Уравнение без переменных

Как давно это случилось? Когда я была здесь последний раз? Я тряхнула отросшей челкой, рассматривая высокое здание FNC Entertainment. На губах сама по себе заиграла грустноватая улыбка. На секунду прикрыла глаза и нерешительно двинулась вперед, с силой толкая стеклянную дверь. Глухой стук острых каблучков эхом разнесся по пустому холлу здания, а я все шла прямо к лифту, около которого уже стояло два сонных парня. Я узнала обоих мгновенно, тут же закрывая лицо за челкой, и пытаясь сдержать дрожь. — Хен, ты уверен, что мы сейчас с этим справимся? — Джэ Джин отчаянно зевал. — Лично я не в состоянии не то, что над новым альбомом работать, даже просто двигаться. Да и с чего ты так внезапно? — А ну-ка молчать, — негрозно рыкнул Хонки, вызывая у меня непрошенную улыбку. — Нас с Джон Хуном осенила гениальная идея. Мы должны воплотить ее прямо сейчас. При упоминании лидера, сердце невольно екнуло и предательски пропустило удар. — Опять бухали? — исподлобья посмотрел на друга черноволосый. Хонки искренне возмутился невоспитанному тону донсена, что тут же выразил в довольно смачном подзатыльнике. Джэ Джин заржал и в ответ долбанул по плечу хена. — Засранец, — констатировал вокалист, заталкивая собеседника в открытые двери лифта. Оказавшись внутри, они продолжили препираться, но внезапно бас-гитарист поднял голову, замечая меня. Скрыться за волосами не получилось. Наблюдательный парень уже увидел меня, выставляя ногу между закрывающихся створок. — Девушка! — весело крикнул он, внимательно рассматривая заинтересованным взглядом. — Идите, я держу! Я замерла, мысленно молясь, чтобы парни не узнали меня. — Ну же, девушка! Вам же наверх, — подхватил Хонки, махая рукой. Я крепко зажмурила глаза и двинулась к кабине, чувствуя, как сердце готово пробить грудную клетку. Тело сковало, и я уже не чувствовала ног, несущих меня чисто на автомате. Чуть не споткнувшись, я ввалилась внутрь лифта, тут же забиваясь в угол и не поднимая взгляда от пола. Парни же, странно замолчали, прожигая во мне дыру. Двери захлопнулись в полной тишине, а мембры так и не произнесли не слова. Неужели узнали? — Девушка, — раздался вкрадчивый голос Джэ Джина. Провалилась. Все. Конец. Испуганно закусила губу, но голову так и не подняла. — Вы, такая красивая, — тем временем продолжил парень, стреляя глазами и вальяжно отваливаясь на стену. Я удивленно дернулась, но глаза так и не подняла, а Джэ Джин почему-то наклонился ближе, всматриваясь в меня и заставляя сжаться. — Мы с Вами, случайно, не знакомы? — немного помолчав, наконец, поинтересовался он. В горле пересохло, и я судорожно попыталась придумать остроумный ответ, но меня спас громкий смех Хонки. Солит с хохотом хлопал обиженного донсена по спине. — Теряешь хватку, пикап мастер, — ржал парень, утирая невидимые слезы. — Девушка, — а это уже мне. — Вы не обращайте внимания! Он у нас дорам пересмотрел, великий соблазнитель, блин. Я облегченно выдохнула, отворачиваясь от мембров и сосредоточенно рассматривая носки собственных туфель. Не узнали. Они меня не узнали. Лифт остановился на десятом этаже, выпуская наружу все еще веселящихся парней. Джэ Джин еще раз прорвался было ко мне, пытаясь схватить за руку и заговорить, но был остановлен Хонки, который отчаянно пытался донести до друга, что у них есть дела поважнее. Они оба помахали мне рукой и исчезли за поворотом, оставляя наедине со своими мыслями. А я просто стояла и рассматривала до боли знакомый коридор, чувствуя, как в горле плотным узлом стягивается слезный комок, мешающий дышать… Год назад — Ха На-я, — я вздрогнула, вырываемая из сна громким голосом собственного начальника. — Тащи сюда свою жирную задницу! Я дернулась, а щеки резко залило краской. Слишком уж унизительным было подобное обращение. Вот только так было всегда, и в этом ничего удивительного никто не находил. — Быстро принеси другую жилетку для Мин Хвана! — продолжал бесноваться менеджер Ким из комнаты для отдыха артистов. — Неужели не видела, что старая с пятном?! Мгновенно подскочила с небольшого диванчика, на котором дремала несколько минут, и бросилась к лифту. — Всю одежду уже перенесли наверх, дура! — резко заорал Ким, выглядывая из комнаты. Я сжалась под яростным взглядом начальника и закивала, быстро разворачиваясь и кидаясь в обратную сторону. Старший менеджер же встал в дверях, не давая мне пройти внутрь. Нет, будь я немного поменьше комплекцией, я бы непременно протиснулась, но с моими габаритами это было невыполнимой задачей. И Ким прекрасно это знал, нарочно оставаясь в проходе и унизительно наблюдая за моими попытками. — Кто тебя вообще на работу взял? — презрительно протянул он, оглядывая меня с ног до головы. — Не дай бог, кто увидит, что у парней такой стафф. Я закусила губу, привычно проглатывая оскорбления, и остановилась, ожидая, пока мужчина соизволит отойти с прохода. — Раз у самой силы воли не хватает, сходи на липосакцию, — продолжал цедить собеседник. — И на пластику. Чтобы тебе стать хоть немного симпатичнее, надо