To the Shoreline

I catch the reflection of a star, But it slips through my fingers. Then out from the water, Two eyes are looking at me. (c)

*** Морские волны с шорохом набегали на берег, принося с собой ленты водорослей и слизывая мелкие песчинки. Ноги утопали в прохладном и мокром песке, а следы, цепочкой тянущиеся друг за другом, постепенно исчезали, стертые соленой водой. Остановившись, Юу поднял голову к небу. Ярко светила луна; ее отражение дробилось на мелкие серебристые пятна, скачущие по гребням волн. Остывшая вода коснулась ступней, обволакивая их белой пеной. - Красиво, - произнес Юу, переступая с ноги на ногу. Острые песчинки покалывали пятки и забивались между пальцами. Ссадины на ступнях щипало от соли, но он не обращал внимания. Лунный луч, будто выпрыгнувший из волн, скользнул по ноге, выхватывая синяки и царапины, сбитые костяшки и порезы на предплечьях. Еще не успели зажить старые повреждения, как на коже расцвели новые кровоподтеки и появились багровые линии. «Асахи опять расстроится, когда увидит», - подумал Юу и спрятал руки в карманы. Среди белых гребней волн мелькнуло темное пятно, и на губах Юу заиграла радостная улыбка. На небе не было ни облачка, но он все равно вспомнил ту дождливую ночь, когда они с Асахи впервые встретились на этом берегу. Маленький Юу бежал по тропинке к берегу, ругая себя за непредусмотрительность. Заметив черную тучу и подумав о дожде, он совсем не задумался о том, чтобы накрыть чем-нибудь лодку и забрать сети. Оставлять лодку под дождем было опасно – отсыревшая, она могла сыграть злую шутку с ним и дедом, если они выйдут на ней в море. Добежав до лодки, Юу сдернул с плеча сложенный брезент и принялся натягивать его на маленькое судно. Была крохотная надежда, что древесина не успела напитаться водой и успеет просохнуть до утра. Вытаскивать сети он не стал: один он их не донесет, а под брезентом с ними ничего не случится. «Вроде бы все», - Юу выдохнул и растрепал пальцами мокрую челку. Теперь нужно было возвращаться домой. Однако ноги словно вросли в мокрый песок, когда взгляд зацепился за темную фигуру в пенящемся море. Мальчик смотрел, как какой-то безумец спокойно плывет по волнам в сторону каменной гряды. Сделав еще несколько сильных гребков, фигура скрылась за камнями. Страшная мысль о том, что этот чудак разбился, стрелой пронзила Юу, и он стремглав побежал в сторону камней, увязая в песке. «Какой дурак будет плавать в такую погоду?!» Кое-как перебравшись через камни и едва не соскользнув в воду, Юу оказался в крошечной бухте. Сюда даже лодки не заходили - было слишком мелко. Но то, что он увидел сквозь стену дождя, поразило его. В бухте были люди. Человек десять, может и больше. Они были полностью обнажены, бегали по берегу, брызгали друг в друга водой, подставляли лица дождю и ловили капли в ладони. Их голоса тонули в шуме моря, но Юу видел, что они смеются и улыбаются. Их кожа была бледной, блестела от дождя и словно светилась. У них у всех были длинные волосы, заплетенные в косы или рассыпанные по плечам, с вплетенными украшениями и лентами. Юноши и девушки – Юу не видел никого из них в деревне раньше. «Кто это?» Шагнув на большой камень, Юу вдруг наступил на что-то мягкое и, глянув вниз, едва не закричал от ужаса. Под его ногой на камне лежала тюленья шкура. Целая, без каких-либо повреждений, словно тюлень просто выпрыгнул из нее, сбросив, как сбрасывает чешую змея. Шкура была не одна – на камнях их лежало больше десятка. «Кто-то снова начал убивать тюленей? - присев на корточки, Юу поднял шкуру и поднес ближе к глазам. Шкурка была светло-коричневой, очевидно, тюлень был совсем молодой и, скорее всего, самкой. – Но дед говорил, что охоту на них запретили давным-давно». Громкий