***
Полугодовой срок истек. Ларин не намерен был по контракту больше полугода обслуживать своего содержателя. Ему попросту надоедало. Даже осточертевали разговоры о жизни после секса. Диме многие люди могли так же быстро надоесть. Фразы приедались, и от секса он начал получать самый минимум удовольствия, прикосновения изучил наизусть всем своим телом. Даже размер и форма члена настолько приелись, что уже во второй раз Ларин забрал последнюю плату и попросту удалил все контактные данные. Ему нужен был моральный отдых от постоянных встреч, от регулярного секса, от вечеров в чьей-то компании, в конце-то концов. А еще эти чертовы экзамены выжали все силы. На тесном балконе он обустроил себе уютное местечко. Сидя на стуле в позе по-турецки, он курил тонкую сигарету с ментолом, листая в телефоне разные сайты. Он отклонял всяческие предложения своих продажных друзей прогуляться, а, точнее, в очередной раз вместе потратить кучу денег: нужно было хоть немного уделить внимания лишь самому себе. Телефон завибрировал в руке, Дима сел поудобнее, готовясь в очередной раз отказаться от прогулки, но, наверное, намечалось кое-что получше простых похождений по мощеным улицам Питера или рейду по всем развлекательным центрам города. Кто-то из его знакомых слил очень даже неплохую инфу. Что же, неплохой заработок на лето уж точно был обеспечен. Приступать можно было хоть завтра, хоть через неделю, и это не могло не радовать. У Ларина был срок, чтобы все обдумать, но, скорее, чтобы неплохо подготовиться.***
Стоило подстрелить несколько зайцев одновременно. На выпускном он выглядел лучше, чем все его одноклассники вместе взятые. Разодетые девчонки фотографировались с ним на память, норовили для фото поцеловать в щеку, но Ларин отрицательно качал головой. Во-первых, зачем ему такой компромат на себя? Во-вторых, перед встречей с особенным клиентом он должен выглядеть просто безупречно. На первой встрече главное воспроизвести благоприятное впечатление, и Дима был намерен показать себя в лучшем свете, чтобы уж точно занять место, на которое претендует уж очень многие. После официальной части Дима был вынужден уйти. На выходе со школы его ждал, по его словам, личный водитель. Помахав явно завидующим одноклассникам рукой, Ларин открыл дверцу черного BMW, а после сел на место справа от водителя. Он не ожидал того, что все произойдет настолько быстро и настолько просто. Мирон оказался совершенно спокойным человеком с достаточно низким и строгим голосом. На записи он звучал настолько похоже, что по коже бегали мурашки. Ларин повстречал многих высокопочитаемых взрослых людей, например, когда сопровождал своих клиентов на каких-то важных мероприятиях. С медийной же личностью Дима видится впервые, но даже осознание того, что сегодня его будет по-всякому трахать знаменитый рэп-исполнитель, не выбило из колеи. Рабочее положение, все-таки. Дима улыбался, обнажая белые зубы. Улыбка напоминала звериный оскал, но с этим он ничего поделать не мог. — Я так понял, мы все уяснили еще в переписке? — Да. — Отлично. — Федоров кивнул будто бы в подтверждение самому себе. Ларин лишь наблюдал из окна за тем, как менялся вечерний пейзаж по пути до отеля, где ему и предстояло прочувствовать участь «звездной» пассии. Ларин повидал много достаточно приличных мест, где можно было провести ночь. И удивить его мало что способно. Потому, войдя в аккуратный номер, Ларин встал рядом с постелью, глядя на то, как к нему широкими шагами подходит Мирон. Раскатывая по эрегированному члену мужчины контрацептив, Ларин ласкал рукой горячий от возбуждения орган. Дима прекрасно знал, когда стоит обвести языком вокруг уздечки, а когда — провести по венкам, знал, когда можно чуть провести зубами даже. Он сосал так старательно, что по комнате разносились такие неоднозначные, но явно возбуждающие причмокивающие звуки. Ларин почувствовал, как ладонь Федорова легла на его волосы, растрепывая и так слегка подпорченную ветром прическу. Он потянул Диму за волосы на себя, давая понять, что стоить брать поглубже. Дима привык к тому, что из чувственного минет мог превратиться в горловой. Его заводили стоны Мирона. Такой низкий тембр. Если правой рукой он придерживал чужой член у основания, иногда щекоча пальцами яички, то левой