Фаворит

Они вернулись поздно, уставшие и насытившиеся друг другом. Потом ещё долго целовались в коридоре, но уже знали, что ещё один раунд не выдержат. Глеб был выжат как лимон. Если бы Роза его в этот момент увидела, то она бы не поверила своим глазам. Рубашка расстёгнута, пиджак накинут на плечи, галстук повязан на голой шее, удавкой. Волосы встопорщены, губы припухлые, покусанные, глаза слипаются, в общем, вид помятой промокашки. А ещё ремень был расстёгнут, и штаны чуть приспущены, болтались на бёдрах. Карл выглядел не лучше: жилет остался на «Плоту», футболка надета задом наперёд, ремень болтался на одной лямке и норовил потеряться по пути. Но то счастье, что плескалось в его глазах, несмотря на больную задницу и жуткую утомлённость, стоило всего этого нелепого вида. Устав даже целоваться и обниматься, они всё же разошлись, культурно заметив, что спать каждому в своей постели будет лучше. Войдя в комнату, Карл, не раздеваясь, завалился на кровать. Довольный, насытившийся Глебом и счастливый от того, что всё же у них это свершилось, и он, наконец, сделал то, что хотел, Шорки провалился в сон. Но снились ему не слишком хорошие сны, то, что его терзало, то, что пряталось глубоко в подсознании, вырвалось наружу: Глеб уйдёт, как только закончатся гонки. Утро было сладостным и болезненным. Ощущая боль в пояснице и в заднем проходе, но вместе с тем чувствуя удовлетворённость, Шорки, невзирая на некоторые неудобства, сполз с кровати. Войдя, шатаясь, в ванную, стянул одежду и, блаженно выдыхая, встал под душ. Мылся он долго, вспоминая дикий и полный огня секс. Вспоминая каждую Глебову клеточку, каждый вздох, стон, поцелуй… Неожиданное осознание больно кольнуло сердце: отпустить Глеба после такой страсти будет очень сложно. Он любил Романова, невероятно сильно любил, со всеми его минусами и плюсами. Тоску развеял Кристоф. Он ворвался в комнату Карла ураганом, когда тот вышел из душа. Кристоф, тараторя, рассказывал ему о следующем этапе, и Карла это удивляло. До этого момента Кристоф никогда подобного не делал. – Ты, что, волнуешься? – Карла осенила мысль. Подойдя к шифоньеру, даже остановился, глядя на Кристофа изумлёнными глазами. Тот замолчал, поджал губы, посмотрел на него большими глазами. Потом всхлипнул. – Ничего подобного, – мотнул он головой. – Не заставляй Тима ждать. Кстати, ты проспал! – И был таков. Карл несколько секунд смотрел на закрытую дверь, а потом глянул на будильник. Кристоф оказался прав: Карл не только проспал, он ОЧЕНЬ СИЛЬНО ПРОСПАЛ! Быстро прыгнув в штаны и натянув футболку, он ринулся в спортзал, морщась от боли в заднем проходе. Ворвавшись в помещение, он первым делом столкнулся с Тимом. Тот сидел за столом и пил кофе, прикусывая рогаликом. Удивляло. Потому что фляга лежала рядом на столе, словно бы им забытая. Хотя, возможно, её содержимое уже перекочевало в кофе. Старик посмотрел на Карла удивлённым взглядом, Карл же, посчитав, что надо бы извиниться за опоздание, почесав затылок и встопорщив ещё влажные волосы, пробормотал: – Извини, Тим. Я немного проспал. Тим отставил кружку, взял флягу, открутил колпачок, сделал два глотка. И было отчего. Карл представлял собой ходячие феромоны. Нет, Тим не захотел его и не влюбился в него, просто ощутил стойкий запах секса и понял, что, возможно, Карл очень привлекательный мужчина. Правда, припухшие, чуть покусанные и сильно розовые губы, больше делали его гламурным, нежели мужественным. Кхекнув, Тим повернулся в сторону стойки, за которой сидел Эрнест, хрустя салатом из редиски: набирался витаминов, которых в космосе всегда не хватало. – Эрик, дай ему что-нибудь от задницы и