визг заставил Юу вздрогнуть и поднять голову. Один из молодых людей подхватил девушку на руки и вместе с ней побежал к морю. Вцепившись парню в плечи, девушка болтала ногами, что-то весело крича и громко смеясь. Юу перебрался поближе к большому валуну и спрятался за ним, продолжая тайком наблюдать за странной компанией. Он уже не обращал внимания на дождь, поглощенный удивительным и странным зрелищем. Внезапно люди кинулись к камням, где прятался Юу, и, хватая шкуры, побежали обратно к морю. Накидывая шкуры на плечи, они со смехом падали в воду, скрываясь в бурлящей пене. Волны над ними с шумом сталкивались и разбегались. Юу смотрел на происходящее и с трудом понимал, что происходит. В чувства его привел тихий всхлип, донесшийся до него сквозь утихающий дождь. Повернув голову, он увидел светловолосую девушку, метавшуюся от камня к камню и отчаянно что-то высматривающую на ребристой поверхности. Смущение при виде обнаженного тела настигло Юу только сейчас, и он почувствовал, как кровь прилила к лицу и стало горячо ушам. Когда девушка оказалась совсем близко к тому камню, за которым прятался Юу, он резко встал, выбираясь из своего укрытия. Вскрикнув, девушка отшатнулась и едва не упала с камня, но все же сумела устоять на ногах. Она обхватила себя за плечи и взглядом, полным ужаса и страха, уставилась на шкуру в руках мальчика, которую тот машинально продолжал сжимать в кулаке. «Да быть того не может», - промелькнуло в голове Юу. - Хитока! Незнакомый мужской голос прорезался сквозь шум моря. Вздрогнув, девушка обернулась, крепче обхватывая себя руками. За ее спиной стоял высокий молодой человек, и на его плече висела тюленья шкура, темнее, чем та, что сжимал в пальцах Юу. Мокрые темные волосы прилипли к шее и тяжелыми прядями лежали на широких плечах, а во взгляде карих глаз удивлением смешивалось с подозрением. Юу судорожно вздохнул, чувствуя, как от внезапного страха начинают дрожать колени. - Пожалуйста, отдай ей шкуру, - произнес он низким, но неожиданно мягким голосом. Незнакомец запрыгнул на камень, становясь рядом с девушкой, одной рукой обнимая ее за плечи, а вторую протягивая к Юу, раскрытой ладонью вверх. Хитока смотрела на него с мольбой в глазах, кусая дрожащие губы. - Отдай, пожалуйста. Что ты хочешь взамен? - Я… - выдавил из себя Юу. – Мне… Мне не надо ничего! Бросив шкуру парню, который ловко ее поймал, Юу, скользя и больно ударяясь пятками о камни, перебрался через гряду и бросился прочь от бухты, оставляя за спиной странную пару, которая удивленно смотрела ему вслед. Добежав до дома, промокший до нитки Юу захлопнул за собой дверь и закрыл ее на засов, прижимаясь к дереву спиной и сползая на пол. - Юу, это ты? – раздался голос деда. – Чего так долго? Я уже собирался идти тебя искать… Юу? Мальчик сидел, обхватив голову руками и пытаясь выровнять тяжелое дыхание. Дед говорил ему что-то еще, но он не слушал. Перед глазами до сих пор стояла картина из бухты. - Надо лечь спать, - прошептал Юу, стуча зубами и растирая плечи под мокрой рубашкой. – Надо заснуть и все забыть. И все же прошло много лет, а Юу до сих пор не забыл. Не смог. Тюлень снова мелькнул среди волн, серебристой каплей нырнул под воду, а спустя мгновение на берег вышел молодой человек, смахивая с плеч прилипшие песчинки. На сгибе локтя покачивалась темно-серая шкура. Совсем не изменился с тех пор, как Юу впервые встретил его несколько лет назад. - Асахи! – закричал он, срываясь с места. Вода под ногами разбивалась на мелкие капли и взмывала вверх, оседая на рубашке и штанах. Ноги тонули в песке, но Юу бежал быстро, как мог, пока не оказался в кольце крепких объятий. В нос ударил терпкий запах соли, а кожа под ладонями была гладкой и мокрой. Асахи