Изъян

– А теперь я расскажу вам правила. У вас будет всего один час. Если за это время вы не успеете выбраться, к сожалению, двери закроются навсегда. Есть аварийная кнопка, но воспользоваться ею рекомендую только в самых крайних случаях. Я буду следить за вами через камеры, если понадобится помощь, можете попросить подсказку. Но предупреждаю – ответов я не дам, только намёк на верное направление. Сейчас я выдам вам тепловые жилеты, там очень холодно. И помните… – невысокий бета обвёл замершую троицу загадочным взглядом. – Только сообща вы сможете выжить. Огромные автоматические двери с лязгающим звуком открылись прямо за его спиной. Поваливший оттуда морозный пар коснулся наших ног, заставив Илью восторженно вздохнуть и вцепиться в мою руку. – Боже мой, Дан, мне уже страшно! Я с затаённым удовольствием смотрел на блестящие глаза и порозовевшие щёки будущего игрока на выживание, с облегчением осознавая, что не ошибся в выбранном подарке. Только ради такой реакции и стоило всё это затевать. Глянув на ранее скептически настроенного альфу, я с небольшой долей мстительного злорадства заметил, как неуверенно он смотрит в глубину мрака, таинственно мерцающего прямо за раскрытыми дверьми. Похоже, равнодушных не будет. Надев жилеты прямо поверх пальто, которые бета нам посоветовал не снимать, мы с неким трепетом замерли перед высокой ступенью, ведущей нас в объятия темноты. Рефрижератор работал на славу, окатывая нас клубами холода и страха, потихоньку пробирающегося по костям вопреки тому, что мы ещё даже не вошли внутрь. Наконец, собравшись и воинственно сжав кулаки, самый смелый среди нас – Илья – шагнул внутрь, практически тут же теряясь из виду. Переглянувшись, мы с Эдгаром Даниловичем поднялись следом за ним, и я оглянулся на двери, которые с медленным скрипом захлопнулись прямо за нашими спинами. В наступившей кромешной темноте было слышно только наше дыхание, однако вытянуть руки, чтобы нащупать собратьев по несчастью, я почему-то не решался. Возможно потому, что ближе ко мне явно находился альфа. – Жуть-жуть-жуть! Дан, ты где? Вы же оба зашли? Я боюсь идти, и руки не могу поднять… – частил явно возбуждённый омега, заставив меня закатить глаза, что в темноте, к сожалению, никто не смог оценить. – Мы же не будем в таких условиях «спасаться»? – с сарказмом протянул голос альфы справа, и я с трудом удержался от детской идеи схватить его за ногу. Ну в самом деле, в каком я возрасте. – А-а-а! – взвизгнул Илья, заставив меня нервно подскочить. – Кто это? Кто только что дотронулся до меня? Раздался тихий смех, заставивший меня пожалеть об отсутствии освещения. Эдгар Данилович смеётся? И ему… что, пришла та же мысль, что и мне? А я ещё корил себя за подобную идею… Вдруг окружавшая нас темнота отступила, весьма условно осветившись бледно-красным светом от продолговатых ламп, идущих вдоль стен. Однако и такого скудного света хватало, чтобы осмотреть помещение, в которое мы добровольно дали себя запереть. Мелкая плитка под ногами в некоторых местах была залита чем-то тёмно-красным и засохшим, у одной из стен ютились покосившиеся ящики, невысокий стол с инструментами и облупившаяся раковина, а саму стену украшали плакаты, изображавшие сумасшедшего на вид мужчину и чей-то скелет. Посреди комнаты с крюков свисали искусственные мясные туши и продолговатый окровавленный мешок с неизвестным содержимым. Заканчивалась комната железной дверью, такой массивной, что я тут же задался вопросом, как мы сможем её открыть и понадобится ли нам это вообще. Озирающийся с широко раскрытыми глазами Илья сделал шаг назад и наткнулся спиной на висящий мешок. Отскочив в сторону, он вскрикнул и указал рукой вверх: там торчали перевязанные щиколотки в башмаках. – Неплохо, – оценивающе окинув взглядом «труп», протянул альфа. Я нервно хмыкнул. – Надеюсь, внутри не будет никаких нужных предметов. Илья вздрогнул и несильно толкнул ухмыляющегося меня в бок. Мы разошлись по комнате, оглядывая её, и в этот момент из динамиков донёсся изменённый голос беты: – Вы находитесь внутри рефрижератора, водитель которого на днях был зверски убит маньяком. Именно его труп находится рядом с вами, – мы все снова окинули взглядом покачивающийся мешок, – а вы – его будущие жертвы. Он оставил вас здесь живыми, потому что любит свеженькое мясо. Если не хотите его порадовать, вам нужно успеть выбраться раньше, чем он вернётся. Этот маньяк любит загадки, и чтобы найти ключ к вашему освобождению, вам придётся поломать голову. Время пошло. Вслед за его словами из динамиков послышалось хриплое дыхание, и голос маньяка с диким смехом посоветовал поторапливаться. Возле двери подсветилась кнопка аварийного выхода, а комнату наполнили звуки жуткой музыки из какого-то фильма ужасов и отдалённых криков. Поёжившись и плотнее запахнув жилет, я с интересом разглядывал ряд идущих вдоль одной из стен рычагов. – Похоже, нам придётся искать какие-то предметы, – проговорил Эдгар Данилович, заглядывая в один из ящиков. – И, скорее всего, не все нам понадобятся, – предположил я, разглядывая лежащую в раковине голову.

