Шаги назад

      Шаг назад. Ещё один. И ещё. Словно есть, куда шагать. Снова шаг, в безумной надежде, что стена за спиной разрушится, дав ей шанс сбежать. Шаг. Больше отступать некуда. Лопатки касаются холодной кафельной поверхности. Чуда не произошло. — Всё, птичка, прилетели, — насмешливый голос мучителя звучит прямо над ухом. Перо яростно вскидывает голову, глядя ему прямо в глаза: — Если ты не заметил, я собиралась принять душ. — Неужели? — он приподнимает бровь в притворном удивлении.       Как бы она хотела сейчас опустить что-нибудь тяжелое ему на голову. Чтобы стереть с его лица эту улыбочку, больше напоминающую гримассу. «Не-на-ви-жу» — глухо бьется мысль. «Не-на-ви-жу» — читай по глазам, чёртов Трикстер. И он читает. Только совсем не то, что она хотела ему сказать. — Не пожирай меня таким голодным взглядом, у меня сегодня нет настроения, — пищит Мэтт, пытаясь спородировать голос какой-нибудь барышни.       Она шумно выдыхает. Все тело до сих пор болит после их последней встречи. Но тут же настораживается. Зачем он здесь? Мэтт молчит, наслаждаясь произведенным эффектом. «Самодовольный индюк» — приходит в голову странное сравнение. Она криво улыбается, мысленно пририсовав Стабле клюв и хвост. Он истолковывает её улыбку по-своему: — Сегодня у нас необычная программа.       Его довольный вид настораживает. От его «обычных программ» мурашки по коже, поэтому она боится представить, что ее ожидает сейчас. Он, как назло, не спешит раскрывать карты, довольно наблюдая за ее реакцией. Она тоже молчит, разглядывая трещину в кафеле. Вздрагивает, когда он неожиданно делает шаг к ней, оказавшись на расстоянии двух шагов. Приподнимает её голову за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. Она не знает, что он надеется в них увидеть, но там плещется только ненависть, жгучая и черная, как смоль.       На этот раз прочитав ее эмоции на удивление верно, он от неожиданности делает шаг назад, жалея о своих действиях. Лучше бы не смотрел. Лучше бы не знал. Где-то под ребрами предательски сжимается. Он не хотел её ненависти, только не её. Он одергивает себя. Она просто марионетка, просто очередная кукла. Одна из многих. Одна. Она такая одна. Черт.       Он со злостью отдергивает руку, проклиная свою слабость. Достает из кармана два браслета и пульт. Пара уверенных движений — и браслеты застегиваются на её предплечьях. Она удивлённо переводит взгляд со своих рук, на пульт, который он задумчиво крутит двумя пальцами. — Чудесные аксессуары, но я предпочитаю золото, — хмыкает девушка, чтобы нарушить затянувшееся молчание, которое угнетает всё сильнее с каждой минутой.       Выходит жалко. — Золото ещё нужно заслужить, — он невозмутимо пожимает плечами и, отступив на пару шагов, окидывает её оценивающим взглядом, манит пальцем. Девушка обречённо подчиняется, делает несколько шагов вперед и останавливается на расстоянии вытянутой руки от него. — Я хочу с тобой поиграть, птенчик. Правда или действие?       Перо смотрит на него широко раскрытыми глазами, кажется, на миг забывает как дышать от удивления. Это, пожалуй, одна из самых бредовых его идей. Девушка косится на браслеты на своих руках и, вспомнив, что именно так выглядела адская смесь полиграфа и шокера на предплечьях Учеников, понимает: правду лучше не выбирать. По крайней мере, если есть, что скрывать.       Мэтт с усмешкой наблюдает за сменяющейся гаммой чувств на её лице и напоминает о себе, когда ему это надоедает: — Я задал вопрос, пташка. — Действие, — эти слова срываются с губ прежде, чем она успевает обдумать последствия. — Раздевайся, — это звучит как издевательство, учитывая, что она и так стоит перед ним в одном банном полотенце. Она отрицательно мотает головой и делает от него пару шагов назад. Стабле ухмыляется и, вновь сократив между ними расстояние, доверительно шепчет ей на ухо, обжигая кожу горячим дыханием: — Я позаботился, чтобы ты не нарушала правила.       Прежде, чем Перо успевает осмыслить его слова, по телу проходит разряд электрического тока, на мгновение выбив из груди весь воздух. Болезненные импульсы захватывают каждую клеточку тела и исчезают, оставив после себя дрожь в конечностях. Она не падает только благодаря его руке, ухватившей её за подбородок, и стене, снова так некстати оказавшейся за спиной. Мэтт подносит почти к её глазам пульт и повторяет: — Раздевайся, не вынуждай меня нажимать на эту кнопку снова.       Перо огромным усилием воли сдерживает желание плюнуть ему в лицо и резким жестом скидывает с себя полотенце. Обычно он раздевает её сам, с садистким удовольствием наблюдая за отчаянной борьбой гордости и покорности в её глазах, щедро приправленной ненавистью. Но, видимо, сегодня у них действительно необычная программа.       Обезьяна отстраняется от неё, окидывает похотливым взглядом обнаженное тело, задержав внимание на шраме на груди, оставшемся на память о взрыве, и кивает каким-то своим мыслям. — Правда или действие, Мэтт? — она жалеет об этих словах ещё до того, как они слетают с губ, и инстинктивно съеживается, ожидая его реакции.       В его глазах загораются нехорошие огоньки, но голос абсолютно спокоен, когда он отвечает: — Действие. — Отдай мне пульт. Кажется, он удивлён её просьбе. Он был готов услышать что-то вроде «отпусти» или «дай мне одеться». Выполнять он их, конечно же, не собирался, как может не выполнять и эту. Но выполняет. Ему интересно посмотреть на её попытки его обыграть. — Твоя сохранность находится в тесной взаимосвязи с сохранностью этого пульта, птичка, — от его тона по коже разбегаются предательские мурашки. Перо кивает. Он ещё не знает, что ей уже всё равно. — Правда или действие? — Действие, Мэтт. С этими словами она зажимает кнопку на пульте. По телу проходит волна электрических импульсов, заставляя сокращаться мышцы и бешено колотиться сердце. Боль затапливает сознание, превращая его в один пульсирующий сгусток оголенных нервов.       «Сегодня я тебя обыграла, Мэтт Стабле» — последняя мысль на грани ускользающего сознания.