Можно спрятать страх. Можно скрыть ложь. Но невозможно замаскировать собственную слабость.
Неподвижное тело, которое только несколько часов назад наслаждалось жизнью и читало свежую утреннюю газету, теперь лежало на полу под безразличными взглядами криминалистов и полицейских, для которых некогда живой человек представлял из себя лишь очередную работу и новый протокол.
Страх, скрываемый за маской хладнокровия.
― Господин Сон умер мгновенно. Первый нанесенный удар был фатальным. Нам очень жаль. Примите наши соболезнования.
Все его выражения выучены до автоматизма и несут в себе неприкрытую ложь. Ведь Чанель прекрасно знал, как мучилась жертва в предсмертной агонии. Десять колотых ран, которые не достигли жизненно важных органов и артерий, заставили погибшего в буквальном смысле захлебываться собственной кровью.
Смертный грех, отчаянно выдаваемое за искаженную правду.
― Мистер Пак, ― в голосе проскальзывает дрожь. ― надо сделать повторный осмотр. Трасологи не могут найти ни одной улики.
― Вы правы, надо еще раз все детально осмотреть. Думаю, мы упускаем из виду важную зацепку. Не может быть такого, чтобы здесь не было ни одного постороннего следа, ― мужчина разворачивается, показывая, что разговор на этом окончен. Но он чуть отступается, напоследок роняя
место преступления не молчит.
Его слова находят отклик среди коллег. И те, вновь вооружившись инструментами, принимаются за повторное обследование места.
Никто не догадывается, что за каменной стеной есть место беспокойству и сражению с внутренними демонами.
В глазах Чанеля ― страх, но окружающие видят лишь его решительное лицо. Каждое слово мужчины ― ложь, скрытое под поставленной речью. И чувство собственной слабости, сжимающая подобно железному хомуту.
Ведь он прекрасно знал, что дело об убитом отставном министре мозаика без единого паззла.
Умершие не говорят, а живые не хотят признавать то, что в их мире, где все иллюзорно хорошо и прекрасно, появился изверг, способный отправить человека на тот свет самыми изощренными способами.
Люди по-своему глупы, что не хотят видеть очевидных вещей, как цепочка убийств высокопоставленных чиновников при странных обстоятельствах. Но все же среди этой массы нашелся сумасшедший человек, который мог попасть в охраняемый дом с ротой вооруженных амбалов и на протяжении долгого времени измываться над жертвой, при этом оставаясь незамеченным и непойманным.
Пак не раз сталкивался с запутанными убийствами, но криминалистика пошла далеко и преступника можно было поставить перед лицом закона за достаточно короткий срок.
И когда ему вверили первое дело об убитом бизнесмене преклонных лет, который несколько лет тому назад пестрил в газетных заголовках, как депутат действующей политической партии, он был несказанно рад. Ведь дом состоятельного и публичного убитого включал в себя рой видеокамер и на деле было отмечено то, что на момент убийства на месте преступления, находилось немало людей. Что подразумевало, что убийца мог оставить следы ― лишь безумец мог сохранить спокойствие, когда по дому склонялось толпа народу и в любую минуту кто-то мог пересечь место убийства. Еще его без проблем могли засечь камеры, утыканные по всему периметру, или, в конце концов, по-настоящему кто-то мог увидеть убегающего преступника.
Как позднее оказалось, то видеопленка посторонних не зафиксировала, но могла подтвердить, что на момент убийства все невольные свидетели находились далеко от самого места трагедии. И когда на допросе они все как один сказали мы ничего не слышали и никого не видели, а обыск на огромное удивление ничего не дал, то Чанель понял, что столкнулся с тем самым «глухарем», «тупиком» и «темным дном».
Не успел он признать свое оглушительное фиаско, как его позвали на второе место преступления.
На этот раз жертвой стал некогда очень известный в широких кругах политик. Пак много слышал о нем и далеко не только среди населения, но и среди полиции.
Почти каждый человек в погонах был в курсе слухов о не добропорядочности чиновника, но это было ничем не прикреплено и не обосновано – никакая слежка и никакие неожиданные обыски не давали следствию уличить мистера Ана даже в маленькой оплошности.
Паку было сложно справляться с этим делом, когда еще одно практически такое же схожее висело неразгаданным знаком вопроса. Но окончательно его добил тот факт, что и заведенное дело гражданина Ан состоял лишь из одних пробелов.
Сразу после рассмотрения протоколов обоих высокопоставленных лиц была выдвинута версия, что действовал один и тот же человек, хотя еще склонялись к тому, что действовала целая преступная группировка. Правда, некоторые коллеги Чанеля отстаивали то, что это не «серийник», потому что убитые практически не были взаимосвязаны с собой и методы убийства были совсем разные, что практически не было свойственно такого рода преступлениям.