как минимум изменить все лицо вообще. Да как ты на этот свет родилась с такой рожей? — Я устраиваю себя, — прошептала, не поднимая головы. Соврала конечно. Куча комплексов висели на мне не хуже ненавистного жира, но терять остатки гордости не хотелось. Ким осекся, задрал брови, а потом противно захохотал. Его ладонь с силой сжала мое плечо и едва заметно встряхнула. — Да ты себя видела вообще? — ржал он, кривя свои тонкие губы. — Устраиваешь?! Да на тебя… — Ха На-я! — раздался сзади голос Сын Хена. — Мы тебя ждем! Парень подошел со спины и легко закинул руку мне на плечо, при этом широко улыбаясь. Проигнорировав недовольный взгляд менеджера, он потянул меня за собой. Я же только послушно кивнула, податливо следуя за мембром. Куда угодно, лишь бы подальше от общества этого человека, пропитанного собственной ненавистью к миру и выплескивающего всю злость на мне… В комнате подготовки, тем временем, уже собрались все участники группы, ожидающие стилистов и визажистов. Все вокруг взволнованно сновали туда-сюда, отсчитывая последние минуты до выхода парней на сцену. Пытались успеть все, что не успели, а рук все равно категорически не хватало. Впрочем, как и всегда. — Займись Джон Хуном, — бросил мне главный парикмахер, колдующий над прической Хонки. Я замерла, переводя взгляд на дремлющего в крайнем кресле лидера. — Чего застыла? Им выходить скоро! — одернул меня мужчина. Вздрогнула и послушно кивнула, на негнущихся ногах приближаясь к темноволосому гитаристу. Дрожащие и неслушающиеся руки с трудом нашли нужную расческу и тюбик, дабы начать делать укладку. А внутренний голос все обидно обзывал неудачницей. Ведь именно рядом с этим парнем я чувствую себя безжизненной амебой, не способной на адекватные мысли и действия. И именно к нему меня постоянно, словно по закону подлости, ставят. Кто бы сомневался. За девять лет могла бы и привыкнуть… Не привыкла. И никогда, наверно, не привыкну. Как только пальцы прикоснулись к теплым шелковистым волосам лидера, тело дернулась, непроизвольно шагая назад. Джон Хун, кажется, почувствовал это и проснулся. — Привет Ха На! — сонно улыбнулся он, потирая глаза. Я заторможено кивнула. — С тобой все нормально? Выглядишь что-то не очень. Снова кивок. Крепко зажмурилась и подошла ближе, нерешительно начиная перебирать пальцами в мягкий волосах в попытке сделать красивую укладку. Мешало этому отчаянно колотящееся сердце и подгибающиеся ноги. Безответная любовь она такая штука… Противная до ужаса. Тем более если видишь предмет своих чувств ежедневно, и ежедневно должна делать вид, что все в порядке. Больно, черт возьми. Но еще больнее осознавать собственную бесполезность в этом вопросе. Безвыходность от понимания, что твой любимый — популярный, красивый, сильный, умный, и невероятно добрый, а ты при этом через чур полная, обросшая комплексами и ненужная. Внешность не важна? Душа главней? Так и есть. Вот только в сфере нашей работы, где каждая вторая выглядит, словно фарфоровая кукла, быть не такой как все сложно. Джон Хун каждый день видит их. Красивых, успешных, сексуальных. Ему тоже не везет с девушками. Но они всегда рядом. Всегда кто-то крутится неподалеку, мечтая привлечь внимание популярного лидера группы FT Island. И всегда все красивые. До ужаса… — Эй, толстушка, — мимо пронесся второй менеджер, отвесив мне легкого подзатыльника, — какого хрена ты возишься? — Простите, — промямлила, отчаянно краснея. — Я сейч… — Эй, хен, — недовольно перебил меня Джон Хун, пронзая мужчину недружелюбным взглядом. — Не мог бы ты повежливее? Менеджер стушевался под тяжелым взглядом парня и, что-то буркнув, исчез. А я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь успокоится. Как же я ненавидела эту его доброту. Заботу и вечную защиту. Джон Хун всегда был таким. Он постоянно одергивал, если кто-то оскорблял меня при нем. Даже заставлял их извиняться, а потом наставительно корил меня за бесхребетность. По-дружески трепал по щеке и всегда говорил звать его, если кто-то обидит. А я просто ненавидела его доброту. Доброту, за которую полюбила… — Ха На, — серьёзно начал гитарист. А я уже заранее знала, что он скажет. И от этих его слов становилось хуже чем от сотни издевок и обзывательств со стороны других людей. — Пожалуйста, не позволяй им так вести себя с тобой, — его голос снова был пропитан заботой, от которой моментально защемило сердце. — Ты достойна лучшего. Защищайся! Я молча кивнула, старательно сглатывая слезный комок. Прекрасно знала, что если что-нибудь скажу, то непременно расплачусь, но позволить себе этого категорически не могла. — Ответь мне что-нибудь, — требовательно произнес Джон Хун, а я бессильно отвернулась. Знала, что он заметил мое состояние. И отчаянно хотела, чтобы просто ушел. — Эй, Ха На-я, — кажется, парень был растерян. — Ты чего так расстроилась?! Я снова мотнула головой, занавешивая круглые щеки волосами, чтобы ни в коме случае не показать катящихся по ним соленых дорожек. — Ты из-за Чон-хена? — я остро чувствовала, как парень переминается