dreaming about the stars

тэхен смотрит все с таким же ожиданием и приглашением действовать; чонгук по-тихоньку раздражается - он же просил хосока с ним поговорить. хотя на самом деле, все просто очень - звезды не запоминают неважное, а чонгук - маленький чонгук неважный совсем. - звездная пыль, - решительно повторяет чонгук. словосочетание это само по себе красивое, чонгук по-особенному ласково, нежно и мягко его обычно произносит вслух. привкус после него тоже звездный будто. и произнесенное столько раз вслух - он так много об этом рассказывал,- не теряет своего волшебства. ведь сам чонгук, даже раздраженный, весь перед пылью звезд очень маленький и жалкий, на самом деле, поэтому он всегда говорит о звездах с трепетом. тэхен едва заметно улыбается. - и зачем она тебе? - сохраню. я видел, что вы с ней делаете - сбрасываете, как деревья листья, теряете, отдаете, растрачиваете попусту. а мне ничего от нее не надо, честно, я оставлю ее в баночке и сохраню, спрячу. тэхен слушает внимательно, а потом кивает: - и?- чонгук теряется и бормочет чтозначити. тэхен нетерпеливо спрашивает: - дальше что? звездная пыль становится песком, стоит ей коснуться земли, откуда ты знаешь, что в баночке твоей она сохранится? да и какой смысл в ней, хранящийся в банке? - ну, я многое изучал, к тому же, тебя это больше не коснется. если ты согласишься, я возьму только раз, больше тебя не побеспокою, даже если пыль твоя станет песком и в банке. в ней смысл огромнейший - просто потому, что она есть. это же волшебство в чистом виде, таким нельзя разбрасываться.- тэхен задумчиво разглядывает тыльную сторону правой ладони, а потом переводит взгляд на чона. - будет тебе пыль, бесполезный мальчик,- чонгук щетинится, обида комом встает в горле - привычная, знакомая, родная обида на дурацкое прозвище, которое, в прочем, к нему приелось. - я не...- тэхен смеется - звонким, заливистым смехом. и чонгук прикусывает язык. чонгук приходит к нему после заката. тэхен сонно хлопает глазами - еще бы, сейчас можно спать, сегодня ему сиять не нужно, не его смена, и смотрит так, будто чона впервые видит. тот бормочет что-то про то, что память звезд хуже, чем у золотых рыбок, в самом деле. - пыль, помнишь?- нетерпеливо напоминает чонгук, тэхен театрально хлопает себя по лбу и кивает. - пошли, бесполезный мальчик, буду тебе чудеса показывать.- чонгук второй раз даже не замечает дурацкого прозвища, которое к нему привязалось давно уже, его всего от счастья сейчас распирает и предвкушения. он переминается с ноги на ногу, пока тэхен плюхается на траву во дворе своего дома и смотрит на него. - садись напротив, - командует тэхен.- доставай свою баночку.- чонгук поспешно кивает, доставая из рюкзака нужную вещь, которая на самом деле небольшая, красиво украшена какими-то узорами. ким не разделяет чужой радости и восторга полностью, но все-таки улыбается по-доброму на чужие торопливые движения и блестящие глаза. чонгук сам - нетерпение и смелость, резкость и доброта, порывистость и открытость. тэхен раскрывает ладони, а там, на самых кончиках пальцев, появляется золотая пыль - от нее мягкое невероятное сияние, чонгук невольно любуется. - чего же ты медлишь, - шепчет тэхен. в темноте, когда вокруг тишина и звезды яркие, и волшебство у чонгука прямо перед носом, сам он теряется совсем, хотя продумывал и прокручивал все это в голове миллионы раз. он поспешно кивает и открывает крышку. тэхен улыбается, подносит ладони и стряхивает пыль в банку.- ну, чонгук, береги мою пыль, хорошо? чонгук кивает автоматически, все еще любуясь чужим золотом. у тэхена голос не ломается, не трескается, не срывается, в нем нет тоски, нет грусти, но он все же остается с чонгуком ненадолго, смотрит на свет, который не меркнет, не становится песком. чонгуку вообще жаловаться не на что. конечно, если не считать того, что он живет с тем, что все вокруг особенные очень, а сам он - не звездный, не лунный, не солнечный. но это ничего, ничего совсем - чонгук только все никак не привыкнет к волшебству, которое так близко, так прекрасно, и совсем не знает, что оно - волшебство. (как ким тэхен). тэхенова пыль в баночке оседает. но это только днем. чонгук сначала ставит ее на стол, в первую же ночь комната заполняется тусклым серебряным светом. так получается - золото становится серебром. но это лучше