поглаживал себя между ног, время от времени чуть надавливая на пах, доводя чуть ли не до крайней точки. Стянув с члена Мирона контрацептив, который своим скудным вкусом отдаленно напоминал что-то банановое, Ларин усмехнулся, снимая с себя остатки одежды. Клиент явно был доволен, так что Дима позволил себе искренне улыбнуться, садясь на мягкую постель. Мужчина был настроен решительно, так что, упершись руками в кровать, стал медленными движениями входить в достаточно неплохо разработанное юношеское тело. Сейчас его не особо волновали вопросы морали и здравого смысла: еще бы, он ведь трахал симпатичного школьника, который так по-блядски стонал под ним, раздвигая тощие ноги шире, чем мог вообще себе представить. Ларин обнял ногами бедра клиента, выгибаясь дугой от четких толчков в самую чувствительную точку внутри. В самом низу живота скопились все чувства, а по телу много-много раз волнами прошлась дрожь. После жаркого секса Дима хотел немного понежиться в постели. К номеру примыкала небольшая ванная, так что, лежа на кровати, Ларин проводил взглядом Мирона, который вскоре скрылся за дверью. Его формы Диму явно устраивали. В свои тридцать с небольшим хвостиком тот выглядел просто отлично, чего стоили только подкачанные ягодицы, к которым так хотелось прикоснуться. После того, как они вышли из отеля, Федоров дал ему приличную сумму на «дорогу домой». По крайней мере, до следующей встречи через три дня на карманные расходы должно было хватить. Дима смешался с толпой, на ходу застегивая пуговицы на белой рубашке. Не особо-то и много он потерял, жертвуя выпускным вечером. Секс с рэп-легендой России — Ларин мог спокойно поставить галочку напротив этого пункта. Еще минимум полгода его будет ждать отменный секс и размеренная беседа за сигаретой после него.***
«Я заеду за тобой в семь». У Димы было ровно полтора часа на то, чтобы собраться и подготовиться. Он сидел в ванне, до краев наполненной водой, распаривая свою кожу. Нежно размазывая по своей груди скраб, Ларин усмехался, предвкушая. Его фантазия была сильна, в паху уже начинало тянуть, но он ни за что не даст волю своим рукам. Стоило потерпеть, ведь сегодня его ждал отменный вечер. Даже подготовка, которая занимала достаточное количество времени, приносила море удовольствия: Дима ухаживал за своим телом так, что ему позавидовала бы любая расфуфыренная постоянная клиентка элитного СПА-салона. Убедившись, что выглядит действительно безупречно, Ларин накинул на свои узкие бедра белое полотенце, выходя из душной ванной комнаты, чтобы одеться и не опоздать к назначенному термину. Мирон усмехнулся, подзывая жестом руки Ларина к себе. Тот сделал пару неуверенных шагов, а после устроился у того на коленях, закидывая ногу на ногу и подставляя шею под властные поцелуи. Ларина смутить могло очень малое количество вещей, но, кажется, Федоров нашел способ заставить элитного содержанца (конечно, никак не шлюху с хорошей репутацией — спит-то Дима с одним человеком) очень сильно покраснеть, выдав лишь несколько атрибутов одежды. Дима привык к кружевному белью, к извращенным фантазиям, к разыгрыванию сценок, он смирился и со странными сексуальными практиками, но такого ожидать не мог — тем более, от Мирона. Мужчина протянул небольшой пакет, который попросил вскрыть при нем. Он наблюдал с интересом, и Дима не мог понять, впервые ли тот практикует подобное или нет. Федоров часто глядел на людей свысока, этого можно было ожидать, да и понять при первой же встрече. Таким же взглядом (еще более оценивающим, чем три дня назад) Мирон одарил и Диму. Ларин недоуменно поднял бровь, рассматривая аккуратно сложенную школьную форму. — Одевайся при мне. Дима не мог фыркнуть в ответ или возразить: ничего табуированного тут не было, и его работа заключалась в том, чтобы удовлетворить своего спонсора любым способом. Ларин снял легкие брюки, отбросил их на небольшое кресло вместе с белой рубашкой-поло. Приспустив нижнее белье, Дима сделал шаг вперед, давая Мирону стянуть с себя его до конца. Достаточно спокойно сделав пару шагов назад, Ларин тяжело вздохнул. Мирон снял с себя футболку: видимо, стало жарковато от увиденного. Дима неловко поправил симпатичную подвязку на ноге. Он недолго мялся, одергивая до безумия короткую юбку вниз, потому