище» — думает он.
— Хей-хей! Доброго утра, Баки! — Шэрон врывается в дом с шумом. С пальто девушки на пол сыпется снег.
— Джеймс! — входит за ней Пегги, — Доброго утра! Прости, мы, видимо, разбудили вас.
Пегги как всегда вежлива и спокойна, в отличии от своей сестры.
— Ох, ничего, — улыбается Баки
За девушками идут Тони и Клинт, поднимая шум в доме. Стив выходит буквально через две минуты, приглашая всех за стол позавтракать вместе, хоть на часах уже одиннадцать часов.
— Собственно, чего мы так рано, — говорит Клинт, — Через полтора часа фестиваль на площади, там будет интересно!
Баки улыбается, хлопая его по плечу, а ребята рассаживаются за стол и приступают к завтраку.
И Баки с ужасом понимает, что Стив ведёт себя так, будто ничего не было, будто Баки не распахнул своё сердце перед ним, будто Стив не отвернулся и не ушел. Но Стив не смотрит на него. Он улыбается, шутит, подает тосты с вареньем и не смотрит на Баки. Он коротко целует Пегги в губы и не смотрит на Баки.
Никто не замечает никаких изменений. Их просто нет.
***
Баки не понимает, почему они февральским днем собрались все вместе в ресторане. Он не против, конечно, нет. И кажется, никто из присутствующих не понимает. Кроме Стива, который всех и собрал. Наташа щурится, смотрит с подозрением на Роджерса, а потом переводит вопросительный взгляд на Баки. Тот пожимает плечами. Наташа в лице совсем не меняется, и Баки кажется, что ничего она у него не спрашивала — как всегда выясняет всё сама.
А потом, когда они пообедали и перед ними уже раскладывают десерт, Наташа, что сидит рядом с Баки, вдруг хватает его за кисть и шепчет на ухо:
— Баки, пожалуйста, — говорит она, и тон её совсем не сходится с выражением лица.
Баки непонимающе —
наигранно непонимающе — смотрит на неё, но ничего не отвечает.
А потом он смотрит на Стива, на его напряженную челюсть, на пальцы, что отстукивают ритм по блюдцу с пирожным. Ему хочется наконец спросить, что тут происходит, но он молчит и отводит взгляд.
Пегги и Стив переглядываются и улыбаются друг другу, бросая взгляды на сидящих напротив и никак не могут начать. Баки сидит уткнувшись в свою тарелку. Он старается, правда старается контролировать себя в таких ситуациях, когда Стив — совсем рядом, вот он, на расстоянии протянутой руки, но все же не с ним.
— Стив сделал мне предложение! — наконец выпалила Пегги.
— И мы скоро женимся, — добавил Стив, широко улыбнувшись, как и Пегги, и наблюдая за реакцией друзей.
Те не могут слова сказать. Они молчат пару секунд, а потом все оборачиваются к Барнсу, услышав звон падающего столового прибора на тарелку, а потом скатившегося на пол.
— Простите, — тихо сказал он и полез под стол за вилкой. Он старался не поднимать глаз, но все равно заметил резкий, режущий взгляд Стива.
В этот миг все подскакивают со своих мест и начинают поздравлять Пегги и Стива: Наташа крепко обнимает Роджерса за шею и целует Пегги в щеку, оставляя на щеке еле заметный след от яркой помады. Сэм по-дружески протягивает руку Стиву, а когда тот принимает её, притягивает того к себе и крепко обнимает. Тони, насмотревшийся каких-то супергеройских фильмов, кидает шутку вроде «а читаури пригласишь на празднование?». Клинт более сдержано поздравляет их и добавляет лишь «ну вы даете! Стив, прощайся с беззаботной жизнью холостяка!»
Баки поднимается со стула и обходит стол, подходя ближе к Стиву. Крепко, до скрежете стиснув зубы, заставив себя натянуть дурацкую улыбку и прищурив немного глаза, что бы не выдать себя. Что бы никто не увидел, как вдребезги разбилось у него внутри то, от чего хотелось избавится, но все же так бережно хранилось. Баки подходит к Стиву и разводит руки для объятий. Лишь на мгновение в глазах Стива вспыхивает что-то, что Баки уловил, но так и не может понять, что это. Хотя, он знает. Он знает, что сейчас бы Стив ему сказал. Да, вот так Баки, так правильно. Так и никак иначе. Стив подается вперед, обнимая Баки, упираясь подбородком ему в плечо, а Баки утыкается губами о Стива и прикрывает глаза. Сейчас, пару секунд, прошу, думает он. Лишь пара секунд. И они были. Баки делает глубокий вдох, когда чувствует, что Стив ослабил объятия. Он отходит от него на шаг, улыбается ему и бросает тихое «Поздравляю, дружище». Тихое, так, что даже Стив еле это услышал. На большее Баки не способен. Голос пропал, в горле застыл ком и будто чьи-то невидимые руки сжимают его. Стив улыбается в ответ шире и ярче и принимает бокал шампанского от Тони. Баки обходит его и, подойдя к Пегги, приобнимает её за плечи. Его охватывают странные и противоречивые чувства, от которых ему стало жутко стыдно. Пегги прекрасная девушка и они со Стивом восхитительная пара, но сейчас, как бы Баки с этим не боролся, он ненавидел её.
— Баки, думаю Стив будет очень рад, если ты согласишься стать шафером, — растянув свою очаровательную улыбку, говорит Пегги.
Баки не может ничего ответить. Присутствовать на свадьбе любимого в качестве гостя, и тем хуже — шафера. Он бы не смог, не выдержал. Он не выдерживает. Баки ничего не отвечает Пегги, повторяет все то же «поздравляю», разворачивается и направляется к выходу из ресторана.
И когда морозный воздух пронзает кожу сквозь ткань пальто, внутри неожиданно тепло. Баки глупо улыбается от неожиданно нахлынувших воспоминаний — теплых и приятных воспоминаний. Их со Стивом воспоминаний. Он не сказал ему спасибо. Простое спасибо за все те годы, что они были вместе, за все то, что они пережили. За их нерушимую дружбу, за преданность. Спасибо за то, что он просто был у него. Кажется, сейчас Баки понимает, что это появилось совсем не тогда, когда они переехали сюда. Кажется, это было давно. Тогда, еще в младенчестве, когда его заинтересовал мальчишка, одиноко сидящий в углу и что-то царапающий карандашами в альбоме. Джеймс смеется своим мыслям. Он даже не помнит себя в то время, но — удивительно — помнит Стива. И тогда, когда они вместе шли в школу. Когда Джеймс отбивал Стива у назойливых одноклассников-хулиганов, а потом они бежали от них по переулкам. Все время.
Это было всегда.
Баки проходит к стоянке и подходит к одному из свободных такси. Без лишних слов он садится в машину, потирает замерзшие руки.
— Куда? — спрашивает таксист, заводя мотор.
— Подальше.
Они выезжают на трассу, вливаясь в бесконечный поток машин. Баки не знает, куда он направится и что будет дальше. Всё его будущее, вся его жизнь была связана со Стивом. А теперь, он знает лишь одно: он до бесконечности любит Стива и хочет, что бы он был счастлив. Без груза вины перед Баки. И потому, Баки отпускает его, развязывает узелки сцепляющих их нитей, чтобы освободить от них Стива, чтобы исчезнуть из жизни Стива. Навсегда.
