Изъян

Я видел, что Илья был расстроен. Его неудавшаяся попытка познакомить меня с Эдгаром Даниловичем поближе и оставить друг о друге приятное впечатление поставила его в тупик, словно он рассчитывал на совершенно иной исход. Он повторял мне вновь и вновь, что совершенно не ожидал увидеть мужчину таким холодным, что обычно альфа приветлив, дружелюбен и вообще сама галантность. Что с ним он ведёт себя не так отстранённо, а к родителям проявляет одну только вежливость и заботу. Я вежливо слушал, иногда улыбаясь и кивая, но мой взгляд был устремлён в пространство, оставаясь безучастным к бесчисленным перечислениям достоинств пары. Я не считал, что Илья врал мне, приукрашивая действительность. В его реальности всё вполне могло быть именно так, как он описывал. Но в моей… в моей были косые взгляды при случайных встречах, мои ответы на занятиях без единого дополнительного вопроса, – словно продлить наш «диалог» на одну лишнюю букву казалось ему неприемлемым, – его запах, преследующий меня повсюду. Но чувство, будто чей-то взгляд прожигает мне спину, возникало каждый раз, когда я проходил мимо него. Невольно оборачиваясь, я видел, что он смотрит на своих собеседников или же просто в сторону. Не на меня. А ещё был этот бета. Продолжал ли Эдгар Данилович подозревать меня в злом умысле? Очевидно, да. Был ли он настолько честен, чтобы признаться своему жениху, что за ним и его другом установлена постоянная слежка? Очевидно, нет. И эти простые выводы перечёркивали для меня все его возможные достоинства, которые, увы, обходили меня стороной, являя свету лишь исключительно тёмную сторону этого альфы. А потому любые восхваления его проносились мимо моего сознания, не оставляя следа и не заставляя задуматься. Близилась середина октября, и я уже мог поздравить себя с успешной адаптацией к учёбе в институте. Успешной для такого, как я. Избежав участи вечно влачить одинокое существование на задних рядах, под аккомпанемент насмешливо-сочувствующих улыбок и «неслышных» шепотков, я почувствовал некоторую уверенность в себе и завтрашнем дне. Будущее вновь виделось более-менее определённым. Мне казалось, что мои приоритеты, пусть и поколебавшись на время, – словно кораблик, который вместо спокойного штиля вдруг попал в шторм, – вновь были ясными и чёткими. Мне внезапно нестерпимо захотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями, переживаниями, сомнениями… Просто глупой и безнадёжной грустью. Я не имел права жаловаться или раскрывать правду кому-либо. Родители бы расстроились и переживали за меня, чего я не мог допустить, а больше и поговорить было не с кем. Хватало и того, что я не был обычным, здоровым ребёнком, мои папы не заслуживали участи знать, что их любимый омежка теперь уже точно никогда не заведёт семью и не порадует их внуками. Я внезапно пожалел, что мой изъян никак не влиял на потенцию и вообще сексуальную активность организма и разума. Тогда жилось бы гораздо проще. А пока что приходилось молиться, чтобы организм внезапно изменил свой график и потерпел с течками до окончания института. Я же планировал терпеть, почему бы ему не помочь мне в этом? Иногда, лёжа в кровати по вечерам и глядя на медленно темнеющее небо, я поднимал свою левую руку, всегда страдавшую сильнее, и медленно водил пальцами другой руки по длинным розовым полосам, вызывая стаю мурашек и дрожь. Это странным образом успокаивало, когда я думал, что меня касается кто-то другой. Хорошо, допустим, не кто-то. Вполне определённый альфа. Усилием воли я заставлял себя вспомнить, что он задница и что он занят. А через минуту думал о его запахе, его глазах, его подавляющем и обволакивающем голосе, воспоминания о