Но одна и, впрочем, единственная связь, принадлежавшая обоим погибшим ― принадлежность к политическим организациям ― был безусловным фактом. Да и между ними был слишком короткий промежуток времени, что однозначно указывал на одну роспись. Но самым незыблемым было то, что единственной уликой в делах были только тела с выколотыми глазами.
Загадочные убийства общественных фигур с разницей всего ничего ― как дважды два четыре, чтобы раскрыть новый протокол об особо опасной серийной убийце.
Когда в полицейском управлении началась охота на ведьм под тяжелым надзором департамента, то за главного назначили Чанеля, как служащего без единого нераскрытого преступления, с безупречной репутацией и тем, что он практически нигде не светился. Пожалуй, именно из-за последнего фактора Паку удалось настолько высоко пробиться, потому что некоторые члены государственных органов изъявили желание, чтобы за эти дела взялась темная лошадка, объясняя это тем, что не хотят видеть сдвиги и ход расследования на первых полосах газет и в новостях, создавая ненужный резонанс среди общественности. И под это описание удачно попал Чанель, поменяв статус с рядового криминалиста на главного.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿
— Проклятье! ― кулак с размахом встречается с деревянной поверхностью стола. ― Это уже четвертый! Что за чертовщина! ― чуть ли не ревет собеседник Чанеля, кидая тому невзрачную папку с зашитыми листами.
Мужчина ослабляет галстук, отпивая из стакана, судя по резкому запаху ― виски. И уже успокоившись, продолжает:
― Мистер Пак, хоть кровь из носа, но найдите этого ублюдка. Большего я не прошу. Это уже четвертый труп, а как я знаю расследование не отодвинулось с мертвой точки ни на миллиметр, ― голос понижается до полушепота. ― Весь эшелон власти напуган и делает все, чтобы прекратить эту череду, ведь они боятся, что на следующее утро просто не проснутся. Страх побуждает слепую ярость, правда кратковременную, но вы же прекрасно знаете кому в первую очередь перепадет, когда придет известие о новом преступлении и о очередном глухаре.
Паку как никому другому было известно, что первым под разнос пойдет он как главный криминалист, а потом только остальные по мере убывания званий и степени принадлежности к делу.
На речь своего шефа Чанель лишь коротко кивает, желая, как можно быстрее покинуть душный кабинет. Похоже, на лице криминалиста все и так было написано, что его без лишних вопросов отпустили.
― Чанель! Чанель, остолопина ты эдакая, я же прекрасно знаю, что ты меня слышишь! ― зовет его мужчина, не сводя глаз с сутулой фигуры Пака.
― Кенсу? ― криминалист от удивления чуть не роняет свой свежеприготовленный кофе, устало приветствуя подошедшего к нему человека.
― Не говори мне, что ты докатился до того, что забыл своего лучшего друга, ― Кенсу из рук вон плохо натянуто улыбается и имитирует что-то подобие смеха, скрывая гнетущее душу чувство при виде своего товарища, который выглядел усталым и помятым, практически не реагируя на внешние раздражители.
До Кенсу являлся лучшим другом Чанеля, который знал непутевого Чанни с детского сада, веселого и добродушного Еля с школьной скамьи, ценил прилежного и целеустремленного студента академии Чанеля, а потом и рассудительного криминалиста Пака. Сама жизнь будто игралась ими, затевая шахматную партию, где эти двое всегда были за одну масть. Правда, она немного не доиграла с ними, когда Кенсу и Чанель, оба мечтавшие стать полицейскими, пошли по ответвленным направлениям, став криминалистом и экспертом лабораторного бюро.
Едва ступив порог академии, До вспомнил свою школьную любовь к химии и задатки исследователя, а преподаватели уже высоко оценили навык нестандартного мышления Чанеля, сказав, что его ждет большое будущее, но не как полицейского, а как криминалиста.
Пак не разбирался во всех этих колбах и склянках, предпочитая узнавать о результатах с ними в привычном для него бумажном варианте. А его друг, предпочитавший тихо мирно сидеть в своей лаборатории, не был заинтересован в работе Чанеля. И все же дружба, построенная годами, не треснула, когда они нашли свое предназначение в жизни и немного отдалились друг от друга стенами одного учреждения.
Спустя года в своей сфере они слыли как незаменимые и способные сотрудники. Хотя Пак оставался долгое время простым криминалистом с багажом раскрытых и ценных дел, но повышать его не собирались, когда как До практически дослужился до начальника своего отдела.
Правда, с известием о назначении Чанеля главой криминалистического отряда казалось, что дела у него пойдут в гору и верхушка полицейского управления наконец его признает. Но все оказалось не так просто, как в книгах и фильмах не действительных реальности.
