Эра милосердия

— Мамилий! Он ведь там, на астрономической башне, но башня почти цела, он жив, я знаю, он точно жив! Да пустите же вы меня, болваны, а то я вас!.. Его младший сын выкрикивал что-то еще. Бедный мальчик! Барон отвернулся. Но разве мог он трусливо заткнуть уши, чтобы не слышать, как Драко пытался вырваться из рук королевских телохранителей? Сегодня же, не сходя с места, и еще вечером, чтоб уж наверняка, именно так и тогда его в одночасье ставший единственным сын грозил наложить страшные проклятия на семьи этих несчастных вплоть до некоего колена, если они посмеют ослушаться, но люди Бесс держали младшего из их с королевой мальчишек по-прежнему крепко, отвечали на крики своего подопечного кратко, с почтительной вежливостью… и смотрели прямо перед собой. Туда, где догорал замок его отца. В парке уже не пахло гарью, спасибо развеивающим чарам. Павлины, шустрые такие, вернулись из деревни — вон, ходят по дорожкам, то и дело крыльями хлопают, у фонтана красуются. А горячие закуски успели остыть не полностью, спасибо магии и мастерству домашних поваров. И дворцовых. Королева могла быть очень щедрой, когда этого хотела. Барон Люциус медленно, стараясь не пролить ни капли на праздничную скатерть, добавил себе еще немного вина в кубок. У барона тряслись руки, хотя раньше никогда!.. Может, это вдруг, так вот нежданно-негаданно пришла к нему старость? Подкралась да и прыгнула, вонзила в душу и сердце когти. Она может. Хотя не все готовы признать, что у него, Люциуса Уилтширского, есть душа. Он уж молчит о наличии такого пустячка, которым считают при дворе сердце. Все-таки влияние, деньги… Ох, а сколько теперь будет нужно потратить этого самого влияния, магических сил и звонкой монеты, чтобы отстроиться, подумать жутко. И это он еще не видел прожектов гениев от архитектуры всех мастей… Барон усмехнулся, наливая себе еще выпить. Руки у него по-прежнему немного, едва заметно подрагивали. Хм. Архитекторы. Что доморощенные, что заграничные мастера почему-то нередко думали, что богатый заказчик не взялся бы со всей дотошностью считать деньги, раз у него их много. Это ведь не очень-то солидно и даже мелочно, а? Плевать он, Люциус, хотел на такую солидность. Но всему свое время: сначала похороны и свадьба, потом хозяйственные постройки, а то урожай пропадет, с восстановлением главного здания манора и подождать можно. Никуда оно не денется, восстановление это. В отличие от свадьбы и похорон. — Люциус, Мы сочувствуем твоей утрате, и не оставим твою семью в минуту горя, но брак Седрика Молчаливого и китайской принцессы, как ты сам отлично понимаешь… Дело не терпит отлагательств. Елизавета. Его Бесси. Она подошла к нему, шурша тяжелыми юбками наряда, который был выбран так тщательно ради праздника, и теперь стояла так близко… У него за спиной. Почти касаясь правого рукава Люциуса своим, только левым. Жемчуга и ленты, тронутые копотью. Бесс, почему жизнь так жестока? Нет, он не спросил бы у нее ничего подобного. Но кто мог подумать, что ни его старший сын, прозванный Молчаливым, ни остальные двенадцать сыновей, все, кроме самого младшего, тринадцатого, не переживут сегодняшнего дня? Кто бы мог предсказать эдакую мерзость?! Барон пролил вино на скатерть, наполняя кубок в третий раз, и обернулся к своей правительнице. К своей жене, тайный брак с которой… Он должен был старательно поблагодарить ее за участие, что и сделал. А потом он должен бы развеять опасения королевы по поводу союза с китайскими магами, который теперь мог растаять, даже не успев толком начать крепнуть и расти. — Ваше Величество, если мой теперь ставший единственным наследник и пользовался раньше известной долей возможности… Если Драко вел себя чересчур… вольно, моя королева, это ни в коей мере не делает его кем-то, кто не является Малфоем. Малфои верны Вашему Величеству и никогда не отказываются от чести служить короне. При условии, что оказанная честь совпадает с их собственными интересами, конечно, так как Малфои верны в первую очередь самим себе, хотя так он говорить не стал: и у попорченных огнем стен живой изгороди могли быть уши, да и с Бесси он был знаком не первый год. Они с королевой Англии если и не занимались окклюменцией и легилименцией каждый день, так понимали друг друга с полуслова, а то и вовсе без слов просто по той причине, что были давно женаты… или потому что характеры их и устремления были во многом так схожи? Какая разница. Рыдать на его плече об их детях и внуках Бесс будет ночью, и не в присутствии других магов, маглов ли, а сейчас королева одарит его кивком. Милостивым и быстрым. Вот, уже одарила. И улыбка ее стала немного теплее. Менее официальной. — Рада слышать, Люциус. Будь добр, передай Драко, что свадьба состоится сегодня же, как и планировалось. Мы сами поговорим с дочерью твоего грейнджера [1] и Нашей заморской гостьей, прекрасной невестой, которая сегодня войдет в твою семью и станет ее частью во благо ее родного Китая, равно как и во благо семьи отца ее, Нашего венценосного брата, который там правит, и во имя процветания союза прекрасной страны ее и Нашей Англии. А пока Мы велим своим людям отпустить жениха. Ему следует привести себя в порядок и укротить душевную боль на время торжества, которое было так вероломно прервано. Будь добр, проводи Нас к своему наследнику. Мы скажем ему несколько слов, постараемся утешить. Мы понимаем, что родительская утрата не может быть вырвана из сердца с жестокой поспешностью, но благо Англии требует стойкости. Твой сын поймет Нас, Мы уверены в этом. — Да, Ваше Величество. Прошу. Люциус с готовностью предложил ей свой локоть. Елизавета нашла в нем опору. Всегда находила.