с ноги на ногу. — Я поговорю с ним, и он больше никогда не откроет рот в твою сторону! Зачем он снова делает это? Все же становится только хуже! Я только пытаюсь выгнать его из мыслей, а он снова ласково заботится обо мне, возвращаясь обратно… — Все хорошо, — всхлипнула, отходя на пару шагов. — Не обращай внимания, просто настроение плохое. — Не верю, — тихо произнес парень, почему-то следуя за мной и сокращая расстояние. Я испуганно смотрела на находящиеся в паре сантиметров глаза и понимала, что готова упасть в обморок. — Хен, — спас ситуацию появившийся на входе в гримерку Мин Хван. Мы как-то и не заметили, что в комнате не осталось никого кроме нас. А сейчас барабанщик с блестящими от предвкушения глазами ввалился и подскочил к нам, ловко крутя в длинных пальцах палочки. — Хен, ты скоро? Концерт через десять минут! Все только что за кулисы ушли! О, Ха На-я, привет, — парень дружелюбно взъерошил мои волосы. Я выдавила из себя улыбку и кивнула. — Иди, — Джон Хун недовольно подтолкнул Мин Хвана в спину в сторону двери. — Сейчас приду! — А что у вас тут, секретики? — барабанщик озорно вздернул бровь и выпятил вперед губы, чем вызвал у меня улыбку. — Иди! — закатил глаза Джон Хун, выталкивая донсена за дверь и снова поворачиваясь ко мне. — Ха На-я, послушай, — начал он. — Да все хорошо, — замахала я, окончательно справляясь с упрямыми слезами. — Просто с утра было ужасное настроение… — Нет, раз уж я начал, — как-то странно произнес парень, заставляя меня напрячься. — Ха На, — я сглотнула, делая шаг назад. — Я же вижу, что ты зарылась в себе и никак не хочешь оттуда вылезать. О чем это он? — Я очень давно хотел с тобой поговорить на эту тему. Не знаю, с чего начать, просто знай, я таких искренних и чистых людей не встречал… Пожалуйста! Умоляю тебя, не позволяй себя обижать! Внутри все сжалось от этих слов, а язык занемел, не в силах сотворить ни звука. — Ты чудесная, Ха На-я. Правда! Никогда не меняйся! Кажется, парень сам понять не мог, что говорит и зачем, но отступать не собирался. Он опять подошел близко и тепло улыбнулся. — Я знаю, о чем ты переживаешь. Почему комплексуешь. Это же естественно, Джон Хун. Любой при взгляде на меня поймет это… — Но это все не важно! Важнее другое, пойми. И мы… мы тебя очень любим. В груди что-то упало и не вернулось на место. Стало как-то горько… — Ты стала нам с парнями семьей, — серьезно продолжал парень. — Ты столько сделала для нас. Была рядом с самого начала. И мы не дадим тебя в обиду. Веришь? Кивнула. Верю. Очень ценю это и тоже люблю всех как семью, которой у меня нет. Вот только, Джон Хун, как же больно понимать, что ты никогда не скажешь мне, что любишь не как семью или подругу. Как же больно понимать, что я так и не смогу переродиться в красивую и успешную, чтобы ты смог посмотреть на меня как на девушку. Чтобы я могла открыто признаться. Не боясь отказа. Не боясь позора. Как же отвратительно что этот мир настроен в первую очередь на внешность. И все эти чертовы отговорки вроде — душа важнее и тому подобное, бред. Всегда будут встречать «по одежке». Всегда будет боль и страх перед постоянными унижениями. И чтобы ты не говорил, Джон Хун, я знаю, что это никогда не изменится… Месяц спустя. Я опаздывала. Безбожно и обидно. Неслась по коридорам агентства, таща подмышкой документы, которые забыл менеджер в общежитие. А виноватой оказалась я. И бежать обратно пришлось тоже мне. В итоге — промокла до нитки и порвала последние кроссовки. Замечательное начало дня. Влетела в холл, оставляя позади себя грязные и мокрые следы и кивая недовольному охраннику. — Я принесла! — ворвалась в студию и тут же застыла. Обстановка в комнате царила ужасная. Звукоинженер что-то орал менеджеру Киму, хмурые мембры стояли по ту сторону стекла и задумчиво молчали, думая о чем-то своем. Но самым странным было, что их только четверо. Без Джон Хуна. — Уроды! Я по-человечески велел собраться! — бесновался звуковик. — Что за херня твориться? Мне плевать, где этого сопляка носит! Да пусть сдохнет, хрен с ним! Я сказал сегодня записываемся, значит сег… В отделенной от нас прозрачной стеной комнате грохнула гитара, заставляя меня вздрогнуть. Взгляд наткнулся на Хонки, что разозлено пнул упавший инструмент и, крепко сжав кулаки, ворвался в комнату звукоинженера. — Кем ты себя возомнил, с*ка. Если ты забыл, это благодаря Джон Хуну ты оказался здесь, неблагодарный ублюдок! — прошипел он, нависая над мужчиной. — И только что потерял работу, тварь… Он презрительно хмыкнул, а я вдруг поняла, что что-то случилось с лидером. В животе тугим комком скрутилось беспокойство, а к горлу подкатила тошнота. — Что значит потерял, да как ты смеешь? — Мужчина побагровел и вскочил с кресла. Хонки же достал из кармана телефон и, не отрывая глаз от звуковика, набрал номер, ловко орудуя пальцами с ярко-синими ногтями — Добрый вечер, директор, — его голос дрожал от злости. — Скажу всего один раз. Выкиньте того, кто сегодня на звуке. Да. Мне плевать. Либо уйду я. Все. Прекрасно, директор. До