Халет Таргелионская. Небольшое Средиземское хулиганство

После смерти лорда Морифинвэ прошло семь лет. Бледно-розовая заря едва забрезжила над Таргелионом. В большом, недавно отстроенном доме предводителя людей было ещё темно, точно в старой пустой бочке. И в этой первозданной темноте, спустя пару минут шороха, малоприемлемых в народе ругательств, сопения и грохота неведомых вещей, внезапно рухнувших с полки, ярко блеснул желтой искоркой свет — зажглась тонкая осиновая лучина в маленьких мозолистых руках, и в то же мгновение низковатый, чуть простуженный голос затянул старую песню, которую пели в Таргелионе многие девицы, давненько переступившие светлую и беззаботную пору двадцатилетнего возраста: Над холмами ночь темна, — Только звёзды и луна. Над рекою, над рекою, Над рекою плеск весла. За рекою крик осла. Песню прервал смачный хруст недозрелого яблока. Вспыхнула от лучинки пара свечей, и вот уже стало хорошо заметно недовольное с недосыпа веснушчатое лицо девушки, облачённой в длинную мужскую рубаху и потёртые штаны. С тяжким вздохом подхватила она с полу в сенях мешок. Скрипнула дверь. Ступив на покрытую росой траву, девица вздрогнула, дёрнула плечом и ещё более грустным проникновенным голосом, шлёпая босыми ногами по направлению к стойлу, продолжила: У пастушки пастух, У Пеструшки петух У козлицы козёл, У ослицы осёл. Только я, только я Одинокая… "Тьфу, барлог дери это утро. Да и песенку тоже. Вот же привязалась, мочи нет!" Всхрапнула радостно небольшая серая лошадёнка. Сбросив мешок на пол, девица обняла ее за морду, поглаживая уши. — Отрада ты моя здесь единственная! Тоже тоскуешь, да? Обеим нам и поехать из этих краёв некуда… Хоть тебе спою. На заре петух поёт, На заре пастух встаёт. За околицей, за околицей, За околицей села Раздаётся крик — Осла. * * * Тем временем вяло светало и над опушкой густого елового леса, где, свернувшись в форме неведомой буквы квенийского алфавита и положив голову на жёсткий корень, спал удивительно жалкой наружности нолдо. Местами алые обрывки чего-то грязного на его плечах язык уже не поворачивался назвать плащом, золотое шитьё на рукавах рубахи истёрлось и обтрепалось, в спутанных кудрявых волосах застряли хвоинки, репей и даже парочка мелких шишек. Ещё более жалким (хоть это и не так просто вообразить) можно было назвать лишь уныло опустившего морду в ожидании пробуждения хозяина коня. Родилось бедное животное явно ещё в начале эпохи от не вполне удачного союза гордого валинорского скакуна с деревенской тягловой кобылкой. Молочно-белую шерсть и благородный взгляд глубоких печальных искристых глаз из-под густой шелковистой чёлки ничуть не портили отвисший живот, впалые бока и раздутые суставы на несуразно длинных ногах . Казалось, в тягость ему приходилось даже каждое движение куцего хвоста, которым конь честно пытался отмахиваться от злобных лесных комаров, роем жужжавших вокруг долгожданной закуски. На такого скакуна хорошему наезднику не то что сесть, подуть лишний раз было бы страшно. Мало ли от чего у сего в высшей степени примечательного животного в его весьма почтенные конские годы мог бы сделаться удар? Эльф неохотно потянулся, переворачиваясь на спину. В тот час в лесу некому было заметить небольшую пряжку в виде восьмиконечной звезды у него на поясе. Конь радостно заржал, обнажая кривые жёлтые зубы, что немедленно вызвало на губах хозяина широкую умилённую улыбку. — Келдуин, мой родной! Конь запрядал ушами. — Да, занесло нас в глушь несусветную. Согласен. Эльф широко зевнул, сел, осоловело огляделся по сторонам и принялся отряхиваться, попутно тщательно ощупывая дырявые карманы. — Нет. И здесь нет… Выходит, мы с тобой вчера последние крошки