Фаворит

Роза почти ворвалась в комнату к Глебу. Он только что спустился со стремянки, чтобы перекурить и издалека глянуть на работу. Чиркнув зажигалкой, Романов отошёл от места, замерев у стола и палитры. Выдохнув дым, он наклонил голову на бок, пытаясь уловить мысль и то, что не видно невооружённым глазом, как в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, порог быстро переступила Роза. Глеба перекосило от злости. – Чёрт возьми, какого дьявола ты врываешься ко мне тогда, когда я работаю! – Извини, но ты должен увидеть вот это, – и Роза, схватив с табурета пульт от голограна, нажала кнопку, включая экран. Быстро сделав стоп-кадр, она нашла нужный канал, потом перемотала назад, и перед глазами Романова появился Карл. Классный костюмчик, да и выглядит он в нём незабываемо. – … узнать правду о вашей связи с Глебом Романовым. Опровергните вы сплетни или нет, скажите нам правду или будете настаивать на лжи? Вы любовники? – вопросила с большого экрана Оксана, противно и приторно улыбаясь, её взгляд впился в находящегося за кухонной стойкой Карла. Что он там делает? Готовит что ли? И что это за запись? Глеб нахмурился, пытаясь переключиться со статуи на то, что ему показывала Роза. – Это что, интервью? – недовольно ткнул пальцем в экран Романов. – Что-то в этом роде. – Я же сказал, чтобы больше никаких реклам и прочей ерунды ни со мной, ни с Карлом! Ты что тупая?! – Так получилось. Извини. Ты слушай дальше! – … Я уже об этом говорил. Любовники – это ведь те, кто любит друг друга. У нас с господином Романовым чисто деловые отношения. – Но секс же есть? – спрашивала с экрана противная женщина. – Он спонсор, я гонщик. Если у нас такие роли, то, что, обязательно должен быть секс? – А почему бы и нет, – вдруг хмыкнул Глеб и, выхватив из рук Розы пульт, сделал картинку ярче, прибавив плотности. Всё же костюм просто шикарный! Интересно будет посмотреть на него не через голографический экран. – Я пилот. Не думаю, что, такие как я могут стать музой или же вдохновением для такого гениального художника и скульптора, каким является Глеб Романов. Глеб неожиданно задумался, и правда, как может человек, тем более гонщик, стать его музой? Но ведь он делает статую, это и значит, что Карл стал его вдохновением! – Если так подумать, то у господина Романова никогда не было музы-человека. Он черпал свои идеи и вдохновение от природы. Он не просто живёт за городом: с одной стороны, море, с другой – озёра с лесами. Насколько я знаю, он выбрал место для своего дома не случайно. Глеб уставился на Фрэнка, округлив глаза. – А он что там делает? – спросил Глеб, ткнув пультом в экран. – Он спонсор программы. Ты слушай-слушай. Глеб бросил короткий и хмурый взгляд на Розу и снова уставился на экран. Желание работать сменилось лёгким любопытством дослушать и досмотреть передачу до конца. Но стоило только посмотреть на Карла, как желание творить вспыхивало вновь. Скорей всего на него так влиял костюмчик Карла, надо будет запечатлеть этот миг на память. И, между прочим, Фрэнк прав на счёт вдохновения и музы… – И как же вы нашли друг друга? Такие разные, без схожих интересов. Как получилось так, что Глеб Романов стал вашим спонсором? – Ну, третий вопрос наверно лучше задать самому господину Романову… – Великолепно сказано, вот только хрен Глеб ответит на нечто подобнее. – … то думаю, что неважно, какие у нас интересы, главное, что мы делаем одну работу на двоих. Да уж, в каком месте тут одна работа на двоих, нужно ещё подумать. Но то, что они находятся на одном тягаче и ужинают за одним столом, уже говорит о чём-то. Глеб затянулся посильнее, вновь обратившись в слух. – Вы тратите его деньги. Как же вы можете делать одно дело на двоих? Он зарабатывает, а вы тратите. Интересная позиция у вас, Карл. – Удавил бы эту суку. Но она права. Мне от этих гонок не будет никакого выхлопа. Реклама – это глупо, я и так самый продаваемый художник и скульптор нашего века. Смотри, я сам себя отлично рекламирую. – Слушай! – немного повысила тон Роза, и Глеб снова