Чанель, отягощенный таким грузом, ходил как в воду опущенный, практически ночевал на работе и с уже тлеющей надеждой снова и снова появлялся на пороге лабораторий, спрашивая одно и то же ― о результатах исследований. Когда обеспокоенный состоянием друга Кенсу без умолку спрашивал банальное
как дела? Как ты себя чувствуешь? Он в ответ слышал такое же банальное
все хорошо. Но Кенсу не дурак и на то лучший друг, чтобы не верить и не закрывать глаза на его постоянное со мной все нормально. Поэтому обычно тихий и спокойный До с неприсущей ему навязчивостью предлагал собственно приготовленный обед и стаканчик горячего чая. Также вошло в привычку громко и с улыбкой приветствовать Пака, который кажется не видел ничего кроме своих протоколов и даже не замечал широкую улыбку друга, который всегда ранее выражал свои эмоции лишь кивком головы и лаконичным
мм, хорошо или, а это плохо.
― Кенсу, ― на лбу залегла глубокая складка. ― Ты не видел доктора Кима?
― Да, видел около кабинета баллистов, ― До поджимает губы, чтобы не наговорить лишнего, ведь он, специально отпросившись на обед, буквально прибежал к своему другу не для того, чтобы увидеть увязшего по уши в работе и в служебном долгу служащего, и человека, который только что променял его на патологоанатома.
Недопитый напиток летит в урну. Чанель, поблагодарив, удаляется. А Кенсу сдерживает разочарованный вздох, глядя на удаляющуюся спину Пака.
― Мистер Пак, рад вас видеть.
― Взаимно.
Ким Чунмен – самый опытный и квалифицированный патологоанатом на данный момент был его соломинкой из тонущего корабля.
Знаток человеческого строения с задатками криминалиста был поистине значимой фигурой в их учреждении, через которого прошел не один труп и чьи заключения помогали следствию поставить окончательную точку.
― Не будем тянуть время, поэтому сразу приступим к делу.
Врач протянул халат Чанелю, а также пару специальных масок и одноразовых перчаток.
Криминалист, как и любой другой, терпеть не мог свои визиты в морг, дышал через раз стойкий запах фенолфталеина, который буквально въелся воздух, и боялся смотреть на тело под простыней.
Когда умыв руки в неприятно пахнущем растворе Чанель, кое-как натянул на себя резиновые перчатки. То неожиданно раздался лязг слонок металлической ячейки, испугав Пака не на шутку.
― Не беспокойтесь вы так, ― глядя на зардевшегося Чанеля заверил Ким с плохо скрываемой усмешкой. Все-таки мужчина имел своеобразное чувство юмора и любил чуть-чуть попугать своих редких посетителей. ― Это, наверное, мой стажер. Я вас с ним познакомлю.
Криминалист ежится от резкой смены температуры, проходя по темному коридору, ведущей ровно в холодильный отсек.
― А вот и собственно он. Здравствуй, Чонин. Познакомься, это Пак Чанель ― криминалист, ― его голос отдавался эхом от стен и растворялся в глубокой тишине.
― Рад знакомству. Ким Чонин, ― он протягивает свою руку в белоснежной перчатке.
― Кажется у нас в управлении сидят такие юмористы, что ко мне из всех возможных практикантов прислали с фамилией Ким. И теперь, когда зовут доктора Кима мы оборачиваемся оба, ― Чунмен издает короткий смешок, когда у и так еле живого Чанеля появляется пульсирующий нерв на лбу от картины смеющегося Чунмена на фоне морга. Впрочем, сам стажер также был не в восторге от его шутки.
― Чунмен-ним, я все приготовил.
― Молодец, Чонин. Ты можешь быть свободен.
― До свидания. Приятно было познакомиться. ― он кивает криминалисту и уходит в противоположном направлении от них.
Холодильная камера, которая служила для тел действием медленной съемки и временным решением от трупного разложения, встретила готовым разложенным на столе телом. Ткань полностью прикрывала нижнюю часть убитого, открывая вид на множественные кровоподтеки на груди, шее и лице.
― Кан Сухек, 54 года, был женат и имел двоих детей, не курил. Умер предположительно от удара тяжелым тупым предметом по голове, на теле имеются многочисленные и серьезные повреждения мягких тканей. Видите, это? ― Чанель всматривается туда, куда указывает Чунмен. На голове была вмятина с бурой гематомой. ― Это причина смерти.
Чанель, в чьи обязанности входило обследования мест преступлений, выявления и допросы подозреваемых, арест виновного и местами обыски, скривился от ужасающей раны. Ему естественно не раз приходилось сталкиваться с кровью непомерных количествах в местах, где еще витала атмосфера смерти, но видеть саму жертву было выше его сил.
