Кaleidoscope

Пропущенный автобус стоил Нику получасового простоя. Тяжело вздохнув и устало ссутулившись, он умостился на лавочке. Где-то там наверху, в небесной канцелярии у барышни, отвечающей за слив воды, испортилось настроение. И она в сердцах рванула рычаг – хлестало как из порванной трубы. Сплошным потоком. Никакой зонтик не помогал. Только скафандр. Или машина. Николас снова вздохнул. Он все еще не мог позволить себе что-то приличное, а смысла в какой-нибудь тарантайке просто не видел. Чинить замучаешься. Даже если ты гениальный автомеханик. Промокшие по самое не хочу джинсы липли к ногам, ветровка пока держалась. Мимо, взявшись за руки, пробежали парень и девушка, вымокшие до нитки, но счастливые и хихикающие. Кавалер тащил в руке распухший пакет с едой, а его дама – большую охапку цветов. Подкативший автобус расплескал лужи, слепо елозя по лобовому стеклу дворниками, неохотно раззявил дверцы. Ник уселся на заднее сиденье, в надежде подремать. Уже закрывающиеся глаза выхватили три парочки, рассредоточенные по салону. Те же шальные улыбки, цветы, шоколад. Николас задумчиво стащил бейсболку, убрал челку и потер пирсинг. Начался брачный период? У всех сразу? С трудом выудив из внутреннего кармана телефон, Ник уставился на дату. Труп. Он точно труп. Четырнадцатое февраля. Время почти одиннадцать ночи. Он забыл про эту дурацкую романтику. Напрочь. Даже не позвонил сегодня ни разу. Трусливый порыв не приходить вообще, Ник сразу отмел. Глупости. Хотя истерика, скорее всего, гарантирована. Сон сняло сразу, в голове развернулась карта круглосуточных магазинов вокруг дома. Цветов уже купить не успеет, хоть что-нибудь вкусное. Выскочив на остановку пораньше, Ник помчался в супермаркет. В кондитерском отделе девушка-консультант уставилась на мокрого всклокоченного припозднившегося клиента в священном ужасе, но потом заулыбалась, уложила что-то аппетитное и с клубникой в пластиковый контейнер, завернула на манер подарка и даже бантик прилепила сверху. Подмигнула подведенным глазом и с легкой грустью смотрела вслед. Кассир с материнской нежностью ждала, пока Николас отсчитывал купюры, ласково пожелала хорошего вечера. Перед смертью надышаться… Погода тоже сжалилась над парнем, дождь стал заметно реже, зато поднялся ветер. Добравшись до подъезда, Ник мельком отметил дремлющий у бордюра черный «лексус» Ома. На краю сознания возник и пропал вопрос, насколько эта пара романтики. Может быть, когда-нибудь он спросит. Если не забудет. Ник ввалился в лифт и уткнулся лбом в чистую, празднично-кофейную обшивку внутри, пока кабинка плавно и нежно несла его на шестой этаж. В двери никаких записок, замок закрыт на три оборота. В прихожей и комнатах темно. - Мика? – позвал Ник, дергаясь, что если некоторые рыжие и кудрявые обиделись всерьез, то могли и из дома уйти куда-нибудь на ночь глядя. Хотя бы к соседям. В лучшем случае. Ответом тишина. Парень стянул хлюпающие кеды, заодно и носки, чтобы не шлепать, как заправская лягушка, бросил на вешалку куртку и сунулся в спальню. Никого. Кровать смята, одеяло напоминало выдавленный тюбик пасты или ужа с заворотом кишок. На подушке валялись плюшевые шорты, рядом на ковре домашние носки, без которых у Мики всегда мерзли ноги. Ник заскрипел зубами. Ну так и есть. В гостиной что-то зашуршало. Ник метнулся из спальни, едва не уронив коробку, которую рыцарским щитом прижимал к груди. Мика сидел на диване, обложившись подушками, как принцесса на горошине перинами. Свежевымытые волосы от света экрана