затянулся сигаретой. – … Фрэнк, вам не кажется, что это немного неправильно? Я согласна, когда компании ищут себе клиентов, тогда реклама им идёт на пользу, когда рекламируют свой товар при помощи пилотов. Но как быть человеку, которому не нужна реклама? – Я же об этом и… – Тс… – Наверно, найти другого спонсора. – Какая интересная позиция, – прокомментировал Глеб и хмыкнул. «Вот урод, – думал тем временем он, глядя на Фрэнка уже другими глазами. – Всё же хочешь укусить меня и побольнее. Ну ладно, кусай. Пока». Глеба накрыло недовольство, появилось раздражение. – Я думаю, Карл, ваше имя и «Мраморный ангел» принесут больше пользы, если вы поменяете спонсора. Неужели, к примеру, Фрэнк Шолден не достоин, чтобы быть вашим спонсором? В студии воцарилась небольшая тишина. Карл что-то делал, а Глеб почувствовал ещё большее раздражение. Кинув, не глядя, бычок, в какую-то ёмкость, он достал новую сигарету, прикурил и, когда затянулся, Карл ответил: – В больших космических гонках «Млечный путь», которые были созданы для того, чтобы объединить страны и открыть перед людьми глубины космоса, неважно, кто спонсор и кто гонщик. Важно само участие. А в гонках такого масштаба участвуют все: начиная от механика и заканчивая нашими членами жюри. Мы приходим в мир спорта, потому что он нам нравится, думаю, и спонсорами люди становятся именно по этой причине, а не для того, чтобы отыскать выгоду. Хотя, я могу и ошибаться. Роза выхватила из руки Глеба пульт, щёлкнула кнопкой, перемотала чуть назад и опять включила. – Я думаю, Карл, ваше имя и «Мраморный ангел» принесут больше пользы, если вы поменяете спонсора. Неужели, к примеру, Фрэнк Шолден не достоин, чтобы быть вашим спонсором? – Вот это, – сказала она. – И вот это… Сделала перемотку, включила: – … в гонках такого масштаба участвуют все: начиная от механика и заканчивая нашими членами жюри… – Первое: смена спонсорства. СМИ уже раздувают эту новость, пытаясь понять, что случилось в стане команды Карла Шорки, и почему он решил сменить спонсора. Хотя о смене спонсора из уст Карла не было сказано ни единого слова. Сплетни, Глеб, раздуваются со скоростью света. – И что? – раздражённо спросил он. – А то, что это может повлиять на гонки и на самого Карла. Ну, а второе… – и она снова включила эту фразу: – … в гонках такого масштаба участвую все: начиная от механика и заканчивая нашими членами жюри… – Карл скрестил простых механиков с жюри. Я понимаю, он это ляпнул для того, чтобы показать миру, что работают все, что здесь нет бесполезных людей, но сопоставить механика и жюри в одной плоскости, это считается со стороны жюри небольшим хамством. Глеб на несколько секунд задумался, а потом понял, что сейчас он об этом думать не может и не хочет. Раздражение увеличилось. – И что ты от меня хочешь?! Нахрена ты мне это показываешь?! Пошли они в жопу, эти жюри и Шолден вместе с той сучкой! – потом схватил троянку* и направился к мраморной глыбе. – Глеб, надо дать опровержение, – быстро заговорила Роза. Она уже знала, что после этого просмотра со стороны Глеба будет настоящее цунами. – Какое, нахрен, опровержение! – уже кричал Глеб. Остановившись на полпути к мраморной глыбе, он обернулся. На лице отразилась ярость. – Я сказал, чтобы ты меня не донимала этой сраной рекламой и чтобы вообще больше никто никаких интервью не давал! Вы его отправили на этот балаган, вы и расхлёбывайте! – Глеб, такого больше не повторится! – повысила голос Роза, но ни в коем случае не для того, чтобы поругаться с Романовым. Она пыталась его убедить, уговорить и тем самым извиниться. – Но здесь без твоей помощи не обойтись. Поверь мне, это будет последнее интервью в течение всех гонок, и больше на экранах мы не появимся. Но если не опровергнуть то, что Карл не собирается менять спонсора, и если не загладить тему жюри, то они могут нас уничтожить. Как это было десять лет назад. Ты читал досье Карла? Тот дополнительный допинг-контроль, что устроили для него организаторы, послужил причиной, чтобы снять Шорки с гонок, и