Нераспознанные команды

Раз.  Пустота покорно ступает в металлическую кабину с резким запахом медикаментов и машинного масла. Здесь тесно и затхлый воздух. Он чувствует страх людей, собравшихся снаружи замысловатого механизма, и перенимает его на себя. С глухим клацаньем защёлкиваются кожаные ремни вокруг запястий. Пустота следит за каждым движением хозяина, тщательно фиксируя любые колебания связи, но их расшифровка даётся с огромным трудом. Они с Джейкобом одинаково глухи на отклики.  Контакт между ними сейчас напоминает натянутую струну, звенящую бесчисленными оттенками человеческих эмоций. У пустоты кружится голова. Хочется подчиниться и довериться, но волнение хозяина заставляет всё его существо пульсировать и мелко дрожать.  Два.  «Неужели эта механическая клетка и есть конечная цель моего существования?»  Пустота медленно разворачивается в импровизированной клетке и смотрит на Джейкоба. Ждёт приказов, которые опровергнут её страшные догадки, но только из-за их отсутствия чувствует - грядёт что-то нехорошее. Очень нехорошее.  Он продолжает следовать инстинктам: смотреть на своего странного, не отпускать, двигаясь по запаху; и, когда хозяин отступает, пустота торопливо подаётся вперёд в попытке не дать ему отстраниться.  Раны полностью исцелены порошком, истертым женщиной в платках из собственного тела. Пустота сильный. Пустота может справиться с любым врагом.  «Я больше не нужен?» Гортанная команда «прости» была единственной, что пустота до сих пор не выполнил. Это и есть причина отсутствия других приказов?  «Прямо сейчас нужно выполнять именно её». Он дрожит и вибрирует, разминая свои языки-шупальца во рту, пытаясь приступить к её выполнение, пока ещё сам не понимая каким образом... Но внутренние приготовления обрывает хозяин, случайно цепляясь взглядом за рассредоточенный взгляд пустоты перед закрытием двери.  «Прости?» Так бывает с командами без обратной связи, когда Джейк не может до него достучаться, потому что говорит на другом языке. Пустота пытается сообщить странному об этом, но он уверенно приказывает не двигаться. А поступившая команда значит только одно - всё идёт по плану.  Чересчур резко хозяин дёргает дверь, отчего голова у пустоты кружится, звуки вокруг исчезают, и остаётся только слабое стрекотание переминающихся щупалец во рту. Пустота остался один.  Сначала нарастает свист, будто исходящий от десятка его бездушных собратьев («Которых не может здесь быть, так ведь?»), затем, постепенно всё больше разгоняясь, грохочут шестерёнки, и ржавеющий клапан над головой начинает беспорядочно открываться и закрываться.  От всего этого шума пустота впадает в панику, всё ещё обездвиженный командой, и метается ещё больше, чувствуя бесконечный поток отчаяния, исходящий от хозяина. А хозяина уже почти не видно среди беловатого дыма, постепенно заполняющего всё пространство внутри тесной кабины.  «Где ты?», безмолвно щебечет всё его существо, что, конечно, глупо, потому что связь даёт ответ о десяти с половиной футах.  Дым медленно ощупывает пространство вокруг себя, смакуя его, наконец, подбираясь к пустоте.  Когда боль вдруг резко бьёт во всех частях тело одновременно.  Три!  Пустота в ужасе вопит, не смея двинуться с места, и через секунду с его криком вырывается и крик Джейкоба. Тело чудища разрывается за двоих, когда чувствует, как кислота въедается в его ногу. И в ногу его хозяина. В его руку. И в руку его хозяина. В его глазницы…  Что-то влажное немедленно начинает сочиться и беспрерывно капать с каждого сантиметра кожи, постепенно пробираясь всё глубже…  Кровь.  «Почему ты выкачиваешь из нас кровь? Мы только что исцелились. Ты убиваешь только меня? Или нас вместе?»  Но все вопросы уже начинают растворяться и расплываться, теряя свои очертания, в еле уловимой команде: «Спи… пока всё не закончится». Его тело постепенно расслабляется, боль исчезает.  Он спит. Бесконечный счёт до трёх кружит его в вальсе, показывая беспрерывный цикличный сон, где на невообразимых затворках сознания, хозяин всё также приказывает спать. И, когда боль накатывает огромной волной, угрожая погрести под собой, скоро приходит и команда, упорно оттаскивающая от края бездны. Но команда эта приходит обезличенной, в ней нет ни толики присутствия хозяина. Пустота не ощущает связь. И от этого он чувствует себя одним не только в металлической тюрьме, заполненной гадким дымом, но и в целом странном мире. В каждой его петле. Но пустота не перестанет подчиняться, он помнит, что будет спать не всегда, а только пока не закончится эта пытка. И пустота ждёт.  