встречи. Он засунул трубку обратно в карман, а до звукоинженера только сейчас дошло что произошло. — Ах ты, сука! — кинулся он вперед. Хонки увернулся и нанес удар первым. Однако звуковик тоже долго стоять не стал. Менеджер Ким испуганно отступил, а парни бросились к дерущимся, отрывая их друг от друга. — Тварь, я тебя достану! — Проваливай, — презрительно сплюнул Хонки, дотрагиваясь до разбитой губы. Его противник грязно выругался и выскочил вон, а менеджер зашипел, сжимая кулаки и собираясь что-то высказать. Однако парни проигнорировали его, направляясь к выходу. — Пойдем, Ха На-я. — тихо произнес Сын Хена, осторожно дотрагиваясь до меня чуть выше локтя. — Не дай бог ты еще под раздачу попадешь. Я молча кивнула, послушно следуя за парнем. — А что случилось? — наконец, тихо спросила, когда мы впятером оказались в лифт. — Что с Джон Хуном? — Эта шлюх… — Дже Джин покосился на меня и исправился: — плохая девушка подставила хена… — Что? — не совсем поняла я. — Та, с которой он встречался уже месяц, — пояснил Мин Хван. — Его новая девушка сегодня принесла доказательства их связи и сказала, что объявит об изнасиловании, если он не заплатит кругленькую сумму. Я сглотнула и с ужасом приложила руки к губам. Опять. Господи. Джон Хун… Это же уже третий раз. Снова. Его опять использовали и предали. Точно так же, опять… — Где он? — Не знаю. Его надо найти. — Глухо отозвался Хонки. — Он позвонил, сказал, что не придет на запись. — И уже был бухой, — добавил Мин Хван. — А еще только полдень! — Это совсем на него не похоже, — прошептала я. Страшно было даже представить, что лидер сейчас чувствует, раз даже не пришел на запись. Он же всегда был самым ответственным и правильным. Никогда бы не пропустил расписание даже не смотря на болезнь или температуру. Никогда бы не подставил ожидающих его людей, а тут напился посредине дня. Господи, как же ему сейчас фигово, наверно! — Вы знаете, где он может быть? — Сейчас поедем по знакомым местам, может найдем. — Произнес Сын Хен. — Я к этой стерве его, может он там ошивается, — почесал переносицу Хонки. — Если его не будет, то хоть ей пару ласковых скажу… — Хонки… — испуганно подняла я на него глаза. Еще солисту не хватало в скандал вляпаться. С этой дамочки ведь не убудет еще одну звезду пошантажировать… — Да не переживай ты так, Ха На, — парень сменил выражение лица с маньячего на дружелюбное и потрепал меня по голове. — Езжай к нему домой, может он уже там. Я послушно кивнула. — И позвони обязательно, если найдешь, — добавил Дже Джин, перед тем, как двери лифта раскрылись и мы вышли наружу. *** Я нашла Джон Хуна у порога его собственной квартиры эти же вечером. Он сидел прямо на лестничной площадке, обхватив голову руками и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Сердце болезненно сжалось от отчаянного беспокойства и понимания собственной беспомощности. Я закусила губу и осторожно подошла к парню, присаживаясь рядом на корточки и дотрагиваясь до его плеча. Джон Хун мгновенно дернулся и поднял голову. — О, — расплылся он в улыбке. — Ха На-я! Несмотря на запах алкоголя и чуть пьяный голос, парень не выглядел совсем невменяемым. Скорее всего, более менее успел протрезветь… — Тебя все ищут, — тяжело сглотнув, растерянно произнесла я. — И ты? Вопрос поставил в тупик, а смотрящие прямо в душу глубокие карие глаза заставили покраснеть и отвести взгляд. — И я, конечно, — отозвалась, отчаянно закусывая губу. — Джон Хун, давай я помогу тебе подняться. Тебе нужно поспать. Парень хмыкнул, а потом громко засмеялся, запрокидывая голову назад. — Знаешь, Ха На-я, — успокоившись, наконец, протянул он. — А я был уверен, что ты будешь волноваться… — Что? — опешила я. Парень медленно, опираясь о стену, поднялся и нетвердо встал на ноги. Его чуть повело в сторону, но я вовремя успела подхватить, взваливая на себя тяжелую руку. — Потому что ты хорошая, — повернувшись и зарывшись носом в волосы, прошептал мне на ухо гитарист. Его жаркое дыхание опалило кожу и в горле резко пересохло. Что-то было не так и до ужаса беспокоило. Просто до невыносимого ужаса. — А больше таких нет… Остальные шлюхи… — Ты не прав, — возразила резко севшим голосом. Осторожно подцепив вываливающиеся из кармана парня ключи, открыла дверь, старательно придерживая Джон Хуна. — Ты просто не встретил хорошую. Парень снова громко засмеялся, а потом слишком резко посерьезнел. И от этой мгновенной смены эмоций стало страшно. — Три раза, Ха На-я… — еле заметно улыбнувшись протянул он. — Меня разводят по такой схеме третий раз … Первый я любил невероятно сильно. Второй не любил, но доверял. С третьей просто спал. И уже три раза на одну и ту же удочку, понимаешь?! Я даже не знала, что сказать. Про неудачи в личной жизни этого парня прекрасно знала, и сердце за него болело невероятно. Однако поддержать и утешить не могла. Да и чтоб можно сказать в этой ситуации? Все его девушки, которых был слишком много мелькали как-то слишком быстро. Кроме самой первой. С которой он встречался еще со школы. Мы все