***

– Нет! – Ну давай, чего ты боишься? – я сдерживал садистскую улыбку, подталкивая омегу к выуженной голове. – Наверняка у него во рту есть что-то интересное. – Эдгар Данилович, а давайте вы за меня? – А давайте тот, кто предложил? Я обречённо выдохнул облачко пара и протянул руку.

***

– Блин, я уверен, на дне этого ящика что-то есть! – ворчал Илья, пытаясь просунуть свои тонкие пальчики сквозь решётку. – Что, уже не боишься? – подначил я, вновь устремившись к рычагам. Я был уверен, что их нужно поставить в какое-то определённое положение. Вот только какое и где найти схему? Интересно, а нужно ли двигать туши? Альфа тем временем рылся в аптечке, и мы постепенно заполняли столик предметами, в назначении которых ещё предстояло разобраться.

      ***

– Смотрите, судя по схеме, те рычаги нужно опустить, а те поднять. Видите, эти стрелки именно на это показывают! – пытался я убедить Эдгара Даниловича, который только стопорил нас и отказывался прислушиваться к моим советам. – Нет, как раз наоборот, схему нужно читать в противоположном направлении, – настойчиво повторял Эдгар Данилович, мешая мне поставить их в нужное положение. Если бы не тень улыбки, мелькнувшая на его лице, я бы решил, что он спорит всерьёз. – Дайте мне попробовать. Обещаю, если я буду не прав, то, так и быть, засуну палец в то отверстие в двери, – увещевал я. – Дан, ты что, это может быть опасно! – испуганно пыхтел за нашими спинами Илья. Мы с альфой переглянулись, одобрительно сверкнув глазами.

      ***

Проглотившая нужный предмет дверь наконец-то щёлкнула и поддалась. – Я первый не пойду, – тут же сдал назад Илья, схватившись за мой локоть и жалобно глядя на меня. – Ох, вот так и знал, для чего берёте... – притворно вздохнув, шагнул вперёд альфа. Я втайне показал другу большой палец, а тот в ответ подмигнул.

      ***

Следующая комната оказалась тесной водительской кабиной. Перед лобовым стеклом бежала вперёд освещённая мигающим фонарём дорога и пролетали деревья, а в разбитом боковом окне виднелась чья-та впечатанная в стену кричащая голова. – Смотрите, тут какой-то плакат, – повернувшись к стенке возле двери, сказал решившийся всё-таки войти после всех Илья, – и цифры. Интересно, для чего? – Мне больше интересно, для чего здесь это? – сказал я, поднимая повыше продолговатый знакомый предмет.