поясницы, – сказал он, и Киршенёв, вздохнув, подскочил с табурета и направился к шкафчику, где лежали медикаменты. Вынув оттуда тюбик, он кинул его Карлу. Тот неловко поймал, повертел в руке. – Иди, мажься, – указал большим пальцем себе за спину Тим, и Шорки послушно отправился в ванную. Намазав поясницу и задний проход, Карл вздохнул: здорово они вчера развлеклись, и те моменты он не готов был променять даже на первое место в больших космических. – Слушай, Карл, – когда они не спеша продвигались к учебке, решил поговорить Тим. – Я ничего не имею против вашей связи с Глебом, это твоя личная жизнь, хоть с мутантом спи. Но помимо неё, существует ещё общественная, то есть та, под которой ты подписался для участия в этих гонках. Ты хорошо идёшь, и, более того, я смело могу сказать, что ты станешь чемпионом, если отдашь на борьбу за первое место все свои силы. Так что мой тебе совет: забудь пока про удовольствие организма и сердечные дела. Карл кивнул, но от слов Тима в груди стало тесно. Карла бросило в омут переживаний, мысли о том, что по окончании гонок Глеб бросит его, заставляли тяжело дышать и чувствовать колкую боль в районе сердца. Но Тим прав. Если совмещать и гонки, и личную жизнь, то надо делать это умело, а не так, как они это сделали вчера. Но, с другой стороны, любовь - это такой «орган», который не подвластен контролю, законам и логике жизни. – Я говорил, что с третьим этапом начнутся настоящие горячие и безжалостные гонки. Пилоты начнут перегружать болиды газом, чтобы выбрасывать его как можно чаще и больше и лететь на всех парах. Но от большого количества газа болид станет тяжелее, поэтому некоторые, наоборот, уменьшат газ, чтобы сделать катер легче, тогда в этом случае они будут выбрасывать полный процент газа за раз, что означает перегрузка организма. Золотой середины в этой борьбе нет, поэтому всё зависит от гонщика. Ты должен быть не только здоровым, но и полным сил. Понимаешь? – Да, – выдохнул Карл. – Вот и отлично, – Тим открыл дверь в помещение, где стоял квадрат учебки. – Тогда вперёд и с песней. С огромным усердием Карл отработал заданные Тимом часы. Хоть он и намазался мазью, поясница и задний проход всё равно болели, напоминая о прошедшем. Но ближе к вечеру он хорошенько сосредоточился и выдал даже очень неплохой результат. За ужином Тим ещё раз напомнил, что на седьмом этапе нужно прийти вторым, обговорил с ним кое-какие нюансы, и остаток ужина прошёл в гробовой тишине. Глеба за столом не было, впрочем подобное случалось часто, за исключением некоторых моментов. Что с ним, Карл у Розы спрашивать не стал. Знал ответ наперёд: либо работает, либо отсыпается. После ужина Карл решил ещё раз потренироваться и, на удивление, сосредоточился так, что прохождение пролетел с отличным результатом. Собираясь идти отдыхать, он был остановлен Кристофом. Несмотря на поздний час, к ним заглянули прокуроры, расследовавшие дело с допингом. Кристоф и Роза попытались их выгнать, но они настояли на том, чтобы задать несколько вопросов Карлу и Глебу. Роза взяла на себя «грех» потревожить Романова во время работы, Карл же, ни капельки не волнуясь, ответил на ряд вопросов, касающихся недавних событий. – Вы принимали запрещённые вещества? – Глупый вопрос с очень умным и серьёзным видом. – Нет, – ответил спокойно Карл, глядя прокурору прямо в глаза. Тот кивнул головой, и они проверили его на своём аппарате в присутствии Эрнеста и Кристофа, который с трудом сдерживал рвущееся наружу возмущение. Как это так, допрашивают его подопечного, да ещё анализы допинга берут. Аппарат, конечно же, ничего противозаконного не показал, и для пущей убедительности, задав