***
Арловская инстинктивно обернулась на звук. Никаких колонок и усилителей, самая дешевая гитара из все существующих. Наталья вздрогнула и остановилась, к горлу подкатил ком. Она сильно зажмурилась смахнула появившиеся слезы. Парень в тот миг перестал играть и с непониманием уставился на незнакомку, аккуратно прильнув к ней. — С Вами все в порядке? — Наталья отошла от него, словно сильно испугавшись. Мимолетная слабость заставила не на шутки рассердиться девушку на саму себя. На Земле тысяча других парней, похожих на ее брата хотя бы одной чертой. Но он, чертов гитарист, был вылитым Иваном, только тощий и чужой для Наташи, да и лицо другое. — Конечно, — «Нет» — подумала девушка, слабо улыбнувшись. С ней не все в порядке, но зачем все рассказывать незнакомцу? Она убежала, а он больше не смог играть в день их встречи. В итоге образ этого парня преследовал Наталью долгое время. Как он коснулся ее плеча, надеясь тем самым утешить. Уже перед самым сном Арловская поняла, что он — мимолетное видение брата. Совсем не похожи. Растрепанные волосы и фиолетовые глаза, ничего больше… Несмотря на всю боль, что чувствовала девушка, она возвращалась в тот самый переход и всегда заворачивала по одному пути. Он неизменно стоял и играл тихо, словно боясь кого-то своей музыкой вывести из себя. Изредка люди кидали ему по центу в чехол, хотя, стоит признаться, его мелодия нравилась всем. В том числе и Наталье. Она любила классиков, любила фортепиано и скрипку, но теперь ее тянуло к гитаре. Где-то в подсознании Арловская знала и принимала тот факт, что тем самым она хочет быть ближе к брату, а не к незнакомцу. Парень каждый раз ей улыбался, увидев девушку, но та предпочитала не замечать и почти что бежать вверх по лестнице. Ей было до чертиков приятно такое внимание, а он, конечно, все это понимал, ведь она приходила именно сюда. После десятка скромных улыбок Наталья не выдержала и починила скрипку. Когда она дала концерт в небольшом парке, появился он. Как по волшебству, собралось немало людей, но она заметила. Ее бедный гитарист стоял позади толпы, а Арловская чувствовала поддержку и уверенность, которых ей так долго не хватало. Мелодия по-прежнему тихая, печальная и медленная, но люди слышали нечто непохожее на все прошлые выступления. Слышали, что в конце будет все хорошо. Наталья слабо улыбнулась. Моросил дождь, но парень простоял до конца и смог подойти к ней. Между ними не было напряжения, непонимания или стеснения, потому что они ни о чем не могли думать. — Menya zovut Natalia, — встретившись с непонимающим взглядом, девушка добавила, — меня зовут Наташа. — Я Эгиль. Ты отсюда? — Нет, не совсем. Я из Минска, это в Беларуси. — Ааа, как Рыбак*, — задумчиво произнес парень, погладив подбородок.***
— Скрипка в любом случае лучше, чем гитара. — Наталья хмыкнула и наклонилась к излюбленному музыкальному инструменту, чтобы привести его в порядок перед очередным выступлением. Пальцы девушки были в ярких пластырях с улыбающимся солнцем. — Ну, это с какой стороны посмотреть, — парень сидел на подоконнике, рассматривая ночную Москву. В руках у Эгиля была очередная сигарета, наверное, пятая за последний час, а на губах появилась слабая улыбка. — Хотя я согласен. — Дымишь, как паровоз. — Как Эйяфьядлайокудь**. — Господи. Юмор Эгиля отличался своей индивидуальностью — за всю жизнь Наталья еще не встречала человека, шутящего про вулканы и все с ними связанное. Она никогда не смеялась над ними, как и он. Но короткий смешок все-таки вызывал, как бы трудно девушке было не признавать. Вечера, проведенные в присутствии бедного гитариста давали ей надежду, что Иван не забыл про свою младшую сестренку. Эгиль… Он не умел успокаивать или жалеть, неважно. Казался парень слишком стеснительным, одиноким и с тем наивным. Наташа была старше нового друга на три года, однако она чувствовала себя слишком взрослой и мудрой на его фоне. В другие моменты Арловская позволяла вернуться в детство и плести косички. — Меня сестра научила плести, — неожиданно произнесла скрипачка, смотря на свое творение и улыбнулась так, чтобы парень ничего не увидел. У Эгиля серые волосы, короткие и неухоженные. С этой косичкой он чувствовал себя ребенком, но не расплел до конца, зная, что это вызывало улыбку у его подруги. После выступления Наташа увидела салфетку на месте, где сидел он. Заплакать было бы слишком просто, но в ней не те страшные слова на сей раз. «Куплю тебе kortochku» Последнее слово вывел слишком неаккуратно, но черт с этим — Арловская улыбалась его глупости. Как будто могла приготовить одну картошку.***
— А потом он просто взял свои вещи и свалил, — томно вздохнула девушка, отдавая Эгилю фотографию Вани. Наталья старалась вести себя сдержанно, но гитарист всегда мог распознать фальшь. Они сидели на старом диване едва не в обнимку. Март был таким же холодным, как и февраль, всем хотелось семейного тепла. Что оставалось делать тем, кто не мог насладиться прикосновениями столь нужных людей, потому что они в разных местах? Конечно, помогать друг другу. — Он ничего такой. У него девушка есть? — Эгиль не сразу понял, что спросил, однако Наташа самодовольно ухмыльнулась. — У него есть я. — А разве православие одобряет инцест? Целый час парню пришлось листать фотоальбом в полной тишине и потирать ушибленное плечо. Наталья в другой комнате начала играть на скрипке. «Простила» — подумал Эгиль.***
В середине апреля все полетело к чертовой матери. Гитарист устроил их последнюю встречу в том самом парке, в котором и познакомились. Наталья решила нарядиться, предчувствуя романтическую атмосферу. Она и без свидания видела его неуверенные первые шаги. Эгиль много шутил и после этого заливался краской, спешил ретироваться подальше от девушки. Но с другой стороны предательски жгло сердце. Как будто Арловская изменила своему Ване, а ведь любовь к нему совсем немного угасла, он ведь сам ушел, не звонил и не навещал. Все хорошо, это нормально. Да? — Я накопил на билет домой, — сказал он, осторожно взяв руки девушки в свои. В свете фонарей парень казался особенно печальным и одновременно хмурым. — Поедешь… Со мной? И их отношения — отношения одиноких людей — рухнули в одночасье. Наталья почти сразу же отстранилась и отошла, повернувшись к Эгилю спиной. — Мой брат, он тяжело болен, — дрожащим голосом сообщил гитарист, наверное, веря в понимание скрипачки. — И в Норвегии у тебя будет больше шансов на популярность. — Ты не понимаешь, — холодно ответила Наташа, но в то же время развернулась к нему и обняла за плечи. — Я жду Ваню. — Хорошо, — уголки рта дрогнули, парень кивнул. — Тогда и меня подожди, ладно? Я на ноги встану и вернусь, обещаю. — Нам когда-нибудь нужно сыграть вместе. — Наташа расплылась в улыбке, а на глазах почему-то выступила влага. — Обязательно. В середине апреля Иван наконец-то пришел в родной дом. Все стало хорошо. Наталья Арловская играла грустную музыку и не нарочно заставляла людей друг друга любить.