― Идем дальше. Все повреждения нанесены с передней части, ― в подтверждении своих слов он переворачивает тело слегка на бок. Спина убитого имела лишь неестественный голубоватый оттенок без единой царапины и ссадины. ― Господин Кан прекрасно видел своего убийцу. А вот это вот, ― доктор глубоко вздохнул, что было слышно даже через плотную маску. ― Борозды от холщовой веревки или отчего-то похожего на него. Веревка или ткань была грубой, ― он приподнимает кисть так, что свет от лампы рисует на его запястьях кровавый узор. ― Также жертва боролась с убийцей. Причем отчаянно, ― патологоанатом указывает на сбитые костяшки рук. ― Под ногтями ничего не обнаружено. Совсем ничего, ― ногти рук и ног были коротко отстрижены под корень и кажется хорошо вымыты, раз ничего не нашлось. Чанель от досады прикусывает щеку с внутренней стороны. ― Но знаешь, что меня больше всего тут поразило? Вот это вот, ― ткань, прикрывавшая остальную часть тела, убирается с руки Кима. ― У Кан Сухека были штыри на правой ноге. Около пяти лет тому назад он пережил ретикулярноклеточную саркому. По словам близких, погибший сразу начал жаловаться на боль в нижних конечностях, но терпел, пока спонтанно не сломал ногу. Тогда он и узнал о своей болезни. Он заплатил неплохие деньги, чтобы вновь вернуть ноги в строй. Кан сделал это в частной клинике, доплатив врачам о неразглашении своего диагноза. И об этих металлических болтах знала лишь небольшая кучка человек, включая самых близких членов семьи и самих врачей, которые делали эту саму операцию. Я не знаю почему он настолько хотел скрыть этот факт, но мне думается, что убийца знал о нем, Смотрите. ― Чанель с ужасом подумал, что левая нога была похожа на грушу для битья. Он перебирал в голове каким предметом и как можно было сотворить такую мясобойню и не находил ответа, каждый раз сдерживая рвотные позывы и глотая вязкую слюну. Правая сторона ноги была в относительно лучшем состоянии чем левая, но выше колен тоже был похож на фарш, а наряду с этим еще стопа была вывернута под немыслимым углом. ― Я запросил медицинскую карточку Кана, его родственники готовы написать согласие. Все честно и по закону. Когда я получу его данные, то запрошу список докторов, которые имели непременное отношение к нему.
― Может ли так, что преступник просто узнал о них на момент убийства и не тронул эту часть, чтобы не оставить следов? – на всякий случай спросил Пак, чтобы понять есть ли место еще одной теории.
― Как бывший хирург-травматолог я скажу вам, что это маловероятно. О имении таких болтов на теле можно узнать лишь с помощью специальных аппаратов и с знанием, что собственноручно вставлял их туда, а о расположении я и продолжать не буду. Я помню, мне говорили, что сами пациенты забывали о том, что на их ноге или в какой-либо другой части тела есть металлический штырь. И если бы даже убийца его повредил, то не думаю, что это многого дало.
Чанель замолчал.
― Я могу допустить то, что жертва могла сама сказать о ней.
― Возможно, в этом есть правда. Но почему столь изощренный убийца оставил только эту часть. Вскрытие показало, что Кан Сухек также пережил серьезную черепно-мозговую травму. Его семья рассказала, что это был несчастный случай, – он достает из халата сложенный лист. – Ушиб головного мозга средней степени, перелом височной кости с переходом на пирамиду, травматическое субарахноидальное кровоизлияние, и скопление крови в субдурально в лобно-височной области справа, удаленная хирургическим путем. Я разговаривал с его женой на эту тему, она сказала, что после перенесенной травмы головы у погибшего развилась паранойя и он постоянно опасался, что такое произойдет снова. Из-за этого я могу сказать, что в его доме ничего не было такого тяжелого, чтобы настолько проломить голову. Мои слова прикреплены показаниями госпожи Кан, ― он бросает взгляд на безмолвное тело. ― К сожалению, его самый большой страх сбылся. Но по правде говоря, эту травму он перенес давно, но осадок от нее остался, что не скажешь о ноге. Господин Кан, его старший сын, сказал, что злокачественную лимфому кости он пережил как простуду по сравнению с травмой головы.
Чанель не понял подробностей диагноза, запомнив лишь у него была серьезная травма головы и болт на ноге. Также он составил заметку о том, что надо немедленно обратиться к баллистам по поводу орудия убийства.
― А с глазами?.. С ними…
― Все та же схема ― выколоты, ― конечно, убитый сейчас лежал с закрытыми веками, и криминалист ни разу не видел их, но буйное воображение Чанеля рисовало кровавые картины с пустыми глазницами жертвы.