      ***

– Давай-давай, крути сильнее! – подбадривал меня Илья. – Почти разобрали. Свет всё время гаснет, крути быстрее, – ворчал альфа в ответ на мой возмущённый хмык, вглядываясь в приборную панель и набирая нужную радиостанцию. Вслушиваясь в зазвучавший голос маньяка, мы уже практически не чувствовали холода, увлечённые идеей дойти до конца. Глядя на замершего Илью, с крайним интересом раздумывающего над подсказкой, я вдруг столкнулся взглядом с Эдгаром Даниловичем. Тот с лёгкой улыбкой смотрел на меня не мигая. Заметив мою приподнятую бровь, истинный покачал головой и одними губами сказал: «Спасибо». Я чуть приподнял уголок рта и пожал плечами, отводя глаза. – Есть, я понял! – вскинув указательный палец, воскликнул омега.

      ***

– Поздравляю вас с прохождением квеста, – встретил нас у открывшейся двери бета. – Ух ты, ух ты, это было просто супер! – радостно убеждал нас Илья, чуть ли не подпрыгивая. Мы с одинаковыми снисходительными улыбками смотрели, как он, отдав бете жилет, сноровисто с неугасаемой надеждой пытается поймать убегающего от него кролика, которого мы ещё на входе обнаружили в переднем зале. Кролик явно был научен жизни от сотен рук детей, проходящих через испытания каждый день, и не менее сноровисто в последний момент ускользал прочь. Выбравшись на улицу, где царил холод не хуже, чем в рефрижераторе, мы неспешной походкой направились в сторону машины альфы. Илья же делился с нами своими впечатлениями, попутно удивляясь некоторым подсказкам и найденным решениям. Оказавшись в салоне и включив печку, мы на некоторое время удовлетворённо замолчали, жадно впитывая постепенно наполняющее машину тепло. – Дан, я тут подумал… – повернувшись на переднем сиденье в мою сторону, начал Илья и замолчал, нервно поправляя шарф на голой шее. – О чём? – подбодрил я его. Подарок воспринялся лучше, чем я ожидал, и сдержать улыбку было просто невозможно. – Знаешь, я бы очень хотел увидеть Звонка, – потупившись, сознался омега, как будто заранее ожидая, что я ему откажу. Расширившимися глазами глядя на друга, я находился в некотором смятении от неожиданной просьбы. Я никогда не приводил домой друзей, потому что некого было приводить. Но теперь у меня был Илья. Впервые в жизни у меня был тот, кого я бы без раздумий представил родителям как лучшего друга. Бросив быстрый взгляд в сторону невозмутимого профиля истинного, я согласно кивнул. – Сегодня твой день. Прости, что не пригласил раньше. – Нет, ничего, – смутился омега, – и ты ведь у нас не был. Думаю, нужно это исправить. Вы ведь не будете против? – обратился он к Эдгару Даниловичу. – Нет, – отозвался альфа. Но я тут же почувствовал, как он напрягся. Очевидно, предложение Ильи не встретило у него ответного энтузиазма. Вспомнив отца Эдгара Даниловича, я внутренне поёжился, заранее предвкушая встречу. Если даже на нейтральной территории тот выглядел пугающе, то каким окажется в стенах родного дома? Подвезя нас к дому, альфа, получив от Ильи заверения, что воскресным утром омега вернётся домой в целости и сохранности, уехал, мигнув фарами. – Я так переживаю, – признался Илья, когда мы подошли к входным дверям, – даже страшнее, чем в той комнате. – Не волнуйся, мои родители будут рады, – я в этом даже не сомневался. Оставалось надеяться, что они сохранят рамки приличий и не возведут омегу в ранг святых. – Признаюсь тебе честно – дело не только в Звонке, – виновато вздохнул Илья. Я заинтересованно приподнял брови в ожидании ответа. – Мне теперь страшно спать одному, – шёпотом, округлив глаза, поведал омега. Я сдержался от позорного хохота и состроил серьёзное лицо, кивая и