Шмата

      Звонок посреди ночи — не самый лучший способ напомнить о себе после года разлуки.       Особенно если вы вернулись из армии.       Особенно если вас уже никто не ждал.       — М-м-м? — недовольно промычал в трубку Роберт, предварительно поцеловав лбом прикроватную тумбочку. Чтоб они сдохли, эти чертовы страховые агенты и свидетели Иеговы. Ещё несколько таких звонков — и придётся вставлять себе новые зубы.       — Ты что там, спишь, что ли? — голос на том конце провода прозвучал расстроенно и даже не предложил пожертвовать на храм во имя господа.       — Нет, почему же, покемонов ловлю, — протяжно зевнул Левандовски. — Харе меня трогать, Войцех, я же сказал, что та трава меня больше не вставляет.       Невидимый собеседник подавился от неожиданности.       — Какая, на хрен, трава? Меня не было всего год, а вы умудрились скатиться на самое дно!       Кусочки паззла в голове Роберта постепенно собрались в единое целое, и картинка оказалась страшнее, чем баба Агнешка из квартиры напротив. Как-то раз, вынося мусор, пришлось столкнуться с ней на лестничной клетке. Больше Роберт мусор не выносил.       — Куба, ты вернулся? — сон как рукой сняло. — Вот это событие. Как там на службе у Родины?       — Мясо как подошва, вот как. А еще все ржали, когда я давал присягу. Моим голосом, мол, только мультики озвучивать, — Блащиковски хмыкнул. — Ты там квартиру ещё не пропил? Я заскочить собирался.       — Обижаешь. Всё в лучшем виде, — Леви царским взглядом окинул свой живописный бардак. — Заезжай после обеда, ты же знаешь, я люблю поспать.       — Где ты свой мозг посеял, Левандовски? Мы не виделись целый год, и я, между прочим, соскучился. Так что я прямо с вокзала к тебе. Можешь даже не одеваться.       — Прямо сейчас? — запинаясь, переспросил Роберт. Это никак не входило в его планы на ночь.       — Ага, дело не терпит отлагательств. Я надеюсь, своих любовников ты спрятать успеешь, — и Куба отключился.       «А ведь удачная шутка», — подумал он.       «А ведь не успею», — подумал Леви.       В подтверждение с другой половины кровати донеслось возмущённое сопение. Отшвырнув телефон куда-то в недра комнаты, Роберт повернулся на звуки храпа.       — Эй, Арек, просыпайся, — боднув ногой Милика под одеялом, прошипел он. — Ну же, открой глазки.       Но Аркадиуш, как в образцовом дурдоме, продолжал пускать слюни на подушку. Эк тебя развезло от безалкогольного мохито, с горечью размышлял Леви, в который раз убеждаясь, что ходить с Миликом в дорогие клубы — это пустая трата денег. Ему, ведущему здоровый образ жизни баскетболисту, становилось плохо при виде любого коктейля. Лучше бы они в Египет слетали, ей-богу.       — Арек, черт возьми, проснись! — затрещина оказалась самым эффективным оружием в арсенале Левандовски. — Тебе надо срочно бежать.       Опешивший Арек дотронулся до пылающей щеки. Приподнявшись на руках, он посмотрел на звёздную польскую ночь за окном и упал обратно.       — Что за срочность? На нас что, немцы напали?       — Почти. Но если они увидят нас вместе, то точно устроят геноцид, — Роберт вскочил с кровати и нагишом принялся собирать разбросанную в порыве страсти одежду.       — У меня голова раскалывается, а ты игры придумываешь, — пожаловался Аркадиуш, с природным любопытством наблюдая за оголёнными частями тела. — Может, подождём до утра?       В лицо Ареку полетела скомканная рубашка, а вслед за ней — тяжёлый кулак Роберта.       — Говорила мне мама, не связывайся со спортсменами, — ворчал он, пытаясь достать собственные штаны с карниза. Рассказывать Милику о том, что его любовник не дождался своего парня из армии, Леви не собирался — засмеёт ещё.       