Reunion / Воссоединение

Изломанное, с ног до головы перепачканное грязью и кровью тело лежало на земле. Конечности были согнуты под неестественными углами, как если бы неловкий кукловод, перебирая ниточки, окончательно их запутал и бросил свою куклу лежать на земле, более ненужную. *** Открыв глаза, Ривай обнаружил, что не видит практически ничего. Всё, что было доступно для его визуального восприятия – яркий бежево-оранжевый свет, который окутывал, который проникал во все уголки этого «пространства», который был везде и сразу. И хотя он ничего не видел, но зато, определённо, он многое чувствовал – даже больше, чем когда-либо. Его глаза застилал этот свет, а его тело, хоть и было тех же форм и размеров, что и раньше, но словно бы слилось с этим пространством, было его неотделимой частью. И этим «телом», таким непривычным, он ощущал привычные объятия. Крепкие и знакомые. Родные. - Эрвин,- попытался сказать Ривай. Однако его «речь» тоже была частью пространства. Он не произнёс свои слова, но словно бы их почувствовал. Объятия стали теснее. Это вне всяких сомнений был Эрвин, и он обнимал Ривая обеими руками. Ривай вдыхал его запах, и он был точно таким же, каким тот его помнил. И снова – он словно почувствовал, не услышал, но именно почувствовал, как его собственное имя отголоском прозвучало в этом пространстве. Ривай обнял Эрвина в ответ, и он словно бы ещё сильнее слился с его телом. Сейчас он был целым как никогда. Тёплый свет заливал всё, и он сам был этим светом. Прислушиваясь к своим ощущениям, Ривай понял, что они были не одни. Он не видел, но чувствовал присутствие матери. Он знал, что она здесь, рядом. Что она тоже часть него. Он знал, что здесь есть Изабель. Фарлан. Его отряд. Старая женщина из подземелья, которая отдавала ему объедки со своего стола, когда он умирал от голода. Здесь был Кенни. Он прислушивался к своим ощущениям и понимал, что здесь есть все те, кто значил для него что-то, но кто уже покинул мир живых. Все эти люди были частью этого пространства, и он сам был их частью. Ривай сильнее стиснул Эрвина, всем своим существом окунаясь в ощущение бесконечного спокойствия, удовлетворения и тепла. Они обнимали друг друга, и казалось, это длится целую вечность, а вечность длится одну бесконечно растянутую миллисекунду. Время, которого постоянно так не хватало в жизни, теперь было лишь словом. Время, о потере которого он когда-то сокрушался часами, неделями и даже годами, теперь не значило ничего. Казалось, что длится лишь один момент, длится и не прекращается. *** Поверженное тело звероподобного титана с громким шипящим звуком медленно исчезало в никуда. Уже виднелся его скелет, который тлел, как зажжённая папироса, но не оставлял следов. Смерть Ривая была мгновенной. В тот самый момент, как его измождённое тело упало на землю с высоты птичьего полёта, его жизнь прервалась. И хотя оно явно говорило о том, что перед смертью он испытал невыносимое количество боли, его лицо было спокойным и мирным. Словно после долгого путешествия он наконец-то вернулся домой.