прекрасно знали эту историю. Знали, как долго пытался отойти парень от предательства любимой и как разочаровался в любви. Тогда только-только начиналась его карьера и только музыка помогла остаться на плаву. Но потом, спустя какое-то время он нарвался на еще одну золотоискательницу, которая действовала по той же схеме. Она разбередила старые раны и нанесла новые. И теперь еще раз. Словно проклятье… — Все изменится, — тихо прошептала, сама отчаянно надеясь на эти слова. — Все обязательно изменится… Парень промолчал, давая мне довести его до спальни. Он был тяжелым, но я упрямо помогла добраться до кровати и попыталась уложить его. Однако движения были слишком резкими, и я сама не удержалась на ногах, поваливаясь рядом. Испугалась дикой близости, и попыталась быстро вскочить, однако Джон Хун отпускать меня не собирался. Гитарист неожиданно ловко перевернулся и навис сверху, внимательно всматриваясь в мое лицо. — Какая же ты красивая… Комплимент, который не говорил никто и никогда больно резанул нервы. А от близости давно любимого парня перехватило дыхание — И снаружи красивая… — тем временем продолжал Джон Хун. — И внутри… Сказал и замолчал на мучительно долгие секунды. А потом слишком быстро наклонился и прижался к моим губам своими. В животе что-то заныло. Дыхание напрочь сбилось, а я отчаянно попыталась убедить себя остановить все происходящее. — Не надо, — всхлипнула, когда парень на пару секунд прервался. — Пожалуйста. Ты будешь сожалеть. Только не со мной. — А ты все утопаешь в своих комплексах. Я же говорил тебе, что это не главное — невесело хмыкнул гитарист, отодвинувшись. — Дурочка. Последнее слово и нежное прикосновение к щеке отозвались в моем теле мощным разрядом. Меня словно шибануло током, из-за чего мозг окончательно расплавился, крича о капитуляции. — Давай я докажу тебе, что ты прекрасна, — снова прошептал Джон Хун, наклоняясь ближе и кусая мочку уха. К месту укуса тут же прикоснулся влажный язык, зализывающий крохотную ранку, а руки уже нежно бродили по обмякшему телу, неподдающемуся своей хозяйке. Парень все продолжал медленные ласки, а я не могла вымолвить и слова, тая под прикосновениями и прекрасно понимая, что завтра будем жалеть оба, если не остановимся. — Знаешь, как часто я смотрю на тебя, — в перерывах между поцелуями шептал парень. — Как хочу прикончить тех уродов, что издеваются над тобой. Как хочу, чтобы ты чаще улыбалась. Как хочу, чтобы больше не плакала в каморке или в машине, тщательно скрывая ото всех слезы. — Джон Хун… — очередная слабая попытка оттолкнуть гитариста ничего не дала. Парень перехватил мои руки и, задрав их над головой, стянул водолазку.  — Я не знаю, что это, — продолжал он, сместившись ниже и заставляя меня выгнуться. — Правда, не знаю… После того разговора месяц назад, я словно спятил. Пытался переключится на подвернувшуюся Хо Ен, но она оказалась стервой, как и предыдущие… И знаешь что меня добивает? Каждый раз, когда я напиваюсь из-за этих сук, я думаю не о том, какие они твари, а о том, как поступила бы ты на их месте… Движение сильных рук и ремень на моих джинсах расстегнут. — Ты бы никогда не предала… Ты бы всегда была рядом… От собственного бессилия захотелось плакать. Сердце и мозги давно отдались щемящим чувствам, окутывающим с ног до головы. Ни вырываться, ни прекращать это безобразие не было ни сил, ни тем более желания. — Как же я хочу, чтобы ты всегда была рядом… Эта фраза добила окончательно. Куда-то мгновенно испарилось стеснение и страх. Все происходящее стало казаться до невозможности нужным и правильным. Хотя я точно знала, что завтра все изменится. Что завтра я сойду с ума… Завтра… А пока… Пока я не хочу думать. Я хочу просто продолжать чувствовать себя желанной. Желанной любимым парнем… *** — Черт, — разбудил меня голос Джон Хуна над ухом. Я резко распахнула глаза и охнула. Парень приподнялся на кровати и с ужасом смотрел на меня. От этого взгляда захотелось срочно где-нибудь закопаться. И не вылезать никогда. — Господи, Ха На… — гитарист был дико растерян и испуган. От подобных эмоций захотелось плакать. Хотя, я знала, что так будет. Я была уверена и все равно пошла на это… Теперь главное переждать, пережить унижение этого утра и исчезнуть. Навсегда. — Мы… мы… — Джон Хун зарылся руками в волосы и, неожиданно, сел на корточки рядом с кроватью, одной ладонью закрывая рот, а второй испуганно рассматривая меня. — Ха На… Я замерла, по уши укутавшись в одеяло и боясь пошевелиться. — Прости меня! Простить, ну конечно… — Ты… Я… Я — идиот! Прости меня, Ха На! — парень был по-настоящему напуган. Наверняка тем, что боится очередного скандала. Его только вчера опять подставили, а тут я. Конечно, боится. Да еще и противно наверно, что говорил мне подобное. Что нужна ему, что хочет, чтобы была рядом… — У тебя… — тем временем отрывисто продолжал Джон Хун. — У тебя же еще… никого не было… А я… Дыханье перехватило, а я силой закусила губу, чтобы хотя бы ненадолго остановить рвущиеся наружу слезы. — Я — кретин, Ха На, — Джон Хун