что Мирон подозвал его к себе. Они практически не говорили. Обменивались лишь короткими фразами, как и сейчас: Федоров приглашающе похлопал рукой по своим коленям. Дима ощутил его крепкий стояк, и смущение на небольшой промежуток времени стало чуть менее сильным. Его перекрыло какое-то странное чувство. Еще никогда не было так странно ощущать чужой стояк почти ничем не прикрытыми ягодицами. Мирон жарко выдохнул, задирая короткую юбку на Диме. Его заводило это малость детское поведение: смущение, некая кокетливость, румянец на щеках. А еще на достаточно длинных ногах Димы просто превосходно смотрелись длинные белые чулки. Зарычав, Мирон схватил упругую ягодицу Ларина. От всего этого член стоял колом, а голова слабо и еле ощутима кружилась. От возбуждения кровь начинала шуметь в ушах. Одна единственная фраза окончательно вывела Мирона. — Папочка, возьми меня. — И Федоров уже навис сверху над таким доступным телом, накрывая ладонью пах Ларина. Член упирался в ладонь, и Мирон уж хотел пошутить над тем, что Дима все та же грязная шлюшка в шкуре овечки, но лишь раздвинул длинные ноги в белых чулках, отодвинул тонкую полоску ткани, открывая разработанное отверстие, а после вогнал член в горячее юношеское тело на всю длину с громким стоном.***
Дима привык к постоянному нахождению в кругу публичных людей и медийных личностей. Он знал, как нужно вести себя на публике, когда находится с Мироном, особенно перед его друзьями, он знал, кем и как нужно представляться, а еще знал, что означает глубокий и многозначительный взгляд Федорова: после него они в любую секунду могли уйти вместе под предлогом срочных дел. Дима перепробовал много ролей: в этот раз он был кем-то вроде личного менеджера Мирона, хотя Окси мог бы и придумать что-нибудь пооригинальнее. Главное, он был таким преданным менеджером, что везде сопровождал своего названного начальника. Для него стало чем-то привычным обсуждение всяческих разнообразных и до безумия серьезных вопросов про мироздание и реальность. При этом он часто с серьезным выражением лица курил, порой прислушиваясь скорее не к словам Мирона, а к его интонации. Так он мог понять, есть ли у того настроение для смены темы, стоит ли его молча слушать и можно ли высказать собственное мнение. Мирона не стоило перебивать — он строго смотрел в глаза, тяжело вздыхал, а после с чуть ощутимым холодом продолжал монолог. Федоров порой с таким снисхождением относился к Диме, что его всего передергивало. До этого с клиентами было проще в психологическом плане: они требовали от Димы только отличного секса и неплохой компании. Мирон же требовал, прежде всего, опытного любовника, после — свободные уши, того, кого можно посвятить в суть проблемы, но избежать лишних вопросов. Ларин даже подумывал расторгнуть полугодовой контракт, ведь морально он истощался куда больше, чем физически. Но все желание уйти сошло на «нет», когда сквозь тонкую пелену чуткого утреннего сна он различил из привычных прикосновений во сне поцелуй в макушку. Что же, Диме никогда не помешало бы немножечко больше внимания, чем ему уделяют. Мирон проснулся со странным чувством. Его преследовало ощущение того, что он вообще не ложился, но все это отошло на второй план, когда спросонья он проникся колким чувством до самой глубины души. По ребрам будто почти неощутимо провели острыми когтями. По всей коже пробежались табуны мурашек. Федоров осторожно шевельнул отлежанным плечом, на котором мирно спал Дима. Дотянувшись до лежащего на прикроватной тумбочке телефона, Мирон осторожно вернулся в исходное положение, выдохнув с облегчением — Ларина он не разбудил. Он любил писать в полном одиночестве, так что пока никто даже теоретически не сможет отвлечь, слова сами выстраивались в замысловатые рифмованные фразы. Дима приоткрыл глаза и сразу перевел любопытный взгляд вверх. Ракурс открывался на мягкую щеку Мирона, но Ларин видел вещи поинтереснее и попривлекательнее, плюс, его заинтересовало то, почему Окси проснулся, а его до сих пор не разбудил. Он устроился поудобнее, приподымая голову с удобного плеча. Федоров, нахмурившись, что-то сосредоточенно печатал, Дима лишь ненавязчиво стал поглаживать ладонью его грудь. Достаточно ненавязчиво, чтобы не встретиться глазами со строгим и осуждающим взглядом Мирона, достаточно деликатно, чтобы на него не шикнули, хмуря брови, но достаточно ощутимо, чтобы Федоров вздохнул, скрывая довольную улыбку. Дима его не отвлек, наоборот, наверное, помог в процессе. Ларин, в ответ на одобрительный кивок Мирона, нырнул под одеяло, скользнув рукой вниз по торсу, к паху.***
