Счастье

Мередит стукнуло двадцать. У неё толстенная коса цвета спелой пшеницы, университет, и патологическая, неизлечимая любовь к опозданиям. Мередит любит жёлтый, пишет стихи, и убеждена, что большое счастье следует искать исключительно в мелочах, даже если на улице холодно и вкрадчивый голос змея — искусителя подначивает её забить на пары и проваляться весь день в кроватке, с едой, чаем и сериалами, потому что, что ещё можно найти хорошего в этот стылый осенний день? Мередит приказывает ему заткнуться и лезет в холодильник, и сердце её радостно пропускает удар. Мороженное. Мороженное было банановым. Пролежав всю ночь в холодильнике оно практически полностью растаяло, превратившись в нежно-желтую, капающую с обертки массу, текстура которой упорно напоминает девушке банановые облака. О, какое блаженство это было — высасывать его из почти полностью развалившегося вафельного стаканчика, ощущая как по языку перекатывается мягкая, нежная сладость, оседающая во рту легкими нотками бананового послевкусия, и повышающий настроение с нуля до четырех по десятибальной шкале. Мередит выкинула в ведро обертку и вышла на улицу. Осень пахнула ей в лицо той особой, полухрустящей — полушуршащей свежестью, которая бывает исключительно в сентябре. Небо окрасилось жемчужной серостью, исторгая из себя первые капли — вестников приближающегося ливня. Деревья и трава ещё зеленели, но они уже не сверкали горделиво изумрудным золотом и серебром — их краски поблекли и потускнели, но кое-где уже появлялись желто — рыжие мазки, оставленные красками Осени. В воздухе витал аромат свежести. Хмурые, недовольные люди спешили по своим делам, и выглядели — вот потеха то! — одной сплошной, совершенно одинаковой серой массой, на фоне которой Мередит, в своём любимом пальто, окрашенном в благородный оттенок тёмного изумруда, выделялась как капли крови на белоснежном снегу. Дождь набирал силу, стуча по крышам автобусов, троллейбусов и трамваев, оседая на ветках и листьях, бегая наперегонки с самими собой по стеклам машин и домов. В наушниках Мередит играли Beatles, взгляд невольно выцеплял из окружающего пространства все оттенки желтого — видимо, из-за играющей сейчас песенки про желтую субмарину. Жёлтое мороженное. Жёлтые листья. Жёлтая субмарина… На небесах разошлись облака, давая дорогу желтым лучам остывающего солнца. И все было хорошо.