съели? Эх, знал бы ты, что мне снилось… Келдуин ткнулся носом в его плечо и требовательно зафырчал. — Нечего мне тебе дать. Прости. Совсем нечего. А снилась мне всякая чушь, но главное, — эльф многозначительно поднял палец, — ветчина! Как бывало на столе у нашего лорда… Сжалься Намо Мандос над его грешной душой! — нолдо утёр тыльной стороной ладони маленькую скупую слезинку. Келдуин понуро опустил морду ещё ниже и, казалось, даже вздохнул. То ли, как и эльф, скучал по покойному лорду, то ли больше соскучился по вчерашнему последнему лембасу. Вскоре нолдо поднялся с холодной земли и, явно игнорируя все конские проблемы, взгромоздился на Келдуина, успокаивая несчастного поглаживанием по свалявшейся гриве. Передние ноги коня дрогнули и опасно подогнулись, однако Келдуин устоял и вскоре честно затрусил по узкой тропинке туда, где за деревьями открывался обширный пожухший луг. Солнце поднималось всё выше, возвышенная грусть понемногу сползала с лица эльфа. Он даже начал насвистывать мотивчик какой-то незатейливой песенки. И вот, миновав очередную лощину, нолдо с необычным своим конём оказались перед весьма внушительным высоченным частоколом из толстых бревен, ограждавшим большое человеческое поселение. — Смотрите-ка, Воронаро едет! — приветливо окликнули его со стены. — Добр час нашей встречи! Я это, — расплылся в благостной улыбке эльф. — Смотри-ка, Келдуин, и здесь нас знают. — Воронаро едет! — Воронаро едет! Весть мгновенно умчалась с лёгким ветерком разноситься по всему посёлку. Заскрипели тяжёлые ворота. Конь нервно переступил с ноги на ногу, вновь пошатнулся и вновь устоял. — Ты у меня умница, Келдуин! — с нескрываемой гордостью оповестил усталое животное помятый в странствиях нолдо. * * * У пастушки пастух, У Пеструшки петух У козлицы козёл… Шлёпавшая обратно девица умолкла на полуслове. Из дома отчётливо слышались голоса и стук новеньких пивных кружек. И это ещё нет полудня! Она решительно двинулась к коловшей дрова недалеко от двери дородной служанке. — Это что за шум, а драки нет? — У господина нашего, братца твоего, гость важный! А ещё и сам Воронаро пожаловал! — восторженно оповестила женщина, отирая блестящие капли пота с широкого лба. — Эт какой такой Воронаро? — нахмурилась девица, силясь припомнить, кому из соседних народов могло бы принадлежать диковинное имя. — Самый что ни на есть простой! Такой, о коем менестрели сейчас на каждом углу бают да песни поют! Слуга, значится, самого лорда Морифинвэ. О как! Эх ты, госпожа Халет, дочка господская, а дурь непросвещённая… Ай! — служанка решительно отмахнулась, прилаживая полено поудобнее. — Экие ты слова-то нынче знаешь! — фыркнула Халет с лёгкой обидой, покручивая в пальцах кончик русой косы. — Непросвещённая… — А то! А вот откуда ж это ты, госпожа, такая чумазая? Стыд да срам! Скоро двадцать седьмая осень девке… — Молчала б, старая! — беззлобно огрызнулась Халет. — Старая-то я старая, зато не дева давно, — нагло подбоченясь, заулыбалась служанка. — Ой и нашла, чем гордиться! Лысой пьянью своей поканавной, — девица боком проскользнула в сени. "Пойти, что ли, глянуть на этаких высоких гостей? А у меня стрелы недоделаны!" Халет ухмыльнулась, встав на цыпочки, стащила с верхней полки над дверью большую корзину, в которой лежали отдельно друг от друга древки и новые наконечники к ним, накинула на голову неяркий платок и решительно направилась в дом. В самой большой комнате, служившей чем-то наподобие обеденной залы, расселись за столом трое мужчин: раскрасневшийся от пива с вином братец Халдар в праздничной, расшитой красной нитью рубахе, плюгавенький сутулый мужичонка с бородавкой на носу и залысинами на седых висках — предводитель лучшего