дернулся, снова вцепляясь в волосы. — Прости меня! Прости! Мы никому не скажем! Никому не скажем… — Никто не узнает, Ха На, я клянусь! Конечно не узнает, Джон Хун… — Пожалуйста, прости мен… — Все нормально, — в сиплом и тихом голосе я еле узнала свой собственный. — Выйди, пожалуйста, я оденусь… — Ха На… — Пожалуйста. Парень покаянно опустил голову и вышел за пределы комнаты. Я же резко вскочила, на адреналине начиная хватать разбросанную по полу одежду. Слезы сдержать все-таки не удалось. Они сами покатились по щекам. Чего ты ревешь, дура? Ты на что-то другое рассчитывала? Нет. Ты знала, что так будет. Что Джон Хуну утром будет противно. Ты знала, чем все закончится, так что не строй из себя униженную! — Ха На, постой, — резко бросился за мной Джон Хун, когда я выскользнула из спальни и помчалась в прихожую. — Я… — Я никому не скажу, обещаю. Никто не узнает, ты можешь не переживать. Никто не узнает. Ни пресса, ни ребята. Правда, — протараторила, хватаясь за ручку входной двери и наблюдая за растерянной реакцией гитариста. — Да я не это име… — Пока, — бросила, не дослушивая и выскальзывая из квартиры. — Ха На! Стой! — парень бросился за мной, но створки вовремя приехавшего лифта уже закрылись, отрезая нас друг от друга. В голове билась только одна мысль. Бежать. Бежать немедленно и куда подальше. Чтобы не сгореть от накрывающих позора и стыда. Чтобы не истлеть от безответной любви, которая после этой ночи превратилась уже в необходимость и больное отчаяние. Только бы сбежать! На выходе из створок лифта я столкнулась с менеджером, который моментально все понял и с ужасом смотрел мне вслед. Выскочила на холод улицы и побежала. Ноги сами принесли к остановке. А вдалеке уже показался автобус, обещающий увезти меня подальше отсюда... Он бы подъехал всего через пару минут, и я бы уехала, но слишком неожиданно раздался звонок. — Да, — тихо ответила, не смотря на номер. — Ты уволена, жирная шлюха! — заорала трубка голосом только что встреченного менеджера. — Что ты натворила идиотка! Спала с ним, да? Подвернулась возможность? Пока звезда пьяная можно и себя подсунуть? Шалава! Только попробуй кому-нибудь вякнуть, я тебя засужу! Конечно, ему же в пьяном угаре пофигу с кем спать! Ты хоть понимаешь, что в трезвом он бы к тебе даже не приблизился?! Еще раз повторяю — ты уволена без выходного пособия! И чтобы я тебя никогда больше рядом не видел! Убирайся, шваль! И только попробуй… Грязные слова все лились и лились, а у меня просто резко закончились почти все чувства. Это стало последней каплей. Последней каплей в, казалось, бездонной чаше терпения. Внутри что-то оборвалось, и телефон со стуком выпал из ослабевших рук. Отчаяние. Единственное, что осталось. И оно наполняло изнутри, заставляя страшные, ужасные, недостойные мысли роем виться в голове. Дорога. Шоссе. Машины… Заманчиво все это… Два шага навстречу бесконечности и все, конец. Все будет всегда хорошо. Никто больше не посмеет оскорбить, никто не посмеет сорвать на мне свой гнев и облить грязью. Никто не заставит страдать от безответной любви. Никто не сделает больно… А в голове еще одна совсем детская и наивная мысль — может хоть тогда они пожалеют о своей злобе? Может хоть так задумаются о своей жестокости? О том, что делают больно своими словами? — Стой, дура! — до решающего момента оставалось всего пара шагов, когда что-то резко дернуло меня назад. Кто это? Не вижу. Ничего не вижу… — Идиотка! — стучал по больным мозгам незнакомый женский голос с сильным акцентом. — Кому что доказать пытаешься? — Пустите, — слабо попыталась вырваться. — Ну и что? Под машину бросишься? Да ради Бога, — продолжала бесноваться незнакомая блондинка спортивного телосложения. — Только нахрен ты никому не нужна тут, понятно?! Люди поохают, поахают, на телефон снимут и разбегутся! Ты что собралась этим ублюдкам такое счастье устроить?! Да сейчас! — Что вы несете? — голос не слушался, как и все тело. — Да то, что сейчас хреново, а потом будешь со смехом вспоминать! Ну или червей под землей кормить, как сама выберешь! Я подняла мутные глаза на девушку и, неожиданно для себя, искренне прошептала: — Очень хреново… Очень… Я не могу… — Нет такого слова! — рявкнула блондинка, с силой встряхивая меня за плечи. — Поняла, идиотка?! Нет такого слова! Можешь! Человек все может! — Нет слова… — послушно повторила, ощущая, как мир начинает кружится вокруг. — Больше нет ничего вообще… И свет окончательно погас, оставляя меня в кромешной темноте… *** Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания и грустно улыбаясь. Прошел год. Год, кардинально изменивший всю мою жизнь. Алекса, приезжая американка, спасшая меня в тот день, стала с тех пор личным тренером и лучшей подругой. Именно она делала из меня красотку, при этом продолжая вбивать в голову, что внешность — не главное и что я не должна меняться внутренне. Но я изменилась. Стала сильнее что ли. И упрямее. А еще сильнее полюбила… Спросите, куда сильнее? Знаете, говорят — расстояние и время проверяют чувства? Вот и