Neverland

У рослого мужчины в капитанской фуражке, стоящего у иллюминатора, в волосах уже больше седины, чем черноты. Непрерывный рокот главного двигателя, - звериное ворчание внутри металлической скорлупы, - сейчас звучит почти нежно, успокаивая издёрганные нервы. Корабль медленно отползает от станции гашения, которая ещё три дня назад была исправна. Сейчас механик разводит руками – он не может выжать из неё и половину нужной энергии даже при нарушающем все нормы безопасности прямом подключении. До ближайшей рабочей, - дай бог, чтобы рабочей, - станции около трёх недель пути. Теодор не хочет даже думать о том, как будет объяснять это пассажирам. Во всем виноват навигатор, посчитают они. Неопытный мальчишка, и кто доверил ему трассу? Этот «мальчишка» летает больше, чем лет вашей дочери, мадам… Те годы, те события спаяли экипаж и корабль накрепко. Планета со странной религией и принятым из-за неё смешным законом, по которому киборг и даже искин может иметь гражданство. Сумасшедшие полгода, когда они оформляли гражданство Дэну и меняли порт приписки корабля, потому что судно считается территорией своей «домашней» планеты, а действие закона заканчивается на её границах. Простой, короткий маршрут с безобидным грузом, закончившийся далеко за пределами человеческих секторов Галактики в компании небезызвестного полицейского корвета и двух канонерок ксеносов, экипажи которых могли объясняться друг с другом и с людьми только жестами. Прыжок в червоточину почти наугад, под огнём пиратского лёгкого крейсера, а потом - долгое судебное разбирательство после аварийной посадки на планету, находящуюся в карантинной зоне какой-то отсталой цивилизации. И тот правительственный заказ, выполняя который, они влетели ровно между двумя боевыми флотами. Флоты были соответствующих для окраинных секторов скромных масштабов, но какой-то идиот нажал на гашетку, и транспортнику этого хватило. Повреждения половины систем… а что, собственно, повреждения? Дело не в них. По глупой, безумной случайности жертвой этого обстрела стал капитан корабля. Тед не помнил его мёртвым. Из того дня в памяти осталось другое. Дэн, держащий бьющуюся в истерике Полину, Вениамин, постаревший сразу на десять лет и бездумно шепчущий «Стасик, как же так?», не отвечающий на вызовы искин, собственный дикий мат по линии связи и молчание женщины-полковника на той стороне. Вениамин Игнатьевич остался с ними, сказав, что теперь-то ему точно нечего делать на Новом Бобруйске. А Теодор в тридцать лет принял командование «Космическим мозгоедом». Сейчас в мед.отсеке царит Полина - Полина Витальевна Сакаи, дочь которой учится в лётной школе и хочет быть космолётчиком, как папа и мама. Вениамина больше нет: подвело сердце, и даже современная техника не смогла помочь. Шевелюра Михалыча стала практически белой, но он всё также, будто клабаутерман, стучит чем-то в машинном отделении. Иногда стук доносится из мест, к которым, если верить схеме транспортника этого класса, не ведут никакие служебные тоннели. В пилотском кресле давно другой человек: задумчивый поэт-романтик Йохан, который посвящает любовную лирику кораблю и хорошо вписался в царящее на борту безумие. А рядом, за соседним пультом, – бессменный рыжий навигатор. Дэн, которому всё ещё двадцать три. Киборги не стареют. Правда, он человек больше, чем многие из тех, кто человеком родился. Но ему всё ещё двадцать три. Тед боится спросить, о чём он думает, глядя, как идёт время для людей рядом – но не для него самого. Боится, что таким вопросом заставит Дэна задуматься о том, о чём тот вовсе не хочет думать. Биологический возраст организма – тридцать два года. Физическое состояние – двадцать три. Малышка Лидия, - хотя какая малышка, она уже давно не та босоногая кнопка, которая просила «дать ей порулить, ну хоть минуточку», - два года назад начала звать навигатора на «ты». Команды встреченных кораблей удивляются, зачем молодой парень летает с людьми много старше его. И ему не скучно? Послеучебная практика, может? Скоро Лидия окончит обучение и сможет называть Теодора «коллегой». Его пилотское удостоверение лежит где-то в личных вещах, но он уже давно не доставал его, потому что за пультом – Йохан, а капитану нужно договориться о грузе, разобраться, что не нравится таможенникам, добыть для механика нужные запчасти… Теодор так и не женился. Единственная женщина, которой всегда будет верен капитан звёздного судна – это его корабль; впрочем, Роджер пошёл наперекор этому утверждению. Но Теду с некоторого времени не интересны даже краткие романы на стоянках. Слишком много дел, слишком не до того, слишком глупые девицы вешаются на шею бравому космолётчику. Чтобы вышло что-то серьёзное, нужно время, а несерьёзного он уже не хочет. Ему уже пятьдесят. У него на борту чокнутый поэт, чужая жена, неуловимый механик, вечно юный навигатор и шестилапый «лемур» с Гаммы Лебедя-3 вместо корабельного кота. А ещё две склочные пассажирки и полный трюм скоропортящейся дряни, которая на Шоарре почему-то считается деликатесом. Дэн, будто ощутив сквозь спинку кресла пристальный взгляд, поворачивается и ободряюще улыбается усталому капитану. Своему… пилоту. Теодор всегда будет пилотом. А Дэн всегда будет его навигатором.

18.11.2012