В первый раз услышав заключение патологоанатомов о том, что они увидели, когда по сетчатке глаз решили установить дату смерти, то Пак был в глубоком шоке и несколько дней не мог прийти в себя.
― Неужели вы до сих пор не можете установить точный инструмент, которым… ― было видно, что Чунмен старательно подбирал слова. ― Это… это было совершено?
― Мы этим занимаемся, но только на уровне предположений, ― такой ответ явно не устроил Кима, что Чанель не придумал ничего лучше, как пойти на попятную и перевести тему разговора. ― Доктор Ким, я переговорю с семьей погибшего, чтобы они дали разрешение на то, чтобы тело еще на некоторое время оставалось здесь. Кстати, а что насчет господина Тан? Пришли результаты исследований?
― Я не сижу в этом необходимости. Ведь как бы семья Кан не желала поскорее похоронить его, но найти убийцу они хотят больше. А вот результаты, да, пришли. Но ничего нового не дали, – не успел криминалист разочароваться, как Ким продолжил. – но есть одно "но". На проволоке, которым он был задушен, нашли частички жировоска, ― во рту криминалиста пересохло. Значит, убийца как-то связан с трупами?
― Значит…
― Это мало что значит, но вы определенно думаете в правильном направлении, ― под маской было что-то сложно сказать о выражении лица Чунмена, что Пак просто сфокусировал свое внимание на тело, которое вновь покрывалось белой тканью.
Они минутой назад вышли из морга и после дезинфекции сидели в кабинете доктора, который был полностью обставлен цветами в керамических горшках, где не было ни намека, что этот кабинет принадлежал патологоанатому.
― Благодарю, ― Чанель взял из рук мужчины папку с показаниями вскрытия.
― Не за что, ведь это моя работа. Надеюсь, преступник уже в скором времени будет отвечать перед законом и семьями погибших, ведь не зря они лежат у меня в камере. Постарайтесь.
Пак напоследок кланяется и прощается с ним, тихо закрыв за собой дверь. Теперь благодаря доктору Киму Чанель чувствует, что туман понемногу рассеивается.
***
— Исин, просыпайся. Встал я сказал! ― трясет товарища мужчина. На это Исин лишь что-то невнятно пробормотал. Минсок уловил лишь
отцепись, не видишь я сплю, открой дверь с той стороны. ― Чжан, ты слышишь меня? Босс идет!
Стоило Исину спросонья услышать в одном предложении босс и глагол действия с нервным тоном, мужчина и глазом не моргнул как проснулся, резко вскочив и испугав своей неожиданной выходкой коллегу.
― Извини, друг, но я тебя развел, ― рассмеялся Минсок. ― Стоило мне именно так начать наш с тобой разговор.
Чжан фыркнул, смерив Кима уничтожающим взглядом. Все-таки криптограф терпеть не мог, когда вторгались его личное пространство и беспричинно беспокоили.
― Что такого важного случилось, а, чтобы так беспардонно нарушать мой сон?
― Не агрись ты так, Син. Просто сегодня день рождение одного важного для меня человека, и я должен пораньше уйти отсюда. Весомая причина?
― Согласен, весомая. Но ты предупредил об этом шефа? Я тебя, знай, прикрывать не стану. Особенно перед Чо.
― Нет повода для беспокойства. Он не только разрешил, но и одобрил.
― Я тогда на что? – непонимающе спросил Чжан.
― Меня надо прикрывать перед Паком.
― А это еще кто?
― Номер 76589. Главный криминалист, ― мужчина осекся, услышав номер заведенного протокола.
Хоть дело об убитых чиновниках держалось под тайной и знали его те, кто имел к ней непосредственное отношение, но некоторым отделам все же оно сказано было, правда без подробностей. Чжан доступа к делу по причине своей специальности не прошел, но должен был быть, как лучший и, впрочем, единственный криптограф. Это замялось тем, что убийца посланий не оставлял, с следствием в кошки-мышки не игрался и ребусами не увлекался. Зато Минсок, криминалист-антрополог, не раз ходил на места преступлений и не единожды до поздна засиживался на работе.
― Ты хочешь сказать, что мне надо выгородить тебя перед тем самым Паком?!
― Да, именно это я и хочу сказать. Это же не наш босс. Он тебя не уволит. Скажешь, что меня сегодня нет и поделом. Завтра я сам все сделаю.
― Ким, не будь идиотом. Тебе поручили такое важное дело. Ты… ― договорить ему помешал Минсок, который уже собирал свой домкрат.
