***
Брюнетка не двинулась, услышав шорох и движение. Защита предупредила бы о появлении врага, значит, это всего лишь мелкий зверек или птичка. Но за спиной отчетливо послышалось тяжелое дыхание и несмелые шаги. Реджина резко встала, крутанувшись, и вскинула руки, готовая отражать возможное нападение. Бить первой она не стала, мало ли по какой причине защита не сработала. Если это Румпельштильцхен, сражаться бесполезно, а если нежданный друг — некрасиво. На просвет между деревьями показалась белокурая голова. Эмма вышла полностью, и медленно подняла руки. Безоружна и колдовать не собирается. Она повернулась, подставившись спиной Реджине — это был самый простой способ показать доверие. Мол, можешь хоть в спину бить. Бывшая королева стряхнула туман, окутывавший кисть, и закрыла глаза. От появления Спасительницы ничего особо не изменилось, только боль стала ещё сильнее и как будто пульсирующей. — Зачем ты пришла? — голос хриплый, резкий и чужой. За три месяца она отвыкла говорить. Эмма пытается сделать шаг навстречу, но что-то ее удерживает, словно невидимая стена на пути. Реджина неуловимо качает головой: не подходи. — Вернуть тебя, я им всё объяснила… Генри… Он искал тебя… — совсем тихо, — мы искали… Спасительница не может собрать мысли в связные длинные предложения. Всё, что ей хотелось последние два месяца — крепко прижать Реджину к себе, искупая всю боль, извиняясь и за идиотский поступок родителей, и за страх сына, но только сейчас блондинка отчетливо понимает, что Злая Королева с разбитым сердцем может не позволить ей это сделать. Свон немало ночей металась по лесу в поисках женщины, но их встречу представляла по-другому и об объяснениях даже не задумалась. Стена между ними грозит перерасти в пропасть, пока обе молчат, но Эмма, наплевав на преграду и используя магию для ее разрушения, уверенно подходит ближе. Реджина пытается отшатнуться, но замирает, когда Спаситель кладет руки ей на плечи и касается ее губ своими. Брюнетка может легким движением откинуть ее на несколько метров и переломать все кости, они обе знают это, но ничего такого не происходит. Вдалеке, ближе к границам леса, начинается волна мощной светлой магии, быстро затопляющей все Королевство. Оборотни, наиболее чувствительные к магии, заходятся в вое, который, впрочем, замолк так же быстро, как и начался. В глазах мутнеет, и накатывает волна подзабытых, но от того не менее сладких, теплых и желанных чувств. У Реджины сбивается дыхание и подкашиваются ноги, перед глазами стремительно уплывает небо, грозясь смениться землей, но женщину ловит Эмма, бережно прижимая к себе и что-то неистово шепча. Поцелуй Истинной Любви постепенно снимал проклятие безразличия, которое Реджина сама на себя наложила. Тогда, глядя в глаза испуганного собственной матерью Генри и сходя с ума от давящей со всех сторон ненависти, она искренне захотела избавиться от всех своих чувств, приносящих, как ей казалось, только боль. Слова не были высказаны вслух, но отпечатались глубоко в сердце. Жертвы даже не понадобилось, магия просто вычерпала ее саму до дна. И сейчас эмоции возвращались. Первым, как водится, явился гнев. На блондинку, что чуть не умерла тогда, на сына, что так легко поверил в ее предательство, на Прекрасных, которые от нее другого и не ждали, и на всех жителей леса по множеству причин. Брюнетка яростно попыталась оттолкнуть Свон, но та перехватила тонкие запястья, целуя нежные вены. Реджина оцепенела, давая магии время подействовать, и волна гнева постепенно схлынула, сменяясь чем-то таким же сильным, нарастающим и давящим. Женщина забилась в руках Эммы, чувствуя иррациональный страх от всего происходящего. Сбежать не получалось, блондинка была ощутимо сильнее, держала крепко. Спаситель прижала Реджину к себе одной рукой, а другую положила ей на затылок, вливая свою собственную магию. Постепенно метаться брюнетка стала все меньше, пока просто не впала в полузабытье. Эмма судорожно выдохнула и провела рукой по черным спутавшимся волосам. От обычной элегантно-идеальной прически не осталось и следа. Она аккуратно положила Реджину на траву и шепотом произнесла: — Во сне тебе будет легче, пока всё возвращается. Тихо, тихо…— блондинка мягко обняла женщину, дрожащую даже сейчас, и коснулась ее виска губами. Брюнетка постепенно успокоилась, слишком яркие вспышки эмоций не пробивались сквозь магический сон. Наконец, негативные чувства отступили, уступая место остальным. Спокойствию и умиротворению — не тому безразличию, которое сопровождало ее три месяца, а состоянию, близкому к счастью. Эмма видела, как разгладилось лицо женщины и появилась искренняя, такая красивая улыбка. Кажется, в этот момент в жизнь Королевы вернулась любовь. Реджина очнулась через пару минут. Когда проклятие окончательно исчезло, нужда