котором заставляли сильнее вжиматься в кровать, желая слиться с ней. Лишь воспоминания! Никогда ещё мысль о том, что какому-то определённому альфе не составит труда вогнать меня в дрожь одним лишь ощущением его превосходящей силы, воли и сущности, не вызывала у меня приступ возбуждения, приводящий в итоге лишь к бешенству и безысходности. Как быстро я бы сдался ему, вздумай он проявить чувства, прямо противоположные отчуждённости и равнодушию? Выводы были неутешительными. Иссушающие вечера и периодически мучающие эротические кошмары никак не отражались на моём повседневном виде. Я всё так же в душе язвил и скептически ухмылялся, не желая, впрочем, являть своё истинное лицо Илье, ведь омега и без этого заслуживал более хорошего друга, чем я. Что никак не мешало мне срываться дома или тогда, когда его не было рядом в институте, что бывало крайне редко. Если бы я знал, что мой изъян однажды поставит безопасность моего лучшего друга под удар, я бы никогда не приблизился к нему ближе, чем на километр. В один из дней, когда у омеги был факультатив, на выходе из кабинета я вдруг заметил впереди знакомый силуэт. Наш шпион куда-то сильно спешил, почти успев скрыться за поворотом прежде, чем я смог его заметить. Я нахмурился, но не придал этому особого значения. Мало ли куда он мог идти. Выйдя из здания, мы направились по привычке к остановке, располагавшейся прямо за углом института. Ближайший путь к ней шёл через арочный проход между двумя зданиями, вторым из которых была библиотека. Только ступив в проход, я понял, что в этот раз дорога не будет приятной – подпирая кирпичи, там обосновалась группа альф. Мысленно считая их на ходу, я с внутренним стоном и тихим «да ёбанный в рот» узнал в одном из альф Марка, моего временно пропавшего с поля зрения «поклонника». Помимо него, ещё четверо парней пинали камешки и курили, воровато оглядываясь. Факультатив заканчивался в шесть, что в середине осени означало уже не самое светлое время суток, но фонари ещё не зажгли. Я не сомневался, что спокойно пройти мимо них мы не сможем, поэтому резко остановился и схватил Илью за рукав. – Давай пройдём с другой стороны здания. Илья удивлённо приподнял брови, но кивнул и пошёл обратно. Я зажмурился, молясь, чтобы они не узнали нас, но было ещё недостаточно темно для такого везения. – Ну же, куда вы? Невежливо уходить, не поздоровавшись! Послышались быстрые шаги, и прежде, чем мы успели покинуть проход, дорогу нам перегородил Марк. Альфа затянулся сигаретой и выдохнул дым прямо нам в лица. Мы тут же закашлялись, а глаза неумолимо начали слезиться. Марк хмыкнул, потушив сигарету туфлей, и взлохматил волосы. – Что, в этот раз уже не такой храбрый? Я, проморгавшись, посмотрел на него с плохо скрытой злостью. Где-то на периферии сознания витала мысль, что позади осталось ещё четверо здоровых альф. Их резкие, взбудораженные запахи доносились до носа, действуя на нервную систему, словно красная лампочка. Я невольно выступил чуть вперёд, прикрывая ничего не понимающего Илью. Его не должно было быть здесь, это только моя проблема. – Иди нахуй, а? – попробовал я. – Знаешь, мне очень… неприятно слышать такие слова. И тогда, в коридоре, тоже было неприятно, тем более в присутствии моих ребят. И там ведь были не только они, – Марк чуть двинулся в нашу сторону, угрожающе возвышаясь почти на голову. Мы с омегой чуть сместились назад, касаясь рук друг друга в неосознанном жесте поддержки. Ногтями пальцев другой руки я уже вовсю впился в собственное бедро, желая вместо этого расцарапать физиономию напротив. Альфа хмыкнул, видимо, довольный нашей реакцией, и продолжил: – Я решил, что стоит проучить тебя. Но ты всё время