пожимая плечами. – Думаю, мне тоже, – было чуточку стыдно. Но не говорить же омеге, что смотреть по ночам фильмы ужасов – моё расслабляющее хобби? Реакция родителей на Илью превзошла все ожидания. Выглянувший из кухни в коридор о-папа замер, округлив глаза и прижав полотенце к груди, а вышедший на стук двери из зала отдыхавший у телевизора а-папа подозрительно прищурился и потянул носом воздух, пока мы снимали верхнюю одежду и обувь. О Боже, даже не представляю, кто мог бы заподозрить в хрупком нежном омежке, стоящем рядом со мной, альфу. Переводя взгляд с пытающегося заговорить о-папы на смущённо топчущегося Илью, я вновь признал, что они очень похожи. Только сам омега был немного пониже, а его волосы – чуть светлее, чем у о-папы. – Пап, это Илья. Мы с ним вместе учимся. Он мой лучший друг, – представив друг другу моих самых любимых омег, улыбнулся я. Илья поражённо вскинул голову, с неверием в глазах и чуть дрожащими губами глядя на меня. Я утверждающе прикрыл глаза и устремил взгляд на о-папу, который едва совладал с собой и снова замер после моих слов. – Лучший друг? – растерянно проговорил он и враз растаял. Подхватив под руки Илью, он повёл его на кухню, воркуя о только что приготовленном ужине и шикнув на по-домашнему одетого а-папу. Смущённо улыбавшийся Илья заверил, что всё в порядке и он не хочет никого волновать. Выскочивший из открытых дверей моей спальни Звонок тут же стал лаять, подскакивая к омеге и прыгая на него передними лапами. – Тихо, успокойся, – уговаривал я собаку, подозрительно обнюхивающую нового человека. Признав нежный запах Ильи неопасным и чихнув, Звонок вальяжно отошёл к кормушке и возблагодарил себя за тяжёлый труд. Когда все расселись за столом и о-папа, не слушая слабых возражений Ильи, наложил ему в тарелку всего и побольше, я ощутил небывалое спокойствие и радость. Казалось, сама атмосфера в доме стала более уютной и тёплой, стоило этому омеге переступить порог. О-папа с тихой радостью смотрел то на меня, то на Илью, а-папа же, будучи натурой не менее подозрительной, чем другой небезызвестный альфа, явно горел желанием допросить незнакомого человека со всем пристрастием, но сдерживался, натыкаясь на строгий взгляд мужа. Задав несколько общих вопросов Илье, который умудрился обойти все острые углы, касающиеся его настоящих родителей и обручения, о-папа удовлетворённо кивнул и отпустил нас. Войдя в мою спальню, омега тут же завертел головой, приближаясь к широкой двуспальной кровати, а я вдруг почувствовал стеснение, впервые показывая кому-то свою комнату. Словно позволял заглянуть в душу. Но, посмотрев на улыбающегося Илью, замершего возле шкафа с дисками, подумал: кому тогда позволить, если не ему? В комнату забежал Звонок, тут же запрыгивая на кровать и виляя хвостом. Илья присел рядом с ним, поглаживая шелковистые уши и спинку. Я сел в кресло возле компьютерного стола, с насмешкой глядя на хитрюгу, подставляющегося под ласкающие руки и вытягивающего от удовольствия задние лапы. – У меня тоже была собака, – не поднимая головы, поделился Илья, – давно, ещё когда я жил с родителями. Тай умер за два года до того… как всё случилось. Знаешь, иногда я радуюсь, что он не прожил дольше. Он так сильно любил отца… Я отвёл взгляд, не в силах смотреть на друга – будто на секунду соприкоснулся с его горем, которое с годами не стало меньше. Вот только продолжать жить в нём, купаясь в своём собственном озере с серной кислотой, уже было нельзя. И пришлось вернуться на поверхность, скрывая медленно срастающиеся раны от случайных взглядов ничего не значащих людей. Стоило ли мне дать понять, что я знаю