Бог

— Мэм, вы уверены, что хотите сдать ребенка в приют? Он ведь ничего вам не сделал. При вашем возрасте вы вряд ли сможете иметь детей когда-нибудь. — опечаленно произнесла Линда. Десять лет практики, и вот, уже пятый отказ от ребенка. Как человек, безумно любящий детей, она не могла принять такой «моды» на отказы. Ведь дети ничего, по сути, не сделали. Они — дар свыше, маленькие ангелочки, и всякий раз Линда пыталась отговорить женщин это делать. Нельзя отказываться от дара с небес. — Вы только посмотрите на него! Он синий, да еще и с хвостом! А глаза? Огненные! Словно готовые сжечь любого уже сейчас! Вот увидите, он будет очень опасен для людей! Чудовище! — обезумев, кричала мать. Этот нежеланный ребенок будет только лишним напоминанием о прошлом. О том, чего уже не вернуть. И женщина не может быть уверена, что не придушит это Дьявольское отродье в приступе гнева. Ведь он такой же, как отец. Такой же, как Азазель. Да будь они оба прокляты! — Послушайте, он не виноват, что родился таким. Каждый заслуживает право жить. — печально ответила Линда. — Он — нет! Он — проклятье! Демон, урод! Он не заслуживает жить! — женщина начала горько плакать. Медсестры унесли мальчика, теперь ничейного мальчика, одинокого и брошенного, и кто знает, что ждет его в будущем. Куда он попадет и кто его усыновит. И усыновит ли? *** — Пьетро, я рад, что ты пришел! — тучи, скрывшие солнце вдруг перестали нагонять тоску, люди перестали казаться злыми, противными и опасными, мир стал обретать краски, и на сердце стало чуточку легче от одного-единственного человека. — Я не мог не прийти. — У него красивая, лучезарная улыбка и холодные руки. И Курту это нравится просто безумно. Синекожему нравится и он сам. Весь, словно пронизанный светом извне, всегда вежливый и веселый. Он именно такой, каким хвостатый хочет его видеть. И парень очень надеется, что сам он такой же, каким его хочет видеть Пьетро. Иногда Курту даже хочется уметь заглядывать в душу другого человека. Просто для того, чтобы понять его лучше, узнать о нем больше. *** — Курт, ты страшный, мы не будем с тобой дружить! — дети в приютах, злые, безжалостные, вечно готовые сражаться. За еду, одежду. За жизнь в семье. И уж точно они не отличались участием и добротой. — Дети, всем на обед! — воспитанники убежали за воспитательницей, но он остался. Маленький мальчик с черными кудрявыми волосами. По-детски пухлые губы и очаровательные щечки, все очаровательно, кроме синей кожи, хвоста и глаз, огненного цвет глаз, полных непонимания и недетской печали. Он не пойдет на обед. Ни сегодня, ни завтра. Никогда. Аккуратно встав с пола, мальчик идет в маленькое помещение, оборудованное под спортивный зал, и подходит к шведской лестнице. Перекладина, на которой можно повиснуть, слишком высоко, но он уже давно научился, как надо извернуть хвост, и на сколько надо подняться, чтобы потом повиснуть вниз головой. Поднявшись на три ступеньки вверх, он цепляется, наконец, гибким длинным хвостом за перекладину и отпускает себя, повиснув на ней. После чего начал извиваться, изворачиваться, стараясь перевернуться. Но не выдерживает и отцепляется от перекладины и падает на мат. Как-то по старому телевизору, стоящему в общей комнате, он видел выступление акробатов — женщины и мужчины. Отточенные, правильные движения, не лишенные грации. Курт не мог отвести от них глаз, так все это его заворожило. А после выступления у них взяли интервью, где артисты признались, что они живут вместе и у них подрастает дочка, которая хочет идти по стопам родителей. И он хочет быть частью этой семьи, где его любят, он тоже хочет учиться акробатике, и родителей, которые всегда подскажут и помогут в этом нелегком деле. И он будет счастливо жить в этом маленьком иллюзорном мире радости и любви. Непременно все окажется именно так, ведь он каждое утро и каждую ночь молится на это. *** — Что же мой ангел хочет сегодня? — улыбка трогает губы Курта. Идти рядом с Пьетро, держась за руки — слишком смущает, но синекожий счастлив. Пьетро всегда обращается с парнем так. Для него Курт — несчастный ангел, по ошибке спущенный на землю, к людям, он сам так говорил не единожды. И хвостатый шутит, что тогда Пьетро сам — Бог, оберегающий своего ангела и дарующий ему надежду на счастье. — Я хочу в парк. — отвечает Курт и слегка сжимает руку сероволосого. Где-то в душе зародилось желание, чтобы так было вечно. *** — Курт, это твои новые родители. — улыбчиво произносит воспитательница, подходя к тощему мальчику с двумя