был не один. Я судорожно высматривал за его спиной других людей, которые могли пройти перед институтом, чтобы привлечь их внимание. Но учебный день уже закончился, и большинство разошлись по домам ещё полчаса назад, а остальные были в здании и не могли нам помочь. – И тут я подумал: эй, да ведь две омеги – это в два раза больше удовольствия! – альфа саркастически скалил зубы, явно довольный собой. Я сжал челюсти, мечтая всадить себе в голову порт и закачать элементы боёв без правил. – Но сначала вас нужно было подловить без лишнего шума. Признайся, каково это – всё время чувствовать, что за тобой следят? Я мгновенно перевёл на него взгляд и неверяще расширил глаза. Так, значит… – Да-да, – кивнул альфа, обернувшись и свистнув. Из-за угла показался бета. Тот самый бета, что уже успел примелькаться мне в институте. Тот самый, которого я считал шпионом подозрительного Эдгара Даниловича, подосланным следить, не задумал ли я чего недоброго. Он выглядел недовольным и посматривал на стоящих позади нас альф. – Валя сказал нам, что ты заметил слежку. Я уже хотел всё отменить, думал, ты заложишь его, и план накроется. Но ты даже не подошёл к нему, и мы решили рискнуть. И риск оправдался, так что теперь у меня целых две прелестных, жарких омежки, которых я хочу сегодня попробовать. Я не жадный и всегда делюсь тем, чем сам богат. Так что мои друзья с удовольствием помогут мне отучить вас хамить альфам и укажут на ваше место, – альфа похлопал себя по ремню низко сидящих джинсов. Дело было неебически дрянным. Их было больше, они были сильнее. Я почувствовал, как мою руку сжала вспотевшая ладонь Ильи. Господи, омежка мой, ну как я мог так тебя подставить? И всё же… Иррациональное чувство облегчения, что это не моя пара приставила к нам шпиона, что он не опустился до подобного, растекалось по венам пузырьками воздуха. Вот только помочь это нам никак не могло и вообще было не ко времени. Бета поёжился, глядя, как остальные альфы окружают нас, подавляя своей сущностью и агрессивными запахами, и негромко сказал: – Марк, это совсем не то… – Валя, заткнись и отваливай, – процедил Марк, не оборачиваясь, – свою часть плана ты выполнил. Извини, с собой не приглашаю – ребята не поймут. К тому же, вряд ли ты бы смог почувствовать удовольствие, только дырки зря тратить. Альфы загоготали, похотливо разглядывая нас. Один из них потянулся к Илье, но я тут же ударил его по руке, полностью скрывая омегу за спиной. Марк цокнул и больно сжал моё предплечье. – Ай, бля! Отъебись от нас, залупа ты конская! – я совершенно утратил контроль над речью, чувствуя, как колотится от страха сердце. Это лишь вызвало новый приступ смеха у окружившей нас группы мужчин. – Тебе лучше не злить нас, омежка. А иначе как бы не дошло до беды. – Возьмите только меня, мудозвоны, не трогайте его. Блядь, сука, он ведь вам ничего не сделал. Отомстите мне, падлы. Альфа хмыкнул и сделал вид, что задумался. – Думаю, отпускать его сейчас было бы глупо, ты так не считаешь? Мы же не хотим, чтобы он тут же побежал за подмогой? Хотя, вряд ли тебя быстро нашли бы. Но рисковать мы не будем, – Марк развёл руками, словно оправдываясь, и тут же ухмыльнулся. – Да и я уже говорил: с двумя омежками ещё веселее будет. Альфа наклонился, коснувшись носом моей шеи. Я поморщился, желая оттолкнуть его и в то же время боясь за Илью. Мысль, что они навредят ему, набатом билась в голове. Прав был его жених: я всё-таки сумел навредить его омеге, пусть и не по собственному злому умыслу. Краем глаза я заметил, как бета вновь скрылся за поворотом. – Эх, жаль, ты не в моём вкусе, омежка, – альфа вздохнул и отодвинулся от меня, не разжимая пальцев, – твой дружок