больше, чем он сам успел мне поведать? Что понимаю его чуточку лучше, хоть и не до конца? Решившись, я пересел на кровать, накрыв подрагивающую ладонь и встречаясь с застывшим взглядом. Нет. Не сочувствие, которое будет неискренним от человека, не ощутившего такую потерю. Не жалость, которая оскорбит такого одновременно сильного и хрупкого человечка. Только поддержка, внимание и забота. Он заслуживает шанс начать новую, не омрачённую постоянным напоминанием о прошлом жизнь. Если однажды он сам захочет рассказать мне о тех годах, это будет только его решением. Я дождусь. Буду рядом. Приняв душ после меня, Илья вернулся в спальню, смущённо поправляя длинную футболку и шортики, которые я ему выделил из своих запасов. Моя одежда была для него немного велика, поэтому он смотрелся в ней ещё младше. – Если хочешь, мы можем посмотреть что-нибудь или послушать музыку… – предложил я, суша полотенцем волосы и не представляя, чего бы ему сейчас хотелось. Сам я себе казался не особо радушным хозяином без какого-либо намёка на фантазию. Но омега только с улыбкой покачал головой, забираясь под одеяло и закутываясь чуть ли не с головой. Как только я откинул на стул полотенце, он притянул меня ближе, заставив опереться коленом о кровать, и обхватил руками плечи. Замерев так на пару секунд, я почувствовал, как что-то мокрое коснулось моих щёк. Осторожно отстранившись, я бережно стёр одинокую слезу, но на её месте появились новые. – Ну что ты… – я сел рядом с ним, чувствуя себя растерянной и бесполезной деревяшкой. – И ты, и Эдгар… И ваши семьи… Вы… были всегда так добры ко мне. А я… Мне нечем отплатить… Я не заслуживаю всех вас, – всхлипывая между словами, отозвался Илья. Я внезапно впервые обнял его сам, крепко и порывисто. Одеяло упало с его плеч, а сам он слегка вздрогнул, не ожидая от меня такого порыва, привыкнув говорить первым, обнимать, доверяться. Чуть отпустив, я соприкоснулся с ним лбом и проговорил, практически проживая каждое слово: – Никогда не смей так о себе говорить. Ты лучшее, что могло случиться со мной. Лучшее, чего я когда-нибудь буду достоин. Уверен, что и Эдгар… Эдгар Данилович думает так же. Я счастлив… называть тебя своим другом. Омега так открыто и пронзительно смотрел на меня чуть покрасневшими, блестящими глазами, что на миг показалось, будто он видит меня насквозь. Всё то, что я ему никогда не говорил. Это я был не достоин его доброты, я не заслуживал его. Но ни за что не хотел потерять. Внезапно Илья подался вперёд и поцеловал кончик моего носа, а в глубине его глаз тут же притаилась хитринка. От шока я икнул, чем вызвал его тихий смех, и тут же засмеялся сам. Моё чудо. Уложив его и выключив светильник, я устроился на второй половине кровати, глядя в его блестящие в полумраке глаза. Омега протянул руку и взял мою ладонь своими тёплыми пальцами. – Обещай, что не оставишь меня, Дан. Обещаешь? Я не хочу, чтобы мы снова были одиноки. Только не теперь. Он заснул почти сразу после своих слов, так и не дождавшись моего ответа. Ответа, которого не было. Я повернул голову в сторону окна, слушая его тихое дыхание. Широко раскрыв глаза, чтобы сдержать непрошеные слёзы, я смотрел на падающий в свете далёкой луны снег. Он нашёл меня. Нашёл среди толпы, среди ненужных слов и лживого смеха. Нашёл и спас. Такого же одинокого, как и он сам. Мы были похожими и одновременно абсолютно разными. Я не мог себе позволить открыться, стать общительней и ближе к другим. А он запрещал себе закрываться, прятаться и жить в своём мирке, всеми силами стремясь к окружающим его людям. Совершенно разные люди. И оба бесконечно, на пределе сил одинокие.