― Послушай меня внимательно, я там всего лишь крайнее лицо, которое ничем полезным не занимается. У меня мало материалов, из которых что-либо выявить определенное практически невозможно. Хочешь пример? Это все равно, если бы тебе дали шифр без шифровальной бумаги. Вот поэтому шеф без вопросов меня отпустил, но вот бы также достучаться до самого Пака.
В первую их встречу Исин представлял на месте антрополога серьезного и, наверное, чуть резкого специалиста, но вместо него предстал улыбающийся и неуверенно мнущийся Минсок. А теперь баллист был в точь-в-точь похож на нарисованный образ Чжана.
― Будь другом. Выполни мою просьбу, ― уже мягче сказал мужчина.
― Хорошо. ― возможно он об этом пожалеет, но в эту секунду почему-то хотелось помочь Киму. Тем более увольнение за это не грозило, а если Пак начнет кричать, то пусть. Криптограф от этого не умрет.
― Спасибо. ― адресованная ему улыбка Кима похожа на первую, такая же теплая и дружелюбная, хотя этот был еще и с благодарностью.
Стереотипный образ вновь померк.
Односложный стук в дверь, рассеявший и так короткий перерыв Чжана.
― Да-да, входите, ― Исин уже предполагал кто стоял за порогом, но все же надеялся, что кто-то ошибся дверью.
― Здравствуйте, Ким Минсок здесь? ― высокий мужчина вежливо поклонился.
― Извините, сэр. Но сегодня он отсутствует. Криминалист Ким будет только завтра. Вы что-то хотели?
― Жаль, ― на лице Пака рисуется такое подавленное и меланхоличное выражение, что криптограф невольно чувствует к нему что-то подобие сочувствия. ― Я тогда пойду.
Исин с внимательностью изучает внешность мужчины, как никак с Кимом он делил один кабинет и хочешь не хочешь что-либо перенять антрополога было более чем возможно.
― До свидания. Я скажу мистеру Киму о том, что вы к нему заходили.
― Благодарю, но нет в этом большой необходимости, – сказал он, когда увидел, что Исин уже тянулся к стикеру с ручкой. ― До свидания.
Мужчина так быстро ушел, что Исин, который минутой ранее занимался анализом его внешности, уже и не мог полностью вспомнить внешний вид, как цвет брюк и наличие галстука. Но одно он запомнил очень четко и ясно ― усталые и немного разочарованные глаза.
Он знал, что пожалеет о своем обещании Киму, но стоило ему увидеть перед собой Пака с вздернутыми вниз уголками губ вместо орущего криминалиста, то он вдвойне пожалел о своем решении.
***
Кенсу крутился как белка в колесе, часами изучая одежду погибших и вещи с мест преступления на предмет посторонних следов.
Под микроскопом привычные человеческому глазу вещи превращались в химические соединения и выглядели как необычные шарики и трубочки. Вещи складывались на стерильную поверхность и по мере надобности воздействовали ультрафиолетом. Стандартная процедура, которая могла выявить органический след, принадлежавший преступнику. А из одного образца частички следа выявлялось целое ДНК, которое впоследствии вбивалось в базу данных, и можно было через один файл узнать всю подноготную предполагаемого нарушителя закона.
Но перед ним лежали вещи, принадлежавшие четырем убитым, и ни на одной не было того, за что можно было зацепиться. Никаких потожировых отпечатков, ни кусочков эпителия и образцов слюны. До иногда даже пропускал шальную мысль о том, что все это было действием рук бестелесного монстра Чульгым из детских страшилок.
― Неужели?! ― вскрикнул он после кропотливой работы, не веря своим глазам. Все его труды начали приносить первые плоды. Все еще бывая в полном замешательстве, лаборант поставил окуляр на самый увеличительный размер, чтобы поближе и детально рассмотреть неожиданную находку. ― Солевые остатки. Засохшая соль? Быть этого не может… это… это слезы?
Удивлению До не было предела, конечно, такое случается, но только не в случаях с серийными преступниками. Возможно, Кенсу зря надеется, ведь это могут быть засохшие слезы жертвы, которые не ведомым образом попали на плечевую складку пиджака.
Спустя столько времени он нашел хоть какую-то улику отличную от порошка, которым мыли одежду, пота жертв и крошек еды, поэтому Кенсу практически бежал в сторону главного лабораторного отдела, чтобы выявить кому принадлежал этот органический след.
Если убийце, то можно было считать, что дело почти закрыто.
― Чонде! Ты мне нужен. Срочно.
― Здравствуйте, Кен… ― договорить он не успел, как резко был отрезан.
― Чонде, сейчас не время для разговоров. Сверь этот образец со всей базой данных. Дело не требует отлагательств. Но сначала надо выяснить подходит ли этот органический след к погибшему Кан Сухеку.
― Кан? Этот тот самый?
― Да. Какого бы еще тебе поручил?