в магическом сне тоже отпала. Блондинка так и не выпустила ее, обнимая и шепча извинения. Брюнетка, на секунду замешкавшись, обняла Эмму в ответ. — Прости меня… Я на твоей стороне, — голос Спасительницы сдавленный и тихий, а следующую фразу Реджина читает чуть ли не по губам, — я люблю тебя. — Ты знаешь, что кроме тебя у меня никого нет, — ей непривычно говорить, и ещё непривычнее чувствовать, но женщина ничем не показывает это. Она ещё не совсем уверена в том, что всё происходящее ей не привиделось, но отчего-то точно понимает: Эмму она ни за что не отпустит, пока та не уйдет по своей воле. А если вдруг захочет уйти, сначала она переломает ей ноги. — Генри очень скучает по тебе! — горячо возразила блондинка, немного отстраняясь. — Наш сын сам рвался тебя искать, но в лес я его всё-таки с собой не взяла, сама пошла. Реджина, я… — женщина прерывает ее, кладя палец на губы. — Молчи. Я верю тебе, — Свон замирает, не желая и даже боясь действовать. Реджина поцеловала ее быстро, осторожно и благодарно. Она не готова была сделать ответное признание вслух, да и не была уверена, что голос не подведет, сорвавшись на хрип, поэтому просто опять крепко обняла Эмму. Та с трудом удержалась от всхлипа и криво улыбнулась: — Пойдем домой… Генри ждет. Я даже не буду особо защищать Мэри-Маргарет, если ты захочешь ей втащить. Брюнетка кивнула, не отреагировав на шутку и борясь с желанием разреветься в голос, наверстывая все время и повернулась в сторону дороги, только сейчас понимая, что жила безумно далеко от дома. Блондинка хмыкнула, наблюдая за озадаченным лицом женщины и уверенно потянула ее к тем кустам, из которых явилась. Они переплели руки, окутывая себя фиолетовым туманом и растворились в нем.Часть 1
25 августа 2016 г. в 17:00
Шелест листьев с каждой минутой казался всё более зловещим, — хотя, если представить логично — кого она может бояться? Она ведь Злая Королева, жестокая и безжалостная женщина, которой теперь наверняка пугают детей вместо Румпельштильцхена. Ещё бы, у него появилась любящая и любимая жена. Белль. Реджина могла поклясться, что та чертова треснувшая чашка хранится у них чуть ли не на самом видном месте.
А она теперь изгой. Белоснежка с Джеймсом правят королевством, их дочь — официальный герой. И Генри…
Брюнетка бессильно упала в мягкую траву, а затем просто легла боком, поджав колени к груди. Истерики не было. Не было ничего, кроме опустошения и слабой боли, отголоска прошлой жизни. Снежка забрала внука, заявив, что не дело мальчику общаться со Злой Королевой. Тот и не сопротивлялся, только жался к Снежке и Спасительнице, валявшейся в отключке. Почему-то когда из фиолетового тумана явилась Реджина с бессознательной Эммой на руках, Прекрасные единогласно решили, что виновата во всем она. Брюнетка безучастно выслушала оскорбления, и, не дожидаясь обвинений, ушла в лес. Тогда она была слишком вымотана физически и морально, а магический запас ушел даже в минус.
Это произошло три месяца назад.
Реджина полностью восстановилась, но эмоции не вернулись. Бывшей королеве даже не хотелось никому мстить.
Странным было ещё то, что хоть ее тогда и обвинили, стража не рыскала повсюду, желая срубить ей голову. Может, боялись магии, может, брюнетку не стали объявлять в розыск сами Прекрасные.
Реджина не выясняла правду, ей было всё равно.
Жить в лесу было легко. Мелкие звери попадались в ловушки, а крупные чувствовали следы темной магии и обходили стороной человеческую чужачку.
Пару раз она приманивала маленьких волчат, в надежде испытать хоть что-нибудь от смешных, ещё слепых детенышей, но тщетно. Как не было и положенного страха, когда явилась их мать, матерая свирепая волчица.
Если бы не безразличие, Реджина удивилась. Ей никто не вырывал сердце, тогда почему она чувствует себя так, будто оно в тисках? Подобное уже было, когда убили Даниэля, но даже тогда исчезла только часть эмоций.
Может, ее сердце умерло, когда в глазах сына отразились презрение и ненависть? Или когда на ее руках с каждой секундой слабело дыхание Эммы? Или оно умирало с очередным безосновательным обвинением Прекрасных, к которым она успела привязаться?
Женщина не двигалась долгое время, как будто спала. Последнее время она всё чаще проваливалась в забытье, но без прежде ярких снов. Хотя иногда появлялись мороки: лица Генри и Эммы, смеющиеся и счастливые и какое-то желтое пятно, которое в прошлом вызывало бурю эмоций. После пробуждения ей каждый раз казалось, что щеки будут мокрыми от слез, но это тоже был морок.
Порой Реджина понимала, что медленно теряет рассудок. Действительно, может ли человек, всю жизнь ярко горящий, резко потухнуть без последствий? Если у него осталось выжженное пятно там, где когда-то билось сердце?
Сколько ещё она выдержит, прежде чем исчезнет окончательно?