благодарить за сей подарок тогда стоило жюри. Роза выдохлась, замолчала, но, глядя на Глеба, готова была бежать из его студии в самые дальние дали. Он смотрел на неё волком: волосы торчали в разные стороны, несколько прядок прилипли ко лбу, глаза горели, на лице блестел мелкими бисеринками пот. Ей показалось, что он сейчас накинется на неё и перегрызёт горло. – Только не сейчас, – хрипло сказал он. – Давай на Марсе, – кивнула она, осторожно подбирая слова. Конечно, на Марсе уже будет поздновато, но всё равно это лучше, чем ничего. – С твоего разрешения я скажу, что ты сейчас работаешь и дашь опровержения слухам на Красной планете. Взгляд Глеба немного изменился, он несколько секунд смотрел на Розу, а потом кивнул головой. Роза, положив пульт на стол, сделала шаг в сторону выхода. – Тогда я пойду. Извини, что прервала тебя. Стук её каблуков о пол раздражал, но Глеб, следя за ней, терпеливо ждал, когда женщина выйдет из его мастерской. И стоило ему остаться в одиночестве, как он нахмурился ещё сильнее и стукнул себя по лбу, зажимая в кулаке троянку. Простояв так несколько минут, он попытался привести мысли в порядок, но они словно шары катались внутри черепной коробке, стукаясь о её стены. Виски заломило, пальцы что-то обожгло. Глеб посмотрел вниз, приподняв руку, сигарета истлела до фильтра. Подойдя к столу, Романов затушил её в пепельнице. Бросив взгляд в иллюминатор, через который была видна железная стена дока, он вернулся к мрамору, но краем глаза заметил оставленный включённым экран голограна. Положив на стол троянку, он взял пульт, сел в кресло и, перемотав на начало передачи, включил «play». Сначала было интервью с Алексом, но Глеб его просмотрел, чтобы собрать хаотично разбросанные по голове мысли. И когда Оксана перешла к интервью с Карлом, нервы уже немного успокоились. – Карл, расскажите нам о своём детстве? О своей семье? – Я родился во Франции. Мой отец русских кровей, он работал переводчиком. Уехав во Францию в командировку, встретил мою мать, француженку, и женился на ней… – Вот значит, как вы оказались в России? И в течение всех этих десяти лет, вы продолжали жить в России? «Родился во Франции»? – подумал Глеб, вдруг оторвавшись от интервью и снова погрузившись в размышления. Неуловимая ниточка скользнула в голове и тут же порвалась. Мысль не укрепилась, и это вновь разозлило. Вернувшись к передаче, Глеб недовольно скривился, что-то не давало ему сосредоточиться на интервью. Перемотав назад, включил снова, гулкую тишину нарушил приятный, слегка хрипловатый голос Карла. Глеб всмотрелся в его лицо: лёгкая нервозность и явное нежелание говорить о родителях. Вполне возможно где-то затаилась печаль. Остановив запись, прошёл до стола, нашёл там голофон и, вернувшись в кресло, набрал номер Розы. – Да, Глеб. – А что с родителями Карла? – Ничего, – отозвалась Роза, кажется, она была слегка удивлена. Глеб, тем временем, немного перемотал назад, нашёл тот момент, где Шорки говорил о себе, и сделал стоп-кадр. Точно, недовольство, нежелание и печаль. – Они живут во Франции, – спокойно продолжала Роза. – Живы, здоровы. О них лучше расспрашивать Карла, слишком мало известно. Так, больше поверхностного. – Так мать у него кто? – Мать у него - дочь графа де Лакрузи, он владеет компанией космических межгалактических путешествий «Лакрузи-галактика». Также он вложил немалое состояние в развитие Амон-Ра, кое-какие территории мегаполиса Красной планеты принадлежат ему, как и часть Марсианского поля. – Ого, какой у Карла дед. – У де Лакрузи есть ещё два сына, но дочь он не ущемил, кажется, она получила в наследство половину его компании. Он же, отойдя от дел, занимается выращиванием винограда на юге России. Переехал старичок, говорит, что русская земля его больше прельщает. – А Карл, значит, не захотел пойти по его стопам? – Карл переехал в Россию в подростковом возрасте. Что случилось, я не знаю, но здесь его продолжала воспитывать тётка. Она скончалась где-то через полгода после того, как Карла вышибли из больших