ещё ряд вопросов таких же глупых, как и предыдущие, они удалились в мастерскую Романова, где тот, ругаясь на чём свет стоит, всё же ответил на пару вопросов. Однако допрос закончился быстро, и после этого прокуроры вылетели из тягача, перекрещиваясь. Следующий день не принёс ничего интересного. Карл трудился в поте лица, Тим стоял над душой. Завтрак-обед-ужин протекли в молчании и напряжении. Еда была как всегда вкусной, особенно суп из фрикаделек. Он почему-то Карлу больше всего понравился. И снова учебка, и снова волнение от предстоящего этапа. Задница и поясница болели чуть меньше, Эрнест обещал, что завтра они вообще перестанут беспокоить. Вернувшись в свою комнату, принял душ и лёг спать. Завтра будет очень сложный день. Давление со стороны соперников, давление со стороны самого этапа, от финиша и от пьедестала, на который Карл собирался взойти. На мгновение ему захотелось всё бросить, ощущение усталости навалилось на плечи, вдавливая в жёсткую кровать. Но когда сморил сон и приснился кошмар, Шорки, проснувшись, подумал: если он не сделает всё возможное для победы, тогда не сможет смотреть в глаза своим друзьям и Глебу, потратившему на него столько денег… – Я слышу шаги приближающегося финиша! Я слышу его запах, слышу скрип нервов и заледенение мышц! – комментатор был в своём репертуаре, и Карл ненароком подумал: может он пьян. Несёт такую чушь! – Вот и наступил отсчёт седьмого, предпоследнего этапа! Того самого, которого мы так долго ждали. Сегодня наши участники покажут нам класс на Нептунском кладбище! Сегодня мы должны увидеть очередную прелесть этих гонок. Иииитааааак, – подошёл к главному. – Седьмой этап больших космических гонок «Млечный путь 102» объявляю открытым! Давайте снова поприветствуем наших пилотов-котиков… Карл ощутил немыслимое раздражение. Он отвернулся от экрана, прислонился лбом к прохладной обшивке болида и закрыл ладонями уши. Надоело слушать этот бред. Единственное, чего он хотел, – запрыгнуть в «Мраморный ангел» и уже пройти этот сложный путь. – … Карл Шорки! – услышал своё имя Карл и обернулся. Натянуто улыбнулся, вяло махнул рукой. Неожиданно перед ним возникла голограмма комментатора, который тянул к нему руку с круглым микрофоном, глядя безумными глазами. – Карл, тебе плохо? Что случилось? Может ты перебрал допинга? Это, наверное, была шутка, но Шорки лишь посмотрел на него полными ненависти и злости глазами и процедил: – Давайте начнём уже гонку! – Ахаха, – рассмеялся комментатор, кажется, ему и правда было весело. Он исчез так же неожиданно, как и появился. – Вот он наш «платиновый красавчик», какой грубый, но во всём этом есть привлекательность и сексуальность. Честно скажу, дамы и господа, я буду за него болеть и болею, потому что он станет чемпионом этих гонок! Карл заскрипел зубами и снова отвернулся к «Мраморному ангелу». Господи, поскорей бы старт! Однако пока комментатор объявлял других участников, двери в ангар открылись и порог переступили медбраты. Они подошли к Карлу. – Господин Шорки, с вами всё в порядке? – спросили они, активируя аппараты, среди которых Карл заметил и допаппарат. – Да, – в недоумении проговорил Карл, заметив, что ор комментатора стал тише. – Всё хорошо. А что случилось? – Вы так стояли… и казались слабым, мы решили вас осмотреть. Может, недомогание? Чем дальше от Земли и вглубь галактики, тем больше проявляются в человеке космические болезни. Возможны утомляемость и раздражение от гонок. Нервозность. В этот момент в ангар быстрым шагом вошёл Эрнест. Он запыхался, видно, что бежал. И прежде, чем Киршенёв открыл рот, Карл раздражённо ответил: – Меня бесит этот придурочный