***

Китаянка была восхитительна. Изящная, молодая, похожая на статуэтку тонкой работы, она почти падала, изнемогая под весом свадебного платья, разубранного золотым шитьем и драгоценными камнями впечатляющей величины, почти падала — но продолжала стойко улыбаться, скромно потупив глаза, и шла вперед, и спина ее была прямой, и весь ее вид, весь, от макушки до кончиков баснословно дорогой обуви не дарил зевак возможностью посплетничать о том, было ли ей трудно. Переехать ли навсегда в чужие края, продолжить ли венчаться, но уже с другим, ибо она принцесса, а принцессы не принадлежали одним лишь себе. Никогда. Но только ли принцессы?! …Гермиона бросала цветы под ноги заморской девушке и ее мужу. Осыпала Драко и его молодую супругу зерном. Второй раз венчание прошло со всевозможным успехом, на какой только было разумно рассчитывать. Седрик Молчаливый еще не успел толком остыть после того, что устроили противники Ее Величества в маноре господина Люциуса. Боже, Боже, даруй молодым счастья! Сегодня Гермиона молилась жарче, чем в тот день, когда на огород при флигеле ее отца, прямо на капустные грядки, где она обирала с растений гусениц, аппарировал младший сын господина барона… Он ведь всегда любил так перемещаться по отцовским владениям — те позволяли магам эту вольность, если в их жилах текла кровь потомков Армана Малфоя. Боже, пусть тот из потомков этого чародея, который сейчас был самым младшим из его потомков, перестанет быть таким в ближайшее время, Господи, пусть у Драко и жены его будет много-много замечательных ребятишек! Гермиона бросала зерно и цветы с непрекращающимся усердием. О, как аккуратно Драко Малфой ступил на землю между ее, Гермионы, образцовыми грядками! Он не помял ни единого капустного листа в тот день. Впрочем, он всегда был таким. Аккуратным. Когда это было нужно, а в других ситуациях он позволял себе!.. О, как сияли восторгом его глаза, как он подхватил на руки их мальчика, а потом обнял ее, Гермиону, как восторженно, как искренне он сказал, что его отец не возразил против того, чтобы Драко все-таки женился на ней, дочери грейнджера, матери одного из его, барона, внуков, Мамилий же такой славный мальчик, Гермиона мила, да и полезных невест Драко его отец-барон что-то не подыскал, а сын он барону младший при таком-то количестве потомков, женатых куда выгоднее, так почему бы… Господи, пусть все они будут счастливы, и хозяин, который так щедр к ее, Гермионы, семье, и сын его единственный, и жена этого сына, и королева. Особенно — королева, да продлятся ее дни! Зерно не заканчивалось. Цветов у Гермионы в руках тоже было предостаточно.