гонок. «Печаль», – мелькнула мысль, и Глеб бросил взгляд на замершего на гологране Карла. Да, эта печаль отразилась на его лице, наверное, в тот момент он подумал о тётке. – А могли его родители быть спонсорами десять лет назад? – А, вот ты к чему. Конечно могли. Родителям, любым родственникам, жёнам, мужьям разрешалось подобное. Но мне как-то не верится, что они могли вложить в него деньги. – Может не они, а дед? – Навряд ли, – не слишком решительно ответила Роза. – Дед к тому моменту уже переехал в Россию заниматься виноградом. – Ну вот, пожалуйста. Прикатил в Россию, увидел достижения внука и решил ему помочь. Знаешь что, поройся и найди мне, кто та «тёмная лошадка» из прошлого Карла. – Хорошо, постараюсь, – отозвалась Роза, не став спрашивать Глеба о том, зачем ему это надо. Выключив гологран, Глеб ещё немного подумал о полученной информации, пытаясь её усвоить. Выкуривая очередную сигарету, ощутил, как в голове медленно растекается пустота, на мгновение захотелось отключиться от всего мира, но в груди, там, где билось сердце, чувствовались странные сомнительного происхождения вихри. Они слегка теребили душевное равновесие, давили на органы дыхания, совсем по-другому нервировали, заставляя крепче обычного зажимать сигарету между пальцев. Задавив бычок в пепельнице, Глеб резко встал, схватил троянку и поспешил к мраморной глыбе, которой только вчера начал придавать более соответствующий его запросам вид. Пока что в этой глыбе трудно было узнать Карла, но человеческую форму она почти приобрела. И, когда Глеб вернулся к работе, пустота в голове начала отступать, заполняясь обрывками воспоминаний. Карл, его волосы, глаза, лоб, губы, стоны, тело… Поднеся троянку к камню, Глеб замер, задумался и вспомнил, что Роза прервала его в тот момент, когда он оценивал работу с расстояния. Спустившись со стремянки, он вновь отошёл к столу, бросил быстрый взгляд на маленькую копию Карла из известняка и сосредоточил своё внимание на мраморе, прищурив глаза. Но как только мысль начала образовываться в голове, то была тут же нагло прервана стуком в дверь. Ощутив прилив раздражения, Романов глянул на дверь так, будто пытался прожечь её глазами. Ну, можно же было позвонить, какого чёрта идти к нему! Более того, дверь так и осталась закрытой, словно тот, кто к нему пришёл, ждал, когда он подойдёт и откроет её. Стук повторился, правда, чуть тише, но этот звук стал катализатором для натянутых нервов Романова. Бросив на стол инструмент, он размашисто прошёл к двери, схватился за ручку и открыл створку, громко выкрикнув: – Ну, что ещё?! Карл. Романов увидел, как он отпрянул назад, настолько разъярённым и диким оказался хозяин студии. Глядя на Шорки бешеными и озлобленными глазами, Глеб некоторое время пытался понять, что перед ним не картинка из воспоминаний, а настоящий, в том самом костюме, Карл Шорки. Прошло секунд пятнадцать прежде чем Романов схватил его за куртку и потянул на себя. Закрыв дверь, он приставил Карла к ней и сразу же впился в губы, скользя ладонями по голове и пропуская через пальцы жёсткие густые платинового цвета волосы. И Карл ответил, обхватив Глеба за талию и прижав к себе плотнее, он отдался Романову со всей страстью. Наслаждаясь Шорки, его горячностью и желанием, Глеб потёрся о бедро членом, вжимая партнёра сильнее в дверь. Жадность, с которой он лапал и целовал Карла, заставила его сойти с ума. Больше ни о чём не думая, Романов толкнул Шорки на пол. Схватившись за ремень его кожаных штанов, он принялся их расстёгивать, окидывая Карла безумным от страсти взглядом. Как ему шёл этот костюм! Схватившись за молнию куртки, расстегнул её, раскрыл половинки, скользнув ладонями по футболке и задрав её кверху. Нагнувшись, Глеб укусил Карла в районе пупа, ощущая, как короткие волоски щекочут губы. Дёрнув ширинку штанов, Романов приспустил их вместе с трусами, вынул набухающий член и, нагнувшись к органу, лизнул его, прижавшись на миг губами к горячей плоти. Потом заглотив, принялся посасывать. Некоторое время он был словно голодный