наклонил голову, и влажные волосы скользнули по щекам Юу. - Я опоздал, - виновато произнес Асахи, проводя ладонью от чужого запястья к плечу. – Прости. - Ничего, - Юу улыбнулся широко и радостно. – Я скучал. - Меня не было всего девять дней. - Все равно скучал. Тюленья шкура с тихим шорохом упала на песок. Приподнявшись на мыски, Юу обхватил Асахи за шею, притягивая к себе. Поцелуй был с терпким привкусом соли и влажным дыханием ночного бриза. Соскучившись по этому вкусу, Юу облизывал чужой язык, втягивал в рот нижнюю губу, и едва мог держаться на ногах. Асахи крепко обнимал худое тело, осторожно водя ладонями по спине, и чувствуя, как тонкие пальцы царапают его шею и зарываются в волосы. Балансируя на носках, Юу целовал везде, где мог достать, прижимаясь к губам, щекам и подбородку. Соль на языке щипала и горчила, но даже это было приятно до дрожи. Его пальцы путались в длинных волосах, а дыхание сбивалось каждый раз, когда Асахи касался его шеи. Опустив руку, он скользнул ладонью по плечу, спустился к груди и прижался к животу. Кожа там была удивительно горячей. Асахи машинально втянул живот, но тут же расслабился под мерными поглаживаниями. Забравшись рукой под рубашку, он провел пальцами по ребрам, как вдруг Юу резко выдохнул ему в губы и отстранился. - Что-то не так? – обеспокоенно спросил Асахи, заглядывая Юу в глаза. - Все в порядке, - отозвался тот, снова приближаясь и повисая у Асахи на шее, стараясь при этом не обращать внимания на болезненную пульсацию в ребрах. Положив руки на плечи Юу, Асахи отстранил его, принимаясь внимательно разглядывать. В глаза тут же бросились синяки на скуле и руках, ссадина на колене, сбитые костяшки и обмотанные бинтом пальцы. Царапины на ногах болезненно краснели, не успев толком затянуться. Асахи почувствовал, как грудь сжимают тиски, а к горлу подступает ком. - Только не вздумай слезы лить, - фыркнул Юу и щелкнул Асахи по лбу. Тот неловко дернул головой, тряхнув мокрыми волосами. – Все заживет. Всегда заживает. - Ты снова подрался, - тихо произнес Асахи, осторожно поглаживая большим пальцем синяк на скуле. – Юу, почему ты никому не скажешь об этом? - Все и так знают, - Юу пожал плечами. – Деда никто не любит, а мне совсем не нравится, когда какие-то придурки начинают пороть чушь про него. Асахи молчал, продолжая гладить чужую щеку. Кожа была обветренная и загорелая, обласканная Солнцем, но синяки на ней всегда выглядели слишком темными и пугающими. Наклонившись, он легко поцеловал ушибленное место, обхватил лицо Юу ладонями и прижался к чужому лбу губами. - Пойдем со мной. Там спокойнее и никто не будет тебя трогать. Вздохнув, Юу грустно усмехнулся, провел указательным пальцем по подбородку Асахи и сжал пальцами запястья. - Ты же знаешь, что я не могу. Его дед болел, а Юу был его единственной поддержкой. Асахи знал это, но ничего не мог с собой поделать. Ему было больно смотреть, как Юу улыбается разбитыми губами, баюкает вывихнутую руку и смеется сквозь невидимые слезы. Худые руки снова обвили шею Асахи, и обветренные губы прижались к его уху. - Давай не будем о грустном. Я слишком сильно по тебе скучал, чтобы сейчас отвлекаться на мои синяки, - негромко произнес Юу, проводя носом по кромке уха. Он прижался всем телом, обнимая крепче. Нагота Асахи его уже давно не смущала. - А когда-то ты был ребенком, который так любил сидеть на берегу и слушать мои истории, - улыбнулся Асахи. Подув, он растрепал светлую прядку в челке и обхватил Юу за пояс, приподнимая над землей. Юу громко рассмеялся, принимаясь болтать ногами, когда Асахи закружился на месте. Неуклюже оступившись, он чуть не упал, но все же смог устоять на месте. Придерживая Юу, он наклонился, подхватывая с песка темно-серую шкуру. - Я