О важном

Сколько лет прошло? Пять? Десять? А он все тот же, тот же. Разве что выше стал, да в плечах шире. И паутинка морщин у уголков колючих изумрудных глаз, когда он улыбается. А улыбается он редко. Походка более уверенная, да и держится он солидно, официально – сразу видно, высокопоставленное и уважаемое лицо, причем не только в Японии. Он смотрит свысока, может чуть равнодушно и высокомерно, но в глубине еще плещется вроде бы давно позабытое тепло. И в сердце щемит, до боли. Все, что она может делать – это смотреть ему в спину, когда он подходит к одному из блестящих черных автомобилей, когда беседует с клиентами или партнерами, когда встречает гостей на званном ужине коротким кивком. И взгляд скользящий, но цепляющийся, кажется, на ней. Сегодня она надела новое платье, которое стоит три ее зарплаты, но он только кидает на нее беглый взгляд и кивает: «Хорошо выглядишь». Конечно хорошо, по-другому просто нельзя ведь. И сколько пересчитано минут с момента их расставания? Каждая ложится строчками на неровной белой бумаге, выходя аккуратными буквами из-под черной гелевой ручки. Он не знает о них, нет, да и она никогда не покажет, просто гордость не позволит. А что такое гордость в подобной ситуации? Отказ делать первый шаг? Страх сделать уступку и оказаться отвергнутым? Или, может быть, страх того, что все будет так, как раньше? Со срывающимися обоями и осколками новой посуды? И измятой постелью на утро. Ссорились страстно, но так же страстно мирились – слишком много эмоций даже в одной минуте, проведенной рядом, а человек не может выдерживать такой напор. Не всегда. И может, стоит пройти мимо под руку со своим кавалером и даже не посмотреть в его сторону, но невольно бросаешь взгляд, вроде бы победоносный, но видишь его с другой и чувствуешь, как сердце ухает вниз. Но приходится идти и дальше с осанкой королевы, цокая высокими шпильками аккуратных бархатных черных туфель по начищенному паркету. И так день за днем. Друзья качают головами, мол как же так. К чему мучиться самому и мучить другого? Ведь судьба же. Ведь все равно рано или поздно будут страстные поцелуи и горячие руки, обнимающие за талию. Но так надо, видимо. Еще одна бессонная ночь, а за окном уже декабрь и неровно валит снег с желтоватого от света фонарей неба. На столе чашка горячего шоколада, круассаны с вишней и неверный свет синего экрана ноутбука, а она спит, раскидав по столу бумаги и зарисовки новых проектов. Он убирает прилипшие к виску каштановые прядки, невесомо целует в лоб, и она смешно морщится во сне, но тут же просыпается. Еще одна бессонная ночь, и на утро он вновь уйдет. И снова будут натянутые улыбки, вежливые маски и редкие встречи на приемах и званных ужинах у чиновников и политиков, ведь она тоже не последнее лицо в стране. Добивалась чего-то сама, стараясь ни на шаг не отставать от него, но он уходил все дальше и дальше, стремительно и уверенно продвигаясь по своему пути, а она только и могла, что смотреть ему в спину. И только исписанные листы потрепанной тетради расскажут о том важном, о чем никогда не скажут губы, накрашенные алой помадой.