зверь, а затем, разогнувшись, приспустил и свои штаны, вынимая налитый кровью член. Развернувшись, он отстранился назад, чтобы его член как раз навис над лицом Карла. Тот сразу же схватил его рукой, начал оглаживать, скользя пальцем по головке. Второй рукой коснулся яиц, Глеб судорожно вдохнул воздух через плотно сжатые зубы. Нагнувшись к органу Шорки, он вновь вобрал его в рот, поглаживая яйца Карла и скользя в ложбинку между ягодицами, потираясь пальцами о дрожащий анус. Насадившись на рот Карла своим членом, Глеб задвигал бёдрами вверх-вниз, задвигался и Карл, вколачиваясь ему в рот. Романов толкнулся пальцем в дырку, Карл задрожал, чуть сжался, приостанавливаясь, а Глеб наоборот стал яростнее толкаться ему в рот, забирая всю власть и инициативу себе. Сначала кончил Карл. Когда палец Глеба тронул шишечку простаты, он издал странный звук, плотнее сжал на члене Романова губы и кончил. Чуть позже кончил Глеб, толкнувшись сильнее и замерев. Карл ощутил, как струя спермы скользит в его глотку. Скатившись на пол, Глеб развалился рядом с Карлом, перекатившись на бок, оказался лицом к лицу с ним. Некоторое время они успокаивали дыхание, глядя друг другу в глаза. Потом Глеб поднял взгляд выше, скользнул по разлёту бровей, затем осмотрел лоб. Невысокий, но и не низкий, что-то среднее, огладил большим пальцем неглубокие, почти незаметные морщины, будто вылепливая их из глины. Потом подхватил пальцами волосы, зачёсывая их назад, провёл ладонью, скользнув ею по голове. Не спрашивая, лёг на Карла, а Карл, тяжело задышав, следил внимательно за Глебом, вновь возбуждаясь. Ему хотелось, чтобы он вставил уже член в дрожащую и неудовлетворённую дырку. – Глеб, – позвал тихо и хрипло Карл и сам удивился тому, что произнёс его имя. До этого их секс был молчаливым, лишь стоны, хрипы, мычания и рычания. Исключением составляла ролевая игра в туалете Мегагорода, да отдельные фразы перед началом «игрищ». Глеб посмотрел на Карла и поцеловал его. Поцеловал сильно, но не жадно. Вместе с этим ладони оглаживали голову, словно он лепил из глины, а не хватался за живую и настоящую. Лохматил волосы и опять тёрся членом о его член, заставляя и себя и Карла сильнее возбуждаться. Вскочив на ноги, Романов кинулся к столу, теряя на ходу штаны, однако, до стола не добежал, схватив с палитры бутылочку с оливковым маслом, вернулся к Карлу. Бросив ему бутылёк, принялся стягивать с него штаны с сапогами. Покончив с одеждой, Глеб, выхватив из его рук бутылочку, отшвырнул колпачок в сторону и, вылив содержимое на руку, размазал масло по пальцам. Толкнувшись в анус, Романов одновременно потянулся к его соскам, спрятавшимся в негустой растительности на груди. Бусинки затвердели, стали более чувствительными, и совсем не жалостливые укусы Глеба заставляли Карла пыхтеть и хрипло постанывать. Разработав проход, Глеб смазал остатками масла член. Карл же, в нетерпении подхватив ноги под коленями, раздвинул их, ожидая проникновения. И Глеб толкнулся внутрь, выдохнул благоговейно, закатил глаза от наслаждения. Но Карл подмахнул бёдрами, даже сделал нереальное – слегка прогнулся в пояснице, и Романов, схватившись за его ноги, взял темп. Глеб двигался резко и грубо, но Карлу это нравилось. Он постанывал, хрипел и облизывал пересохшие губы. Романов отпустил его ноги, подхватил за бёдра, а Шорки обвил ими талию Глеба и, притянув за плечи ближе, начал активнее подмахивать бёдрами, плавясь от наслаждения. Глеб кончил первым, обильно излившись в партнёра. Карл последовал его примеру и, мелко задрожав, сильнее вцепился в плечи, вздрагивая от накрывшего оргазма. Расслабленно и тяжело дыша, Глеб повалился на спину рядом, и несколько минут они лежали в полной тишине, вслушиваясь в гулко бьющиеся сердца. Первым поднялся Романов, хотя Карл в глубине души надеялся на третий заход. Но когда Глеб взялся за свои трусы и штаны, отбросив первое в сторону, Карл понял, что «пора бы и честь знать». В конце концов, Глеб работал, а он его прервал, уж слишком сильно хотел увидеть. – Видел