Спустя тысячи волн боли, наизусть выучивших все слабые места его бездушного существа, и обезболивающих команд, пустота однажды находит в себе силы, дёрнуться во сне, внутренне собравшись для пробуждения. Но этот порыв мягко обрывается, вынуждая его расслабиться, подчиняясь чьей-то воле, и прибывать дальше в состоянии анабиоза. Сквозь это состояния ему не только мерещится хозяин и его команды («Опять нераспознаваемые!»), но также ему отчётливо начинает мерещиться связь.  «Скоро всё закончится, закончится», — накатывает новой расслабляющей волной, но тут же… сон полностью прерывается.  Прерывается в одну секунду, вонзают нож в само сознание намного глубже, чем это в принципе возможно сделать с бездушным существом. Пустота разрывается криком, но тут же получает команду отмены. Тогда он понимает: с болью возвращается слух, до сих пор воспроизводящий собственный затихаемый крик. Пустота слышит своё прерывистое дыхание.  «Неужели, я жив? Неужели, живы мы?»  Резким щелчком возвращается осязание. Вокруг всё становится липкое и скользкое.  «В крови», — неистово дрожат и дёргаются внутренности. Боль накатывает волной в несколько раз большей прежней, и через неё пустота слышит хозяина. На этот раз он чувствует странного рядом, заполняющего его бесконечное одиночество, но не может ему подчиниться.  «Потому что это конец. Конец всегда наступает так», — мечется пустота в агонии.  «Замри, расслабься, не чувствуй боль». Пустота резко расслабляет мышцы и вздрагивает, потому что теперь понятно, что команды абсолютно реальны, иначе бы он не смог их выполнить.  «Усни».  И он снова оказывается в лабиринте снов.  Падающий мост, разрывается на тысячи кусочков и увлекает его ко дну. Люди — пираты. Убийство ради потехи разномасой странной публики. Убийство ради монет, перекатывающихся из рук проигравших к выигравшим. Убийство ради чувства безнаказанности и вседозволенности. А потом появляется Джейкоб. И его нужно убить прежде, чем его убьёт кто-либо другой. Держаться за хозяина, следовать за хозяином, слиться с хозяином.  Съесть его душу, чтобы защитить.  Боль резко заставляет пустоту проснуться. Он ощущает связь, но недостаточно сильно. Как в тот раз, когда он впервые её почувствовал и не осмелился отторгнуть.  Пустота чувствует Джейка задолго до того, как он ступает на порог ледяной крепости, и пустота знает, что его ожидание будет вознаграждено. Он приходит. Вмерзший в лёд, но бесконечно трепещущий и ощущающий близость столь желанной души, маленькие усилия, для обладания которой, становятся невозможными. Это заставляет пустоту неистовствовать по мере того, как странный, сам того не зная, находит ключик к её сознанию.  «Привет, я часть тебя, я неотделима от тебя».  Приоткрывая веки, пустота находит себя лежащим на возвышении из нескольких матрасов, рядом беспокойно ходит хозяин. По мере того как боль отпускает и исчезает под пальцами целительницы без лица, связь всё больше крепнет. Крепнет настолько, словно Портман выходил из комнаты на несколько минут, а не месяцев. И крепнет настолько, что сожрать душу становится недостаточно, чтобы слиться воедино, и пустота расслабляется, в попытке полностью слить два сознания в одно. Чувствуя не только себя полностью во власти хозяина, но и его во власти пустоты.  «А если мне придётся…»  — Ей не придётся туда возвращаться? — слышит пустота голос Джейкоба.  — Больше нет, так что начинай придумывать, чем ты займёшь свою опасную игрушку теперь, — звучит приглушённый ответ из дальнего угла комнаты.  Пустота чувствует сомнение и тревогу, заполняющие связь, и, с трудом находя силы, тихо клекочет в ответ, возвещая о том, что всё будет хорошо. Джейкоб, удивлённый ответной реакцией, вздрагивает и переводит на пустоту взгляд полный недоумения. Впервые он говорит со странным. Пустота ощущает острое чувство вины хозяина в смеси с жалостью и ужасом от осознания всего случившегося в стенах металлической тюрьмы. Пустота снова слышит команду «прости», но на этот раз не распознаёт как ложную и находит в себе силы повторить прошлое уверение.