мои закалились невероятно сильно, несмотря на все произошедшее… Все это время, я постоянно продолжала наблюдать за Джон Хуном через интернет, но не могла заставить себя связаться. Через неделю после того происшествия, я сгребла все накопленные деньги и уехала с Алексой в штаты. Сменила номер и почту. Сменила жизнь. Хотела полностью порвать с прошлым, но не удалось… Я не была зла на Джон Хуна ни капли. Не винила его ни в чем произошедшем. И все время пыталась понять кое-что странное и терзающее меня на протяжение этого времени. Я была точно уверена, что парень сожалел о произошедшем, но при этом невероятно отчетливо ощущала, что эта ночь была чем-то большим. Для обоих. Я не чувствовала себя безликим существом, которое пьяный парень просто похотливо хотел. Я была собой. Была Ха Ной, которую и хотел видеть Джон Хун. Я была желанной… Или мне только показалось? Я мучила этими вопросами душу весь год, при этом мучая тело изнуряющими тренировками. Хотела поменять все. Всю жизнь. Но все равно не смогла. Вернуться в Корею заставила Алекса. Девушка просто в очередной раз пришла домой и застала меня за истерикой во время просмотров видео с концерта Джон Хуна. Дав мне хорошего подзатыльника, подруга на следующий же день вернулась с двумя билетами и заявила, что она меня свяжет и увезет насильно, если я не захочу сама. Я долго не соглашалась, но в итоге сдалась под натиском девушки, убеждающей, что оставлять недосказанности — тупо и по-идиотски. Недопонимание — главная ошибка, в которой виноваты только сами люди. Именно недопонимание рушит большинство отношений, которые могли бы никогда не заканчиваться… — Запомни, — наставляла Алекса в сотый раз. — Если увидит тебя, красотку такую, сейчас и скажет, что-то типо «Каким идиотом я был, что не видел тебя» или «Ха На, какая ты красивая стала, давай попробуем, я был придурком» — смело давай пощечину и вали. Можно еще и по яйцам зарядить, чтобы неповадно было. Это сразу будет значить, что нахрена ты ему такая, какая есть, не сдалась! И пусть тогда на баб плохих не жалуется — сам урод раз только на внешность смотрит. Ты за пару месяцев сможешь покрыться прыщами, потолстеть и стать уродом. Как в принципе и он, и вообще любой человек на земле. А вот душу изменить нельзя. Я с улыбкой вспомнила слова подруги и, глубоко выдохнув, решительно направилась к знакомому кабинету. За углом остановилась, замечая, что Хонки и Джэ Джин все еще стоят в коридоре и о чем-то приглушенно спорят. — Да я уверен! — активно жестикулировал гитарист. — Это она! Я тебе зуб даю! — Идиот, — отвесил другу подзатыльник Хонки. — Бухать меньше надо! Солист развернулся. — Ну, хен! — попытался протестовать черноволосый. — И не вздумай заикнуться Джон Хуну, — проигнорировав его попытку, предупредил Хонки. Джэ Джин закатил глаза и последовал за другом в комнату, а я почувствовала, как дрожат ноги. От волнения затошнило, и резко захотелось сбежать. Однако я все-таки сделала первый шаг, тут же случайно оступаясь на каблуках. Спокойно, Ха На. Все будет хорошо. Ты просто войдешь и поздороваешься. Ничего более… Пока дошла до нужной двери, перед глазами все плыло, а мысли разлетелись, оставляя после себя звенящую пустоту. Я даже не почувствовала, как холодная сталь ручки коснулась кожи и как дверь поддалась несильному толчку… Немая сцена. Пять удивленных лиц мембров и двух менеджеров. Я, переминающаяся с ноги на ногу, и не знающая что делать. Краем глаза заметила Джон Хуна в центре комнаты и мгновенно отвела взгляд, боясь даже подумать о том, чтобы посмотреть снова. — Девушка вы кто? — удивленно приподнял брови Менеджер Ким. Не узнал… Когда-то чуть не стал последней каплей для самоубийства, а сейчас не узнал… Что ж. Я на него зла совсем не держу. Несмотря на протесты Алексы, которая Кима ненавидела больше всех на свете и все порывалась оторвать ему ненужные места, я мужчину давно простила. Все, что ни делается, все к лучшему. Если бы не его жестокость, я бы не встретила Алексу, не разобралась бы в себе, не изменила бы свою жизнь… Однако стало немного неприятно наблюдать, как Ким, который все семь лет совместной работы презрительно косился при встрече и сплевывал, сейчас стрелял глазами и с интересом изучал. Я знала, что почти неузнаваема. Новый имидж, новая одежда, новая прическа, новая фигура. А еще, что самое главное, огонек новой жизни в глазах. Не удивлюсь, если никто не узнает. Ошиблась… — Ха На-я, — раздался шокированный выдох голос Джон Хуна. Потом дружный «Ох» всех присутствующих и снова гобовое молчание. — Я же говорил! — нарушил тишину победное восклицание Джэ Джина. — Б***. Мать вашу, на х**, — выругался Хонки. Они все рассматривали меня с ужасом шоком и недоверием. — Быть не может, — менеджер Ким, кажется, даже не мог поверить. А я случайно поймала взгляд Джон Хуна, который, почему-то становился все злее, что совсем не нравилось. Резко сорвавшись с места, гитарист схватил меня за руку и вытащил прочь из кабинета, молча утягивая за собой. С размаху долбанул на кнопку вызова лифта, и, как