песка, поэтому чонгуку не на что жаловаться. пыль то поднимается к крышке, то оседает. чонгук чаще, конечно, заглядывается. напоминает настольные лампы, только в сто раз лучше. (но иногда ему очень тоскливо и тяжело. чувство такое неприятное, липкое, будто он забрал немного тэхенового света). с тэхеном они пересекаются редко, тот иногда спрашивает, как там пыль - и улыбается. чонгук предпочитает игнорировать ночное сияние тэхена, его свет - который то серебро, то золото, но стабильно ослепительно яркий. чонгук даже баночку однажды прячет в шкаф, но знает, что смысла в этом нет никакого - игнорировать чужой свет он попросту не смеет. но на тэхена он обращает внимание чаще, чем хотел бы. тэхен рассказывает чонгуку то, о чем он не читал в книгах, о чем не слышал от других звезд, так редко разговаривающих с ним в принципе. говорит, что звезды иногда падают - стремительно, и люди тогда зовут это 'звездопадом', а еще загадывают самое сокровенное, если повезет увидеть. иногда опавшие звезды разбиваются вдребезги - на свет, на маленькие частицы света, и собираются потом в чужих волосах, так говорит тэхен. чонгук ему верит - и про звезды, и про свет в волосах. однажды хосок - который помощник солнца, живущий с чонгуком по соседству,- хватает тэхена за запястье и тянет на себя. чонгук вздрагивает и останавливается в нескольких метрах от них. гневный хосок - это что-то очень необычное и новое. он тянет тэхена за пряди, и чужой жалобный стон у чонгука в ушах звенит. - откуда у тебя эти серые пряди?- слышит чонгук, и тэхен к нему спиной, лица его не видно - но чонгук знает, что звезда виновато улыбается. и молчит, молчит. тэхен приходит к нему ночью, когда чонгук занят с картами - отмечает интересные места, он это любит. надеется как-то все оставить, бросить и мотаться по миру. глаза тэхена загораются, он плюхается рядом и присоединяется. и чонгук замечает его мягкий ночной свет - это тоже волшебство, только свет этот нельзя в банку и на полку поместить и хранить. чонгук смотрит на серые пряди среди золотисто-русых - не заметно почти, и не страшно, вроде бы, но у чонгука неожиданно тяжелое чувство вины, и хочется столько всего сказать. но тэхену все его 'мне жаль' не сдались, у него - все еще свет, все еще звездная пыль на кончиках пальцев. чонгук не скучает по чужому золоту совсем. целовать его, наверное, куда лучше, чем произносить звездный свет вслух, чем слушать истории хосока о морях и океанах, чем запереть волшебство в банке. и интереснее всех карт. чонгук почти решается, но тэхен торопится - говорит, что скоро рассвет, да и сам он устал. чонгук думает, когда это он успел чужой ночной свет полюбить. в тэхене звездной пыли бесчисленное множество. про то, как у чонгука загораются глаза, стоит ему увидеть волшебство, можно рассказывать длинные захватывающие истории. 'бесполезный мальчик' все еще безобидно звучит из каждых уст, каждого угла, но чонгук привычно отмахивается и улыбается. когда говорит тэхен - сладко тянет, и это самое 'мальчик' получается у него какое-то мягкое-мягкое. по вечерам, в сутулой чонгуковой спине, в том, как он склоняется над картами, в тусклом звездном свете, все в нем кажется тэхену очень ранимым и беззащитным. он заглядывается - и думает, как же это никто, кроме него самого, ничего не видит и не замечает. он рассказывает хосоку, с набитым ртом(тот его откармливает вечно своей выпечкой), сбиваясь, быстро и доверительно сообщает, что чонгук не хуже их всех, что он - особенный, а никто этого не замечает. - не приглядываются, не хотят, - пожимает плечами хосок. тэхен задумывается - а разве это не как его ночной свет, не как его пыль? видимо, в чонгуке нитями собирается что-то другое - мечты и надежды, тусклое по вечерам, яркое днем. тэхен светится мучительно ярко - не только перед днями, когда его время сиять. чонгук все еще с придыханием говорит о звездной пылью и обо всем, что с тэхеном связано. тот говорит: - хочешь еще волшебства? вот оно,- и резко целует чонгука. грубо, с обидой. поцелуи с тэхеном - звездные ночи, о которых чонгук читал, все его вечера, проведенные за мечтами о чем-то далеком. ким, конечно, тоже далекий очень. чонгук ненавидит свою тяжелую и странную к нему любовь. для чонгука бесполезный мальчик - тяжелое и родное, он всегда некстати вспоминает золото чужих волос и пыль, пыль, пыль.