отряда здешних охотников собственной персоной, имя которого как-то само собой запамятовалось, никак не желая возвращаться Халет на ум, и совершенно незнакомый, удивительно оборванный, словно последний бродяга, высокий эльф с длинными ушами, которому его совершенно непригодный для визитов в богатые дома внешний вид ничуть не мешал широко улыбаться и без умолку болтать. Не желая привлекать лишнего внимания охотника, да и незнакомца тоже, Халет окинула присутствующих цепким взглядом и проворно, по-мышиному шмыгнула в дальний тёмный угол близ тихо потрескивавшего догоравшего очага, где и умостилась со своей нехитрой работой на низком, грубо сколоченном табурете, спиной к гостям. — Эк ты нынче похудел-то, осунулся, — неторопливо подкручивая ус, заметил предводитель людей, не сводивший испытующего взгляда с эльфа. — А в легендах сказывают, статный да ладный воин был Воронаро, косая сажень в плечах. А сейчас, не в обиду тебе будет сказано, кожа на костях так и просвечивает, рубаха болтается, что на старом пугале. Эльф проникновенно вздохнул. — Горе у меня было, добрый Халдар. — Горе? — заинтересованно подался вперёд человек. — А вот у нас сказывают, вы — народ дивный, болезней не знаете, никаких горестей не ведаете. Песни слагаете да на звёзды любуетесь ночами. — Хотел бы я, чтобы правдой чистой это было. Да только ведь мечи порой похуже ваших людских болезней смерть несут. Вот и господин мой, сжалься Намо Мандос над его грешной душой, того… помер. А куда ныне верному воину без господина? — Сочувствуем, — веско обронил Халдар. — Говорят, великий был правитель, только вспыльчив уж больно. — Вспыльчив, — охотно кивнул Воронаро. — Да ещё как! Так то ж супротив врагов, тварей всяческих тёмных. Благородным был его гнев, и скорой — месть. Наш народ он до последней капли крови своей готов был защищать! И всё, что ему было дорого, тоже. А как он любил! О… Эльф плеснул на дно своей кружки ещё вина, промокнул глаза рукавом, и в воздухе повисла долгая напряжённая пауза. Халдар душевно хлопнул гостя по плечу. — Ну, за твоего господина, пускай покоится он с миром! Еще пару минут пили молча, как подобало в такой ситуации. — Эх, какое же хорошее у вас вино, — изрёк Воронаро. — А то, из лесной малины. Только наш народ такое делать умеет. — ухмыльнулся в усы предводитель людей. — Секретный, можно сказать, рецепт. — Благодарю вас за стол и кров, — поспешил склонить голову эльф. — Пустое! Неужто для самого оруженосца легендарного лорда Морифинвэ я не найду лишнего куска? — А ты лучше нам вот что скажи, менестрели у нас по всем трактирам бают, что твой господин влюблён был. И сам ты обмолвился. Было дело? — плюгавый охотник, недоверчиво сощурившись, подался вперёд, прерывая поток взаимных вежливостей хозяина и чудного гостя. — Разумеется, было! — с готовностью отозвался Воронаро. — И в кого же? — счёл нужным поддержать тему Халдар. — Ни в кого, — загадочно улыбнулся Воронаро. — То есть… как? — Проще простого. Он был влюблён ни в кого! — торжественно провозгласил эльф таким тоном, будто объяснял что-то совершенно обычное и простое несмышлёному ребёнку. — Эм, то есть ты хочешь сказать, не любил никого по жизни твой этот… лорд, как бишь его? — с подозрительным интересом снова вклинился в разговор плюгавый. — Любил, конечно же! — с почти оскорблённым видом вскинулся эльф. — Ведь я говорю вам, он был влюблён! — И в кого же? — Ни в кого! — Так он был влюблён или не был влюблён? — усталым голосом решил внести хоть какую-то ясность предводитель людей. — Да был же, был! — всплеснул руками эльф. — И как это, позвольте, понимать — влюблён ни в кого? — противно ухмыльнулся охотник, обнажая кривые жёлтые через один зубы. — Вот