мне нравится больше. Но не бойся, тебя и твой грязный ротик я научу в первую очередь. Идём, – Марк кивнул остальным альфам, – трахать их здесь в мои планы не входит. Он толкнул меня стоящим позади альфам, которые тут же крепко стиснули мои руки и завели за спину. Илью тоже схватили, и он тонко вскрикнул от боли. – Поосторожнее, – предупреждающе рыкнул Марк, – свалится ещё в обморок, на руках нести его до машины будете, что ли? Илью повели впереди меня. Я попробовал вырваться, но лишь вызвал у своих сторожей смех. Если мы сядем в машину, это будет конец. Нас просто не найдут, а если и найдут, то будет уже поздно. Простым изнасилованием мы уже не отделаемся. – Блядь, говно, сука... – бубнил я, едва замечая, что что-то говорю. Илья оглянулся, его расширенные от страха глаза мазнули по мне, прежде чем его толкнули в спину, заставляя идти дальше. Он понимал всё не хуже меня. Выйдя из прохода к проезжей части и двигаясь с помощью альф к тёмной иномарке, стоящей у обочины, я увидел редких прохожих на другой стороне улицы, не обращавших на нас внимания. На помощь они к нам не бросятся, но могут запомнить номера машины, если привлечь их внимание. Это было похоже на шанс. Уже вдохнув воздух, чтобы закричать, я вдруг услышал, как один из альф, ведущих Илью, громко вскрикнул и отскочил от омеги, потрясая рукой, за которую тот его, очевидно, укусил. Пользуясь общим замешательством, Илья вырвал руку из хватки второго и бросился к проезжей части, зовя на помощь. Но в последний момент альфа, которого он укусил, дёрнул его за куртку, и омега упал прямо на дорогу. Я видел, как Илья пытается встать, как прямо на него мчится машина, освещая его силуэт дальним светом, как застыли вокруг альфы – и бросился вперёд, вырвавшись из чужих рук и почувствовав, как громко и неестественно сильно ударило сердце в груди. Только не он. Только не так. Дикий визг тормозов ударил по нервам. Я вложил все силы в рывок и сбил почти вставшего омегу в сторону, покатившись с ним по дороге. Машина затормозила почти у моих ног, остановившись в том самом месте, где стоял Илья секунду назад. Спустя несколько секунд - или минут, или часов – я приподнялся, поворачивая лицо омеги к себе и дыша так, словно пробежал не один километр. Глаза Ильи были закрыты, но он дышал, шевеля упавшие ему на лицо волосы. Я услышал, как открылась дверца машины, и попытался встать. Мимо пронеслась тёмная иномарка – альф на тротуаре уже не было. Зато был кое-кто другой. Стоя на коленях, я смотрел в глаза моей паре. Он напряжённо замер на выходе из арки, переводя взгляд с Ильи на меня и обратно. А прямо за ним стоял бета-шпион. Вдруг кто-то взял меня под руку, помогая встать, и я обернулся. На меня взволнованно смотрел высокий светловолосый альфа, тут же заговоривший: – Простите, пожалуйста, вы в порядке? Он выскочил так неожиданно, я… – Всё в порядке, вы не виноваты. Это чудо, что вы вообще смогли затормозить так вовремя, – голос почти меня не слушался, а вот рту было сухо, словно после обезвоживания. Я повернулся к Илье, краем уха слыша вокруг людской гомон. Проникший в лёгкие запах истинного подсказал мне, что он приблизился к нам, но я не мог поднять на него взгляд. – Я сейчас позвоню в скорую, – зашарил по карманам пиджака водитель, – нельзя его трогать, вдруг какие-то повреждения… Он отошёл, бросив нечитаемый взгляд на Илью, а я снова присел на колени рядом с омегой, дрожащей рукой отводя с его лица волосы. В свете фар его ресницы отбрасывали длинную тень, делая его красоту поистине мистической. Мой храбрый омежка, ты спас нас. Лишь бы с тобой было всё в порядке. – Дан. Этот голос. Три буквы, а столько эмоций. В горле тут же образовался