приказ и подчинение

Когда ему скажут, что вся боль прошла, все раны зажили, все шприцы уже собраны в мусорном баке, он усмехнется и поведет плечами, потому что он знает — ему лгут, и лгут бессовестно. Но когда то же самое ему скажет Гилберт, он поверит; и не потому, что оно действительно так и есть, а потому, что Гилберту это понравится. Понравится наивность Романо и покорность, это ведь так приятно — управлять людьми, и что может быть лучше этого? Разве что только то, когда люди позволяют собой управлять. Им это надо, им это нужно, для них это - наркотик. И без приказов начнется ломка. Романо на публике — строптив и непреклонен; Романо в постели — податлив и мягок. Два Романо в одном. «Раздвоение личности» — можно было бы пошутить, но вряд ли Гилберт разрешит. Гилберт любит своего пса, Гилберт не даст его в обиду. Гилберт почешет за ухом и поправит ошейник с шипами, прикажет «сидеть» и Романо сядет. Это не «50 оттенков серого», так просто надо, это просто потребность, уже наравне с героином и крокодилом, вызывает судороги и гниение разве что моральное. Романо знает, что ему нужно; Гилберт знает, что нужно Романо. Романо одинок и груб, Романо нужна любовь и ласка. Вместо этого Гилберт дает любовь и физическую боль. Физическая боль «плюс» любовь «равно» счастье. «Вольно, малыш, сессия окончена. Но в жизни я не буду нежен. Мы пара, я надеюсь, но тебе нужны правила, тебе нужен правитель.» Ему нужно почувствовать свои ничтожность и слабость, чтобы осознать свои важность и силу. Гилберту нужно почувствовать свои важность и силу, чтобы осознать свои ничтожность и слабость «Просто делай, что должен. Приказываю не я, а ты. Ты меня любишь, надеюсь, потому что я тебя ненавижу.» Гилберту нравится втрахивать Романо в кровать, в стол, пол, подоконник; дергать за волосы на себя, проводить грубыми руками по спине, бить и зализывать его раны. Нравится выслушивать его нытье и бессвязную речь, крики, истерии, визги, чтобы потом уйти «к Австрии и никогда больше не возвращаться», а затем остановиться у себя в квартире и понимать, что только что ты медленно убиваешь своего пса. Хозяин может сколько угодно ждать, но пес ждать не будет; пес не осознает, что для него — хорошо, а что — плохо, поэтому хозяин должен это в полной мере знать; хозяин должен уделять внимание псу, потому что пес без хозяина будет плохо себя чувствовать. Гилберт любит брать на себя ответственность, даже за чью-то жизнь. Он понимает, что Романо еще юн и вспыльчив, и на каждом шагу совершает опрометчивые поступки, которые потом не дают спать, и Гилберту приходиться на немецком утешать своего щенка. Не пса, а щенка. Пушистого и невинного, жестоко и развратного. Гилберт удивляется тому, как Романо удается так лицемерить на саммитах, а после открываться в постели. Гилберт на публике — развязен и шумен; Гилберт в постели… развязан и шумен. Гилберт всегда прост, но жесток и властолюбив. Романо к власти не стремится, ему нравится подчиняться.

Минус на минус плюс.