― Хорошо, как скажете, ― Ким уже привык к немного нервному Кенсу, поэтому не видел смысла на него обижаться. Тем более перед ним стояло такое дело первой важности.
― Чонде, забудь про остальное. Извини, мне нужны результаты уже завтра.
― Заместитель До, вы действительно хотите сделать анализ за один день?! ― настолько официально Чонде обращался к Кенсу лишь на собраниях при ушах высокопоставленных лиц и лишь когда не был доволен указаниями Кенсу.
― Да, я многого прошу и даже слишком. Но ты же понимаешь всю устоявшуюся ситуацию.
― Постараюсь. Я подключу к работе еще нескольких специалистов. Хотя я не гарантирую полный результат в течение одного дня, но уверяю, что вам долго ждать не придется.
― Ловлю на слове. Я позвоню мистеру Ену и попрошу, чтобы он незамедлительно доставил сюда подушку погибшего.
― Хорошо. Мы пока будем работать с образцом, а когда получим в руки материал от следователя Ена, то в кратчайшие сроки сделаем сравнительную диагностику.
Кенсу не может сдержать победной улыбки и вздох облегчения, когда видит, что лаборатория заполняется людьми и маленькая пробирка становится движущим механизмом всего этого.
Пока Хан Йери ― единственная женщина-специалист, которая буквально проломила путь к своему креслу, тем самым сняв устоявшийся ярлык о том, что лаборатория истинно мужское место, под молекулярным стеклом изучала содержимое пробирки, Чонде уже включал инфракрасный аппарат.
До видел, что к работе еще подключили новичка, также вызвали Чжи Менгу, у которого на этот момент был отпуск, и сотрудника из другой группы.
Кенсу ушел, оставив их, зная, что они хорошо справятся и без него. А он сейчас должен был вновь пересмотреть все, ведь, возможно, он оставил из виду еще что-нибудь. Позже он присоединится к ним, но До сейчас считал своим долгом найти еще что-нибудь. Удивительно, что такой щепильный убийца оставил или просто позволил этому, чтобы на вещдоках остался такой след.
-≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡-
― Первая жертва ― Сон Донван, умер от кровопотери от колотых ран. Второй ― Ан Кенсок, страдал от последствий инфаркта почек, а смерть наступила от удара в непосредственно в левую долю; механический удар спровоцировал тромбоз артерий. Третий по списку ― Тан Чансоль, умер от асфиксии. Последний ― Кан Сухек, смерть наступила от черепно-мозговой травмы, ― с интересом читал мужчина, надвинув на переносицу очки.
― Убийца очень искусный человек. Ознакомьтесь с первым делом, и он там действовал с такой ювелирной точностью, что мне показалось, что это дело рук опытнейшего хирурга или невролога, раз он оставил столько ран, но убил лишь после одиннадцатого удара и то от кровопотери. Также Ан оставляет много вопросов. Согласен, что о его инфаркте знали и даже передали широкой огласке в предвыборное время. Но что вы представляете, когда слышите инфаркт? Правильно, инфаркт миокарда. А тут почки. Примечательно, что по уровню повреждений мистер Ан сравнительно легко отделался от трех других. Его смерть наступила практически мгновенно, а тело в относительно сохранном состоянии. А на проволоке, которым была задушена третья жертва, нашли частички жировоска, – пауза. – А теперь, чем дальше, тем глубже. Мистер Кан в свое время уже пережил травму головы. И вновь получить ее стало его большим страхом. Удивительно, что он умер именно таким образом. Следователи опросили семью Тан Чансоля, и они сказали, что погибший имел страх перед водой. Причем тут это спросите вы. Да в том, что он боялся задохнуться в воде. Мы не знаем кто убийца, но знаем, что он хорошо знал своих жертв, раз они умерли так, как они даже в своем страшном сне не могли представить. Правда, про господина Сона ничего подлинно не установлено. Но кто бы хотел умереть от ножевых ранений, не так ли?
― Хорошая работа, криминалист Пак.
― Благодарю, сэр.
― Займитесь допросом тех, кто был лично знаком со всеми убитыми и даже просто тех, кто в лицо знал их. Мне кажется, что в этом деле есть не состыковки и что-то мне не совсем ясен мотив преступлений. ― мужчина откидывается на спинку плетеного стула, вертя в руках ручку.
― Наши детективы уже начали допрос. Пока результаты мне не известны, но я знаю, что работа идет полным ходом. Про мотив я думаю, что то, что они все представители власти объясняет многое. Интересно, что они такое сделали или кому так перебежали дорогу, чтобы умереть таким способом. Также у них у всех, хм, выколоты глаза, что является отличительной чертой убийцы наряду с тем, что он не оставляет следов и пока ни одно убийство не похоже на другую. Но одно ясно точно, убийца прекрасно знал своих жертв. И кажется сами погибшие тоже, потому что Кенсок не оказывал никакого сопротивления, если верить заключению патологоанатомов. Хотя я немного этому сомневаюсь, потому что остальные оказывали всяческое противодействие. Особенно последний.
