***
— Ничего, ведь я не Кира! — обрывок мысли заключенного прогремел через колонки. Измученный, надломившийся голос бьет подобно розгам. Он уверен, что именно Ягами является преступником, но ему невыносимо больно видеть его… таким. Куда делся тот гордый и неприступный Лайт, который никогда бы не позволил довести себя до такого состояния? Лайт, силу воли которого, кажется, можно потрогать руками. Он на 95% процентов уверен, что это часть его плана. И это унизительное положение тоже… Уверен… Эл пытается себя убедить, что он уверен. Он не хочет продолжать свое существование с мыслью, что он разбил Ягами вдребезги. Что это по его вине он похож на живого мертвеца. «Ты все тот же Лайт! Кира! Я не сломал тебя… Нет! Нет.» Мысль о том, что никто и никогда больше не увидит прежнего Лайта, неприятно защекотала горло. Он не хочет видеть сломанную куклу, которая в бреду что-то шепчет себе. Не хочет видеть неживой взгляд глаз, которые вроде совсем недавно доверительно смотрели на него. Недавно… Кажется, прошла целая вечность. Словно кто-то прочертил четкую черту между «до» и «сейчас». Черту, за которой остался и тот Лайт, каким Эл хочет его видеть. Холодный, умный и невероятно загадочный Лайт. Тот, с кем он испытывал неподдельный интерес. Тот, которого хотелось понять. Тот, кто заставил его полюбить… Рюдзаки снова поднимает глаза на экран и чувствует, как холод пробегает по спине. Внутри него идет борьба. Две стороны него. Эл, принципиальный и безжалостный детектив против Рюдзаки, совсем еще молодого мужчины, все существо которого тянется защищать это хрупкое создание. Только вот от кого? От самого себя. От тирана, который прикрывается избитой фразой «Цель оправдывает средства» И это травит его сильнее любого яда. Он слышит, как дверь в камеру открывается, и на пороге появляется он. Тот, кто медленно убивает Ягами. Совсем за короткий срок Эл его возненавидел сильнее, чем ненавидит сам себя. Человек, нанятый «выбивать» из Лайта правду в буквальном смысле этого слова. Эл выключает звук и отворачивается от мониторов, не в силах смотреть на это. Скоро, совсем скоро, Ягами снова останется в помещении один, так и не проронив ни слова. Стоит просто переждать. Из снова раскрывшихся ран будет течь кровь. «Это ты виноват!» — кричит Рюдзаки внутри него. «У меня нет выхода» — жестко произносит Эл в ответ своему незримому визави. Детектив хмурится, опустив взгляд на серый пол. Чувства мешают работе. Внутри него все вздрагивает, когда он слышит крик Лайта даже сквозь стены. Мне больно вместе с тобой, Ягами. Признайся, пожалуйста. Молю, признайся, и все закончится! Прошу…***
Лайт не замечает, когда неизвестный громила покидает место его заключения. Просто он вдруг замечает, что остался в привычной тишине, уже давно не давящей на него. Снова скрип двери. «Опять?.. Уже? Он потерял сознание и окончательно сбился со счета времени? Ягами поднимает глаза и видит Эл. Кажется, он взволнован. Под глазами залегли более глубокие тени, а сам он мнется на пороге, нервно переступая с ноги на ногу. — Лайт… — Эл смотрит на него взглядом, в котором смешался целый ураган чувств. Боль, вина, невысказанная вслух мольба. Он ждет, искренне надеется, что Лайт начнет кричать о том, как сильно он его ненавидит, но вместо этого смотрит на измученную тень некогда лучшего студента Японии. Какая ирония, не так ли? Парень, который благодаря своему уму заслуживал целый мир, выбрал дорогу медленного избавления от него. — Что? Пришел сказать мне, что я просто должен признаться во всем? Что же, можешь проваливать, потому что я не Кира! — намек на злобу мелькает в его голосе. Вместо ответа Рюдзаки преодолевает разделяющее их расстояние, впервые в памяти Лайта, садясь как обычный человек. «Когда я сижу нормально, моя способность мыслить сокращается на сорок процентов» Некоторое время они сидят в абсолютном безмолвии. — Если ты так уверен в моей вине, просто убей меня, — едва слышно шепчет Ягами, рвано выдыхая. — Просто убей! — Нет, Лайт, — негромко произносит Эл. — Почему?! — Ягами хватает детектива за ворот безразмерной кофты, и что есть силы встряхивает. «Потому что Рюдзаки не хочет тебя терять» — тихо шепчет Лоулайт у него в голове. — Зачем ты меня тут держишь?! Для чего?! — продолжает кричать юноша, смотря в лицо Рюдзаки, на которое упали волосы, не давая разглядеть блестящие от накатывающихся слез глаза. «Потому что Эл хочет наказать Киру». Мысли вихрем носятся у него в голове, но он лишь говорит: — Против тебя нет доказательств. — Вот как, — Лайт отстраняется