ноутбука казались черными с алыми прядками, свободно вились непокорными змейками по плечам, свисали с подушки. На голове наушники, в одной руке мышь, в сверкающих серо-прозрачных глазах азарт. Пальцы свободной руки быстро-быстро мельтешили над клавиатурой. - Вот так то! – назидательно прошипел Мика, удовлетворенно замер и поднял голову. – Ой! Ник! Ты уже пришел? Который час? Чего так рано? - К двенадцати, - Ник мельком глянул на часы. – Так что я как обычно. - Что?! – Мика переспросил, вскидывая брови, потом хихикнул и стащил наушники. – Я не слышал. - Говорю, уже почти полночь. Я как обычно, - Ник с удивлением понял, что Мика совсем не злится, да и походу увлекся до такой степени, что на часы даже не смотрел и не ждал. Опять, наверное, сидел на каком-нибудь тематическом сайте под дурацким никнеймом и раздавал умные советы, срезая оппонентов едкими, ядовитыми комментариями. Ник один раз зацепил краем глаза эти словесные баталии, долго не мог понять, что в них находит Мика. Но тому, видимо, не хватало просто общения, поэтому он так компенсировался. А когда Николас узрел аватарку… с приличного размера двести-на двести картинки на Ника взирал гордо стоящий, увенчанный стальными шариками пирсинга его собственный член, упирающийся в сочные вишневые губы. Тоже весьма однозначно знакомые. На вопрос «какого х*я?!» Мика закатился так звонко и заливисто, что свалился с дивана прямо в подставленные руки. Смеялся до слез. Цепляясь за шею любовника, перебирая и дергая волосы на затылке и ерзая по нему до тех пор, пока «предмет спора» не перехватил управление над возмущающимся разумом. А после бурного секса говорить не хотелось. Вопрос сам собой увял, Ник еще ворчал, но постепенно успокоился. - Есть хочу, - Мика выбрался со своего лежбища, потянулся – футболка задралась, открыв белоснежные плавки. – А это что? Ник в легком оцепенении механически протянул коробку. Обертка вместе с бантиком мигом полетела на пол. - Пирожные? На ночь? Мне? – Мика удивленно изогнул темно-медную бровь, захлопал ресницами. – А в честь чего? У нас намечается секс марафон до утра, ты завтра выходной? Ник потряс головой, светлая челка традиционно зацепилась за пирсинг в брови, вернув легкой болью на землю. - Четырнадцатое февраля. - И чего? – теперь Мика нахмурился, потом округлил глаза и хлопнул себя по лбу. – Ой! Этот как его день святого… который всем велел, да? - Ты не отмечаешь? – Ник все пытался вспомнить, как было в прошлом году, но в этот день они были в шоке, в пути и стрессе, все сразу и умножено на страх потери и скорость событий, поэтому не до романтики было точно. Но чтобы Мика, с его-то натурой, вообще не помнил?! Молочно-белое плечико в растянутом вырезе футболки небрежно дернулось. - Не-а. С кем мне романтикой-то делиться? А подарки я люблю круглый год, и дарили их тоже круглый год. Мика виновато углядел, как у Ника окаменело лицо и заходили желваки. Посмотрел на клубнику, шустро и громким противным треском вскрыл контейнер, выудил одну ягоду, откусил и сунул парню в рот. - С другой стороны, - с нарочитой деловитостью пачкая пальцы кремом и извлекая еще одну красную клубничку, Мика оставил коробку на столе и подошел вплотную к Нику, - в этом году есть с кем, что и где. Хочешь? Лукавые серые глаза и легкая полуулыбка. Капля ягодного сока, застывшая на нижней губе, и дразнящий кончик языка. В здравом уме и трезвой памяти, Ник бы не отказался никогда. Впрочем, в нетрезвом уме и беспамятстве тоже. Что и взялся демонстрировать, не сходя с места.