комментатор. Он несёт всякую чушь и не даёт нормально сосредоточиться. Каждый раз стартуешь как на пороховой бочке оттого, что этот мудак не дал тебе толком сосредоточиться! Кажется, последнее предложение Карл выкрикнул, потому что медики и Эрнест замерли, не смея даже моргнуть. Шорки понял, что сорвался. Неустойчивость его внутреннего состояния напугала его. Ещё, не дай Боже, снимут из-за нервного срыва! – Почему вы молчали раньше? – спросил медик. – Его либо сняли бы, либо попросили действовать по-другому. – Можно подумать, руководство не знает об этом, – буркнул Карл, понимая, что надо бы уже остановиться, но накопившееся за дни гонок раздражение однажды вырвавшись на свободу, желало там и оставаться, или, по крайней мере, пока не выскажет всё, что наболело. – Всё, уходите, я буду сосредотачиваться. Скоро старт. – Хорошо, – сказали медики и, собрав свои аппараты, двинулись к выходу. Следом за ними, ничего не говоря, лишь похлопав Шорки по плечу, пошёл Эрнест. И правильно сделал: Карлу сейчас разговоры не помогут. Спокойствие должно прийти само, а дополнительные слова других людей, наоборот, распалят нервы до предела. Через некоторое время Карл успокоился, голос орущего комментатора совсем исчез, только лишь на экране мелькали лица гонщиков, орущая толпа, музыканты, флаги, серпантин… А когда был дан старт, на экране появилась надпись. Шорки прыгнул в кабину, натянул шлем, закрыл купол, активировал систему. Развернулась система навигации: голографический мальчишка лет десяти, державший слишком большие для своего роста флаги. И этот ребёнок успокоил Карла окончательно. – Старт! – «крикнула» красным огромная надпись на экране, и болиды рванули из ангаров. Как только «Мраморный ангел» оказался в космосе, Шорки вжал кнопку в полу. Полный процент выброса газа вдавил его в кресло, Карлу даже стало тяжело дышать. Давление сдавило грудную клетку и зажало в тисках виски. Перед глазами потемнело, но он сумел удержать «Мраморного ангела» на треке, лишь на миллиметр сдвинувшись в сторону. Выровняв болид, Карл устремился к прыжковому старту. Отключив внутреннюю связь, он полностью погрузился в гонки. «Мраморный ангел» летел так быстро, что Шорки с трудом следил за мелькавшими на экране секундами. Через некоторое время Карл с удовольствием заметил, что вырвался на вторую строчку. Первым так и шёл Риккардо. Здоровья и сил у него хватало, чтобы спорить с судьбой. Он уверенно и стремительно шёл вперёд и, кажется, не собирался давать поблажки никому из своих соперников. Он правильно рассудил: если сделать хотя бы мизерную уступочку, то можно остаться далеко позади. В этот момент все они становились дикими зверями, сражающимися за право обладать территорией. Карл сверился с таймером и показателем скорости. Когда он миновал большую часть пути, впереди засветилась линия прыжкового старта. Сделав кое-какие переключения, он выпустил широкие струи газа, увеличив скорость, и рванул вперёд. Бросив быстрый взгляд на таблицу, заметил, что перегнал-таки Риккардо, но нос его болида всё равно можно было заметить краем глаза. Поблажка, и он за доли секунды снова станет первым. Периодически нажимая на кнопку в полу, Карл летел к прыжковой ленте и, когда до неё осталось несколько километров, активировал прыжковые двигатели. На мониторе загорелись цифры, дающие обратный отсчёт. И стоило только носу «Мраморного ангела» достигнуть нужной тонкой ниточки в прыжковой ленте, как Карл рванул рычаг, и звездолёт ушёл в пространственный прыжок, оставив все болиды позади себя. Стянув шлем, Шорки бросил взгляд на таблицу – первый, и это радовало. Минуты в межпространстве тянулись всегда