Дима долго мялся, не зная, как бы правильно сделать первый шаг. Ведь рядом с ним на мягком диване сидел Мирон, который с совершенно спокойным выражением лица читал новостную ленту в телефоне, даже не подозревая, какая внутренняя буря сейчас творится у его юного спутника. Ларин собрал всю силу воли в кулак, нежно погладил колено мужчины, а после поймал на себе вопросительный взгляд. Дима все еще действовал неуверенно, не с привычным для него напором. Он очень деликатно положил руку на гладкую щеку Федорова, а после сократил дистанцию между ними до самого минимума, сминая губами его пухлые губы. — И что, серьезно, в первый раз целуешься? — Мирона смешил тот факт, что Ларин в жизни уж очень многое повидал, вытворял такие вещи в постели, о существовании которых люди несколько иной закалки даже не подозревают спустя многие годы сексуальной практики, но не целовался ни с кем и ни разу. Наверное, этим можно было гордиться — подарил первый поцелуй элитной и очень избирательной личной шлюхе. Окси, заметив, как сильно Дима смутился, поцеловал его уже более властно, перехватывая всю инициативу на себя, но вовремя остановился, так как к их столику подошел галантного вида официант, ставя перед ними кальян. Оставшись с Димой снова наедине, Федоров время от времени раздразнивал, коротко целуя, а после отстранялся, не давая углубить поцелуй. В слегка перезагруженной восточной атмосфере они размеренно курили кальян. Было странно то, что Мирон молчал, ведь атмосфера как раз настраивала на нужный для интересных бесед лад, но Ларин был даже рад этому и лишь сидел рядом, расслабленно выпуская кольца сладкого дыма.***
Июльская суматоха закончилась только ближе к августу, когда в списке поступивших абитуриентов Дима увидел свою фамилию. Наконец-то хоть на последний месяц лета можно было забыть об учебниках и подготовке к вступительным экзаменам. Мирон был дико занят написанием нового материала, пока Ларин усердно зубрил, нервничал, недосыпал сильнее, чем в начале июня. Конец нервотрепки — Дима выдохнул с облегчением. Он написал матери короткое сообщение: «Я поступил», а после набрал номер Федорова, довольно усмехаясь. Разговор Окси закончил тем, что назначил вечером встречу, поскольку нужно было кое-что решить. Дима был удивлен, ведь пока что все шло нормально в их до безумия странных, но очень выгодных отношениях, и все же согласился. Выключив телефон, он положил его в карман и тяжело выдохнул. Вечером Ларин явно нервничал. Он вышел из метро, осматриваясь по сторонам. После, закурив тонкую сигарету, пошел прямо к яркой вывеске. Мирон выглядел настолько спокойным, что становилось жутко. Когда они остались наедине, Федоров начал достаточно серьезный разговор. Дима сидел, как на иголках, но когда Мирон перешел к главному вопросу, Ларин спокойно выдохнул. Да он с удовольствием свалит из родного города хотя бы на два дня, чего уж тут, а тем более с радостью сопроводит Окси в качестве названного менеджера. Единственное, что Диму смутило, так это то, что ему нужно будет тесно контактировать не только с Мироном, но и с другими членами группы. И Федоров явно не хотел того, чтобы тот хоть чем-нибудь выдал их странные отношения.***
Дима впервые побывал в гримерке такого огромного клуба, притом, вместе с самими музыкантами, общаясь с теми на равных. К Мирону он привык, Ларин не воспринимал его так, как воспринимал, допустим, его битмейкера. Вчетвером они курили на улице: Дима на ломанном английском общался с улыбчивым португальцем, переглядывался с загадочным Рудбоем, а с Мироном только стоял рядом, порой невзначай касаясь плечом руки. Ему удалось побывать на финальном прогоне. Таким сосредоточенным Федорова он никогда еще не видел. На концертах, в жизни и в постели тот был куда развязнее, а сейчас лишь тренировал голос, «разминал» язык. Ваня точно ловил моменты, когда нужно было договорить фразу, в крайнем же случае Окси кивал ему, за короткий промежуток времени