Аромат совершенства

Ночные огни Парижа уже зажглись, чтобы предоставить возможность жителям города продолжить свои повседневные дела. Рыночные торговцы в последние рабочие часы с подобием актёрского мастерства изо всех сил пытаются распродать остатки товара, внушая покупателям гарантию качества их собственной продукции. Невозможно шумно, не по-человечески грязно, адски зловонно — обычная атмосфера улиц, к которой, впрочем, все давным-давно успели привыкнуть. Лишь сливки общества при виде сей картины смрада из полуживых и полумёртвых рыб на столах и под столами с глубоким неудовольствием спешат укрыть свой драгоценный нюх от изобилия кошмара жизни отбросов белоснежным хлопковым платком. Многие условно разделяют запахи на две категории: "зловоние" (к примеру, та же самая тухлая рыба и прочие отходы производства) и "великолепие" (скажем, потрясающие душевные миры обоняния всех без исключения богачей духи "Амур и Психея"). И от трудно скрываемого "зловония" тут же предпочитают как можно скорее удалиться прочь или попытаться замаскировать весьма неприятную для носа мелодию запахов. Однако наш герой вовсе не сортирует ароматы по данным вариантам фантазий нюха. Для него что труп крысы, что солёное море, что мокрая от утренней росы трава, что тёплая древесина хвои, что людские испражнения, что лавандовое масло, что холодный камень — всё это непременно пополняет общую копилку запахов, которые в результате станут отдельной нотой единого аромата душевного концертного зала парфюмера. Луи Томлинсон странствовал по городам в поисках уникально-незабываемого образца, следуя компасу своего нюха, чтобы запомнить его и наслаждаться им в любое удобное время, выпивая снова и снова до дна, как самое лучшее вино в дорогом хрустальном бокале. И только здесь, в большом Париже, молодой человек находит особенное явление, попадая в плен ведущего за собой таинственного, но в тоже время отдалённо-знакомого аромата свежи-печатных книжных страниц, чернил, птичьих перьев. Но это только первый слой, перекрасивший высокие стены запаха в новый цвет, — мужчине предстоит познать, что же скрывается за линиями внешних нот. Луи прикрывает глаза в предвкушении ближайшего владения столь забвенным ароматом, погружаясь в только что придуманную идеальную вселенную, где сажает семена пелены ароматного тумана, которые должны вот-вот превратиться в могучие, гигантские деревья. Поворот вправо на другую улицу — он, не упуская из виду ни единого семечка, поливает ценную рассаду. Несколько шагов по узкому проходу, буквально раздвигающему меж друг другом жилые дома, — из семян уже прорастают первые корешки с маленькими стволами. Направление по прямой — стволы делаются выше и шире, ветки обретают первую листву. Центральная площадь — деревья становятся всё больше и больше, их кроны теперь кажутся огромным сочным куском бифштекса из мозаики крупных листьев. Последние движения — величественное растение во всей красе расстилает по небу извилистые пути ветвей, одетых в очаровательный плащ зелёных пластин. Местом обитания рощи аромата оказывается книжный магазин. Но деревья не заканчивают процесс роста — послышались новые нотки: помады, пудры, мускуса, ванили, сандалового масла. Томлинсон всматривается через стекло витрины: юноша явно родом из известного дома подходит к пожилому мужчине в напудренном белом парике и с трепетом начинает прикасаться к книжному переплёту, словно внимательно изучая каждую страницу, издающую приятный бумажный полёт аромата, стремительно проникающий в туннели ноздрей. Его завитки кудрей — цвета шоколада, глаза напоминают спелые зелёный яблоки из дворцового сада; одежда расшита шикарно-роскошными тканями, в отличие от его преследователя. От нахлынувших внезапным приливом ощущений парфюмер в немом восторге гвоздём вбивается в место, в коем посчастливилось ему обрести весь смысл жизни. Он стал совсем неподвижным, точно превратился в каменную статую, — кажется, будто Томлинсон совершенно забыл про биологически-необходимый процесс дыхания. Ничто не может отвлечь его, пока этот богач находится в его поле зрения. Однако достигший своей цели вовсе не любуется волшебно-необыкновенной красотой аристократа — лишь пытается перенять в себя все элементы единого неповторимого целого. Нет, сегодня ему не удастся исполнить поспевший вкусным фруктом замысел: уж слишком много свидетелей смогут запечатлеть непонятную для их умов сцену. Завершающий вдох — Луи раскрывает дверцу своего воображения и впускает новые потоки запахов, которые в результате станут частью самого гениального его творения. Завтра он вновь отыщет того самого молодого человека, чтобы воплотить в действительность все заветные парфюмерные мечты. В следующий раз будет готов к повторной встрече.