― Интересно получается.
Чанель молчит. Сейчас он находился в доме самого Хуан Цзытао и лично беседовал с ним. Встретиться с признанным криминалистом было огромной честью для Пака. Услышать его точку зрения и советы было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но то, что видел перед собой пожилого мужчину, не потерявшего свой лоск годами, определенно было реальностью.
Чанель очень хотел бы поговорить с ним на повседневные рабочие темы и даже немного перенять его хитрости ведения дел с тактикой допросов. Но сюда его направили как криминалиста, к которому нужен был опыт прошлых лет.
Ведь около десяти лет назад, когда наука не располагала самыми современными оборудованиями и большинство дел висели в нераскрытом виде, появился Хинган, убийца, с первого своего появления, окунувшего в ужас даже видавших виды криминалистов. Потому что самой яркой чертой Хингана являлось то, что он превращал тело жертв в одно сплошное мясо, из-за чего удостоился и второго звания ― Чхунхонский мясник.
Пока детективы цепляли место преступления и прибывшая карета скорой помощи в буквальном смысле выскребала органы убитых, недалеко от остатков тел находили бумажные лилии, сделанные по несложной технике оригами.
Никаких свидетелей, следствие не располагало полными уликами, а подозреваемых не было совсем, потому что казалось, что жертвы выбирались рандомным путем. Полный тупик.
Все население было в панике. Комендантский час сократили, по улицам стали патрулировать вооруженные полицейские, по новостям без устали крутили одно и то же
Внимание. Будьте осторожны и бдительны. Соблюдайте комендантский час. При виде подозрительных лиц сразу сообщайте в полицию.
Именно в такое время за это дело взялся криминалист Хуан. Сотрудник не с одной заслугой и широко слывший противником преступного мира, ибо про его раскрытые преступления ходили целые легенды.
Но каким бы талантливым специалистом Цзытао не был, ему потребовалось два долгих месяца и еще пять обезображенных трупов, чтобы с облегчением закрыть немаленькое и громкое заведенное дело и сообщить о том, что кровожадный Хинган наконец пойман.
В прессу не распространялось о том, как поймали серийного убийцу и его точную личность. Просто было объявлено, что полиция спустя столько времени разоблачила злодея, которому впоследствии дали несколько пожизненных сроков в силу того, что психологическая экспертиза выявила у него припадки безумия. Население такое решение не одобрило, в один голос говоря смертная казнь. Но и тут правительство нашло выход, разгласив о том, что для таких преступлений смертная казнь слишком гуманна и убийца весь остаток своих дней будет гнить в стенах тюрьмы и больницы для психически нездоровых людей. А потом как-то все забылось и новости о хладнокровной убийце вновь заменили звездные скандалы.
― Господин Хуан, пожалуйста, расскажите мне детали с дела о Чхунхонском мяснике. Действия этого серийника очень похожи на то, что в свое время творил Хинган. Правда, есть большие различия, но их объединяет отсутствие свидетелей и улик, а также по степени жестокости по отношению к жертвам.
― Я знал, что ты об этом спросишь. Но ты удивил меня, оставив его напоследок. Обычно все спрашивают о нем в первую очередь, ― мужчина замолкает, заставляя растеряться Пака и уже мысленно готовиться услышать отказ. ― Знаешь, я стар. И прошло столько лет, что я сам не помню многое из этого, ― Чанель был прав. Это его вежливое нет.
―Я понимаю, но… ― договорить он не успел, как его предложение на полуслове заглушил собеседник.
― Поэтому я дам тебе возможность услышать всю эту историю от другого лица. Я напишу тебе адрес, где содержат Хингана.
Пак подумал, что ослышался, но Цзытао уже что-то писал на оторванном листке бумаги.
Чанель такого исхода уж точно не ожидал: он узнает ход преступлений далеко не от протоколов и даже не от криминалистов, а от самого убийцы.
― Криминалист Пак, чтобы узнать дело надо его изучить изнутри. Я изучал психологию преступников и думаю, что Хинган чем-то поможет вам в поимке убийцы. Как никак они определенно имеют схожести.
Чанель не знал, что сказать, сжимая в руке клочок с адресом.
― Спа… спасибо. Я благодарен.
― Знаете, вы немного напоминаете меня, когда я был немного моложе. Поэтому я скажу вам одно: не берите столько ответственности на себя. До свидания. И не забудьте, что я вам сказал. Раскройте дело.