***

Свадебный пир в парке шел своим чередом. Наспех залеченные с помощью волшебных зелий рваные раны на стволах деревьев затягивались быстро, пусть и немного криво они зарастали. Ах, потом каждую из них можно было бы залечить по всем правилам. Жена милорда Драко всемилостивейше заверила Гермиону, что была готова проследить за этой процедурой, беря пластик дорогущего заморского фрукта с блюда, украшенного гербом ее, госпожи Чанг, новой семьи. Герб дома Малфоев… Как хорошо он был знаком Гермионе! А не так давно теперь уже благополучно женатый Драко со всей любезностью сам, без помощи слуг резал этот душистый, желтый плод [2] на кружочки, чтобы угостить супругу. Гермиона стояла рядом, почтительно держась в тени. Опиралась в поисках поддержки на один из вековых дубов, своих любимцев, и смотрела, смотрела во все глаза на то, как ловко Драко расправляется с этим, как же его, ну… бананом? Какая разница! Где-то рядом засмеялся ребенок кого-то из крестьян. Гермиона вздрогнула. Если бы она и Драко не поощряли любознательность сына, то их мальчику не пришло бы в голову просить разрешения на то, чтобы посмотреть на дядину свадьбу в телескоп, забравшись на самую высокую башню дедушкиного замка, и тогда сейчас Мамилий!.. Но все хорошо. Праздник. Ей было нужно, просто необходимо улыбаться. Господин барон сам разрешил крестьянам, тем, кто обрабатывал его землю, прийти к воротам парка с женами и детьми, чтобы посмотреть на праздник. Им и угощение приготовили… Ком в горле не дал Гермионе нормально вдохнуть хотя бы немного воздуха. Ай, это соринка в глаз попала, ничего, что вы, леди Малфой. Еще бананов? Гермиона поспешила отвернуться от хозяйки под предлогом того, что ей бы уточнить что-то у работников кухни в связи с тем, не пора ли нести сюда, в парк свадебные пироги, ах, миледи, она дочь управляющего и не отвечает за еду в маноре, но такой праздник, такое торжество!.. Гермиона не бежала, но шла быстрым шагом по аллеям парка. Прочь, прочь от всех, кто сейчас поздравлял молодых! Разумеется, после смерти официальной супруги господина Люциуса старшей леди манора должна была бы стать жена его сына. Но… Господи, пусть леди Малфой никогда не узнает горя утраты, теряя малышей, которых подарит своему дорогому супругу, Драко Малфою, будущему барону всея Уилтшира! Гермиона прибавила шагу. Слезы, такие крупные, горькие катились по ее щекам. Гермиона торопилась… Куда? На поляну за отцовским флигелем, окруженную деревьями, которые оставили живописности ради и просто на дрова, конечно. Господин барон был щедр. Гермиона побежала. Там, на той полянке, ей всегда было уютно и спокойно. Туда она приходила немного отдохнуть от работы по дому и саду. Там впервые поцеловал ее милорд Драко, целомудренно, в лоб, и протянул ей серебряную монету, желая поблагодарить за услугу: она, Гермиона, вынула у него из правого глаза ресницу, которая причиняла хозяйскому сыну жгучую боль. Господи, вот же поваленное дерево, на которое она велела Драко сесть в тот день! А четыре года спустя уже он усадил ее на это самое бревно, опустился на одно колено перед нею, наряженною в дорогое платье по восточной моде, пусть не китайской, ах, что это было… Он попросил ее руки. Официально. Одетый в церемониальные доспехи, которые так хорошо, так щедро освещало в тот день солнце, просачиваясь лучами сквозь листву, и Мамилий дернул своего папу за плащ из очень зеленой и очень дорогой материи, и спросил о телескопе, а Драко не стал возражать и!.. Гермиона опустилась на поваленное дерево. Слезы душили ее. Она закрыла лицо руками. Она хотела и не могла забыть, как началась было свадьба милорда Седрика и китайской принцессы. Она хотела забыть о взрыве. О записке, что рассыпалась у господина барона в руках ядовито-красными искрами, но сначала тот успел прочесть, что это, всё это ему за ветер и брандеры [3] той поры, когда армада испанцев, хвастливо называемая непобедимой… За одним из дубов кто-то чихнул. Гермиона отняла ладони от лица. На нее сквозь пелену слез глядел и смущенно улыбался один из любимцев королевы, ну, тот… актер. Он еще сочинял пьесы на радость Ее Величеству. Уильям Шекспир, кажется?.. — Простите, я не хотел помешать вам, просто гулял в поисках вдохновения, а то на празднике шумно и… Кажется, я немного заблудился. Любезная, вы можете проводить меня обратно к гостям? Гермиона улыбнулась этому бедняге, вставая с бревна. Сейчас ее наряд был хоть и праздничным, но далеко не таким роскошным, как совсем недавно. Что ж, это и к лучшему. Незачем ей было привыкать к баронской роскоши. Она дочь грейнджера. — Милорд, я охотно помогу вам. Следуйте за мной, пожалуйста. Здесь недалеко.