***

Пробил полдень. Жара не торопится снимать с Парижа своё покрывало знойных солнечных лучей, беспощадно оставляющих красные прикосновения на неприкрытых участках кожи горожан. Капли излишней жидкости ручьём стекают по вискам. Но Луи Томлинсон не намерен больше ждать ни секунды — он взял с собой самые необходимые инструменты для собирания созревших плодов божественного (только если Бог на самом деле существует) аромата любителя книг. Как же он пахнет под всеми преградами в виде витающих в воздухе приторно-сладких, порой отвратительных спутников дворян? Не разочаруется ли наш герой, осуществив желаемое и не почувствовав при этом сенсацию его душевного мира запахов? Карта обоняния верной дорогой направляет юношу прямиком к дому вчерашнего незнакомца. Он, как и всегда, не замечает красоты построенного здания, идя по следам аромата, немного приспустившего шаль верхних нот, дабы подразнить наготой доминирующего запаха — запаха совершенства. Преодоление нескольких ступень — вот он, центр всех безумных грёз, кудрявым аристократом поддающимся ласкам цветущих алых роз. Сад огорожен довольно высокой оградой — Луи перелезает через пустяковое препятствие и оказывается на территории покорившего его чувствительный мир превосходных комбинаций аромата молодого дворянина. Тёплый ветер обдаёт дружелюбными волнами — трава колышется блестящими переливами. Томлинсон бесшумно, точно украдкой приближается к юноше, собирающему так похожие на его радужки глаз спелые яблоки. Он на мгновение останавливается и вдыхает с иной мерой удовольствия распускающийся редким бутоном главный компонент аромата — те самые ярко-зелёные фруктовые плоды. То, за чем он так долго охотился, оказалось всего-навсего обыкновенным яблоком, прикрытым накидкой из прочих невероятных элементов мужского запаха. Однако в самой сердцевине фрукта таится ещё один элемент, который точно не оставит в покое разум парфюмера до тех пор, пока он его не поглотит в себя без малейшего остатка. Луи продолжает укорачивать между собой и ароматом совершенства расстояние, но не теряет контроль самообладания и не позволяет себе выпивать слишком много запаха сразу. Кудрявый вдруг чувствует присутствие постороннего и оборачивается в безмолвном удивлении. Как посмел этот жалкий воришка проникнуть в его великолепные покои, да ещё и в самое любимое место умиротворения и наслаждения одиночеством? Но юноша не успевает и вскрикнуть, как вор уже связывает руки тугой верёвкой, отводит их за голову и вставляет в его рот толстый обрывок грубого материала ткани, смоченный настоем трав, вводящих в нектарно-дурманящее сновидение. Да, Томлинсон и вправду совершает самую настоящую кражу: он собирается овладеть ароматом жертвы, не оставив ни единой капли запаха на участках юношеской фигуры. Парфюмер решается начать с волос: он впитывает в себя все движения плавного вальса ванили и мускуса. Затем же нос неспешно переходит в частям лица, особое внимание обращая на область лба, скул и подбородка. Вот ещё одни ноты слоя краски в качестве сандалового масла. Но на этом прикрытие ядра лучшего во всей Франции аромата не заканчивается. Томлинсон постепенно избавляется от одежды, срывая с неё все остатки и объедки роскоши его плантации воображения. Он лупой собственного обоняния исследует каждый миллиметр гладкой кожи, подолгу задерживаясь на особо-лакомых участках: область плеч и ключиц (повторные ноты мускуса, сандалового масла и ванили), фаланги пальцев (как раз тот самый запах свежих печатных книжных страниц) и, наконец, самое долгожданное — область низа живота (да, то самое ядро, сердце опьяняющего аромата). Юноша со всей ясностью ума осознаёт, что более удачного шанса украсть чудное явление не предвидится, поэтому так жадно обглодает всю ароматную плоть с каждой кости запаха. Он желал присвоить данное великолепие себе, завоевать его и отправить в свою коллекцию самых лучших запахов, а в дальнейшем перенести её из фантазии в жизнь, дабы весь людской народ смог узнать об уникальных способностях мастера и, вкушая шеф-поварские блюда совершенных нот аромата духов, восхвалял его гениальность. Однако сейчас молодой человек думает иначе: он просто эгоистическим капризом жаждет владеть запахом и ни с кем никогда не делится этим сокровищем. Изгибы тела так и манят к себе пленительно-идеальной формулой духов фантазии — мужчина больше не в силах сопротивляться сладострастному соблазну. Теперь он влажными прикосновениями губ обводит соски, прикусывая их. Пальцы рисуют неведомые пейзажи на полотне туловища — ему хочется сохранить в комнате памяти как можно больше деталей совершаемого преступления. Он усыпает всю шею кровавыми знаками, оттягивая кожу, отчего член начинает болезненно ныть, требуя немедленно освободить его от захвата тугого обруча похоти. Парфюмер дотрагивается до полового органа аристократа, наслаждаясь по-новому играющему мелодию аромату, будто добавившему следующий акт в своей композиции. Он частично вбирает его, высасывая все извергающие белёсые соки, отмечая про себя, что вкус оказывается таким же восхитительным, как и запах. Безумное возбуждение охватывает вверх: Томлинсон наконец освобождает собственный орган и тут же вводит его в тугое анальное отверстие юноши, проснувшегося от коварно-соблазнительных действий, сменившихся тупой резкой болью и ощущением чужой плоти в себе. Ткань не способна полностью заглушить крики — глухие стоны и просьбы о помощи можно различить, но лишь на близкой дистанции. Несколько осторожных движений — затем быстрые, глубокие толчки заполняют дворянина, даря мучительные страдания и слёзы. Грабитель вовсе не пытается доставить удовольствие молодому человеку, задевая под определённым углом заветную точку простаты — грубо, жёстко и беспощадно вдалбливается внутрь, стараясь зайти как можно глубже. Пара повторных толчков до упора — Луи исполняет свой замысел и покидает внутреннее пространство жертвы, отдаваясь просторам страсти царства Эроса. Нет, тот богатый юноша не запомнит его внешность. И дело не в том, что Томлинсон не обладает особенными чертами лица. Просто он ни чем не пахнет. Поэтому имеет способность оставаться незамеченным. А если судьба вновь сведёт парфюмера и его музу аромата — мужчина наденет изобретённую им самим маску простых или же сногсшибательных духов, и люди просто не смогут признать в нём жестокого насильника.