менестрели бают, была у него, значится, нехорошая, опасная, я бы сказал, связь! С какой-то принцессой. Из рода людей, между прочим. И даже жила она где-то… у нас. В этих самых краях. Вот это вам как нравится, а? Хозяин дома озадаченно нахмурился. — Правду бают? — Да что ж вы усмотрели нехорошего в таком чистом, искреннем, возвышенном чувстве?! — эльф едва не поперхнулся от возмущения. — А звали её Торонвэн Таргелионская… И была она самой прекрасной из человеческих дев, рождённых в Арде. — Ох, повезло ж кому-то! — послышался протяжный скрип петель, и в дверях возникла, сварливо уперев руки в бока, хозяйская жена, облачённая в длинную мятую юбку макового цвета и чёрную шаль поверх серой душегрейки. — Сами высокородные ельфийские лорды на какую-то дочку человеческую смотрели! А наша? Золовка моя — беда в доме, добрый господин эльф! Никак замуж не выдать! Даже и с приданым, а никому не нужна! Двадцать седьмой год пошёл, аж перед соседями неприлично! Женихов всех распугивает, руки на них, бедолажных, распускает, трезвая, а ругательства похлеще нашего непросыхающего сапожника заворачивает! — поспешно затараторила женщина, загибая пухлые пальцы в попытке сосчитать все сомнительные золовкины «достоинства». — Плоская, как доска, кость широка, что у нашей старой коровы, коса — тощая да облезлая, что крысиный хвост! Руки грязные, шрамов не счесть, одета, прости боги, как парень, неизвестно сколько лет назад последний раз до платья-то касалась! Ай! Да что я вам тут говорю? Халет из своего укромного уголка ответила невестке лишь коротким неприязненным взглядом. "Пф, слетела клуша с шестка! Ещё речи с ней тут разводить, брата перед гостями позорить!" — Вот именно! — сурово хлопнул ладонью по колену Халдар. — Тьфу! Дурой родилась, дурой окочурится! Не при женихе ж так сестрицу мою славить! При слове "жених" плюгавый гость гордо приосанился, а Халет вздрогнула. Стрела со стуком вывалилась из её рук и покатилась куда-то в непроглядную даже днём темень за очагом. — Торонвэн, стал быть? — сдвинул густые брови хозяин. — Никогда о такой в наших краях не слыхивал. — Воот! — снова с ехидной усмешкой влез плюгавый, наставительно подняв палец. — А ежели она знатная принцесса, то где ж у нас в Таргелионе, в таком случае, её замок? Смахнув со лба надоедливую прядку, Халет потянулась к очередной стреле. "Как бабы, право слово! Обсуждают всякие бредни и радуются, когда дел в посёлке невпроворот!" — Но у неё никогда и не было замка… — растерянно развёл руками Воронаро. — Вот! — победно сверкая глазами, вскочил охотник. — Ну что я вам говорил? А всё почему? Потому что, как пел мой знакомый менестрель, эта самая Торонвэн была вовсе не настоящая принцесса, а всего лишь дочка предводителя небольшого человеческого народа, и на самом деле звали её вовсе не Торонвэн, а Халет! Что-то непроизвольно ёкнуло в груди девицы, она громко досадливо фыркнула, и новая стрела покатилась за очаг. Супруга Халдара громко прыснула в кулак. — Да тьфу тебе на лысину за такие речи! Ежели и польстился какой высокоблагородный лорд на Халет, так уж явно не на нашу. Нет, ну вы на неё только взгляните! И, не успела Халет и подумать вскочить, чтобы ускользнуть от дурацкого спора, который начал ей порядком надоедать, невестка проворно подлетела к ней и резко за плечи развернула девицу к присутствующим, открывая на всеобщее обозрение её вспыхнувшее от гнева лицо. Воронаро вскочил так стремительно, что его табурет с грохотом повалился на пол, да так и замер в благоговейном восхищении, протянув к Халет руки, словно видел перед собой не простую человеческую девицу в съехавшем на плечи платке, а великое мраморное творение самой Нэрданели Мудрой. — Она… — только