мужчинами. Один высокий, с темными волосами, другой среднего роста, с слегка вьющимися волосами более светлого оттенка, чем у первого. Вчера Курт видел их в телевизоре. Акробатка с волнистыми короткими волосами и ее товарищ — с темными, почти чёрными. И мальчик согласен на них. Возможно, они прибыли из цирка, чтобы забрать его. Чтобы он стал артистом. В наивной детской головке мелькает мысль, что, возможно, его уже совсем скоро, может, даже сегодня, начнут обучать. Когда мальчика мягко подталкивают к приемным родителям, он подходит к мужчине с вьющимися волосами и протягивает руку. — Ты акробатка? Приятно познакомиться, я Курт, начинающий цирковой артист. — представляется хвостатый, мужчина смеется, а вот второй лишь вздыхает и нетерпеливо стучит ногой. — Какие еще акробаты? Пошли уже. — темноволосый рывком берет мальчика на руки и быстрым шагом выходит, его любовник выходи следом. — Разве это законно, что его усыновили геи? — тихо спрашивает вторая воспитательница. — Нет, но никто другой не хотел его усыновлять. — ответила первая и грустно посмотрела вслед уходящей троице. *** Они садятся на лавку под большим деревом в красивом парке, напротив небольшого прудика с лебедями. Курт кладет голову на плечо Пьетро, прикрывает глаза и полностью расслабляется. Ему приятно и тепло, когда рядом находится сероволосый. На душе спокойно, и кажется даже, что время останавливает свой ход для них. Пьетро улыбается, достает из-за спины белую розу и протягивает хвостатому. — С днем рождения, мой ангел. — Курт берет цветок в свои трехпалые руки, его щеки заливает лиловый румянец. — Спасибо… *** Долгое время мальчик донимал приемных родителей вопросами о начале тренировок. Чарльз вечно отшучивался, не понимая такого рвения ребенка, а Эрик и вовсе почти не видел сына. Лэншерр изначально был против, но Ксавьер оказался настырнее и смог-таки уговорить Эрика взять ребенка из приюта. Вот пусть Чарльз с ним и нянчится. В школе Курту так и не удалось завести друзей, все сторонились странного синекожего ребенка. Пару раз, в старших классах, его даже пытались избить, но визит Эрика в школу все уладил. На выпускном все танцуют, все, кроме него. Курт сидит в углу, понурив голову. К балу Чарльз купил сыну дорогой костюм, но какое имеет значение цена одежды, если сама внешность хвостатого нагоняет ужас на людей? — Эй, знаешь, почему с тобой никто не общается? Знаешь, почему никто не хочет с тобой танцевать? — К Курту подходит изрядно выпивший одноклассник. — Потому что ты урод! Синий, хвостатый уродец! — кричит парень и бьет мутанта в лицо. Курт падает с лавки и держится рукой за скулу. Одноклассник времени не теряет и бьет синекожего в живот, заставляя того скрючится от боли, после чего сплевывает и уходит. А Курт поднимается, кряхтя, и, шатаясь, уходит в туалет, где глотает слезы, а после плачет навзрыд, задыхаясь, не волнуясь о том, что кто-то может его услышать. *** — Давай я провожу тебя домой? — Пьетро смотрит нежно, и от этого в груди хвостатого сердце, словно отбивает чечетку. — Да, спасибо. — Они встают и не спеша идут к выходу из парка. *** Курт обучается в институте Чарльза, где на него смотрят косо, хоть и ничего не говорят вслух. Парень не питает ложных надежд, понимая, что и здесь его не полюбят. Нет места, где бы любили его, синекожего монстра. — Доктор, мы волнуемся… С недавних пор он стал разговаривать сам с собой. Точнее, он утверждает, что разговаривает с каким-то парнем. — Вы можете привести его на осмотр? — Нет, он не разговаривает с нами, запирается в своей комнате и сидит там. И, ладно разговоры, уже доходит то того, что он покупает себе цветы и передаривает, говоря, что это от какого-то Пьетро. — Боюсь, все слишком далеко зашло. Нам придется отправить его на лечение в специализированную клинику. *** — Знаешь, сегодня они опять порвали мои конспекты. Они ненавидят меня за то, что один из моих отцов — основатель института. Они думают, что у меня только из-за этого хорошие оценки. — улыбка исчезает с пухлых губ, стоит только подумать об однокурсниках. Нет, Курт не ожидал, что его здесь будут любить, но не думал, что такое отношение будет вызвано лишь тем, что его отец — глава института. — Тшшш, не думай о них. Лучше думай обо мне. — Пьетро ухмыляется и гладит хвостатого по щеке. И Курту нравятся эти нежные прикосновения. Ему нравится Пьетро. *** — Я никуда не поеду! Пьетро реальный человек! — Курт в слезах бежит в спальню и закрывается на ключ. Ему страшно, очень-очень. Они не имеют права сдавать его в