либо быстро, либо медленно. В прошлый раз Карл уснул, сейчас даже не собирался прикрывать глаза. В кабине душно, и Шорки смахивал пот с лица быстрыми движениями. Выдув пол-литровую бутылку воды, окинул взглядом систему управления, ещё раз посмотрел на таблицу. Активировав планшет – в этот раз он специально его с собой взял, хотя, Тим настаивал, чтобы он оставил его на тягаче – быстро включил голографическую карту кладбища. В очередной раз проходя отрезки сложного маршрута, коротал время, что тянулось медленной патокой. Когда сигнал оповестил о том, что через несколько минут болид выйдет из пространственного прыжка, Карл натянул на голову шлем, сделал некоторые переключения, активировал навигатор и вновь с удивлением посмотрел на высокого шестирукого великана в юбке и с рогами. Выдохнув удручённо, он сильнее вцепился в штурвал. И когда «Мраморный ангел» рванул из межпространства, утопил кнопку сброса газа, устремляясь вперёд к синей планете и видневшейся чуть левее от Нептуна огромной куче мусора. Десять километров до неё Карл пролетел за считанные секунды. Болиды ворвались на кладбище, будто сделали прыжок в воду. Карл вынужден был притормозить, вывернуть штурвал вправо, но чётко остаться на своей линии трека. Огромная свалка металлических предметов, обломков кораблей, станций и всякого иного мусора других галактик встретила гонщиков тишиной и мерным спокойствием. Сжавшаяся вокруг Карла атмосфера смерти и ненарушаемого покоя задавила азарт и нервозность от полёта. Но стоило вновь встретить на пути несколько довольно опасных астероидов и ощутить гравитацию, как волнение вернулось, сковав мышцы пока что ещё лёгкой, слегка покалывающей судорогой. Крепко держа штурвал, Шорки шёл по линии трека, чётко запомнив первые пять маяков, рядом с которыми ему нужно было пройти. И вновь взгляд на таблицу – сегодня он смотрел на неё чуть ли не каждую минуту, будто в этом было спасение. Отметив, что до сих пор является первым и что Риккардо дышит в спину: ещё чуть-чуть и он станет первым, Карл уверенно поддавал газу, при этом понимая насколько нервничает. Такого с ним раньше не происходило. Что же изменилось? Сверкающий впереди пьедестал или Нептунское кладбище? Пытаясь отстраниться от давящих мыслей, он продолжал ловко лавировать между остатками погибших металлических конструкций и астероидов, и наконец, скользнул мимо первого маяка и вышел в область светящихся кубов. Свет кубов был похож на солнечный: он слепил глаза, заставляя щуриться. Карл с запозданием включил пространственную сетку и с ужасом подумал о том, как он вообще летел всё это время. Нервозность заставляла делать ошибки. Надо успокаиваться. Приглушив стекло иллюминатора, он почувствовал, как потерялось ощущение реальности, и металлические останки показались голографической картинкой из программы учебки. Только благодаря пространственной сетке Шорки сумел избежать столкновений, неожиданно вырвавшихся обломков звездолётов из-за кубического света. Повернув болид влево, пролетел вдоль огромной трубы, слегка задевая пузом металл. Но стоило преодолеть этот опасный предмет, как он вырвался из опасного места и только тогда решил включить защитный экран болида. Сверившись с данными и со своей памятью, Карл понял, что взял немного левее от второго маяка. Нужно было уйти влево, а он взял чуть правее. Окинув быстрым взглядом окружавшие его обломки, нырнул в широкий коридор, некогда служивший шахтой лифта, потом юркнул в большую дыру, чуть ли не переломившую его на две части. Несколько метров Карл пролетел без опасных моментов и даже выпустил немного газа, но стоило выровняться по своему треку, как в стороне