комок, который я был не в силах проглотить. Постепенно адреналин отступал, и меня всё больше охватывала нервная дрожь. – Посмотри на меня. Прямой приказ, он уже почти совладал с собой. Я прикрыл лицо ладонью, покрытой мелкими камешками и пылью с дороги. Не могу смотреть, не хочу. Да и как? Сильные руки, схватив за предплечья, потянули меня вверх, ставя на ноги. Слишком часто меня сегодня трогали, но его прикосновения я ощущал совсем иначе. Захотелось уткнуться в грудь, заплакать, спрятав лицо от окружившей нас толпы зевак. Вместо этого я уставшими, больными глазами смотрел на своего альфу, впившегося в меня внимательным взглядом, странно блестящим в стремительно наступающих сумерках. Он быстро осматривал меня, всё время возвращаясь к лицу. – Ну ч-чего, б-блядь? – я почувствовал, как начала трястись голова, и стиснул зубы. – Ты в порядке? Ничего не болит? У меня вырвался смешок, абсолютно неуместный в данной ситуации. Этот альфа волнуется обо мне? Омега, которого он любит, лежит на земле без сознания, а он требовательно смотрит на меня, ожидая ответа. Мир перевернулся с ног на голову. Я кивнул ему, чувствуя слабость в ногах. Казалось, Эдгар Данилович понимал, что стоит меня отпустить, как я тут же свалюсь на асфальт, поэтому не разжал рук, лишь повернув голову в сторону Ильи и таким же быстрым от волнения взглядом осматривая его. К нам подошёл альфа-водитель. – Они скоро будут, здесь недалеко поликлиника. Можете сесть в машину, если вам плохо, пока мы ждём. Я случайно глянул в этот момент на свою пару, с отстранённым удивлением подметив, какой взгляд тот послал в сторону другого альфы и, вероятно, неосознанно прижал меня ближе к груди. – С ним всё в порядке. – Я хочу сесть, – заметил я. Ноги не держали совершенно, а необходимость ждать добивала. Эдгар Данилович, не дав альфе приблизиться, подвёл моё безвольное тело к машине и усадил на место водителя. Я боком прижался к сиденью, поставив ноги на корпус машины и закрыв глаза. Всё казалось страшным сном – настолько нереальным было происходящее. Альфа низким, почти урчащим шёпотом говорил мне, что всё обошлось, что всё будет хорошо, а я даже не сразу понял, что продолжаю держать его за рукав пиджака. Опустив руку, я тут же уткнулся лицом в сгибы локтей, чувствуя себя напуганным ребёнком. Только сейчас пришёл откат, и я осознал, как близко мы были к смерти. Спустя несколько минут вдалеке послышались завывания сирен, и я открыл глаза, глядя, как в свете зажёгшихся фонарей санитары осторожно перекладывают Илью на каталку. Эдгара Даниловича на правах жениха пустили в карету скорой помощи, меня же предложил отвезти альфа-водитель. Внезапно с нами вызвался ехать и бета, кажется, Валя. Я посмотрел на него, но ничего не сказал. Он выглядел пришибленным, словно его произошедшее взволновало не меньше, чем нас. В больнице мы замерли в коридоре со слепящими лампами – дальше нас не пустили, скрывшись с каталкой за дверями. Я прислонился к стене, отрешённо глядя на ряд кресел с выбившейся по бокам жёлтой ватой и потёртой кожей, на сколы покрашенных стен. Водитель и бета опустились в кресла, а Эдгар Данилович подошёл к медбрату, склонившемуся невдалеке над другим пациентом. – Осмотрите и этого омегу, пожалуйста. – Я в порядке, – глухо запротестовал я, поднимая голову. Альфа грозно посмотрел на меня, и я вновь подчинился, опустив глаза. – Как только врач выйдет, я попрошу его, – заверил медбрат, оббегая меня взглядом и кивая. Он вернулся к прерванному осмотру, а Эдгар Данилович двинулся в мою сторону. Я отошёл к окну, сложив руки на груди и вцепившись в кожу ногтями, и посмотрел на горящие жёлтым светом окна многоэтажек. Как много он видел? И