и смог едва слышно выдохнуть эльф. — Да что значит "она"?! — уже всерьёз разозлилась Халет, попутно скидывая с себя невесткину руку. — Ты, ты — та самая Торонвэн, любовь всей жизни моего несчастного лорда Морифинвэ! Дама его сердца. Разве можно не узнать эти глаза, в которых искрятся звёзды Варды, эту кожу, белую, как снега Таникветили, эти золотые отблески волос, точно впитавших в себя свет Лаурэлин, который ты никогда не видела! — Ох… Боги милостивые! — хозяйка дома демонстративно схватилась обеими руками за сердце. — Я — Халет, дочь Халдада и сестра Халдара! — пробурчала девица. — Да, разумеется, ты — прекрасная Халет. Просто для моего лорда ты всегда была настоящей принцессой. И он очень хотел звать тебя так возвышенно и гордо, как подобает зваться принцессам нашего народа. И избрал это прозвание за твой острый взор, за твой свободолюбивый нрав, за твой гнев, который разит, как гром среди ясного неба!.. Щёки девицы невольно зарумянились. Халет деловито похлопала себя по карманам. — Эх, знала бы я этого лорда Морифинвэ… — мечтательно протянула она, смачно откусывая большой кусок от второго за это сумасшедшее утро недозрелого яблока, извлечённого из-за пазухи, и удобнее пристраиваясь на табуретке. Эльф воодушевлённо подскочил к ней. — Да знаешь ты его, знаешь! Ведь это он на нашем языке носил гордое имя Морифинвэ. А здесь, в Средиземье, на исковерканном наречии синдар его почти все так и звали — Карантир! — Карантир?! — не веря своим ушам, воскликнула Халет. — Ну да, Карантир. В гневе лицо его пылало, полностью оправдывая принадлежность к Дому Пламени, конечно… И замок его стоял за лесом, вон в той стороне. Лицо девицы озарила вдруг широкая грустная улыбка. — Подумать только! Карантир… Краснорожий Карантир из-за леса… — она произносила это нараспев, чуть склонив голову на бок и возведя очи к грязному закопчённому потолку, точно читала строки изысканной баллады. — Краснорожий Карантир… ха! Что же он сам не подошёл ко мне ещё тогда? Эльф почтительно склонил голову. — Не в обиду тебе будет сказано, госпожа, но ты-то из смертного народа. Не положено лордам… Ну и сама ты, должно быть, понимаешь. — Нда. Куда уж как лучше понимаю! — Зато он написал тебе письмо. — Правда?! Целое письмо мне? — мгновенно оживилась Халет. — Да, только… Я его тебе не принёс, — развёл руками Воронаро. — А зачем тогда про письмо болтаешь? — она обиженно наморщила маленький вздёрнутый нос. — Я очень, очень виноват перед тобой! — эльф сокрушённо опустил голову. — Я ведь соврал лорду, что ты прочитала его послание и вытолкала меня за порог, а ещё сказала, что видеть его не желаешь. И сделал я это из собственных низких корыстных устремлений, между прочим. Я даже хотел признаться, спустя пару дней, но очень, очень боялся нового меча, который наш лорд себе сковал. Сам сковал. Вот так всё и было. — Так! Все слышали?! Они ещё и переписывались! Переписывались! — брызгая слюной, вскочил раскрасневшийся охотник. — Да нашёл в чём девку обвинять, ну. Она ж у нас ни читать, ни писать не умеет! — не без гордости заступилась за золовку уже успевшая немного перевести дух супруга Халдара. — А что я соседям скажу? Они у неё придут спрашивать, умеет ли? Э нет! Ежели менестрели по всей округе бают, что была у них с этим ельфийским принцем любовная связь да записочки, то я-то кто тут тогда? Старый дурак? Рогатый козёл? Да тут вообще выясняется, что они были давно знакомы и встречались! — Ну какая, какая разница, что там придумал один ненормальный менестрель и подхватил второй? — с широкой натянутой улыбкой обратился к гостю предводитель людей. — И говорит же она тебе сама, он к ней даже и не подошёл! — А я тебе говорила, говорила, что