мелькнули два болида. Взяв курс ко второму маяку, Карл ловко прошёл между металлическими щупальцами некоего существа явно не из этой солнечной системы. Разглядывать его не было времени, решившись на сброс, Шорки быстро закрутил колесо штурвала, лавируя между астероидами. Через несколько минут он достиг второго маяка и решительно направился дальше, где чуть не столкнулся с одним из болидов. Избежав столкновения, прошёлся боком по мусорному металлическому мешку. Зацепившись крылом за тонкий металл, он порвал его, и в космос ринулись шаровидные сверкающие элементы. Шорки ругнулся и принялся вихлять, избегая с не опознанными пока предметами столкновения. А те, касаясь останков звездолётов, тихо взрывались маленькими зелёными светящимися облачками. Через секунду туман начал пузыриться, и Карл не смог избежать волны разноцветных пузырей. «Мраморный ангел» пронёсся сквозь неё, пузырьки лопнули, обдав болид разноцветным гелем, который, моментально застыв, превратился в яркую, разноцветную пыль. Слава Богу, ничего опасного в этом не было. – Чёртовы, космические пузыри! – бурчал Карл, вспоминая, что подобными элементами фуржане приветствовали своих именитых королей и императоров, отдавая им почёт. Третий маяк Карл нашёл быстро, но вот четвёртый он пропустил. Вынырнув сразу же к пятому. Чертыхнувшись про себя, нахмурился, быстро соображая, что делать. – Если пропустишь маяк, не возвращайся, – вспоминал наставления Тима Карл. – Баллы ты и так уже набрал большие, а вот место чемпиона ни за какие баллы не купишь. Спрашивалось: «Тогда зачем баллы?!» А для того, чтобы гонщики соблюдали хоть какие-то правила. Хотя, может быть, была у этих баллов и другая причина. Карл активировал навигатор, и через некоторое время линия трека указала, где ещё пять маяков. Выдохнув, он устремился к цели, огибая опасный мусор, астероиды и мешки с пузырями, которых здесь оказалось очень много. С чего вдруг фуржане их выкинули? Может продукт оказался испорченным, или же вышел срок годности? Однажды перед седьмым маяком он вновь угодил в очередное облако пузырей и подумал, что, возможно, кто-то из гонщиков здесь уже пролетал. Бросив взгляд на таблицу, отметил, что идёт первым, и даже Риккардо отстаёт от него на три секунды… А потом заметил рваный мешок на обломке от крыла от старого звездолёта. Видно этот обломок и вспорол мешок. Бросив взгляд на время, Карл устало отметил, что на кладбище он провёл уже четыре часа. Голова гудела, виски сдавливало, появилась лёгкая боль, грозившая перерасти в сильную. В кабине стало так душно, что казалось, уже костюм не спасал от теплового удара. Пришлось приоткрыть заглушки, как говорится, проветрить помещение, но за счёт этого болид утратил скорость. Продолжая лететь, Карл проверил состояние баллонов и окинул местность взглядом. Вывод был не слишком утешительный, даже пространственная сетка подсказала ему, что в этой части кладбища обломки и астероиды намного плотнее, чем в других «районах». Прикрыв заглушки, вновь опустил взгляд на экран, раздражённо отмечая, что Риккардо вышел вперёд, обогнав его на доли секунды. Выдохнув, Карл вжал кнопку и бешено закрутил штурвал. Обойдя несколько обломков, он скользнул между двумя большими стенами. Заскрипела обшивка, подмигнули лампочки защитного экрана «Мраморного ангела», но стоило только болиду вырваться из этого плена, как всё успокоилось. Девятый маяк моргнул ему одним глазом, и Шорки пустил звездолёт дальше. И снова первый, Кроту опять второй. Стефан болтался в середине, но по баллам он лидировал. Браун прошёл все маяки, а вот тот же Риккардо пропустил три. Карл только один. На других обращать внимание