от детектива. Цель доказать, что он не Кира, чтобы его освободили, теряется где-то в глубинах помутненного рассудка. Он на грани истерики кричит: — Тогда я Кира! Понял?! Я — Кира! Ну же, казните меня! Чего вы ждете? Не этого ли вы все хотели?! Он ждет, действительно мечтает, что сейчас сюда ворвутся работники полиции с заветной фразой «Завтра Вас казнят». — Замолчи, — Рюдзаки хватает Лайта за плечи, внезапно прижимая парня к себе, заставив того удивленно замереть. — Не говори этого, прошу, — судорожно шепчет Эл, сильно сжимая волосы на затылке Ягами. — Рюдзаки… Я не понимаю, — руки Лайта неуверенно обвивают талию детектива. Происходящее кажется невозможным, на грани реальности, обыкновенным театром абсурда. Эл. Детектив, уверенный в том, что он Кира, сейчас кажется таким далеким. Ягами не видит его. Он видит Рюдзаки. Растрепанного, домашнего, любящего сладкое и головоломки. Не может этот нежный шепот принадлежать Эл. Это не его рука обнимает его как хрупкую фарфоровую куклу, в страхе уронить и разбить. Рюдзаки чувствует теплое сбившееся дыхание у себя на ключице, куда так трогательно уткнулся юноша и понимает, что попал в беспросветный плен, имя которому — Лайт. «Ты проиграл, Эл. Проиграл самому себе». Рюдзаки совсем немного отодвигается от дрожащего Ягами, давая возможность поднять на него взгляд. Лайт заметно напрягается, когда видит детектива на таком смущающем расстоянии. — Зачем?.. — Ягами чуть не всхлипывает. — Ты такой умный и такой глупый одновременно, — хрипло произносит Эл, убирая со лба юноши прилипшие пряди. «Чувства не мешают работе. Работа мешает чувствам». Рюдзаки немного подается вперед. Мягкое соприкосновение губ означает окончательную капитуляцию Эл. Детектив сдается, но не чувствует сожаления. Ягами вздрагивает всем телом, когда Рюдзаки отстраняется от него, наблюдая за реакцией парня. Его глаза широко распахиваются, выражая недоумение вперемешку с болью. — Ты идиот, — неверяще уставившись на детектива, тихо говорит Ягами. — Вот же сукин сын, — вопреки своим словам, он переворачивается и верхом садится на его колени. — Зачем ты это сделал?! — во все горло кричит Лайт, до боли вцепившись в худые плечи Рюдзаки, который, кажется, ошеломлен поведением заключенного. Он замолкает, пальцы медленно разжимаются, аккуратно поглаживая места, где наверняка останутся синяки от его хватки. — Поясни, — голос Эл тих и спокоен, как и всегда. Руки плавно скользят с плеч на шею, бережно обнимая. Он притягивает детектива к себе, шепча ему в губы: — Ты знаешь, я уже давно сбился со счета, я не знаю, сколько времени я тут провел. Поначалу я верил, что ты поймешь, что Кирой являюсь не я, и ты меня попросту выпустишь отсюда. Но со временем я понял, что ты являешься просто бессердечным ублюдком, и не выпустишь меня отсюда даже при полном отсутствии доказательств моей вины. Каждый раз, когда я слышал скрип двери и шаги того, кто будет выпытывать из меня неизвестную мне правду, я надеялся, что это последний, и я просто сдохну здесь, потому что во мне не осталось сил сопротивляться. Но единственное, что держало меня здесь, был твой чертов образ, который преследовал меня всякий раз, когда я был готов закрыть глаза навсегда. Это было единственное, что я хотел. Но ты не давал мне умереть. И я ненавижу тебя за это. Я ненавижу за то, как сильно я тебя люблю, — он впивается в Рюдзаки совершенно отчаянным поцелуем. Эл ощущает влажные от слез щеки Ягами и не может определиться, что ему чувствовать. Радость, горечь, вину или все вместе? Все смешалось воедино, сковывая горло железными цепями. Они душат его, заставляют глубже вдыхать кончающийся кислород, и он уже не знает, от чего — то ли от абсолютного счастья, то ли от желания провалится после всего совершенного. Ладони Рюдзаки движутся вверх по бокам Лайта, проходят по выпирающим ребрам, застывают на спине. Он резко разворачивается и опрокидывает его на кушетку и опускается рядом, опираясь головой на согнутую руку. Он разглядывает Лайта, жадно запоминая каждую черту, каждый изгиб и деталь его лица. Так, словно видит его в последний раз. — Мы уедем отсюда, Лайт, — произносит Эл, свободной рукой зарываясь в карамельные волосы парня. Они оба знали, что их впереди ждут разногласия и недопонимания. Они знали, что будут вновь и вновь причинять друг другу боль, иногда раня до глубины сердца. Они готовы к детским ссорам и обидам. Это вечная борьба, которая никогда не закончится. И будет то, что они никогда друг другу не простят. То, что свело их вместе. — Засыпай, Кира…