этот зануда может и поторговаться! — громко зашептала жена в ухо Халдару. Однако слух у жениха давно не первой свежести, как назло, оказался весьма и весьма чутким. — Кто зануда?! Я зануда? — взревел он, брызгая слюной и срывая с плаща пряжку. — Ну вы только подумайте, а! Меня, между прочим, вполне можно и понять! Нам эти штучки-дрючки с любовями, о которых будут петь, ни к чему! Мы, слава богам, держимся за землю. И лес окрестный — наше всё. Должен я знать, кого беру в дом? Ну разумеется, должен! А то могу и не взять! Вот что нужно нормальному человеку от жены в наше время? Чтоб знала своё место, чтобы себя блюла! — он строго погрозил уже вовсю беззастенчиво смеющейся Халет пальцем. — Чтобы без меня за двери — ни ногою. Чтоб хорошо помнила, чей в доме хлеб и дичь. Чтоб ноги мыла и воду пила! — Ах, воду? — Халет отбросила назад распушившуюся косу. В её серо-зелёных глазах отчётливо читался вызов. — Да, именно воду! — А если вот так? — грациозно поднявшись, она в три шага преодолела расстояние, отделявшее её от стола, схватила с краю бутыль с мутновато-белым самогоном, зубами вытянула пробку и, глазом не моргнув, сделала несколько больших глотков, занюхав самогонную мощь рукавом. Охотник со стоном умирающего схватился за седую голову. — Эй, Воронаро, поди-ка сюда, — быстро сориентировался в ситуации Халдар. — Чего изволишь? — Как я понимаю, ты после смерти своего многоуважаемого господина богат не очень-то? — Очень небогат, — эльф тяжело вздохнул. — А что, если я дал бы тебе мешок пшеницы, а? Досок для чулана или кувшин нашего самого лучшего вина? — Только рад буду, — с улыбкой склонил голову польщённый Воронаро. — Могу и полотна отмерить. Да даже и плащ дать новый. А то в чём это ты таком ходишь? — он брезгливо поддел лохмотья на плече гостя кончиками пальцев. — Но будет у меня к тебе одна просьба. Возьми и скажи всем, что наша Халет — это вовсе не та Халет, а совсем другая! Что не она эта дама сердца, как ты выражаешься, твоего лорда. — Вот тебе и на! — поражённо вытаращился эльф на человека. — А кто же? — Моя жена, так стало быть — моя! — возмущённо вывернулся из-под руки Воронаро охотник. — И я не намерен делиться ни с кем. Я хочу быть уверенным, что до меня она была девицей. Я первый, и последний тоже я! Вот так вот! А то распустит слюни вся округа, и слухи будут ходить. Ведь люди — это же люди! От них же никакого спасу потом не найти! — Это моя сестрица, а вовсе никакая не Торонвэн, друг мой! — Халдар, как истинный дипломат, ободряюще приобнял за плечи обоих гостей. — То есть как это не Торонвэн? — вздрогнул эльф. — Я не знаю как! — ласково шепнул ему на ухо предводитель людей. — Только не Торонвэн. Иначе — никакого вина я тебе не обещал. — Вот, значит, какая цена ныне людским обещаниям! — брезгливо отмахнулся Воронаро. — Ну ладно. Утверждаю, что Торонвэн — не она. Разве только чуть… — Никакого чуть! — поспешно оборвал его Халдар на полуслове. — Не она… — совсем потерянно вздохнул Воронаро. — Хотя похожа. — Моя, так стало быть моя жена. Моя, и точка! — взревел плюгавый охотник. — И будет твоей, я тебе ни в коем случае не откажу, мой добрый сосед! — Халдар с явным облегчением отёр пот со лба. Плюгавый же просто просиял от такого щедрого заявления. Халет понуро взгромоздилась обратно на табуретку, скрестив на груди руки. "Эк ещё улыбается-то! Тоже мне, муженёк! Сплю и вижу его. В могильном кургане и белом саване! Да чтоб у него последние зубы во рту повываливались! Как бы его половчее отвадить?" Почти умоляющий взгляд девицы встретился с унылым взглядом эльфа. Ей даже стало его жалко. И как не жалеть? Эти низкие приземлённые люди кого угодно замучают своими мелочными разборками! А этот