и сейчас люблю их слушать, - отсмеявшись, Юу прижался носом к щеке Асахи. – Просто расскажешь мне их чуть позже. Волна с шумом и брызгами накатила на берег, зализывая чужие следы, оставленные на песке. *** Небо затянули сизые тучи, готовые вот-вот обрушить на землю дождь, гром и молнии. Кусочек луны все еще был виден, как последний островок света и надежды, и лунный луч потерянно скользил по бушующим волнам, то ныряя в темную воду, то снова оказываясь на поверхности. Юу лежал на одном из камней и чувствовал, как холодная вода хлещет его по ногам. Соленые брызги падали ему на лицо и скатывались по щекам, а потревоженные царапины отзывались обжигающими вспышками боли. Руки, налитые свинцовой тяжестью, отказывались шевелиться, а грудь болезненно сдавливало при каждом вдохе. Ресницы слиплись от влаги, но Юу продолжал смотреть вверх на хмурое небо. Рубиновая кровь, стекая по камню, капля за каплей падала вниз, смешиваясь с морской пеной. Дед умер утром, а Юу досталось сильнее, чем обычно. Его избили рядом с домом, когда Шоё и Рю ушли. Эти парни были едва ли старше Юу, но их было больше, и они ненавидели его деда за то, что тот прилюдно оттаскал их за уши, сказал парочку крепких слов и запретил приближаться к лодкам. Старика больше не было, но был Юу, на котором можно было отыграться. Били больно и со всей злостью, скопившейся в мальчишеских душах. Когда в живот ему воткнулся нож, Юу подумал, что все закончилось, но его подхватили чужие руки и потащили на берег. Бросили здесь, в надежде, что его смоет волной. Юу тоже на это надеялся. Тогда он, возможно, увидит Асахи в последний раз, а затем отправится туда, где его ждет дед. Слезы, всегда так тщательно сдерживаемые, как бы плохо ни было, покатились по щекам, смешиваясь с солеными каплями воды. - Сам я могу выходить на берег только раз в девять ночей, но ты можешь меня позвать, сев на камень и уронив в морскую воду семь слезинок. - Эй, я никогда не плачу! Что это за способ такой дурацкий? Другого нет? Волны поднимались все выше, сильнее бились о камни, и Юу знал, что долго не продержится. Вдохнув горько-соленый воздух, он медленно сел, борясь со жгучей болью в животе. Из уголка рта потекла тонкая струйка крови. Юу разомкнул разбитые губы, беззвучно произнося одно имя. «Асахи». Налетевший порыв ветра едва не сбросил его с камня, но чужие руки подхватили его и прижали к мокрому телу. - Юу! Юу, ты слышишь меня?! Прохладная ладонь прижалась к лицу, вытирая кровь с подбородка. На губы упало несколько капель соленой воды, и это было больно и приятно одновременно. Перед глазами плыло, но Юу все же различил лицо Асахи, искаженное ужасом и болью. Рядом мелькнул чей-то светлый силуэт, и Юу узнал Хитоку. Она тоже ничуть не изменилась, разве что сейчас в обрамлении светлых волос казалась ему прекрасным ангелом. - Юу! Асахи зажал рану на животе ладонью, а Хитока наклонилась, прикладывая руку к груди Юу. - Он еще жив, - произнесла она, сжимая в пальцах его рубашку. – Но сердце еле бьется. - Аса…хи… - хрипло позвал Юу, чувствуя, как снова сдавливает грудь. – Дедушка… умер… Только ты… остался… у меня… - Юу, скажи мне «да», - Асахи выдохнул эти слова Юу в губы. - Мы сможем тебя спасти, если ты скажешь «да». Скажи, что ты согласен пойти со мной. Скажи! Его голос с трудом пробивался сквозь шум моря и ветра в ушах. Юу почти ничего не видел, но чувствовал, как на лицо падают первые капли дождя. Но, возможно, это были слезы Асахи. «Опять ревет», - мелькнула мысль, а следом в голове зазвучали слова песни, которую так часто пели рыбаки: Она ведет меня вниз к берегу, Она ведет меня вниз к морю, Она тянет меня в воду… Кажется, это была песня про русалку и полюбившего ее моряка. Асахи не был русалкой, но Юу был