Помощь отца

      Вот уже много дней герцог Окделл и его опекун Эйвон Ларак добирались до Олларии. Осталось немного – дня три-четыре. Осень вступала в свои права – повсюду было дождливо, холодно и пусто. Ричард тоскливо смотрел на пожелтевшие леса и поля, да на низкие тучи, висевшие над головой. Дядя Эйвон кутался в плащ, жаловался на ревматизм и сырость. Его племянник молчал, думая о том, каково ему придется в столице, в школе оруженосцев. Останавливались на ночлег они в недорогих придорожных тавернах. Ларак подсчитывал деньги, шевеля по-старчески губами, и заказывал скудный ужин без вина, после которого они ложились спать. Обычно они просили у хозяина одну комнату на двоих – так выходило дешевле.       Сегодня было решено заночевать в деревушке Сайлери, что близ городишки, названия которого Дик почему-то не запомнил. Зато название трактира было запоминающимся – «Мудрый Волк». На вывеске была нарисована огромная серая собака, напоминающая своего дикого предка весьма отдаленно. Мудрость её заключалась в том, что она была изображена у книги. Впрочем, изголодавшихся и уставших путешественников мало волновали эти подробности. Дядя Эйвон лишь мельком взглянул на вывеску и спешился с помощью Дика. Суставы давали о себе знать. Хозяин тотчас встретил постояльцев, приказал слуге, вихрастому мальчишке по виду ровеснику Дика, подкинуть дров в камин, а сам повел показывать комнату. Вопреки ожиданиям, комната оказалась не на втором, а на первом этаже. Она была угловой, маленькой и темной, зато с двумя кроватями, да и цена оказалась вполне приемлемой. После безвкусного ужина, почти ничем не отличавшегося от трапез в других трактирах, Ричард и Эйвон отправились спать. В комнате было не слишком тепло, по сравнению с общим залом, но оба так устали, что вскоре похрапывали, завернувшись в одеяла. Подул сильный ветер, что разогнал тучи, и в незашторенное окно светила луна, показавшаяся на темном небе. Ричард проснулся от тревожного и странного звука. Казалось, все собаки в деревне выли на разные голоса. Дядя похрапывал рядом, его вой ничуть не беспокоил. Дик повернулся было на другой бок, собираясь вновь заснуть, но тут в собачий вой вплелось нечто, совсем уж необычное.       Выл…. Не то волк, не то собака, и в тоскливой ноте явно проскальзывал голос… человека. Тоска и надрывная печаль рвалась из души неведомого существа где-то там, за окнами, в глубине леса. Дик замер под одеялом. Тут же вспомнились все сказки старой Нэн, которые она рассказывала перед сном ему и Айрис. В том числе – о волке-оборотне. «Неужели существует волк-оборотень, что превращается в человека? Или – человек, что в полнолуние превращается в страшного серого зверя?» Вой раздался совсем рядом. Казалось, существо пришло под самые окна трактира. Эйвон храпел, а Дик пытался прочесть молитву. Мысленно он обращался к Всеблагому, так как слова молитв, вдалбливаемых Мирабеллой вылетели из головы. Вдруг все стихло, и в тишине раздались шаги по траве. Кто-то явно бродил там, в ночи. Человек, зверь или Изначальная Тварь?       Любопытство пересилило страх. Ричард вылез из-под одеяла и, прячась за углом шкафа, выглянул в окно. То, что он там увидел, заставило его отпрянуть от окна. На траве, прихваченной первым инеем, стоял… человеко-волк. В холодном, но ярком свете луны его можно было разглядеть почти,как днем. Он был точно таким, каким маленький Дикон представлял его себе в сказках Нэн. Тощее жилистое тело было покрыто редкой бурой шерстью, волчья оскаленная морда повернута к полному кругу луны. А руки – с длинными пальцами, на которых вместо ногтей – звериные когти. Тварь почувствовала взгляд юноши и довольно оскалилась, будто улыбаясь нежданной добыче. А Ричард, как завороженный, смотрел на неё и вдруг… Дик сам того не ожидая, стал открывать окно. Руки возились с защелкой, словно он хотел вылезти в окно, прямо в пасть оборотню. Тот сделал приглашающий жест – мол, ступай ко мне. Защелка никак не хотела поддаваться, Ричард стал расшатывать старую раму, завороженный лиловым взглядом. В нем светилась злоба и торжество. И в этот момент человеко-волка загородила знакомая фигура. Темный плащ, серые глаза, русые короткие волосы и такая родная короткая бородка… На груди темнело пятно, похожее на засохшую кровь. «Отец!» - беззвучно крикнул Ричард, хватаясь за раму так, что занозы впились в пальцы. А Эгмонт заговорил. Дику было слышно каждое слово покойного герцога, голос которого звучал глухо: - Заклинаю тебя кровью Ушедших, Четырьмя стихиями – Волнами, Ветром, Скалами и Молниями. Да рассеется колдовство, да падут твои чары. Уходи туда, откуда пришел, пусть Тьма поглотит тебя так же, как извергла на гибель моему сыну. Кровь за кровь, и будет так! Он дотронулся до пятна на своей груди и выставил вперед окровавленные пальцы. Оборотень, наступавший на него, вдруг взвизгнул и попятился. Он отступал, а отец шел вперед, держа руку, как оружие. Дик рухнул у окна, проваливаясь в темноту…       Он проснулся с утра, лежа в своей кровати и понимая, что это был всего лишь сон. Тучи по-прежнему бежали по небу, в комнате стало совсем холодно, и дядя Эйвон кашлял, бурча что-то себе под нос. Ричард потянулся и сел в постели. Он уже был готов позабыть о ночном происшествии, но взгляд в сторону окна заставил его замереть. Рама была перекошена, словно ее пытались ночью сдвинуть с места. А несильная боль в пальцах привлекла к себе внимание. Дик взглянул на свои руки и вздрогнул – в среднем и безымянном пальце торчало по занозе. Ричард мог поклясться, что вчера, когда он ложился спать, их не было. Сон путался с явью. После завтрака Дик пошел проведать лошадей, которые были явно чем-то обеспокоены. Кое-как успокоив Умника и Баловника, Дик отправился туда, куда выходили окна их с дядей комнаты. И обомлел – на земле были клочки серой шерсти, кое-где – с бурыми каплями. Словно там капнули кровью. По дороге Ричард уговаривал себя, что все ему приснилось, а под окном попросту дрались деревенские собаки. С дядей он не стал обсуждать видение – Эйвон и так был настроен уныло и хандрил из-за разыгравшейся подагры. Вот только когда они отъезжали от трактира, юноша обернулся. И на вывеске уже волк не было похож на собаку – он стал точь-в-точь волк из его ночного кошмара. В страхе Ричард зажмурился на миг, прося мысленно Создателя помочь ему. А когда открыл глаза, наваждение исчезло. И дядя с племянником продолжали свой путь в столицу.