Воронаро, кажется, и так жизнью обиженный. Мысль, простая, как и все самые мудрые мысли на свете, посетила её голову совершенно внезапно. — Эй, женишок! — Халет развязно подмигнула охотнику. — А ну садись и держись за табуретку крепче. Сейчас я тебе всё расскажу! — Что это ты расскажешь? — обернулась невестка. — А вот всё и расскажу. Как было! — с нажимом на последнем слове объявила Халет. — Так-так-так-так? — насупился, приподняв бровь жених. — В общем, было у нас с лордом Карантиром дело… Всё было! — широким всеобъемлющим жестом Халет обвела комнату. — Было! И скрывать тут нечего! Охотник беспомощно втянул в себя воздух, да так и остался стоять с раскрытым ртом, на манер выброшенной на берег рыбы. — Да ты кого слушаешь? Она с детства приврать горазда! — отмахнулась платком невестка. — Было! Было! И нечего вам перед ним меня оправдывать! — Когда? — требовательно поинтересовался Халдар. — Весной! — как ни в чем не бывало отмахнулась Халет. Жених издал какой-то невнятный, но очень жалобный звук. — Да что за вздор? Весной она орков в болоте выслеживала! — не осталась в долгу невестка. — А я ночью свернула в лес, ближе к замку, чтобы хоть до рассвета побыть рядом с любимым. Там он меня и ждал! И какое вам дело до этого? Может было, может нет. Может, в ту ночь вообще и снег шёл посреди лета? А если честно, было! — Ну скажи же ей хоть ты, Воронаро! — раздражённо взмолилась супруга предводителя людей. — Где вы встречались с ним? — сверкая бешеными глазами, снова вылез вперёд жених. — Хочешь знать, где? — ещё больше развеселилась Халет. — В лесу, в саду, под стеной замка его, на сеновале. Да мало ли мест? И вообще, какое вам дело? — В каком году? — насупился Халдар. — А весною дожди шли, и всё сено на сеновале залило! — фыркнула супруга его. — Лучше бы знать и в каком часу всё это непотребство происходило! — мстительно уточнил охотник. — А мы часов не наблюдали и летопись не вели! — с самым невинным видом, на который была способна, чуть склонив голову набок, отозвалась Халет. — Кончай играть на нервах! — вспылил брат. — Вот именно, кончай! — вторила ему жена. — Кто-нибудь в конце концов скажет мне точно, первый я или не первый?! Я хочу это знать! — плюгавый жених так стукнул кулаком по столу, что подпрыгнули кружки. — Хватит меня пытать вопросами! Это наше дело, и о нём я вам больше ничего не скажу. Осенью, весной, днём ли, ночью. А я одна знаю, что было, а чего нет. Но всё самое главное было! Было! Было! Медленно бледнея, охотник осел на табуретку, ошалело глядя в одну неведомую точку прямо перед собой. Хозяйка дома тут же принялась махать над ним платочком из сострадания. Халет, не скрываясь, ухмылялась, болтая ногой. Она могла бы поклясться, что Воронаро успел многозначительно подмигнуть ей. — Эх, какая гордость пропадает, какая стать! — негромко произнёс он тоном вдохновлённого поэта. — Угу, тоже мне, стать! Понапридумала! Довела хорошего человека, — вскинулась невестка. По левую руку от охотника возник Халдар, молча протягивая ему рюмку с самогоном. Плюгавый осушил её одним глотком. — Ладно, повелитель, — махнул он устало рукой. — Будет свадьба. — Конечно, будет! — довольно хлопнула в ладоши супруга Халдара. — Всё будет, что пожелаешь. — А я тебе, прекрасная Халет, вот что скажу — самое лучшее, что есть в жизни — это свобода, — философски заметил Воронаро. — Неволя — величайшее из несчастий, которые могут случиться с человеком или с эльфом. Хозяйка дома погрозила ему кулаком. — Какая ж это неволя — выйти замуж? Да пусть скажет спасибо, что вообще нашла человека, который согласен её кормить! — А на это я вам скажу, счастлив тот, кому сама Судьба посылает кусок хлеба, за который он не обязан