Шорки не стал: времени не было. Плотность спала, но увеличив немного скорость, вывернул из-за огромного острова авианосца, который непонятно как оказался в космосе, и угодил в яркий свет кубов. Ругнувшись и даже зарычав от злости, он ударился носом в небольшой кусок от пассажирского шаттла, прокрутил штурвал, попытался вывернуть на свою дорожку, но не смог – пришлось брать левее, дабы избежать очередного столкновения. Но это не помогло, избежав одной опасности, он столкнулся с другой. Туго соображая и уже вцепляясь в штурвал мёртвой хваткой, Шорки врезался в стену. Небольшой удар, звук, отдалённо напоминавший взрыв, случившийся за много километров. Он казался глухим и нереальным. Спасло «Мраморный ангел» то, что на нём была защита, а стена оказалась не слишком прочной. Нос пробил в ней дыру, и осколки разлетелись в стороны и замерли, будто само время остановилось. «Мраморный ангел» оказался в какой-то большой комнате, где болтались в воздухе столы, стулья, игрушки и вещи. В комнате сохранился воздух, и стоило только болиду проделать в стене дыру, как всё содержимое помещения рвануло в космос, ударяясь о нарушивший покой звездолёт. «Мраморный ангел» затрясло, Карл ещё сильнее вцепился в штурвал, хотя, куда уже сильнее, руки и так сводило судорогой, пальцы покалывало. Какая-то тряпка упала на лобовое стекло, но болид не остановился, Карл ориентировался по сетке пространства. Что-то вновь в него врезалось, очертание чего-то бесформенного, что заставило слететь закрывший обзор кусок материи. И тогда Карл снова увидел перед собой космос. Комната осталась позади. Десятый маяк он нашёл только через двадцать три минуты. Тот сверкал красным светом, и Карлу казалось, что он насмехался над ним. Скользнув мимо, он активировал навигацию, и когда линия трека, изгибаясь, легла между обломками, спокойно повёл «Мраморного ангела» на выход. По таблице он до сих пор первый, что радовало. Однако сил почти не осталось, а ещё нужно выдержать полёт до финиша. Вырвавшись за пределы кладбища, Карл выпустил приличное облако газа. Сверившись с показателями, осознал, что газа осталось немного, и Риккардо вот-вот его обгонит. Что, впрочем, и случилось, на десятой секунде, стоило им покинуть Нептунское кладбища. Не собираясь сдаваться, но помня, что ему надо бы прийти вторым, Шорки, однако, прочно сел у Риккардо на хвосте, оставляя между ними ничтожные доли секунды. Тим был прав, навязывать кому-то свой бой оказалось плёвым делом и верным решением, только не надо ничего бояться, много думать и жалеть других… Линия трека давно исчезла. Впереди светилась полоса финиша, но до неё оставалось ещё километров двадцать. Но Карл жал кнопку в полу, нагонял Риккардо, на пару сантиметров обгонял его и чуть отпускал, позволяя Кроту лидировать. Шорки неожиданно улыбнулся, в груди нервно затрясся смех, рванувший на волю звуком похожим на карканье ворона. Игра с Риккардо в какой-то степени нравилась, но капелька газа в баллонах и вот-вот готовая встретить их линия финиша заставляли чувствовать себя странно. Карл вдохнул судорожно воздух, закусил губу и выдохнул, каждый из них лелеял надежду на то, что станет первым. Но первый всегда один, лишь единичный случай, когда судьба благоволит двоим. Почти у финиша Шорки опустошил баллоны, послал к чёрту систему Тима и, хрипло выдыхая, посмеиваясь и что-то бормоча себе под нос, пересёк линию, с трудом отпуская штурвал. Руки свело судорогой, тело бросило в дрожь, но с трудом нажав на внутреннюю связь, он услышал: – Они пересекли линию вместе! Карл Шорки и Риккардо Кроту победители этого этапа!!! Эй, товарищи, на подиуме место только для одного...