только двери отворились, втолкнул внутрь. Зашел следом, а потом так же с силой нажал «Стоп». Свет в кабине моргнул и та остановилась. А я сжалась, ощущая, как тяжело дышит Джон Хун, сжимающий сильные руки в кулаки, так что выступили ниточки вен. — Джон Хун… — осторожно начала, пытаясь нарушить гнетущую тишину. — Где ты была?! — резко заорал парень, хватая меня за плечи и наклоняясь на уровень моих глаз. — Где ты была, Ха На?! Я испуганно закусила губу, отчаянно не понимая реакции. Я ожидала, что он будет шокирован моим внешним видом, скажет, что я очень изменилась. Или снова попросит прощения. Или даже заподозрит, что я вернулась шантажировать, да что угодно! Но только не такого… — Где, я спрашиваю?! -Я уехала, — прошептала, боясь поднять глаза. — Уехала? — переспросил парень, а потом с размаху ударил ладонью по стене над моей головой. — Ты уехала?! А телефон тебе на что?! Интернет, мать твою, на что?! Какого х** ты ничего не сказала? — Почему ты злишься? — просипела, не зная, что делать или говорить. — Почему я злюсь?! — рыкнул гитарист, нависая надо мной катастрофически близко. — Да потому что я — кретин! Придурок! Скотина! Да как хочешь назови! Я не успел за тобой! Не успел! И ты пропала! Исчезла! Бесследно! Да ты хоть представляешь, что мы все испытали? Что я испытал?! Мы все больницы оббегали, всю полицию! Ха На, мать твою, я лично обзвонил все морги!!! Ты просто бесследно исчезла, а в полиции отказывались брать с нас заявление потому что мы, черт их дери, не родственники! А у тебя нет родственников! Нет! И что делать?! Да я чуть с ума не сошел! Я думал, что ты что-то с собой сделала! А виноват я! Я — кретин! Я все не так сказал утром! Я растерялся, понимаешь ты или нет?! Я не собирался говорить, что это было ошибкой! Я не собирался умолять тебя не выдавать меня прессе! Да ты сама! Ты даже не выслушала меня! Поняла все по-своему и сбежала! Эгоистка! Закупорилась в своих комплексах и не вылезаешь! Все сама решила так как казалось тебе, даже не пытаясь понять правду! Я же тогда только за тебя боялся! Боялся, что сделал тебе больно, что я тебе не нравлюсь! Что все было насильно! Я только через два дня поисков узнал у твой соседки по общежитию, что все это время тоже нравился тебе! Да если бы я тогда знал, я бы запер и не отпускал никуда от себя! Дура! Как ты могла сбежать, ни в чем не разобравшись?! Он все кричал и кричал, а я молча смотрела в эти глубокие любимые глаза, полные беспокойства и боли, и плакала. Беззвучно рыдала, даже не пытаясь стереть с щек щекочущие соленые дорожки. — Прости, — прошептала единственное, что могла выговорить. А внутри все горело от осознания собственной глупости. Какая же я дура! Я ведь чувствовала! Мне не показалось той ночью. Джон Хун и правда испытывал ко мне не просто дружбу все это время. Я чувствовала это, но позорно испугалась. И убежала. Не разобралась, сделав больно и себе и ему. Потеряла столько времени. Дура. Парень замолчал, тяжело дыша и смотря прямо в глаза. — Эгоистка, — прошептал он. А потом резко подался вперед, впиваясь в мои губы. Я охнула от неожиданности, но тут же подалась навстречу, обнимая парня за шею. Тот сжал мою талию и продолжал целовать, словно выплескивая все, что накопилось внутри. Всю боль. Весь гнев. Не нежно и ласково, а яростно и жестко он сминал мои губы, врываясь в душу и разрывая ну кусочки последние остатки сомнений. — Простите за беспокойство, лифт починен. — Произнес над нами механический голос и двери плавно разъехались, отвлекая нас друг от друга. — Но все же я немного… изменилась, — прошептала в губы Джон Хуну, воспользовавшись перерывом. — Мне плевать, — рыкнул тот в ответ. — Если бы я мог вернуть все назад, ни за что бы тебя не отпустил. Это ты ничего не замечала вокруг, считая свои комплексы жизненными законами. Бездушных тварей, утверждающихся за счет других много, но я бы смог защитить тебе от всех! Я же просто боялся, что ты оттолкнешь и исчезнешь, потому что я тебе не нужен! Эгоистка! Не могла остаться и выслушать меня! Я бы все объяснил и признался! — Я тебя люблю, — прошептала, прерывая снова разошедшегося парня. — Я тебя люблю, Джон Хун, и не хочу больше этого скрывать. Гитарист осекся и, рыкнув, снова впился в мои губы, которые я с охотой подставила. — Жесть, — раздался сбоку шокированный голос Хонки. — Санта-барбара, — поддакнул Мин Хван. — Мексиканские страсти, — подал голос Сын Хен. — Порно, — хихикнул Джэ Джин, за что тут же получил подзатыльника от солиста. А Джон Хун, не отрываясь от меня, нажал на кнопку, заставляя двери лифта снова закрыться и отрезать нас от всего мира. Мы так и целовались, стараясь насытиться друг другом за все потерянное время. Мы во всем были виноваты сами. Потому что бессмысленно пытались решить уравнение собственного счастья, не зная, что в нем совсем нет переменных. Не знали, что оно является простейшим примером, в котором всего лишь нужно сложить два и два. Но мы решили. Пусть много потеряли, но решили. И теперь уже все будет по-другому. Все будет хорошо…