благодарить никого! — воскликнул Воронаро и гордо приосанился. — Ах ты винный бурдюк! — взревел охотник, хватаясь за первую попавшуюся пустую бутылку. — Не слишком ли много ты думаешь о славе своего народа? Придётся нам выбить из тебя эту дурь! — А ну не тронь его! — Халет изо всех сил пихнула жениха локтем под рёбра. — Да чтоб тебе блохи глаза выели, и тролли тебя зажарили на ужин, как барана. Несчастный согнулся пополам, ловя воздух ртом. — Ах, снова ты руки распускаешь! Морготово отродье! Балрог в юбке! — невестка изо всех сил залепила Халет звонкую пощёчину, за что уже на неё немедленно обрушилась тяжёлая ладонь Халдара. — Кто позволял тебе трогать мою сестру?! Дура! — Кто позволял?! — взвизгнула его супруга. — Пусть убирается из этого дома! На все четыре стороны! — И уберусь! — внезапно окрылённая яростью и чувством справедливости, воскликнула Халет, подхватила с пола плащ и маленький кинжал, который тут же решительно сунула в сапог. — Уберусь подальше от этого сумасшествия! — Халет! — испуганно попытался воззвать к девице неудавшийся жених. — Воронаро, пошли отсюда! Надоели вы все мне до ангбандских мук! Хоть волком вой от скуки. Лучше навеки остаться старой девой или вдовой сразу же. При слове "вдовой" жених позеленел и принялся как-то суеверно плеваться через плечо. — Мало в детстве тебя лупили! — летел ей вслед зычный невесткин вопль. — С жиру бесится девка, не иначе, — обречённо вздохнул Халдар, понимая, что никакие дипломатические навыки уже не в силах усмирить враждующие стороны в этом доме. — Пожалеешь, себя погубишь! — охотник с удивительной для его возраста прытью вылетел вслед за невестой и эльфом во двор. Халет обернулась, одарив его презрительной усмешкой. — Не с тобой же тут куковать! — Лучше заживо сгинуть в могильном кургане, чем якшаться с таким вот дубьём, — невозмутимо ответствовал ему Воронаро. — Карантиру твоему, кажись, вастаки во время посольства печёнку отбили. Так говорят. Вот и мы тебе тут сейчас отобьём чего-нибудь важное! — вскинулся охотник. — Эх, конечно, всякое наши края видали, но такого скандала отродясь не было! — расхохоталась наблюдавшая всю эту картину служанка. — Год будет, что вспомнить! Ну что ж ты такое творишь-то, госпожа? — Халет! Халет, вернись, я всё тебе прощаю. Даже несмотря на твой возраст! — охотник безуспешно пытался ухватить её за рукав. — Что-что? — опасно сощурилась она. — Нет, ты только посмотри! Мой возраст! Кто б ещё мне годами тыкал! Не старуха, и слава богам. Да и в нашем мире лучше поздно, чем никогда. Вдвоём с Воронаро они выбежали за плетень. — Познакомься, Торонвэн, это Келдуин, — эльф ласково провёл ладонью по конскому боку. — Долгие годы мой хозяин ездил на нём. Теперь он твой. Конь принялся с интересом обнюхивать волосы Халет. "Ой, какая кляча! Но кляча милая." Девица расплылась в счастливой улыбке и протянула к морде коня руку. Давным-давно не чувствовала она себя такой вольной, предоставленной самой себе. — А ты ему понравилась, — заметил Воронаро. — А я сама лошадей люблю. — А вот это — хорошее дело! Халет отвязала для эльфа молоденького осла от соседней изгороди, а сама легко вскарабкалась на Келдуина. Вдалеке слышались крики и возмущённые вопли женишка. — Поехали от них скорее! Воронаро согласно кивнул, давая ослу крепкого шлепка… Лишь только перебравшись через пару холмов, двое странных путников смогли вздохнуть с облегчением. — Воронаро, а куда мы едем теперь? — весело уточнила Халет, приноравливаясь понемногу к скачке без узды и седла. Благо Келдуин всё равно еле переставлял ноги. Эльф задумчиво почесал в затылке. — А и сам не знаю, госпожа. Едем куда глаза глядят, а куда они нас заведут, это пусть Вайрэ сама решает.