как тот моряк, влюбившийся в неземное существо. Губы нещадно болели от морской соли, но Юу нашел в себе силы, чтобы выдохнуть одно короткое слово: - Да. На плечи Юу опустилось что-то тяжелое и холодное. Это «что-то» словно врастало в него, обхватывая по рукам и ногам, заползая на грудь и стискивая шею. Юу хотел было закричать, но сил уже не было. Его крепко сжали в объятиях, а затем потащили вниз. Ладони Юу соскользнули с шершавой поверхности камня, и темные воды сомкнулись у него над головой. Воздух в легких закончился быстро, грудь сдавило раскаленным обручем и перед глазами замелькали черные точки. Последнее, что увидел Юу, пока сознание еще не покинуло его, была вспышка молнии, озарившая ярким светом сизое небо. *** Лодка мерно покачивалась на мягких волнах, двигая носом то вверх, то вниз. Весла с тихим плеском опускались в воду, толкая суденышко вперед. Море сегодня было на удивление спокойным и радушным. Теплый, прогретый солнцем ветер играл рыжими волосами Шоё, составляя ему компанию в его небольшом путешествии. Чувствуя, как солнце ласкает лучами его лицо и обнаженные руки, Шоё неторопливо греб в сторону того места, где он вчера вечером поставил сети. В душе он надеялся, что не зря сегодня погода такая чудесная, возможно, хотя бы на этот раз ему повезет. Остановив лодку в небольшой заводи, Шоё перегнулся через борт и крюком подцепил веревку с грузом, не позволяющую сетям уплыть. С каждым оказывавшимся в лодке сантиметром веревки теплившаяся в душе Шоё надежда таяла. Сети оказались почти пусты, не считая пары рыб и рака, застрявшего в одной из ячеек. Разочарованно простонав, Шоё принялся скручивать сеть. Забросив ее на нос лодки, он снова взялся за весла. Ему опять не повезло. - Надо будет сменить место, - произнес он, стараясь сохранить бодрость духа. Старик Нишиноя когда-то наставлял его, Рю и Юу, что отчаиваться никогда нельзя. Он сам всегда заплывал в такие дали, куда ни один благоразумный рыбак бы не сунулся. «Хороший рыбак ищет не удобное место, а рыбное», - поучал дед своего внука и его друзей, беря их с собой во время очередного выхода в море. Но вот старик умер, Юу пропал, и Шоё теперь выходил в море один. Он плавал далеко от дома, искал, пытался, но ему не везло. И все же он не отчаивался. Ведь Юу и его дед никогда не знали этого чувства, и Шоё не стоит их разочаровывать. Волна толкнула лодку, заставив качнуться чуть сильнее, и выводя Шоё из раздумий. Подняв голову, он огляделся, останавливая взгляд на каменной гряде, где вольготно расположилась стая тюленей. Морские животные, радуясь такому редкому этим летом солнцу, выбрались из воды, погреть свои плавники. Они лениво лежали на камнях, не обращая на рыбака никакого внимания. - Вот кто всю рыбу мне распугал, - пробурчал Шоё, глядя на безмятежных животных. – Как будто вам ее там мало, - парень махнул рукой вдаль, окидывая взглядом безграничную морскую гладь. – Эх, опять Рю будет издеваться и говорить, что я неудачник. Неожиданный и громкий всплеск заставил Шоё вздрогнуть и крепче сжать весла. Наклонившись, он увидел в воде черный силуэт, стремительно приближающийся к его лодке. - Это еще что за… Что-то сильно ударилось о дно лодки, а в следующую секунду через борт, сверкая чешуей, перелетела большая рыба и упала у ног Шоё. Вскрикнув, он дернулся в сторону и едва не свалился в воду, едва успев схватиться за борт. Лодку снова что-то толкнуло, а затем перед Шоё вынырнул светло-серый тюлень с белым пятном на лбу. Крутанувшись в воде и шлепнув ластами, он обдал парня брызгами и скрылся из виду. Шоё ошалело смотрел, как по водной глади расходятся круги. Рыба прыгала по дну лодки, теряя чешую и ударяясь о ноги рыбака. На каменной гряде по-прежнему безмятежно спали тюлени.