что ему сказал бета? Почему тот вообще это сделал, тем более именно ему? – Как это случилось? – раздался рядом спокойный, твёрдый голос. Голос, обладатель которого требовал ответы на всё, что захочет узнать. Сказать правду? Нет тела – нет дела. Поверят ли нашим словам? Что, если они захотят отомстить? Снова подвергнуть Илью опасности? Но молчание не гарантировало защиту. Ничто не гарантировало, кроме тюрьмы или смерти этих тварей. И всё это моя вина. – Дан, – позвал альфа, видя, что я не откликаюсь. – Валентин сказал мне, кто это был. Но я так и не узнал, что же между вами произошло. Дело уже сделано. Я устало прислонился лбом к окну, создавая белое облачко на запотевшем стекле. – Это моя вина. Они хотели поквитаться, а Илья просто оказался рядом. Он попытался вырваться и выскочил на дорогу… – И ты спас его. Я с неизбежной виной посмотрел на альфу, хмуря брови. Он не знал, что они хотели с нами сделать. Сохранил бы он своё спокойствие, если бы знал всю правду? Мужчина вздохнул, очевидно, понимая, что сейчас для расспросов не время и не место. – Я хочу, чтобы ты знал – я больше не считаю, что ты можешь быть опасен для Ильи. Только не после того, что ты сегодня сделал, – твёрдо проговорил Эдгар Данилович, глядя в окно. – Меня оправдывало лишь то, что я не знал тебя. Однако Илья убеждал меня, что ты хороший друг, и сегодня я в этом убедился. Поэтому приношу тебе свои извинения. И благодарность. Я поражённо смотрел на него, пользуясь возможностью и вбирая в себя каждую чёрточку его лица. Сегодня мы оба пересмотрели свои взгляды друг на друга, открываясь в новом свете. Он больше не считал меня врагом своего омеги, а я понял, что этот альфа не так безнадёжен, как могло показаться. Мне даже стало стыдно, что я и сам подозревал его без доказательств, и радовался, что не стал обвинять прежде, чем разобрался, что к чему. Я оглянулся и посмотрел на сгорбившегося на сидении бету. Почему он так поступил? Он ведь помогал Марку. Я не думаю, что этот парень был в его команде, но альфа как-то вынудил его подчиняться. Если те отморозки успели увидеть его вместе с Эдгаром Даниловичем, не окажется ли он в опасности? Только я решил подойти к бете, как из-за дверей появился врач, и мы поспешили к нему. Пожилой альфа сложил руки в карманы халата и подёрнул плечами. – С омегой всё в порядке. Небольшие ушибы, но в целом всё в норме. Сотрясение не выявилось, но последствия могут наступить позже, поэтому стоит понаблюдать за ним первое время. Он сейчас в сознании, можете войти к нему. Водитель и бета остались в коридоре, а мы с альфой просочились внутрь. Илья, бледный, но улыбающийся, сидел на кушетке, встречая нас смущённым взглядом, будто не понимая, почему из-за него поднялся такой шум. – Как ты? – мягко спросил Эдгар Данилович. – Я в норме, честно. Не знаю, зачем нужно было везти меня в больницу. Подумаешь, чутка попрыгали по асфальту, – храбрился омега, но я видел сжавшиеся в замок пальцы его рук. – Ты потерял сознание. И жутко нас напугал, – пожурил я его, слабо улыбаясь. – Да уж, неожиданно получилось, – нервно хихикнул Илья. – Прости меня, – я пытался передать ему взглядом всю ту вину, что жгла меня изнутри, – я так рад, что всё обошлось. Омега проникся моим взглядом, и дёрнувшийся кадык подсказал мне, что слова альф ещё нескоро сотрутся из нашей памяти. – Ты же мой друг. И ты спас меня, – Илья обхватил мою руку своими ладошками, притягивая к себе и утыкаясь лбом в живот. Я поднял глаза, сталкиваясь взглядом с альфой. Мужчина кивнул мне и отвернулся, но я успел заметить те чувства, что отразились в его глазах и словно цунами прошлись по моей душе. Облегчение, радость, нежность и… обречённость.