твоё интервью, – нарушил молчание и тишину Глеб, натягивая штаны. – Розе сказал, чтобы больше подобного не было. – Да, – кивнул Шорки, вставая и отходя к клубку, состоявшему из штанов, трусов и сапог. – Я тоже попросил Кристофа не делать больше такого. Меня эти интервью сбивают с толку. – Так будешь менять спонсора? – приподняв бровь, решил пошутить Глеб, глядя на Карла. Тот отделил сапог от штанины и вскинул на него удивлённо глаза. – Нет, конечно, – буркнул Карл, и Глеб увидел в его взгляде решимость. – Успокойся, я пошутил. Просто из-за этого говна теперь мне придётся давать интервью. – Понятно, – кивнул понимающе Карл, натягивая трусы. – Кристоф сказал, что больше подобное не повторится. Я ему верю и рассчитываю на его понимание. – Так, кто был твоим спонсором десять лет назад? Твои родители? – спросил Глеб в лоб, прикуривая сигарету и глядя поверх неё на Карла. Шорки замер в нелепой позе, надевая штаны. Вновь посмотрел на Глеба, а затем вернулся к одежде. Когда полностью запрыгнул в штанины, тогда произнёс: – Да. Это была идея тёти Эли, я был против, но они изъявили желание, и что-то во мне всколыхнулось. У нас сложные отношения… Когда произошёл скандал с допингом, они свернули все дела… – Карл посмотрел в точку, видимую только ему, скорее вспоминая, что-то не слишком приятное. – Короче, бросили тебя. – Да, – застёгивая ремень и ширинку, проговорил Шорки. – Вообще, я им особо так не нужен. Продление рода. Для каждого из них жизнь имеет своё русло, я в их жизнях просто мелкое препятствие. Они сказали, чтобы я не распространялся о том, что они были моими спонсорами, потому это закрытая информация. – Ну, ясно, – выдохнул дым Глеб, глядя на то, как Карл запрыгивает в сапоги. Потом закусив сигарету между зубами, он подошёл к нему, схватил неожиданно за голову, снова меряя её пальцами и ладонями. – Ты действительно лепишь меня? – спросил Карл, удивлённо воззрившись на него. – Не леплю, а ваяю. Что-то в тебе есть такое, отчего руки сами требуют взять молоток и зубило, – отозвался тихо Романов и отпустил его голову. Пыхтя сигаретой, подошёл к столу и, взяв гибкую силиконовую линейку, принялся мерить то, что обхватывал пальцами. Потом, достав лист и карандаш, поманил Карла к столу. Карл последовал просьбе Романова и замер у стола, стараясь не шевелиться и не дышать. Глеб снимал мерки, делал заметки на маленькой копии статуи из известняка. Шорки первый раз видел Глеба во время работы: сосредоточенный, думающий о своём, Романов его возбуждал, будоражил сознание и заставлял восхищаться им ещё больше. Карл не удержался и, притянув его за голову, прижался к губам. Некоторое время они лениво целовались, затем Романов сказал: – Карл, я работаю. – И было вернулся к работе, но хмыкнул и укусил за губу, оставив затем поцелуй. Взяв со стола лазерфон, попросил отойти на несколько шагов. Сделав пару снимков, без лишних эмоций сказал: – Сними куртку. Когда Карл это сделал, принялся снимать новые мерки. Потом сделал ещё несколько снимков с другого ракурса. Включив палитру и выстроив нужный формат, нажал на кнопку. По Карлу заплясали лазерные точки, а через несколько минут рядом с ним высветилась сетка-каркас самого Шорки. Глеб задал новые параметры, и через несколько секунд то здесь, то там засветились цифры, некоторые линии стали жирнее, некоторые другого цвета. – На всякий случай, – буркнул Глеб и выключил палитру, чтобы вновь окунуться в работу. Шорки показалось, что он о нём забыл. Но уже через минуту, хмыкнув, Глеб поднял на него глаза. – Глаз-алмаз. Подойдя к Шорки, он жадно и страстно поцеловал его, а потом хрипло прошептал: – Вали отсюда, я хочу работать. – И снова укусил за нижнюю губу. Карл несколько секунд думал, потом прижался к губам Глеба так же сильно и страстно, как делал это он и, оторвавшись от любовника, быстро пошёл прочь. Романов, выдохнув, облизал губы и вернулся к работе. *Троянка - стальное зубило с разделенным на 3 части острием. Троянка используется скульпторами для обработки мрамора и мягких пород камня.