психушку, он же здоров! Они не могут так с ним поступить. — Пьетро! Пьетро, прошу тебя, приходи скорее. — он прижимает ноги к груди и обхватывает их хвостом. Ему очень страшно и обидно, он никуда не хочет, ему нравится тут, с ним. — Я тут, все хорошо. — В дверь бьется Эрик, пытается выломать перегородку между ним и сыном. Курт тянет руки к любимому и прижимается. Он боится, что родители заберут Пьетро. Отнимут его у хвостатого. Заберут единственного, кто стал синекожему другом, кто всегда был рядом, единственного любимого человека. Они не могут так поступить! Он ведь единственный, кто понимает, кто любит его и не просит ничего взамен! Эрик выбивает дверь и хватает сына за запястье, наматывает хвост себе на руку, чтобы тот не сбежал, и тянет вниз по лестнице. — Почему ты не видишь его? Он здесь! Он меня не отпустит! — кричит синекожий сквозь слезы и крепче сжимает руку любимого, мысленно моля, чтобы тот не отпускал его. Но на самом деле никого нет. Парень просто цепляется за воздух, и Лэншерру больно на это смотреть. Да, они взяли ребенка из детского дома, но они не были готовы его воспитывать. Может быть, прими он большее участие в судьбе сына, этого бы сейчас не было. Эрик винит себя, злится на то, что не уследил, что из-за него ребенок сошел с ума. Курт хватает Пьетро за руку, тот тащит синекожего на себя, кричит, упирается ногами, стараясь освободить любимого, но его в итоге все равно уводят из дома. Хвостатого тащат к машине, а сероволосый бежит следом и шепчет Курту, что ничто и никто не сможет их разлучить, что они всегда будут вместе. Он всегда будет рядом. Время, проведенное в кабинетах психотерапевта, психиатра и психолога тянется слишком медленно. Но он молчит. Из Курта не смогли выбить ни слова, а вот в палате он снова разговаривает с ним. Садится на кровать, развернувшись к белоснежной стене, и часами напролет разговаривает с пустотой. Синекожий все еще видит Пьетро, и тот все еще обнимает своего ангела и шепотом, на ушко, рассказывает ему стихи. *** — Боюсь, мы не в силах ему помочь. Примите мои извинения. В данной ситуации, лоботомия — единственный выход. — Эти несколько предложений обрывками доносятся до Курта, но звучат, как приговор. Это конец. Вечером приходит Пьетро. — Мы больше не сможем видеться. — С грустной улыбкой произносит хвостатый, глаза застилает пелена слез. — Но почему? — шокировано спрашивает сероволосый. — Операция заключается в разрезании тканей, соединяющие лобные доли мозга с его остальной частью. Следствием такого вмешательства является исключение влияния лобных долей мозга на остальные структуры центральной нервной системы. — Отозвался синекожий. Медсестра, принесшая обед, рассказала парню, чем может закончится такая операция. — Я не смогу разговаривать и, скорее всего, не смогу ходить. Я не хочу, чтобы ты видел меня таким. И Пьетро уходит, не задавая лишних вопросов. Ушел безвозвратно, не появляясь больше в жизни синекожего хвостатого мальчика. Проходит двенадцать дней после операции, он не понимает, где находится, и кто он сам. Ходит, прихрамывая, глупо смотрит, как собственные руки сгибаются в локтях, потряхивает ими, из приоткрытого рта, по клыкам стекает слюна и капает на пол. Бездумно он идет к открытому окну в своей палате на четвертом этаже. Кувырок, и он в луже крови на земле. *** — Где это я? — А куда ты хочешь, мой ангел? — Знакомый голос, такой родной и любимый. Курт шокировано оборачивается. — П… Пьетро… — слезы невольно текут по щекам, хвостатый не раздумывая бежит к нему, вешается на шею и крепко обнимает. — Ты тут… Со мной… Сероволосый гладит его по черным волосам и улыбается. Его руки почему-то сейчас кажутся синекожему такими теплыми, совсем не такими, как раньше. Да и сам Пьетро стал выше и сильнее. — Здесь меня зовут немного по-другому. — Тихо отвечает он и прижимает своего ангела к себе. — И как же? — Курту интересно. Сейчас ему все интересно, когда его возлюбленный успел так возмужать, где они, и почему он сам облачен в белые одежды. — Бог, Курт. Ты на небесах, мой ангел. А я — создатель всего сущего на земле. — улыбаясь отвечает он. — Бог? Я знал, я верил, что ты есть. — Хвостатый, наконец, ослабляет хватку, они вновь берутся за руки, и перед ними парк, их любимая скамейка под большим деревом напротив маленького прудика. — Я есть, но не всем можно меня видеть. — Тихо произносит Пьетро. — Значит, я был особенным? — Ты всегда был особенным, Курт. — Точно, я ведь ангел. — и они оба вновь смеются. И, кажется, теперь все точно будет хорошо.