насыщаясь воздухом, которого так не хватало. Единственное, что не сделал Ларин, так это не побывал на сцене во время сносящего крышу выступления. На ней и так находилось слишком много людей, хорошо, что фанаты не пытались залезть поближе к артистам. Мирон очень строго и холодно реагировал на попытки фанаток развязать ему шнурки. Дима знал этот холод в голосе, знал эту интонацию, даже в гримерке прекрасно было слышно каждое его слово. Ларина забавило то, что он сейчас находился в такой крутой тусовке, что каждый человек «в теме» обзавидовался бы. Напротив него сидел директор сверхпопулярного агентства «Booking Machine», а спустя песен так шесть-семь рядом уютно устроится один из самых популярных современных исполнителей, король рэп-сцены СНГ, с ним вполне мог бы завести легкую беседу отличный фотограф и сверхпопулярный бэк-вокалист Охра. О чем еще можно мечтать? Разве что о жарком сексе, который будет ждать их через час-полтора в номере отеля, с балкона которого открывался отличный вид на ночной город.***
Мирон наконец-то привык к Ларину, к его темпераменту, характеру, требованиям, привык даже к порой аморальным шуткам и чуть ощутимой лицемерности. Дима, в свою очередь, привык к Федорову во всех смыслах: усвоил то, что его ни за что нельзя перебивать, запомнил, когда стоит понежничать, успокаивая, а когда лучше предоставить свое тело для вымещения накопившейся злости и, как бы он не хотел возразить самому себе, привык к компании Окси и к закадычным разговорам до самого утра. Единственное, чем «примерный» сын мог порадовать свою родительницу, так это тем, что с сентября будет учиться на достаточно престижную должность в университете северной столицы. Коллектив его принял не сразу, но он завоевал их уважение и внимание тем, что, собственно, близко контактирует с Мироном. Поначалу никто не верил, но Дима в подтверждение начал часто постить в социальные сети совместные фотографии с Федоровым, как бы тот и ни был против. Но ведь там попросту не было ничего такого, и пока ничто не переходило границы дозволенного, Мирон был относительно спокоен. Этот вечер пятницы Дима все-таки смог выкроить на развлечения немного иного рода. Мирон поехал в Москву на какое-то интервью и съемки, а Ларин решил впервые в жизни посетить вписку. Одногруппник в скромной съемной однушке умудрился устроить такое веселье, что наутро было страшно вспомнить, особенно перепившему Диме. Он вливал в себя бухло, забыв обо всех своих принципах (а они у него остались), по пьяни сосался с глупыми девушками и допустил одну из самых главных ошибок в своей жизни. Слово за слово, шуточка за шуточкой, и Ларин просто-напросто проболтался. Рассказал так много подробностей, что никто уже не мог сомневаться в его куда более чем дружеских отношениях с Окси. Ларин смутно помнил вчерашний вечер, только ближе к воскресенью, когда он действительно восстал с того света, словно сын божий, понял, что натворил. Осталось лишь надеяться, что отснятый материал никогда не выйдет в массы, хотя, увидев свою пьяную исповедь, Дима пожалел о нелюбви к столице, о собственной безответственности и о неумении пить… Больше всего Ларин пожалел обо всем (вплоть до своего появления на этот свет), когда видео дошло до Мирона. Это должно было рано или поздно случиться, но, черт возьми, Диму давно так не унижали даже за столь необдуманный поступок. В их последнюю встречу Ларин долго и муторно удалял все их совместные фото, слезно просил прощения, но Федоров был непреклонен. Униженный и выставленный за дверь — Дима чувствовал себя унизительнее, чем туалетный ёрш, если бы у того были чувства и сердце. Мирон пребывал в ярости, и, стоя у двери, Дима слышал, как падают вещи. Громкий стук о пол — это была табуретка. Чуть слышный удар — Федоров закрыл дверь на балкон. Наверняка, сейчас он выдохнул тяжелый дым, думая, как бы отмыть свою репутацию, как бы снова стать пуленепробиваемым МС, панчи про которого на каждом баттле не меняются из года в год. Ларин впервые узнал, каково оказаться причиной сотни статей, каково быть хайповым и инфоповодным. Дима будто бы примерил на себя шкуру Мирона, что пришлось ему абсолютно не по нраву. А потому дал себе обещание больше никогда не принимать предложения на содержание у столь популярных клиентов.