Он бы и не успел. В следующую секунду раздался энергичный стук в дверь, который заставил даже сонного Милика подпрыгнуть как на взорвавшемся вулкане.       — Это кто?       — Конь в армейском пальто, — процедил сквозь зубы Левандовски, лихорадочно вспоминая, к чему в таких случаях прибегают в сериалах. Вроде как прячутся в шкафу. Но Ареку с его ростом придется сложиться в три погибели, чтобы там поместиться. — Лезь под кровать, живо.       — Но там не убрано, — всхлипнул Аркадиуш, представляя, с каким ужасом ему придётся столкнуться.       — Вот заодно и уберёшь.       На ходу влезая в джинсы, Роберт аки пингвин попрыгал ко входной двери. Приблизительно подсчитав, сколько раз он согрешил на этой неделе, он уж было подумал, а не сымитировать ли самоубийство. Но о его бравых похождениях пока никому не известно, а чем от ненужных мыслей отвлечь Кубу, он знал наверняка.       — Ну неужели. Я уже думал, придется выламывать, — когда ему наконец открыли, произнёс новоиспечённый дембель.       — А ты возмужал. Даже щетина появилась, — с завистью отметил Леви, стараясь не подходить слишком близко. Вдруг по запаху учует неладное? Мало ли, кем и чем он пахнет.       — У тебя бы тоже появилась. Но ты решил отмазаться. Плоскостопие, видите ли, — Якуб сбросил на пол свой рюкзак и снял с плеча автомат. — Забыл сдать, но там на складе всё равно уже все бухие. Не против, если он пока тут постоит?       Роберт сглотнул и нервно улыбнулся. Этого он явно не учёл. Надо было прыгать из окна, пока не поздно.       — Зачем ты штаны надел? Стесняешься меня, что ли? — ухмыльнулся Куба, быстро преодолев разделяющее их расстояние и, ухватившись за торчащий ремень, дёрнул Леви на себя. — Дурак ты. Что я там не видел?       «Хотя за год я действительно ничего там не видел», — промелькнуло у него в голове, а руки самостоятельно принялись стягивать чужие джинсы с таких желанных бёдер.       — Стой, — схватил его за запястья Левандовски, в страхе покосившись на дверь спальни, где под кроватью затаился бедный Милик и куда точно нельзя было входить. — Может, лучше на кухню?       — Нет, на кухне неудобно. После суток в плацкарте моей спине требуется мягкий матрас, — упрямо цепляясь за ремень, Блащиковски чуть ли не силой тащил горе-любовника к кровати. Пораскинув по дороге мозгами, Леви пришёл к выводу, что прекратить сопротивление будет как минимум безопаснее, а как максимум — отведёт лишние подозрения, поэтому повис на шее и позволил повалить себя на постель. Кровать скрипнула под весом двух тел, одно из которых даже не удосужилось снять берцы.       И тут Аркадиуш Милик почувствовал себя героем порно-фильма. Правда, не то, чтобы главным, но основной сюжет развивался прямо над его головой. Всё как в лучших традициях жанра: рваные поцелуи, почти поломанная мебель и совсем уж развязные стоны. Похоже, Куба действительно изголодался по острым ощущениям. От резких движений накопившаяся под матрасом пыль защекотала ноздри Ареку, но тот мужественно сдерживал свой чих, ибо ему было неловко подавать признаки жизни в подобной ситуации. С другой стороны, что-то подсказывало ему, что его нещадно дурят, и внезапно возникшее негодование, не спрашивая разрешения у владельца, вырвалось наружу через нос. Услышав это, Левандовски в панике прибавил звук.       — Тсс, — закрыл рот слишком громкому любовнику Якуб. — Что это было?       — Ммгф, — пробурчал Роберт, пытаясь выпутать свои губы из чужих пальцев и отдышаться. — Это холодильник, что ещё! Знаешь, какое дерьмо продают в интернете? По ночам спать не даёт! Но ничего, теперь ты сможешь составить ему конкуренцию, — лукаво промурлыкал он, а про себя уже проклинал и Арека, и его нос.       — Кто-то чихнул, и прямо в этой комнате, — не поддавшийся на провокацию Куба был настойчив.       — Так то наверняка бабка! — как ни в чём не бывало сочинял Леви, несмело заглядывая тому в глаза. — Тут знаешь, какая слышимость? В туалет зайти страшно! А у неё насморк хронический, сам понимаешь, старость — не радость…       Наличие бабки за стенкой как-то смутило Кубу, будто она самолично застукала их за постыдным занятием и уже успела поделиться пикантной новостью со всем районом. Он уже готов был поверить в феноменальную способность стен пропускать разные неприятные звуки, но тут же ощутил сильный толчок в области живота. И так как проблем с желудком Блащиковски не испытывал — продавец шаурмы на вокзале мамой клялся, что с утра телятина ещё бегала — он посмел предположить, что удар был нанесён невидимым противником из-под кровати.       — Эта бабка что, живёт у тебя под матрасом? — осознав, что веселье безнадёжно испорчено, он решил подползти к краю и заглянуть, однако Леви оперативно зажал его ногами.       — Не вздумай смотреть! Это банки стреляют! — сморозил он первое, что пришло на ум, при этом теряя всякую надежду на спасение.       — Какие, к черту, банки? — негодующе воззрился на него Куба. Попахивало сюрреализмом.       — Закатанные! Огурцы, помидоры, горох!       — Хватит, Роберт, — не особо церемонясь, Якуб отодвинул чужое колено и перелез на свободное место. — Единственное, что ты выращиваешь, это грибы в своей голове.       С завидной быстротой он слез с кровати и посмотрел во тьму.       Тьма посмотрела на него глазами перепуганного Милика.       — А банки-то аппетитные, — тоном оценщика недвижимости протянул Куба. — И огурцы, и помидоры… Да и горох солидный. Ну и кто этот голый мужик?       — Я не мужик, я профессиональный спортсмен, — обиделся Арек, кутаясь в мятую рубашку.       — Это Роберт у нас профессиональный. Ездок по ушам, — Блащиковски сложил руки на груди и окинул взглядом бесформенную массу под простынями. — Я смотрю, ты мою шутку воспринял буквально. И давно это у вас?       — С этим-то? — истерично рассмеялся Леви, прячась под жарким одеялом и в тайне уповая на то, что он испарится вместе с пóтом.       — А есть и другие? — Куба уже прикидывал, скольких патронов не досчитаются завтра на складе.       — Другие? — донеслось из-под матраса. — Я думал, я у тебя единственный!       — Единственный… с ростом под метр девяносто, — без шуток ответил Роберт.       Недовольный Милик набрался смелости и выполз на свет божий, пытаясь произвести устрашающее впечатление на вероятного соперника. Вид действительно был пугающим: в тёмной комнате голый и дрожащий Арек походил на огромного суслика. Напрягало только то, что соперник вернулся из армии: драться в баскетбольном кружке Арек так и не научился. Но может быть, драться не придётся, и его сразу пристрелят. Не такая уж позорная смерть, если подумать.       Куба с болью смотрел на то, как о его искренние чувства вытирают ноги. А ведь предупреждал Лукаш, что Левандовски по природе своей не создан для серьёзных отношений, и чуть ли не слёзно умолял забыть этого раздолбая и найти наконец нормальную бабу. Идея дружеской помощи стала настолько навязчивой, что Пищек выслеживал Леви с фотоаппаратом и присылал снимки его новых пассий Якубу по почте. Но Блащиковски полагал, что тот делает это из ревности. Или из зависти — другого такого раздолбая ещё попробуй откопай. А сейчас так вообще казалось, что Роберта хотят все. Даже Лукаш.       — Курва, — констатировал Якуб, застегнул штаны и вышел из комнаты.       — Прощай, Арек. Я любил тебя. Все эти три дня, — смирился со своей судьбой Леви. Однако Арека уже и след простыл. Его манили ошеломляющая карьера баскетболиста и незастеклённый балкон. А оттуда — ногой подать до соседнего. Благо, ноги длинные. Левандовски вздрогнул. Врагу не пожелаешь лезть к этой чокнутой бабке по балкону ночью, так ещё и в таком виде. Но отговаривать Милика он не стал. В конце концов, в стране демократия, и каждый сам выбирает, как ему умирать.       Худшие подозрения Леви оправдались, и Блащиковски вернулся в спальню с заряженным автоматом. Обнаружив в комнате лишь одну потенциальную жертву из двух, он досадливо цокнул языком, но, увидев распахнутый балкон, подумал, что вторую и так жизнь наказала. Поэтому, не теряя времени, Куба подошёл ближе к видимой цели и наставил дуло. Конечно, желая скорее попугать, чем действительно нанести вред. То ли эмоциональность Роберта превысила норму децибел, то ли сам Якуб задел что-то прикладом, но дверь шкафа, чьим содержимым никто так и не поинтересовался, резко отворилась, и оттуда вывалилось спящее тело. К несчастью для Кубы, сбив его с ног. Само же тело от внезапного падения встрепенулось и принялось шарить в темноте в поисках наушников, из которых Мишел Тело всё ещё орал свою «Носсу».       — Марко? — сдавленным голосом произнёс Леви. — Что ты забыл в моём шкафу?       — В шкафу — ничего, но, когда ты заявился сюда не один, по дороге чуть парочку кирпичей не потерял, — Ройс уставился на вырубившегося Кубу, словно он тут вообще не при чём. — А это кто?       — Почему ты не ушёл? Я же сказал, оставь ключи на столе.       — Тебя ждал. Откуда ж я знал, что ты припрёшься с… этим, — скривился Марко, поднимаясь на ноги.       — Не с этим. Этот сам сюда припёрся, — поправил Леви с лёгкой обидой.       — Боже, Левандовски, ты неисправим! Между прочим, я тебя спас, — как-то неуверенно протянул Марко, покосившись на автомат, с которым Куба не расставался даже после отключки.       — Спас? Да перестань, это наше любимое развлечение в постели, — со знанием дела махнул рукой Роберт, хотя секунду назад чуть дуба от страха не врезал. — Он там дышит-то?       — Этот боров? Да что с ним станется? — небрежно пощупал того Ройс.       — Отлично. А теперь тащи его на кровать.       — Зачем?       — Делай, что говорю!       — Нет, Роберт, я в эти игры не играю. И вообще, я лучше домой…       — Марко, ты дурак? Не буди во мне зверя. И выруби наконец эту попсятину, без неё тошно!       Куба открыл дверь и вдохнул сырой запах старого подъезда. Как же здорово, что всё оказалось лишь бредовым сном. Не было никаких спортсменов под кроватью. Никто не шарахал его по голове до потери сознания. А главное — Роберта ни с кем не придётся делить, и теперь их ждёт мирная семейная жизнь. По крайней мере, такую надежду вселило в него пробуждение в пустой квартире с храпящим Леви на плече. Тому пришлось включить — впрочем, не впервой — все свои актёрские способности, чтобы Блащиковски поверил в безграничные возможности своего воображения.       Как только он оставил за спиной один пролёт, замок соседней квартиры оживлённо скрипнул и заставил Кубу обернуться на знакомый голос. Хотя в этом не было ничего необычного — он знал почти всех в этом подъезде, кроме старой бабки из этой самой квартиры.       Но вряд ли она была счастливым обладателем бодрого мужского голоса, от которого с первых же ноток у Якуба задергался глаз.       На лестничную площадку, сладко потягиваясь, вышел не кто иной, как спортсмен-садовод из вчерашнего кошмара.       — В следующий раз дадите мне рецепт вашей потрясающей шарлотки, бабуля.       Этажом ниже кто-то с криком «курва!» вынес окно и решил, что сегодня будет ночевать у Лукаша.